Подвох есть всегда. Жизнь — один сплошной подвох! Но лучше двойное дно, чем крышка.

 ₪₪₪

Андерс перевернулся на другой бок. Ему никак не удавалось заснуть. Донимали вечные сквозняки в старой крепости. Дождливый и пыльный Андерфелс, ненавистный и почти опустевший Вейсхаупт, крохотная комната в одной из самых высоких башен. 

За столько лет он привык, что на каждую мысль, мелькнувшую у него в голове, тут же откликается сошедший с ума от несправедливости этого мира дух Справедливости. Внутри что-то начинает рокотать и нечто чужое впутывается в его собственные мысли. И грань между тобой и рокочущей злобой перестаёт существовать, ты уже не знаешь, где твои чувства, желания и побуждения, а где — его. 

И сейчас это одновременно чужое и самое близкое, что у него есть, тоже рокотало: проклятый Вейсхаупт, прогнившее сердце Ордена Серых стражей, ему не место в этом мире! 

Нет, это Андерсу не место среди них. Давным-давно он покинул Серых стражей, после того, как Справедливость и он стали одним целым. А теперь он снова с ними. Более того, Вейсхаупт — единственное безопасное для него место после киркволлских событий. Орден обязан заботиться о своих членах. 

Но существует ещё одно место намного более безопасное, чем Вейсхаупт. Рядом с человеком, оставившим его здесь. С человеком, о котором он уже давно ничего не слышал. С ним он всегда был в безопасности. 

Андерс снова заворочался на кровати, прикрыл глаза и прошептал: 

— Пожалуйста, вернись. 

Целитель услышал какой-то шум и приподнялся на кровати, открыв глаза: 

— Хоук?.. 

— Не совсем, — ответил высокий худой мужчина в чёрном одеянии. 

Он стоял посреди комнаты, опершись рукой о небольшой стол. Длинные чёрные с проседью волосы отливали синевой в неверном свете свечей. 

— Дайлен! — вскрикнул Андерс. 

— Тихо, — Амелл, улыбнувшись, приложил палец к губам, — Здесь опасно называть имена, Андерс. 

— Где — здесь? — целитель огляделся, — О-о… Мы в Тени. Я не заметил, как заснул. 

Действительно, только сейчас Андерс понял, где он находится. На первый взгляд это была по-прежнему его комната в Вейсхаупте. Но только сейчас он заметил, что обстановка изменилась. Мебель была словно застывшей, висевшей над полом, некоторых её частей вообще не было. Кирпичи, образующие стены комнаты, как-то нелепо выступали друг над другом. Пламя в камине принимало причудливые формы, а одна из свечей так и вовсе висела в воздухе. И всё покрывал матовый зеленоватый сумрак. 

Андерс выпрыгнул из кровати, подбежал к Дайлену и обнял его. Маг удивился, охнув, но опустил руки на спину целителя, похлопав ладонью по ткани лёгкой рубашки. Андерс чувствовал себя умиротворенно. Этот невероятно сильный, задумчивый и спокойный человек внушал уверенность; рядом с ним целитель всегда чувствовал, словно он — на верном пути. 

— Я думал, ты погиб! Уходя из Башни Бдения, ты собирался… 

— Как видишь, вполне себе здравствую, — усмехнулся Амелл, отстранившись от целителя и посмотрев ему в глаза, — Можно сказать, что необходимость в смерти отпала. 

— Твои глаза… — охнул Андерс. 

— Что, ещё хуже стали? — маг засмеялся, — А я-то думал, что всё же есть какой-то предел уродству! Успокойся, глаза — это всего лишь глаза, Андерс. 

— Как ты смог меня найти? — спросил целитель, — Как такое вообще возможно? Всё это? 

— Скажем так, правила игры изменились. Корифей, создав Брешь, изменил Тень и некоторые умбралогические законы. Просто не все это заметили. Пока что. 

— Где ты сейчас находишься? О тебе столько лет ничего не было слышно! — на Дайлена посыпались новые вопросы от взволнованного целителя. 

— Сейчас это неважно, — покачал головой Амелл, — Я пришёл сюда не для этого. 

