Астарион думал, что после ритуала вознесения наконец почувствует себя не только победителем, но и обретёт уверенность, что теперь ему море по колено, и покой. Однако ритуал подействовал на него иначе. Помимо прекрасных эффектов и силы, Астарион ощутил, что его эмоции обострились, желания возросли, а терпения убавилось. Он хотел как можно быстрее распробовать свободу и всё, что мир мог ему предложить. А всё, что не мир предложить не захочет, Астарион взял бы силой. Ещё он хотел как можно скорее обзавестись своими вещами. Он хотел получить Лив, как никогда. Навсегда. В свою власть. В свои руки. В свою постель. Немедленно. Смаковать её кровь и эмоции и вгрызаться в неё снова и снова. В какой-то мере Лив была права: он был готов сожрать её, расковырять до костей от жажды.

Потому что она была тем, рядом с кем ему было хорошо.

Но Лив… всегда была такой здравомыслящей, упёртой, самостоятельной. Лив помогла Астариону провести ритуал, но ждала она от него чего-то другого — он понял по её взгляду. Ему пришлось упрашивать её остаться с ним навсегда. Сама она даже не додумалась бы его попросить. И к его предложению отнеслась с опаской и недоверием. После всего, через что они прошли вместе, Астариону показалось, что Лив как никогда близка к тому, чтобы уйти от него. Это было возмутительно! Он не собирался её отпускать.

И всё же он сдержался в ночь перед её обращением. Взял протянутую руку, крепко сжал в своей, пока рука Лив была тёплой. Впрочем, она с удивлением отметила, обнимая его, что он уже не кажется ей таким холодным, как прежде.

Астарион сдерживался, пока целовал её. Пока делил с ней постель. Был нежным, чтобы не спугнуть, пока внутри него с каждым мигом рос голодный зверь. Жадное чудовище… Отпустил он его, когда пил кровь. Когда опустошал Лив, не без торжества осознавая, что делает её своей на веки вечные.

Изменится ли она? Какой она станет? Астариону нужна была одна единственная Лив, которая всё ему отдала. Но почувствует ли она себя жалкой, когда станет его отродьем? Совсем не измениться она не может. И где-то глубоко в душе Астарион хотел, чтобы она почувствовала себя несчастной и потерянной, жалкой и слабой — полностью зависимой от него. Он протянет ей руку, поддержит, одарит своим вниманием, ведь Лив всё равно будет прекрасной и самой лучшей. И она будет полностью принадлежать ему. А он избавится от мерзкого ощущения, что у этой дроу есть власть над ним…

Каким же неприятным оказалось удивление от того, что Лив даже не споткнулась, проснувшись его отродьем. Встала с кровати, умылась, причесалась, подошла к нему… Да, она была прекрасна. Навсегда. Но словно всё ещё не его… Почему у неё такой ясный и смелый взгляд? Она улыбается. И легко возвращается к роли лидера, а он вынужден ждать, когда Лив вновь обратит на него внимание. И ему показалось, что прошла вечность, прежде чем Лив как ни в чём не бывало спросила, можно ли его поцеловать. Как делала много раз до обращения. Этого… мало. По глазам было понятно, что она снова просто скромно чмокнет его. Как жалкое отродье. Астарион жаждал другого. Пусть выбросит из головы то позорище, которым ему приходилось притворяться. Больше он никогда не будет таким. И не нужна ему жалость. Страсть и трепет — вот чего он хочет! Он усадил её на колени перед собой, чтобы заставить это прочувствовать. Но черноухая коза уставилась на него, как… как… как на какую-то дрянь. Так она ещё, чего доброго, скажет, что жалким отродьем он ей нравился больше. Потому что облизывал со всех сторон.

