Или угроза сильнее, или они понимают слабее. А может угрозы вовсе нет? А может они не понимают ничего?

₪₪₪

Дайлен проснулся. В распахнутое настежь окно светило ещё холодное утреннее солнце. Его лучи проникали в комнату, покрывая золотом мелкие пылинки, плавающие в воздухе. Этот свет сделал уже привычную комнату какой-то необыкновенной. Мягкой, уютной и таинственной. В этом свете было что-то волшебное. Тевинтер за окном уже не казался таким отвратительным, как несколько месяцев назад. Острые шпили башен словно сгладились, блеск и роскошь уже не казались такими пошлыми. 

Картина в голове Амелла сложилась окончательно. Всё, что он видел и слышал, что прочитал и о чём думал. Всё, что пришло из книг, прошлых событий, из рассказов Фейнриэля и даже из Тени. Всё знание вдруг обрело значение. И он знал, как он должен поступить с этим знанием. На самом деле, он уже многое сделал за эти месяцы, из того, что завещала ему Флемет. Одна ночка в Вейсхаупте чего стоит! Правда нельзя сказать, что там пошло всё по плану. Осталось лишь пара незаконченных вещей. Несколько ещё живых сожалений. 

Кому по-настоящему нужна правда? Стоит ли остальным знать о нависшей угрозе? Пожалуй, не стоит. Понимание — мать разъедающего беспокойства. 

Но в голове Дайлена была ещё одна картина. Картина намного более красочная, богатая и живая, чем та, о которой он только что думал. Прекрасная картина. Та, что сложилась на крыше Храма, когда Великая Жестокость потерпела поражение спустя столько лет. Эта картина способна защитить Амелла от разъедающего беспокойства. Эту картину не сокрушить. 

Это утро чем-то напоминало то страшное, денеримское. Тогда похожий свет светил в окно. Да, это утро было поразительно похоже на то утро в Денериме почти девять лет назад. 

₪₪₪

Дайлен проснулся и застонал. Раны, нанесённые Архидемоном, зажили ещё не до конца. Всё тело ломило. Солнечные лучи проникали в окно. Очередное утро новоиспеченного Героя Ферелдена, которому, по правде говоря, уже надоел этот титул. Да и за прошедший год роль мессии ему вообще порядком опостылела. 

Жмурясь от солнца, Амелл протянул руку в поисках теплого тела, лежащего рядом. Рука ничего не нащупала. 

Он открыл глаза. Рядом никого не было. «Интересно, — подумал Дайлен, — куда он ушёл? Странно, он вроде бы никуда сегодня не собирался». 

Страж ещё немного полежал, размышляя о том, что Денерим ему надоел чуть ли не больше его нового титула. Интересно, куда бы они с Зевраном могли отправиться дальше? Дайлен думал об Антиве, он уже давно хотел бы там побывать, хотя понимал, что для них с эльфом это было не самое безопасное место. Ладно, они что-нибудь придумают. 

«Нет, ну куда он мог деться?», — сердито подумал Амелл, поднявшись с кровати. Он начал торопливо одеваться. Накидывая на плечи чёрный кожаный камзол, заглянул в зеркало. Волосы были уже достаточно длинными, всё никак не выпадало шанса постричься. Да и побриться тоже не мешало бы. Свежий, едва-едва затянувшийся шрам тянулся от левого виска к скуле. Не очень большое, но всё же уродство. Проклятый Архидемон. 

Что-то блеснуло внизу. Дайлен опустил глаза и увидел маленькую золотую серёжку, лежащую на столе. «Всё никак не могу найти время уже проколоть это чёртово ухо», — сказал себе он. А потом заметил кое-что ещё. 

Он подошёл ближе к зеркалу и всмотрелся в собственные глаза. С раннего детства он привык, что люди восхищаются его глазами: такие светло-серые, такие прямо-таки серебряные! Сейчас в глубине у самого зрачка что-то клубилось. Это было что-то темно-красное. Будто капля крови, упавшая в стакан с чистой водой. Началось это не так давно, но теперь это было заметно. Дальше будет только хуже? 

«Ну что же, за могущество приходится платить», — подумал Амелл. 

Страж повернулся, осмотрел маленькую уютную комнату. Что-то было не так. Он ходил по комнате, заглядывал в углы, в платяной шкаф и под стол. И тут он понял. Ни одной вещи Зеврана здесь нет. 

Амелл выдохнул. Наверняка этому есть какое-то объяснение. 

Он торопливо подошёл к двери, открыл её. По коридору передвигалась какая-то эльфийка, держа в руках штоф с вином. Одна из служанок. 

— Я хотел… — начал Дайлен. 

— О! — служанка резко остановилась, глаза её округлились. 