Андерс явно не был удовлетворён ответом. Но, повинуясь движению руки мага, послушно сел на кровать. Амелл присел прямо на стол, сложив руки на груди и вперив взгляд в целителя: 

— Ты не представляешь, как я был зол, когда узнал, что ты натворил. 

Андерс опустил голову, а Дайлен продолжал: 

— Нет, я говорю не о церкви в Киркволле. Это случилось бы рано или поздно, в этом я не сомневаюсь. Я говорю о другом, Андерс. Добровольно стать одержимым! Позволить духу вселиться в собственное тело! Глупее этого ничего придумать нельзя. 

Если бы подобным тоном с Андерсом говорил кто-то другой, то он бы уже послал его куда подальше и ушёл. Но перед Дайленом Амеллом целитель сидел с опущенной головой, стыдливо пряча глаза, словно нашкодивший кот. 

— Но мы иногда бываем так слепы, Андерс… Это было самым настоящим лицемерием с моей стороны. Ведь я сам тоже сделал однажды страшную вещь, чтобы обрести могущество и сделать этот мир чуть справедливее. Мы оба совершили отчаянные поступки ради, казалось бы, благородной цели. 

Андерс поднял глаза: 

— Нет, Дайлен, нас нельзя сравнивать. Я не буду говорить, что сожалею о том поступке. В сожалениях нет смысла, теперь всё равно ничего не исправить. Но последствия этого поступка были куда страшнее, чем сам поступок. С того самого дня, когда он стал мной, а я — им, погибло много людей. Невинных людей, Дайлен. 

— Не говори мне о невинных жертвах, Андерс, — Дайлен нахмурился, — Если мы с тобой начнём пересчитывать убитых нами людей, то уверяю тебя, ты проиграешь в этом состязании. Последние десять с лишним лет я только и занимаюсь тем, что убиваю. Невинные жертвы? В чём же разница между набожной сестрой из Церкви, молящейся Создателю и, например, молоденьким рекрутом из отряда Эрла Хоу? Ты убил одну, я — другого. Десятки других. А ведь они оба всего лишь были на своём месте и выполняли приказы хозяев. 

Андерс молчал. 

— Я пришёл сюда не воспитывать тебя. Ты сделал то, что сделал. И ты несёшь за это весьма горькую ответственность. Так же, как я несу ответственность за собственные поступки. Как и несут все остальные. Вот этого я от тебя и хочу, Андерс. Чтобы ты понял, что ничем не отличаешься от других людей, окружающих тебя. Когда ты это поймёшь, большая часть бремени упадёт с твоих плеч. Ты — совсем не тот Андерс, которого я помню по Башне Бдения. Тем Андерсом тебе уже никогда не стать. Но и тем, чем ты являешься сейчас, тебе оставаться нельзя. 

Целитель наконец заговорил: 

— Ты так говоришь, будто в один момент можно взять и измениться! Пуф! И вот перед вами уже другой человек. К чёрту… Зачем мне вообще меняться, Дайлен? 

— А разве незачем? — Амелл приподнял брови. 

— Можно подумать, что если я послушаю тебя, то всё вмиг станет легко и просто! — выпалил Андерс. 

— Ты не представляешь, как быстро самые сложные вещи могут становиться до смешного простыми. Но ты на меня уже покрикиваешь — это хорошо. Значит, ты ещё живой и можешь нормально реагировать, — Амелл улыбался. 

Целитель, насупившись, словно ребёнок, замолчал. Дайлен задумчиво проговорил: 

— На наш маленький мир надвигаются большие опасности, Андерс. Вы должны быть готовы, когда они явятся. Я бы ни за что не позволил себе вмешиваться в чужие проблемы, если бы это не было так важно, поверь мне. 

— О чём ты говоришь? 

— О том, что ваша борьба ещё не закончилась. И вы должны быть сильными и свободными от сожалений. 

— Какая борьба, Дайлен? Я ничего… 

— Сейчас это неважно, — перебил его маг, — Тебе не нужно ничего знать. 

Андерс резко вскочил, сжав кулаки. Дайлен даже бровью не шевельнул. А потом целитель растерянно огляделся, словно потеряв что-то: 

— Погоди… — удивленно заговорил он, — Так не должно быть… 

— О чём ты? 

