Хальсин сказал, что проклятье ослабнет через три дня, тогда же можно будет двигаться дальше. Наконец-то эта отвратительно длинная ночь кончится.

В отряде очередное пополнение. Старушка Джахейра отправляется во Врата Балдура вместе с ними. Карлах в восторге, Астарион буквально видит, как она орёт в душе. И по-идиотски ловит чуть ли не каждое слово друидессы. Как легко склоняются перед легендами. Перед доказанной силой. Однако ощущение такое, будто все в лагере как-то не сговариваясь подтянули пояса… и носки заодно. И сопли вытерли.

Шедоухарт в растрёпанных чувствах. Независимая маленькая жрица грозно попыталась пройти путём к маленькой тёмной мечте. И нужно-то было убить какого-то аасимара, селунита. У неё была не просто цель, но мишень. И свой простой план. Всё для того, чтобы в конце расплакаться и всё перечеркнуть. Астарион ждал этого момента. Из любопытства. Видал он хладнокровных душегубов. Да и сам был одним из них. Шедоухарт же всё время пыжилась носить маску, которую на неё нацепили. И вот его добродетельная умничка Лив помогла девчонке эту маску отодрать. Конечно, с кровью и ошмётками, фигурально выражаясь, как иначе. Остаётся подождать, когда проступит лицо настоящее.

До всех-то Лив есть дело. Уберегла Гейла… хотя в свете нового знания его «задание» подозрительно смахивает на урок от Мистры. Подстава, выражаясь ясно, но не грубо. Или, может быть, даже порка. Вытерла сопли Уиллу, собрала для Карлах дьявольский металл, не выгнала Хальсина обратно в его рощу…

А что с ней станет, когда она попытается отодрать маску, которую носит он? Если лица под ней, возможно, давно уж и нет. При желании, любое лицо Астарион сможет сделать своим. Стать, кем он захочет. Надо лишь понять, чего он хочет. И схватить то, что ему для этого необходимо.

Тем сильнее он хочет забрать у Касадора силу. Месть? Расплата? Компенсация. Награда. Как было бы чудесно не чувствовать этот ужасный, мерзостный, вечный голод — эту сосущую пустоту в животе. Сколько крови ей ни отдавай, всё мало. Сколько сил уходит на то, чтобы приглушить её. И единственное счастье, которое ему доступно — кратковременная эйфория от насыщения. Гейл бросил подпитывать сферу артефактами, когда почувствовал, что эффекта ноль. Завидно, самую малость. Свой голод Астарион не может победить.

И хуже всего, что он распробовал Лив. Он не сможет спокойно жить дальше без её крови. И без неё самой. Но что помешает ей уйти, когда всё закончится? Его сладкие речи и красивые глаза? Хотел бы он верить. Но у Лив прекрасное чутьё. Иногда Астариону кажется, что плутовка видит его насквозь. И только грустно улыбается тому, что видит. Они не будут на равных. Потому что она уже где-то выше, она молчит о чём-то важном из своего прошлого. Молчит о ком-то, к кому сможет вернуться. Семья? Друзья, которых она решила не впутывать? Или кто-то… кому он, Астарион, безнадёжно проигрывает?

Безнадёжность… Оглядываясь сейчас на начало пути, вампир думает, что именно безнадёжность-то их и свела. Толкнула Лив в его объятья и помогла собраться, отвлечься, быть может. Астарион не понимал, что именно дроу так было нужно в нём. Однако иногда их мысли соприкасаются из-за паразитов: так он узнал, что Лив видит конец их связи. И это… ранит. Похоже на обман. Или на грёбанное сочувствие. Жалость. Его не нужно жалеть! Даже оберегать как малахольного не надо! Всё, чего он хочет, это… безраздельно завладеть Лив. Красивые слова тут не помогут. Нужна цепь покрепче…

Например, такая, какая связывала его и Касадора…

Нет, о чём он только думает?

Но… он бы ни за что не обращался с Лив, как Касадор с ним. Всё было бы иначе.

Будь у него сила.

Не пришлось бы ничего бояться. Больше никогда.

Всего-то надо пожертвовать шестью вампирскими отродьями.