«Вечно они на меня так смотрят. Как будто я страшнее Архидемона». 

— Я хотел спросить, — продолжил он, — видели ли вы моего… господина Аранная сегодня? 

Служанка выронила штоф из рук. Он разбился на десятки мелких прозрачных осколков. Густое бордовое вино медленно растекалось по полу. Видимо, что-то страшное было в лице Амелла. 

— Я думала вы знаете, господин… — нервно бормотала служанка, — Он ушёл рано утром, собрав вещи и оружие. Сказал, что не хочет вас будить. Разве вы не знали?.. 

Пол улетал из-под ног, в глазах всё потемнело. 

— Нет, — сказал Дайлен, — я не знал. 

Он закрыл перед ней дверь. Прислонился к двери спиной, осмотрел комнату. В комнате никого не было. 

Амелл медленно подошёл к зеркалу, взяв в руки золотую серьгу. Трясущимися пальцами растянул колечко. Потом приблизил лицо к зеркалу и приложил концы серьги к мочке уха. Они впились в мочку с тупой болью. Стиснув зубы, Дайлен сжал кольцо ещё сильнее. Ему показалось, что он даже услышал, как концы серьги проткнули плоть, столкнувшись друг с другом. Тёмная кровь стремительно струилась по крепко сжатым на серёжке пальцам и по подбородку, капала на пол. 

Дайлен закричал, резко махнув окровавленной рукой. Капли крови сорвались с руки и на мгновение застыли в воздухе. А потом вспыхнули и загорелись, словно спирт. Красное, неуправляемое пламя взревело. Зеркало треснуло, его осколки посыпались на пол. Кровать, стол и шкаф взорвались, разлетевшись мелкими щепками, комнату наполнил неестественно красный, ржавый огонь и чёрный едкий дым. Амелл кричал, а пламя всё поднималось и поднималось к самому потолку. 

₪₪₪

Нет, у этого утра не было ничего общего с тем утром в Денериме. 

Дайлен перевернулся на бок и приподнялся на локте. Справа от него лежал Зевран Араннай. Эльф лежал на животе, был полностью обнажённый, ничем не накрытый. Он ещё спал. Амелл видел, как свет из окна осветил половину его тела. Тёмная, гладкая кожа, в некоторых местах покрытая изящными линиями татуировки. Одна рука его свисала с кровати, другая лежала на подушке. Аккуратные, словно нарисованные мускулы предплечья. Если уж Араннай и старел, то делал это очень незаметно. 

Эльф зашевелился и перевернул голову в сторону Дайлена. Тот затаил дыхание, чтобы не разбудить его. Глаза Зеврана были закрыты, спутанные светлые волосы цвета разогретых солнцем колосьев окружали лицо. Одна прядь упала на пухлые влажные губы. 

Нет, у этого утра не было ничего общего с тем утром в Денериме! 

Денеримское утро больше не могло причинить Дайлену Амеллу боли, оно ушло навсегда. Нет, конечно, остались вещи, остались битвы, которые его беспокоили. Некоторые беспокоили даже очень. Но ни одно из этих беспокойств не было связано с Зевраном Араннайем. 

Бойкий луч солнца упал на зеркало, висящее на стене. 

₪₪₪

Сияющая поверхность Элувиана задрожала, словно водная гладь. Зеркало обволакивало Морриган, медленно ускользающую за пределы этого мира. Её фигура растворилась. Дайлен смотрел ей вслед. Да, он отказался пойти за ней. 

Позади лаял его мабари, что-то говорили Ариана и Финн. Он не слушал их. 

«Ну вот и всё, — думал Амелл, — теперь со всеми делами покончено. Осталось лишь одно, последнее». 

Они вышли наружу. На Драконье Кладбище опустилась ночь. Ариана и Финн, видя, что Страж не собирается ничего объяснять, неловко попрощались с ним и ушли. 

Дайлен опустился на корточки, и пёс, радостно виляя хвостом, подбежал к нему. Дайлен задумчиво поглаживал его. Да, там, куда он собирается отправиться, нет места собаке. 

Он посмотрел на труп огромного паукообразного чудовища, лежащий во впадине. Крови вартеррала, несчастного и ужасного существа, призванного охранять наследие древних эльфов, должно хватить на то, чтобы отправить пса в безопасное место. Амелл научился этому недавно. А ведь он долгое время вместе с сотнями современных магов считал, что перемещение из одного места в другое невозможно. Но та сила, что он обрёл, разрушила и эту грань. 

Мабари заскулил, явно предчувствуя что-то недоброе. Дайлен обеими руками взял пса за голову, нежно почёсывая за ушами: 

— Тихо-тихо, мой мальчик. Я отправлю тебя в Башню Бдения, там ты будешь в безопасности. Тебе нельзя со мной. 