— Справедливость. Раньше, каждый раз, когда я оказывался в Тени, он всегда брал надо мной верх. И в моменты злости тоже. А сейчас почему-то я — это я, Дайлен! Понимаешь? 

— Постой, — Дайлен нахмурился, — То есть раньше он всегда выходил на поверхность, когда ты оказывался в Тени или злился? 

— Всегда, — целитель кивнул, а потом запнулся. 

Он понял, что ошибся. Такое уже случалось однажды. Тогда, когда он взорвал церковь, повинуясь собственным стремлениям и стремлениям мятежного духа. Тогда все вокруг ополчились на него, было много криков и угроз. Андерс был уверен тогда, что вот-вот, в этот самый критический момент явится Справедливость. Но дух молчал. Он будто спрятался в самый тёмный угол и не выходил оттуда. Целитель понял, что то же самое происходило и сейчас. Но тогда Андерс даже хотел, чтобы дух взял над ним верх. Он готов был отдать всё на свете, чтобы не чувствовать ничего и не видеть взгляд светло-серых глаз Хоука. 

«Пожалуйста, вернись», — подумал про себя целитель. 

— Судя по всему, такое случалось не всегда, — Амелл сощурил глаза, — Видимо, Справедливость сумел скрыть от тебя правду. 

Андерс выглядел потрясённым: 

— Он как будто… что происходит, Дайлен? 

Страж не ответил целителю, вместо этого он громко и звучно произнёс: 

— Хватит прятаться, дух! Не заставляй меня вытягивать тебя силой. 

В углу комнаты вспыхнуло сапфировое пламя, в котором показалась прозрачная фигура, укрытая сияющими доспехами. Дух кинулся на Амелла, выхватив из-за пояса меч и занеся его для удара. 

— Не так встречают старых знакомых, — спокойно произнёс Дайлен, выбросив вперёд руку. 

Дух, словно натолкнувшись на невидимую преграду, отпрянул. А потом застыл, скованный по рукам и ногам. Меч выпал и рассеялся в воздухе. Амелл, не опуская руки, направленной на духа, проговорил: 

— Не испытывай моего терпения, Справедливость. 

Дух молчал. А потрясённый Андерс воскликнул: 

— Он снаружи! Он должен был появиться через меня! Как… 

— Ты… — Дайлен повернул голову к целителю. А потом в глазах Амелла сверкнуло понимание. 

— Отпусти меня, Страж, — металлическим неестественным голосом сказал Справедливость, — Я не нападу. 

Поражённый Амелл кивнул и опустил руку. Невидимые путы больше не сдерживали прозрачную фигуру. Справедливость выпрямился и спокойно произнёс: 

— Я делал то, что считал правильным. 

— Мы все так поступаем, — ответил Дайлен, а потом снова повернулся к Андерсу, глубоко вздохнул, словно собравшись с силами, и произнёс — Ты… был введён в заблуждение, Андерс. Справедливость никогда не терял рассудка, он никогда не превращался в Месть. Он просто хотел, чтобы ты в это верил. 

— Это значит?.. — глаза целителя расширились. 

— Что Местью был ты, — коротко ответил Амелл. 

Наступила тишина. Получается, дух каждый раз сознательно овладевал Андерсом, полностью отдавая себе отчёт в том, что делает. И даже когда целитель оказывался в Тени, Справедливость выходил наружу по собственной воле, а не потому что они были в царстве духов. 

Андерс опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях: 

— Зачем, Справедливость? Зачем?! Ты же мог просто… ничего этого не делать. 

— Я защищал тебя, Андерс, — отвечал дух, — И попытался защитить сейчас. От правды. 

Андерс и Дайлен молчали. Справедливость продолжал: 

— Ты был моим стремлением, человек. Ты воплощал всё, во что я верю. Я восхищался тобой и твоими поступками, твоей решимостью. И лишь в моменты опасности я брал всё в свои руки. Я притворялся Местью, потому что Справедливость не нужна этому миру, её никто не поймёт. А Месть была понятна и человечна. А ещё у тебя было оправдание. Когда ты совершал ужасные вещи, все говорили, что это не твоя вина. Что виноват дух, сидящий внутри тебя, подстрекающий к жестоким поступкам. И я играл роль этого злого духа: в нужные моменты я выходил наружу, являя миру то, что этот мир по-настоящему хотел видеть. Ты тоже хотел это видеть, ты убедил себя в этом. Я лишь делал то, что тебе было нужно. 