Когда Лив спросила его о них, Астарион не соврал, сказав, что ему их жалко. Да, больше они ничего не заслуживают. Жалкие, слабые, трусливые, каждый из них только и мечтал урвать себе кость. Порадовать хозяина. И получить право пожить чуть получше — в покоях любимого отродья. С комфортом и хоть какой-то роскошью. А не визжать от боли на псарне. Под пытками. Но и сам Астарион не лучше. Не попасть скелету под щипцы — предел мечтаний. Сколько раз с него спускали кожу, он и пересчитать не сможет. Липкий страх опоздать в особняк хозяина перед комендантским часом ходил за отродьем по пятам. Но любое наказание можно вынести, лишь бы Касадор не приказал вновь запереть Астариона в гробу и так закопать поглубже. На год. В темноте. Сырости. Холоде. В тишине. Стоит вспомнить, как хочется кричать и рыдать, а потом свернуться калачиком, забившись в самый дальний и тёмный угол. Где его бы никто не смог тронуть…

Никто никогда его не защищал. И сам себя он защитить не мог. Только вымолить прощение, извиваясь и скуля…

«Хватит! Это всё в прошлом!»

Огромным усилием воли Астарион прогнал от себя навязчивые воспоминания и уставился на небо. И правда — чуть посветлело. Воздух стал легче, слаще. Проклятье отступает. Выжившие напивались от радости в таверне «Последний свет». Такими темпами они проспят после попойки беспробудным сном, вповалку, до того самого момента, пока проклятье не развеется полностью. Вампир же сидел у самой границы лунного барьера в гордом одиночестве, чтобы никто не попытался втянуть его во всеобщее веселье. И чтобы не приставали со своей выпивкой.

Облюбовав какой-то валун, Астарион перебирал свитки с заклинаниями. Касадор никогда не давал своим отродьям обзавестись какими-то преимуществами. Магию Астарион изучал урывками, как приложение к плутовским талантам. Чтобы быть ещё более незаметным, быстрым, неотразимым, бесшумным. Не искусство, фокусы, трюки. Увлечение, которое не давало ему сбрендить, а мозгам проржаветь. Но нежданная свобода подарила Астариону возможность уделить магии больше времени. Найти себя, в некотором роде. Когда он получил Некромантию Тхая, Гейл ворчал, зачем отродью такая книга. Считал даже, что Астарион не сумеет продраться сквозь духов-защитников книги. Но вампир смог. Пусть и не полностью, но книга поделилась с ним тайнами, а с ними изучение некромантии стало куда легче. Потом Гейл как-то дал вампиру пару подсказок, научил нескольким приёмам, чтобы он «в своём рвении самоучки не угробил мирно спящий лагерь». Конечно, Астариону далеко до способностей Гейла из Глубоководья, но и собственный арсенал уже начал радовать разнообразием не только самого Астариона, но и спутников.

Тем забавнее, что и Лив использует магические фокусы и заклинания, чтобы всегда иметь преимущество над врагом. Можно ли найти кого-то ещё, кто так неплохо бы сочетался с тобой?

Ему приятно, когда Лив рядом, когда касается его или даже обнимает. И правда в том, что он и сам хочет большего, но не знает, в какой момент его снова развезёт от непреодолимого отвращения к себе. И почти панического предчувствия, что ничем хорошим это не закончится. Что он сломается под гнётом чувства собственной ничтожности. Много лет он кропотливо штопал свою красочную обёртку. Она не должна расползтись по швам в самый неподходящий момент. Пока он не успел сменить её на другую — несомненно ещё более красочную обёртку. Потому что без таковой он всего лишь несчастное, задавленное отродье, загубившее кучу народа.

Лив не должна об этом узнать.

Или дело в другом? Он хочет, чтобы его выбрали не за то, насколько он хорош в постели. Но… если это не ожидание жалости, то что?

— Вот ты где, — раздался за спиной голос Лив.

Вечно она не вовремя.

Астарион обернулся и глянул на неё через плечо. По диковато блестящему взгляду и фруктовому крепкому запаху бренди он понял, что дроу снова перебрала. Лив же, не обращая внимания на его хмурый взгляд, забралась на камень и привалилась к вампиру. Сладко вздохнула, пристроив голову ему на плечо, и сказала:

— Я думала, что все мы сдохнем там, глубоко внизу.

