— небо сегодня красиво…

— ты всегда заходишь издалека, когда хочешь сказать что-то конкретное?

Конструктивного диалога у них тогда не вышло. Никакого диалога не вышло, Джейн не хочет знать Арму, Арма как нашкодивший щенок жмется по углам. Но почему-то у обеих щемит сердце.

 Хару не знала, что, если взлететь слишком высоко, можно опалить крылья. 

- Совсем не спится?

- Когда вокруг твоей палатки на протяжении нескольких часов непрерывно слышатся шаги, честно, спать трудно. 

— Слишком узко мыслишь для человека, живущего столько лет. 

— Созерцание чужих жизней, рождение и смерть - это все, что остается, когда живешь столько лет. 

Ватка с перекисью больно прижимается к моей щеке. Я начинаю шипеть вместе с кровью, с которой перекись вошла в реакцию, по крайней мере Сара бы так сказала, она лучше разбирается в этом. 

«Как можно вообще пить томатный сок?»

Он сплевывает сгусток крови с раздробленными зубами куда-то в сторону, перед глазами уже все плывет. Его держат здесь… сколько? Достаточно, чтобы потерять счет времени. Достаточно, чтобы лишиться нескольких зубов, прочувствовать собственную кровь на вкус до мельчайших ноток и перестать различать лица. Хотя его, Кирако Олдрина, Хантер даже по ту сторону будет помнить. 

Антон никогда не был до конца уверен, почему судьба решила играть с ним настолько жестоко, почему самые сумасшедшие испытания выпадают именно на его бремя. Он долго смотрит в телефон, в открытый диалог с ней, и, кажется, борется с собой, с остатками гордости и щемящим непонятным чувством в груди. Даша прекрасно дала понять – Антон ей не более, чем друг, сосед по комнате.