Дайлен прикрыл рукой глаза, он выглядел невероятно уставшим. Андерс поднял голову и посмотрел на Справедливость: 

— То есть всё то, что я сделал… я сделал… сам? Своими руками? 

— Ты никогда не был одержим мной, Андерс. Я просто был рядом, — ответил дух. 

Снова тишина. А потом снова голос Справедливости: 

— Иногда я уходил от тебя, подолгу скитался по Тени. А ты даже не чувствовал этого. 

Андерс уцепился за последнюю спасительную мысль: 

— А тогда, в Виммаркских горах? Ведь тогда тебе не от кого было меня защищать. Я бы сам никогда не напал на Хоука! Я бы ни за что не причинил ему вред! Это был ты! Это всё был ты! 

По щекам целителя текли слёзы. Дух ответил: 

— Тогда Зов того чудовища из тюрьмы очень напугал тебя, сбил с толку. Я вышел наружу, чтобы противостоять ему. Голос порождения тьмы был так силён, что за мной из Тени последовало несколько демонов, привлечённых этой странностью. Этот Зов напугал и меня, но я смог сохранить ясность и победить его. И уже собирался вернуться обратно, когда уловил твою мысль. Мысль была безумна и страшна, но в тот момент показалась мне даже разумной. Ты помнишь, что ты сказал тогда? Это были твои слова, а не мои. 

Андерс помнил. Гаррет, стоящий напротив него с распростёртыми руками, безоружный и открытый для смертельного удара. И слова: МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО КОНТРОЛИРОВАТЬ. ТЫ НЕ ОСТАНОВИШЬ МЕНЯ, У ТЕБЯ НЕТ НАДО МНОЙ ВЛАСТИ. 

— Эти слова предназначались не Корифею, Андерс, — сказал Справедливость, — Ты сказал это Хоуку. 

Андерс взвыл. Дух, не обратив внимания, продолжил: 

— В твоём затуманенном Зовом мозгу родилась мысль… устранить Хоука. Ведь это был единственный человек, который сдерживал тебя и твоё желание принести в мир справедливость. Это был единственный человек, ради которого ты мог бы отступить от безумного желания. И ты напал на него, а я… я был всего лишь инструментом. Но в последний момент, когда ты вот-вот был готов нанести удар, я отступил. Я не смог. Это было… по-человечески, я думаю, — Справедливость замолчал на какое-то время, — Когда церковь взлетела на воздух, я понял, что ошибался. Только тогда я увидел, во что действительно может превратиться Справедливость. И я… я побоялся выйти наружу. Но я больше никогда не покидал тебя с тех пор. И даже сейчас я был готов убить старого друга только ради того, чтобы ты не узнал правду. 

Сквозь непрекращающиеся стоны и всхлипывания Андерс выдавил из себя: 

— Хоук… 

— Он знал это уже очень давно, — тихо сказал Справедливость, — Задолго до путешествия в Виммаркские горы. Он знал тебя лучше, чем ты сам когда-нибудь узнаешь себя. Насколько мне известно, он никому никогда не говорил об этом, даже самым близким людям. Он закрыл глаза и отвернулся от правды. 

— Хватит, — холодно произнёс Амелл и подошёл к целителю, сел рядом и положил ему руку на плечо, — Если не откроешь дверь, то никогда не покинешь комнату, Андерс. Сегодня дверь открылась. 

Всё это было похоже на дурной сон. В каком-то смысле это и был дурной сон. Только это был чертовски правдивый дурной сон. В какой-то момент Андерс почувствовал, что внутри него больше нет Мести. Нет того, что он, как оказывается, придумал для себя сам. Ни голосов, ни припадков, ни рокота синего пламени. Ничего этого больше не было. 

Получается, всё это время Гаррет знал это. Знал и не мог сказать. Сколько же он перенёс? А когда правда начала слепить глаза, он закрыл их. 