— Что ж, не каждый день встречаешься с воплощением Миркула… — хмыкнув, проговорил вампир. — Но ты… держалась хорошо. Даже заслужила похвалу легендарной старушки, которой неймётся поприключаться ещё. Теперь, когда тени скоро истают, а гоблины и прочие твари выдвинулись в сторону Врат Балдура… я надеюсь, что Арфисты не обратят внимание на одно несчастное вампирское отродье.

— Я тебя в обиду не дам! — заверила его Лив и потянулась поцеловать.

Всё же ей совершенно нельзя пить. Но на поцелуй Астарион ответил. И не дал дроу шлёпнуться с камня — обнял и втянул к себе на колени. Она свернулась улиткой, прижавшись к нему, пристроила голову ему на грудь и снова вздохнула.

Как просто… Вот она в его руках. Доверяет ему. Такая уютно небольшая и тонкая, что хочется сжать её до хруста. Кого-то другого Астарион уже давно бы послал на все четыре стороны с добродетелью. Палец о палец бы не ударил. Не волновался бы и не защищал. Но из-за Лив он… немного изменился, кажется. Не наделать бы каких-нибудь… глупых глупостей.

Астарион поддержал Лив под голову, посадил поудобнее и поцеловал ещё раз. Пока никого рядом нет. Она что-то промурлыкала и обняла его за шею.

Интересно, насколько долгим может быть их поцелуй?..

***

О пьянке с выжившими Арфистами и тифлингами Лив помнила смутно. Вообще последним, что она запомнила, были объятья Астариона. Очухалась Лив уже в лагере. И попала из огня да в полымя, как говорится. Их таинственный защитник, сидящий в призме, оказался иллитидом! Да они всё это время по краю ходили с этими его предложениями принять потенциал личинок! Конечно, для мозгоеда ничего зазорного в облике мозгоеда нет! Вся же честная компания единодушно решила, что и на пушечный выстрел к личинкам и новым посулам не подойдёт.

Оставалось решить одну маленькую проблему… Как-то не впутаться ещё и в войну гитиянок из-за Орфея, который, собственно, и является изначальным узником призмы. Голова кругом.

— Скажу, что мне ваше упорство по нраву, — призналась Джахейра, когда часовые заняли свои места у костра. — Не нужна вам никакая личинка, чтобы посворачивать шеи врагам. Но искушение всё же огромно. Словно кто-то набивается в заботливые дядюшки и лезет с плюшками.

— Когда ты любишь плюшки, отказаться чрезвычайно трудно, — заметил Хальсин.

— Кстати о плюшках, — проговорила вдруг Карлах. — Хотела я, значится, Шедоухарт чуток подбодрить. Она такая милашка и плюшки эти, булочки всякие, так любит! Только не говорит… Кхем… Ну так вот, хватилась я, а булок и нет.

Хальсин неловко кашлянул. Джахейра насмешливо сощурилась, глядя на него.

— Виноват, — изрёк друид. — Даже, не побоюсь этого слова, грешен.

— Ты слишком быстро сознался, — не всерьёз упрекнула Джахейра. — Я бы не отказалась посмотреть на расследование дела по исчезновению булочки. И первым бы заподозрила того белобрысого и вихрастого эльфа.

— Оу… — дружно вздохнули Лив и Карлах. И покосились сначала друг на друга, а потом в сторону Гейла и Астариона, тихо, но ядовито ругающихся из-за каких-то заклинаний в стороне от костра. Всё вокруг них сверкало и искрилось от инея, схваченное магическим льдом.

— Астарион не любит сладкое, — с самым серьёзным видом ответил за них друид.

— Полагаю, он предпочитает кое-что с привкусом железа, — сощурившись, продолжила Джахейра. — И когда вы собирались мне сказать, что он вампир?

— Что вы?

— Он не…

— Он вампирское отродье, — снова совершенно серьёзно ответил за остальных Хальсин. — И не несёт угрозы. Говорю, как друид друиду.

Перепалка на заднем плане сменилась возмущённым вскриком Гейла и руганью Астариона.

— Фу! У тебя вместо крови что, желчь? Да что с тобой не так? — сплюнув кровь волшебника, заголосил вампир. — Ты на вкус отвратителен! Хотя, чего я ожидал?

— Поделом тебе! В другой раз спрашивай до того, как кусать!

Джахейра обвела компанию выразительным взглядом.