Впрочем, он бы и сейчас облизал. Вполне буквально. И с удовольствием…

К вечеру он жаждал одного. Близости. Отгородиться от всех, вонзить в Лив клыки и закутаться с ней в одно одеяло. Чтобы никто им не мешал. Но Лив вдруг сказала, что хотела бы по глоточку от всех. Вместо того, чтобы жаждать его крови! Нахалка! И вообще посмела держаться с ним отстранённо и настороженно. Астарион вспылил…

Размышляя о случившемся позже, после того, как Лив убежала от него, он в злом недоумении лежал на кровати, в полной темноте. По его представлениям, Лив просто не могла оттолкнуть его. Не должна была. И что, что в голове у него был кавардак, кровь горела — впервые за двести лет, а жажда получить все удовольствия сразу сжала пальцы у него на горле? Агонию нужно было чем-то потушить. И до боли во всём теле Астариону хотелось заключить Лив в объятья. Хотелось, чтобы она удержала его в момент, когда ему казалось, что он или взлетит, круша всё на своём пути, или провалится в преисподние. Но она испугалась и убежала.

Получить от неё отказ и такое выражение лица… оказывается, не было ничего хуже этого. Но тогда ему казалось, что нет лучше способа прочувствовать, что Лив полностью принадлежит ему. Разве она сама не хотела утонуть в его объятьях?

Лив же вдруг вовсе сделала вид, будто ничего не было. Она сопротивлялась его приказам. И посмела игнорировать. Спряталась за ширмой своего лидерства. Но как она могла так быстро передумать? Он всего лишь перестал сдерживаться и показал ей свои желания. Ему до ужаса надоело быть осторожным подлизой. А Лив теперь принадлежит ему. Но похоже, что нужно научить её правильно к нему относиться.

Если Лив не успела уже возненавидеть его. Что делать в таком случае, он не решил. Не знал. Не хотел об этом думать. Если она его возненавидит, это будет означать, что она его предала. Что зря он решил разделить вечность с кем-то.

А потом Астарион увидел, как эта черноухая коза жрёт шоколад, который ей дал волшебник… Астариону стоило огромных усилий сохранить… благообразный вид. Вот, значит, как, Лив? Если бывает затмение разума, то оно чуть не случилось. Астарион хотел её наказать. Немедленно! Но стоило Лив схватить его под руку, как пелена спала. Непокорная, независимая коза, но коза его. Проучить её, конечно, стоит. Пусть привыкает к тому, чего он от неё хочет.

Но стоило Лив схватить его за воротник и вероломно поцеловать — так, как ей хотелось, — как Астарион будто бы перенёсся к моменту их первой встречи, когда он свалил дроу на песок и приставил к её славной шейке нож. Только вдруг они поменялись местами — и уже Лив приставила к его горлу нож. Своё невероятное упрямство. Он не собирался в этот вечер давать черноухой козе то, что желала она. А она была готова выбить это из него силой. Невероятная дроу всё же.

Если бы он мог превратиться в удава, он бы сжал её в кольцах своего хвоста. Всю бы обмотал и укусил за голову. Он величайший вампир на свете, а сходит с ума из-за какой-то козы! Но он от души ей отомстил — лаской, которую она так жаждала получить. И гордая, упёртая коза запросила у него пощады. И потом всю ночь стонала его имя. И это было лучшей наградой уже для него. И ему так до глупости… уютно от того, что она снова в его руках.

…Утром Лив пошевелилась первой, выползла из-под его руки, но была тут же возвращена обратно: Астарион прижал Лив к себе, обхватив со спины и скрестив руки поверх её груди. И? Что эта коза будет делать теперь?

Она побарахталась, в попытке повернуться, Астарион ей не позволил и крепче стиснул в объятьях. И уткнулся носом ей в шею и волосы. Лив была так очаровательно растрёпана после бурной ночи. Раньше он не видел её такой… домашней.

— Нам нужно идти. Время — золото.

— М-м-м…

— Друг для друга у нас уже есть вечность, — ласково сказала она.

Астарион приподнялся и уставился на неё. «У нас» из её уст звучит невероятно приятно. Он разжал руки, выпустил Лив. Она села, повернулась и ожидаемо попыталась его поцеловать. Астарион схватил её за подбородок, останавливая. Лив снова ошарашенно распахнула глаза.

— Хватит с тебя, — легонько постучав указательным пальцем по губам, поддразнил её Астарион. — Веди себя хорошо, и вечером получишь свой пряник.

Лив сощурилась, отвела взгляд, будто обдумывая что-то напоказ, а потом чмокнула его палец. По спине пробежали мурашки. Вот же плутовка!