— Он поэтому ушёл, — неожиданно спокойно сказал целитель, — Он больше не мог находиться рядом со мной. Он поговаривал, что вряд ли переживёт очередную битву… Я думал, что это его очередные шуточки, этакий вечный его немного нездоровый и нервный юмор… а он просто не хотел возвращаться. 

Амелл невесело улыбнулся: 

— Люди уходят для того, чтобы было куда возвращаться. Я знаю это как никто другой, Андерс. 

₪₪₪

Хоук выругался. Воздух перед ним с того ни с сего разорвался, обнажив сияющую пугающим зелёным светом изнанку Тени. Это был разрыв, из которого уже начали выползать толпы демонов. 

«Блядь, — подумал Гаррет, — я не для того проделал весь этот путь, чтобы сейчас сдохнуть». 

Это была чистая правда. Путь до Андерфелса был очень долгим, полным сомнений и самоистязаний. Хоук до сих пор был зол на Варрика, Инквизитора и прочих, кто был с ним там, в логове Кошмара. В тот момент, когда он наконец готов был сделать то, на что было очень сложно решиться, в глазах у него потемнело, и он потерял сознание. Как ему потом рассказали, Логейн подскочил к нему и ударил его эфесом меча по затылку. А потом он, ничего не говоря, кинулся на чудовище. И больше его никто не видел. Вырубленного Хоука еле дотащили до выхода из Тени, а очнулся он уже в завоёванном Адаманте. 

Логейн был удивительным человеком. Всю жизнь он поступал так, как считал должным, ни с кем не считаясь. И в этот момент он поступил точно так же. Гаррет был зол на остальных за то, что они не остановили его. В ту ночь должен был погибнуть он, а не Логейн. 

Но выжил Хоук. Как всегда. А теперь смерть снова подкралась к нему. 

Демонов было явно больше, чем он мог осилить. Они покидали разрыв, ступая лапами на засыпанную песком землю равнины, освещённую звёздным светом. Далеко на горизонте виднелась крепость Вейсхаупт. Нет, Логейн погиб не напрасно! 

Хоук выставил вперёд посох, из острия которого заструилось ревущее пламя. Огонь охватил нескольких тварей, но большая часть по-прежнему медленно приближалась к нему. Он сделал сложное движение рукой, и одного из демонов поразила красная молния. Гигантский демон гордыни наступил на поверженную тварь, надвигаясь на Гаррета. «Это будет чертовски смешно и нелепо, — подумал он, — если я погибну именно сейчас, когда я подошёл так близко». 

Демон отвёл лапу назад, выхватив из воздуха извивающийся молнией светящийся хлыст. А потом что-то случилось. 

За спиной демона, возле самого разрыва прогремел взрыв. Впадину на равнине заполнил едкий и тягучий бесформенный чёрный дым. Смог начал медленно обретать форму человеческой фигуры, стягиваясь к центру взрыва. Неясная фигура раскинула руки, и волна ревущей Силы прокатилась по всей равнине, свалив Гаррета с ног. Всех демонов, что выползи из Тени, разорвало на части. Тучи пепла, оставшиеся от тварей, поднялись в воздух и, повинуясь движению руки высокой фигуры, слились в одну кучу и полетели прямо в раскрытый разрыв. 

— Передайте привет Имшэлю, — услышал Гаррет низкий и немного хриплый голос. 

Гаррет встал, подняв посох, и медленно двинулся навстречу мужчине, появившемуся на равнине и наконец обретшему форму. Тот, не глядя на Хоука, сделал ещё один взмах рукой, и разрыв начал медленно стягиваться, пока от него не осталась одна сияющая зелёная полоса, висящая в воздухе. 

— Впечатляет! — Хоук нервно засмеялся. 

Мужчина повернулся к нему: 

— О, спасибо! Я рад, что тебе понравилось. 

— Ты закрыл его? — Хоук посмотрел на висящую в воздухе полосу, напоминающую истекающий зелёной кровью шрам. 

— Нет, к сожалению, — ответил мужчина, — На такое я всё же не способен. Я лишь запечатал его, да и то на время. Закрывать — это уже по части Инквизиции. 

— Не хочу показаться неблагодарным, но… Кто ты? 