— Да обычный вечер в лагере, — немного нервно усмехнулась Карлах. — Они часто себя так ведут в последнее время. Не обращайте внимания…

— Павлины созданы для того, чтобы громко кричать и распускать хвосты, — как-то даже философски заметил Хальсин и улыбнулся Лив.

— А я вот упорно вижу кота с собакой, но раз так считает друид, кто я такая, чтобы спорить? Я могу поручиться за моего… друга, высшая арфистка, — ответила Лив уже Джахейре. — Астарион не чудовище. И я никому не позволю на него охотиться.

— Аж сталь в голосе зазвенела, — вновь сощурилась арфистка, подозрительно довольно при том. — Это твой отряд, героиня. И тебе за всех отвечать.

— Если ты обещаешь не тыкать вампира чем-то острым, то и он не будет тебя кусать, — Лив вернула Джахейре ухмылку.

— Звучит логично.

— А теперь прошу меня простить, — поднялась Лив. — Кажется, мне пора разогнать по углам упрямых ослов.

Но стоило ей подойти, как перепалка стихла, а лёд растаял, залив сапоги Лив водой.

— Да что с вами происходит? Может, подерётесь уже нормально и успокоитесь? — зло зашипела на волшебника и вампира Лив.

— Драться? С ним? Вот ещё! — фыркнул Астарион. — Это и не весело, и не спортивно. Я же выиграю в два счёта, — подбоченившись, вампир демонстративно отвернулся от волшебника.

— Я бы на это не рассчитывал. И спешу заметить, что горящий вампир может оказаться прекрасной по своей эстетической мощи инсталляцией.

— Ещё слово, и я вас обоих заставлю для следующего привала картошку чистить. Без магии, — ткнув в Гейла пальцем, добавила Лив. Астарион весело хохотнул. — А ты не радуйся. Заставлю ведь самого твою же стряпню отведать.

— Да как ты можешь так мне угрожать! — привычным (и втайне таким любимым) фальцетом возмутился Астарион.

— А ты больше меня зли.

— Я твою стряпню пробовать тоже желанием не горю, посему... приятного вечера, — кивнул Гейл. — Ах да… Постарайся запомнить хотя бы те ценные советы, что я тебе уже дал.

На этом волшебник наконец вернулся в компанию телескопа и стопок книг. Лив тяжело вздохнула и глянула на Астариона.

— Да что такого ценного он мне рассказал? Битый час показывал, как эффектнее себе запястья выкручивать, чтобы смотрелось хорошо. У меня и самого всё неплохо получалось, — уязвлённо проворчал вампир.

— За что ты его укусил?

— За дело, — хмуро отрезал Астарион, смерил Лив недовольным взглядом, от которого она в недоумении изогнула одну бровь, и скрылся в своей палатке.

Помотав головой, словно желая отогнать наваждение, Лив обернулась к костру.

«Нет, и правда, что на них нашло?»

***

Похоже, избалованный волшебник не любит проигрывать не меньше Астариона. Но лучше бы Гейлу перестать совать нос не в своё дело, особенно под видом советов по магии, пока вампир его ему не откусил. Но больше Астариона злит только забота Гейла о Лив. Присматривает он за ней, видите ли! Чтобы гадкий вампир её не сожрал. И похоже искренне верит, что только это-то Астариону и нужно — сожрать её. Повезло же на него налететь по пути в лагерь с перебравшей Лив. Пока она всего лишь мирно посапывала у Астариона на руках, Гейл, судя по выражению лица, представил себе сцену коварного и подлого обескровливания. Но тогда вампир ушёл с Лив в свою палатку, не дав волшебнику ничего сказать. Гейл выждал и, когда в следующий раз Астарион обратился к магии, прицепился и стал показывать ему магические финты сомнительной полезности.

— Хватит уже коситься в сторону костра, — раздражённо велел тогда волшебнику Астарион. — Лив, как ты себе руки выкручиваешь, не интересует.

— Сам кончай коситься с опаской на арфистку, — поддразнил его Гейл. — Уверен, она уже всё давно поняла. О том, кто ты есть.

— О, и кто же я есть? — тихо и ядовито прошипел вампир.

— Бессовестный обманщик.

— Ужас! И кого же я обманул? — ударив Гейла ледяным лучом, спросил Астарион. Волшебника луч не задел, зато вокруг него всё заледенело.

— Прекрасную женщину. Полагаю, тебе стоит чаще заглядывать в словарь активной всеобщей лексики, чтобы понимать разницу между «едой», «любимой зверушкой» и «возлюбленной».