«Теперь ты моя, и я ни за что не дам тебе об этом забыть или в этом усомниться. Достаточно ты выбирала и решала за меня, дорогая. Теперь моя очередь».

Опустив руку ей на шею и слегка надавив пальцами — так, чтобы она чувствовала его хватку, — Астарион коротко поцеловал Лив и отпустил.

Она задумчиво облизала губы, внимательно смотря на него, и Астариону стоило труда сохранить хладнокровный вид. Да, дорогая, хватит с тебя. Ни больше, ни меньше.

Ещё какое-то время они сверлили друг друга взглядом. Астариону быстро надоело сидеть, нацепив на лицо надменную улыбку. Но ему казалось, что Лив вот-вот взбрыкнёт вновь, а значит, ему важно сохранить лицо. К счастью, Лив сдалась, поджала губы и подползла к краю кровати, собираясь одеваться. Астарион проводил взглядом её очаровательную попку и огромным усилием воли заставил и себя потянуться к вещам.

Перед тем, как покинуть апартаменты, Лив вновь уставилась на него с крайне выжидающим видом. Упёртая. Астарион коснулся её подбородка, смотря дроу в глаза. Лив подалась к нему, и сколько в её разноцветных глазах было желания и ожидания… Но до Астариона только дошло, что, по идее, оба глаза у Лив должны были стать красными. Он повертел её лицо, с интересом всматриваясь (Лив же удивлённо вскинула брови).

«А ведь она и не побледнела нисколько. Только клыками обзавелась. Любопытно… словно и не умирала…»

Он обернулся, нашёл взглядом зеркало, прикрытое ширмой, и подтащил Лив к нему. Но тут же выпустил, увидев в зеркале своё собственное отражение.

— Что… это? — только и смог прошептать он.

В отражении рядом с ним появилась Лив, такая же удивлённая. Астарион шагнул ближе, протянул к отражению руки. И будто коснулся себя, стоявшего по ту сторону.

— После стольких лет… я вновь вижу себя. Ритуал вернул мне отражение! — воскликнул он, повернувшись к Лив. Он бы и пальцем в зеркало ткнул, но попал в ловушку из её ладоней и был обворован на один чувственный поцелуй.

Ну что за невозможная женщина!

— Поздравляю, — прошептала она так интимно, что по спине у него пробежала волна мурашек.

Это не просто нечестно, это незаконно — иметь над ним… на него такое влияние!

Чувствуя новый укол раздражения, Астарион протянул ей руку и велел поцеловать ему ладонь. Но моментально об этом пожалел. Лив взялась за ладонь двумя руками и чмокнула настолько проникновенно и вновь чувственно, что у Астариона волосы встали дыбом.

— Пойдём, мы и так уже кучу времени потеряли, — высвободив руку и проворно сбежав от Лив, бросил Астарион на ходу. — Я хочу, чтобы ты вернула меня в отряд.

— Как пожелаешь, любимый, — с придыханием произнесла она.

Он не стал оборачиваться. И с трудом не передёрнул плечами от новой волны мурашек.

— Ну же, дорогая, будь хладнокровна, — фыркнул он напыщенно. — От тебя слишком много всего зависит. Но подумай вот о чём, — проговорил он, обернувшись. — Если мы подчиним старший мозг себе, то и весь мир быстро станет нашим.

— Мозг нужно уничтожить, — непреклонно ответила она. 

— Не узнаем, пока не попробуем.

— Тебе до сих пор мало? — нахмурившись, спросила Лив. — Силы, власти… свободы? Зачем тебе иллитидский мозг?

— Что плохого в том, чтобы дёргать других за ниточки? Ты только представь…

— Я не хочу такое представлять! — огрызнулась она. — Что дальше? Прикажешь мне? Захватить для тебя ещё больше власти.

— Не буду отрицать, идея соблазнительная. И я верю, что ты способна завоевать всё, что угодно.

— Тогда все вокруг станут мозгоедами, болван! — кажется, совсем разозлилась она. — Я на это никогда не пойду. И ты… смирись уже, что весь мир не будет крутиться вокруг тебя одного!

Сказала строго и ушла. Астарион проводил её взглядом и облизнулся. Всё же ему никогда не надоест дразнить свою дроу.