— Да, я совсем забыл о манерах! — он усмехнулся, — Дайлен Амелл, к твоим услугам. 

— Ты… 

— Кровь — великая вещь, Хоук. Не будь ты моим троюродным братцем, мне было бы сложно тебя отыскать. 

Гаррет хмыкнул. Его уже мало что удивляло в этой жизни: 

— Ты же не думаешь, что я поверю, что ты спас мне жизнь исключительно из родственных чувств? Тут есть какой-то подвох. 

Амелл засмеялся: 

— Да, кровь — великая вещь! Разумеется, тут есть подвох, братец. 

— Выкладывай, братец, — Хоук засмеялся в ответ. 

Дайлен подошёл ближе: 

— Ты прекрасно со всем справился, хочу я тебе сказать. Но скоро грянет буря пострашнее дырки в небесах, Гаррет. И твоя роль не будет последней. Я прибыл в Андерфелс, чтобы спасти вас обоих, потому что вы нужны мне. Но, как оказалось, вы сами можете это сделать. Немногие могут похвастаться подобной… самостоятельностью. 

— Меня уже порядком задолбали загадки, Амелл, — спокойно сказал Гаррет, — А ещё больше меня задолбали все ваши бури и битвы. Я нашёл в себе силы вернуться сюда, один хороший человек погиб ради моего возвращения. Но я больше никогда ничем не собираюсь жертвовать. Я благодарен тебе за своевременное вмешательство, но никакая буря больше не встанет у меня на пути. 

Дайлен прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то. 

— Удивительно, — сказал он, — но в твоих словах куда больше смысла, чем может показаться на первый взгляд… Да, теперь я понимаю Андерса. Ты — удивительный человек, Гаррет Хоук. Внутри тебя — редкая жажда жизни. Но что ещё более удивительно, мне кажется, у жизни редкая жажда тебя… 

— Я почту это за комплимент, — хихикнул Хоук. 

Амелл открыл глаза и сказал ему: 

— Сегодня у меня был тяжёлый вечер, по правде говоря. Слишком много открытий для одного раза… Поторопись, Гаррет Хоук. Он ждёт тебя. 

₪₪₪

Чего стоит человеку один единственный прыжок? Человек боится, что упадёт. Ты обязан поверить. Ничего не бойся и прыгай, человек. Однажды за спиной развернутся крылья. 

Хоук поднимался по лестнице одной из самых высоких башен Вейсхаупта. 

Его руки немного дрожали. Амелл всё рассказал ему: Андерс узнал самую страшную тайну, больше было не на что закрывать глаза. Дайлен говорил, что Справедливость молча ушёл от них тогда, ничего не сказав. Защитник знал, что дух больше не вернётся. Андерс больше в нём не нуждался. 

Гаррет поставил ногу на последнюю ступеньку. В голову врезалось давнее воспоминание. Не так давно, во время штурма крепости Адамант он уже вспоминал тот тихий вечер в имении Хоуков. Тогда он тоже поднимался по лестнице, заглянув по дороге в комнату матери. А потом зашёл в свою спальню и увидел его. 

И сейчас, глубоко вздохнув, Хоук аккуратно открыл дверь маленькой комнаты. Зашёл и увидел его. И прямо как тогда, в тот далёкий вечер Андерс лежал на кровати с закрытыми глазами. И прямо как тогда целитель снова не услышал тихих шагов Гаррета. 

Они вдвоём пережили очень много за последние годы. Но Андерс был всё так же прекрасен. Всё те же изящные черты лица, те же мягкие волосы. 

Защитник стоял и смотрел на него. Защитник, который раз и навсегда решил больше никого не защищать. Кроме одного единственного человека. 

В тот далёкий вечер Гаррет с разбега прыгнул в кровать, раскидав подушки и напугав целителя. В тот вечер Андерс, засмеявшись, поцеловал его в нос. А Гаррет приложился к его шее губами, забравшись рукой под рубашку. Андерс сказал тогда: «Я не могу представить, что в этом мире есть кто-то счастливее, чем мы с тобой». 

Сейчас, спустя много лет, стоя в этой комнате, Гаррет поклялся себе, что сегодня эти слова прозвучат вновь. 

Хоук разбежался и прыгнул.