— Ну так я ведь вампир, для меня всё едино, — проговорил Астарион, нагло ему ухмыльнувшись. А затем продолжил, уже без всякой улыбки. — Хватит уже лезть к Лив с этой дурацкой тревогой на лице, стоит ей от меня отойти. Сколько раз я её кусаю — тебя не касается.

Ответное ледяное заклинание Гейла едва не сдуло Астариона. Похоже, что вот теперь волшебник разозлился.

— Когда-нибудь она устанет от твоих фокусов, — спародировав его жестикуляцию, проговорил Гейл. — Возможно, на тот момент пути у всех нас разойдутся. Я только надеюсь, что ты исчезнешь из её жизни раньше. Как только получишь то, что тебе на самом деле нужно.

Астарион улыбнулся — вложив всё вампирское ледяное презрение в свою улыбку, — и шагнул к волшебнику. Гейл едва заметно напрягся. Наверняка мигом все удобные заклинания в голове перебрал. Ещё шаг — рывок — и молниеносный укус. Но тошнотворная подлость, как оказалось, буквально текла у Гейла по венам.

Итог так себе: мерзкий привкус во рту, от которого так и тянет ещё сплюнуть. И неодобрение Лив. Ещё и перед высшей арфисткой раскрылся.

Да что вообще этот расфуфыренный маг может знать о том, что Астариону нужно на самом деле?! Стоило бы ему кинжал под рёбра вогнать. И посмотреть, как он захлебнётся кровью. И пусть его потом Иссохший воскрешает.

Внутри бы у него ещё долго всё клокотало, но посреди ночи в палатку к нему вползла Лив. Астарион услышал её шаги заранее и успел развалиться с самым непринуждённым видом.

— Уже соскучилась?

— Да, — просто ответила Лив и расстегнула воротник. — Выпей моей крови и не кидайся на невкусных волшебников, пожалуйста.

Лив думает, что он сделал это только от голода? Глупышка, но предложение как всегда заманчивое. Астарион грациозно уселся и поманил её рукой. Лив подобралась поближе и обняла его, подставив под укус шею.

— Как я говорил, не в моих правилах отказываться от приглашений, — прошептал он и провёл пальцами по её шее. — Но когда ты так мила и добра, мне тоже хочется сделать что-то хорошее в ответ.

— Тогда… расскажи мне что-нибудь о себе. Чего никогда не рассказывал. Что ты любишь? Что ненавидешь?

Он удивлённо посмотрел на неё. Зачем ей знать? Он вот даже не подумал о таком спросить…

Что ж, Астарион ненавидит ходить в рубище. Это унизительно. Ненавидит, когда хозяин не позволяет помыться несколько дней. И подсовывает особенно грязных крыс на ужин. Да, ещё Астарион ненавидит, когда ему выдирают ногти. Они же идеальны! Любой аристократ должен позавидовать.

Ненавидит не отражаться в зеркале. И наблюдать за смертными со стороны.

Ненавидит держать язык за зубами. И когда не говорят комплиментов. Комплимент — это меньшее, что он заслужил за то, что ещё не свихнулся.

А чтобы что-то любить, нужно чувствовать себя живым. Может быть, он в некотором роде любит Лив… но всё это знание окажется бесполезным для них обоих, если они не смогут убить Касадора. Или победить высший мозг.

— Ненавижу я кучу вещей. А вот люблю мало. Но у тебя прекрасно получается почти меня не бесить.

— Чего не могу сказать о тебе.

«И снова этот невыносимо грустный взгляд… Проклятье».

— Я незабываем, радость моя. Не это ли главное? — развёл он руками. — Но не пора ли нам перейти к ужину?

Лив кивнула и вновь вытянула шею.

Астарион наклонился, собираясь вперёд её поцеловать, но Лив закрыла ему рот ладошкой.

— Кусаться — можно, целоваться — нет.

— Что?!

— Ты был плохим вампиром сегодня, — промурлыкала дроу.

Астарион усмехнулся и чуть взъерошил себе волосы.

«Вампирам, знаешь ли, очень трудно быть хорошими, Лив. Даже когда они стараются изо всех сил».

— Как пожелаешь, радость моя. Но не пожалей потом, — отозвался он, расплывшись в коварной ухмылке.