Пёс снова заскулил, влажными глазами посмотрел на лицо мага, попытался вырваться из крепко сжимавших рук. 

— Андерс — неисправимый кошатник, но он присмотрит за тобой. Я знаю, что ты ему нравишься. 

С этими словами Дайлен легонько тряхнул руками. Тело вартеррала, лежащее неподалёку, задрожало, в глазах мага вспенилась кровь. Чёрный дым окружил собаку, медленно рассеивая её очертания. А потом резко взорвался, унеся за собой последнее жалобное скуление, застывшее эхом. 

Амелл остался один. Нет, неправда. Он уже очень давно один, сейчас ничего не изменилось. Один с того самого денеримского, мать его, утра. Переезд в Башню Бдения по предложению короля Алистера и королевы Аноры был отчаянным способом забыться. На какое-то время у Дайлена даже получилось. Но Амарантайн спасён, Башня Бдения восстановлена, потери минимальны. Мать побеждена, а Архитектор отпущен. 

Нет, Амелл не собирался даже слушать это странное создание. Он видел слишком много Мора, чтобы довериться порождению тьмы. Но у него не осталось выбора. Когда полгода назад, в этом самом месте Дайлен и Архитектор схлестнулись в битве, земля вокруг содрогнулась. Они чуть не разрушили всё вокруг, но не могли одолеть друг друга. Тогда Амелл понял, что перед ним — нечто большее, чем эмиссар порождений тьмы. Что-то очень древнее и могущественное, наделённое странным желанием спасти мир от Мора раз и навсегда. 

Так или иначе, все мосты были сожжены. 

Страж встал и раскинул руки. Точно такой же дым, что рассеялся несколько мгновений назад, окружил его. Магия оборотничества, смешанная со скверной, кровью, энергией духа из брессилианских руин и прочими силами, сосудом для которых стал Амелл. Он поймал момент, когда он уже не был человеком, но ещё не стал зверем. Он был чем-то, лишённым формы, клубящимся чёрным смогом, взмывающим ввысь. Для такого существа не существовало границ. Одна часть его находилась в Тени, где вообще не существовало понятия пространства, другая — в мире смертных. Такое существо могло перенестись в одно мгновение куда угодно. 

Так он летел по ночному небу и размышлял. 

Осталось одно незаконченное дело. На руках Стража было очень много крови и порушенных судеб. Но одна судьба беспокоила его больше остальных. Маленький мальчик из Редклиффа, одержимый могущественным демоном желания. Вот какова цена обретённого могущества. 

Дайлен знал, что спустя годы демон вернётся и возьмёт своё. Демон обучил его запретному искусству, выторговав взамен душу Коннора. Только спустя время Амелл понял, что стал одним из многих, угодивших в ловушку в Тени. Разумеется, демон давил на самое больное: «Ты слишком слаб, Страж. Твоих сил не хватит, чтобы остановить Мор. Но ты можешь обрести власть, с помощью которой сразишь своих врагов. Ты спасёшь тысячи жизней, а я заберу лишь одну». 

Самым печальным было то, что демон был прав. Без обретённых сил Дайлен не смог бы сломить Архидемона, чтобы нанести тому последний удар. Тысячи жизней были спасены благодаря этой силе. 

Но теперь пришло время разорвать страшный договор. Для этого нужно было отправиться в Тень. Нет, это не будет кратким путешествием туда и обратно. Для того, чтобы отыскать эту тварь там, нужно отправиться в Тень навсегда. Нужно умереть, отдав все силы на последнее путешествие. Церковь учит, что души умерших, у которых остались незаконченные дела, застревают в Тени. Авернус поможет это устроить. 

«Значит, решено. Пик Солдата, — подумал Дайлен, — Посмотрим, не врет ли Церковь. Посмотрим, есть ли в её словах хоть что-то, во что можно верить. Хоть во что-то верить».

₪₪₪

Зевран что-то пробормотал во сне. Дайлен улыбнулся и аккуратно придвинулся к нему. Рука Стража аккуратно легла на спину эльфа. Он начал медленно, едва касаясь кожи, водить по ней пальцами. 

Да, необходимость в том самоубийстве отпала, смерть отступила. Ведь Зевран вернулся. 

Было много слов, упрёков, объяснений, решений. И, как оказалось, была стена между ними, имя которой — Вечная Жестокость. Но это уже совсем другая, длинная и полная событий история, которой когда-нибудь придёт время. Сейчас Амелл думал не об этом. 

Страж ещё ближе придвинулся к эльфу. Стена между ними разрушена — вот в чём он был уверен. Маг опустился и мягко приложился губами к спине Зеврана. Он нежно целовал его, поднимаясь к шее, к мягким волосам. 

Нет, Дайлен не забыл о мальчике из Редклиффа. Когда они в конце концов оказались здесь, в Тевинтере, Страж не оставлял попыток найти того демона. Но все они, естественно, проваливались. 

Пока однажды Амелл не набрёл в Тени во сне на духа, который слишком долго прожил среди людей, чтобы оставаться только лишь духом. В мире смертных она звалась когда-то Хозяйкой Леса. То человеческое, что она открыла в себе, обитая среди оборотней и древних руин, откликнулось на немой призыв Дайлена. Хозяйка Леса согласилась помочь ему и отправилась на поиски. И спустя какое-то время вернулась, сообщив, что демон желания найден. И она открыла ему его имя: Имшэль. Он — один из четырёх Недозволенных, которые, по легендам, научили древних тевинтерских магистров магии крови. 

В Тени имя значило очень многое. Дайлен знал, что очень скоро Имшэль будет уничтожен, и Коннор наконец-то будет в безопасности. «Но не сегодня, — подумал Страж, — Сегодня есть только я и Зевран». 

Что-то похожее он чувствовал после возвращения в Остагар давным-давно. Там было много снега и ещё больше горьких воспоминаний. Но Кайлан Тейрин похоронен, и они возвращаются обратно в Денерим, где должно вскоре состояться Собрание Земель. По пути они сделали привал, разбили лагерь. Почему-то, по неясной для Амелла причине, он запомнил тот вечер на всю жизнь. Палатки разбиты, в центре укромной поляны горит большой костёр, отбрасывая чудные тени на землю и окружающих путников. 

Все они знали тогда, сидя в лагере, занимаясь своими делами, разговаривая и шутя, что впереди всё будет только хуже и сложнее. Что будущее каждому готовит что-то страшное. Что жизнь вскоре разлучит их всех. Что настоящие испытания лишь ещё впереди. Они знали это, но почему-то именно в этот вечер были спокойны. Словно сегодня не существовало во всем Тедасе ничего, кроме этого маленького отряда у костра. 

Там был Алистер, опечаленный, но как всегда старающийся скрыть свою печаль за улыбкой и нелепыми шутками. Алистер, который вскоре взойдёт на трон. Там был Огрен, снова пьяный и очаровательный в своём опьянении, лелеющий внутри мысли о гномке из таверны у озера Каленхад. Там был вечно угрюмый Стэн, сидевший чуть в стороне с виляющим хвостом мабари. Кунари что-то говорил псу, очищая влажными и сладко пахнущими листьями драгоценный меч, а пёс всё слушал и слушал, иногда полаивая на шныряющего по всему лагерю маленького нага. Там была высокая и непоколебимая Шейла, разразившаяся очередной тирадой про чрезвычайно наглых птиц, но в тайне размышляющая о том, кем была когда-то давно. Там была слушающая её Винн, внимательная и спокойная. Так спокоен лишь тот, кто стоит на пороге смерти. Там была поднявшая глаза к небу Лелиана, медленно перебирающая струны лютни и поющая песню, которую сочинила сама. В тот вечер эта песня была спета впервые и больше — никогда; больше никогда Лелиана не запела. Там была Морриган, сидевшая в стороне от всех и глядевшая в огонь. В удивительных янтарных глазах билась настойчивая мысль. 

И там был он. 

Амелл очнулся от воспоминаний и, привстав на локтях на кровати, отстранился от эльфа, чтобы снова оглядеть его. И в этот момент Зевран проснулся. Его глаза открылись, он посмотрел на Дайлена. Что-то удивительное, невероятное и бесконечное было в этом взгляде. Он, ничего не сказав, притянул к себе мага и поцеловал его. Дайлен оказался сверху. Он чувствовал, как в теле эльфа закипает кровь, как напрягаются его мышцы. Поцелуй всё длился и длился, а потом Зевран тихо сказал: 

— Я твой. 

Амелл снова прильнул к нему, с жаром поцеловал, вдавившись всем телом, желая остановить мгновение, сохранить это утро раз и навсегда. Он желал, чтобы то прекрасное, что было между ними сейчас, не покинуло их никогда. 

Дайлен вдыхал запах убийцы: горячий песок, оливковое масло и море. Потом что-то произошло, они оба почувствовали вибрацию Силы вокруг них. Зевран затаил дыхание, а потом выдохнул. И Амелл осознал, что этот драгоценный и до боли любимый запах стал и его запахом тоже. Что теперь всегда, куда бы он ни пошёл, за ним будут следовать горячий песок, оливковое масло и море. Где бы он ни находился, и как бы далеко от него ни был Зевран. Вечно и всегда рядом. Это была странная, непонятная и случайная магия, которую Страж спустя много лет так и не смог себе объяснить. Но в которую смог поверить.