— Почему ты её не остановила? — надрывался Уилл. — Всего этого можно было бы избежать!

— А ты сам почему столбом стоял? — спросила Лив без тени усмешки, пока вокруг сгущалась тьма.

Шедоухарт собиралась убить Песню Ночи. Хальсин решил ей помешать. Столкновение вышло стремительным. Первый бросок жрица Шар проиграла друиду, но Хальсина сгубило мягкосердечие. Он уверился, что достаточно её остановить, помешать плану Шар исполниться. Но вокруг было её царство: каждая тень и сама звенящая пустота темницы Песни Ночи несла в себе частицу богини. Возможно, сама Шар направила руку Шедоухарт — Копьё Ночи пробило друиду грудь. Сплюнув кровь, Шедоухарт поднялась с колена, обвела тяжёлым взглядом всех остальных — и завершила начатое. Сразила Песню Ночи. После чего над площадкой возник купол тьмы.

Сквозь мрак ничего нельзя было разглядеть, но когда он рассеялся, пред отрядом предстала Избранница Шар — тёмный юстициар Шедоухарт.

Выбор сделан.

А Хальсин навсегда останется в Мире Теней. Как забавно: столько неудачных решений за столь короткий срок. Сначала он доверился Арадину, а потом им. Хотя, можно ли сказать, что он доверился? Лив глубоко над этим не задумывалась.

— Что сделано, то сделано, — бесстрастно ответила она Уиллу и отвернулась от него.

Герой на словах и на поводке у дьяволицы.

Остальные выглядели потрясёнными, Гейл и Астарион так точно. Но конечно же, ни один из этих осторожных малых даже не подумал вмешаться. Каждого ожидает нечто большее на этом пути. Но нужно сперва дойти. Выжить. А это значит — пожертвовать кем-то другим.

— Пойдём, — позвала Шедоухарт. — Теперь, с благословлением Шар мы победим Торма. А когда дорога приведёт нас во Врата Балдура… мне нужно будет сделать кое-что ещё во славу Тёмной леди.

— Ох, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, солдат, — шепнула ей Карлах, явно не одобряя произошедшее.

Лив усмехнулась про себя. Да она сама не то что в завтрашнем дне не уверена, она не знает, чем обернётся следующий час. Её выбор сплетён из странных, неуловимых вещей и внутреннего шёпотка, всем предвещающего страшную кончину. Возможно, и по её вине. Или её выбору.

— Давайте поскорее разберёмся с этим Кетериком, — сказала она вслух. Ей до ужаса надоело блуждать в холодной тьме.

…Но тьма после смерти Песни Ночи только сгустилась вокруг. Проклятье стало сильнее, а свет лунного фонаря потускнел. Чем быстрее они разберутся с культом Абсолют, тем лучше. А то не ровен час Шар всех скормит своим теням. Не хочется сгинуть всего лишь из-за этого.

— Знаешь, я ценю твоё невмешательство, — тихо сказала Лив Шедоухарт, когда отряд перебирался по окаменевшим корням деревьев через провалы в земле. — Он был врагом Шар. А значит, я прошла ещё одно испытание. Для меня было важно справиться самостоятельно.

— Я знала, что ты справишься, не из медовой коврижки слеплена, — ответила ей Лив.

Шедоухарт довольно улыбнулась. После этих слов к ней вернулась былая уверенность. Что она всё сделала правильно. Сомнения, если и были, возможно, теперь отступят. Ах, девочка, тебе ещё столькому предстоит научиться. И она научится.

На подступах к крепости Абсолют отряд наткнулся на светловолосую женщину, полуэльфийку, упавшую без сознания. Ей повезло, отряд отогнал от неё тени. Женщина была ранена и выглядела в точности так, будто выбралась из ожесточённого сражения. И осталась единственной выжившей. И всё ещё цеплялась за жизнь. И готова была ползти к своей цели. Вероятнее всего, к Лунным Башням. Заражена она не была, тогда откуда она здесь взялась?

— Вылечи её, Шедоухарт. Заберём её с собой.

— Подбираем первого попавшегося не пойми кого в кромешном мраке? — всплеснул руками Астарион. — Надеюсь, она не попытается нам потом башку откусить.

— У тебя лучшее чувство юмора, — посмеялась Лив. Астарион закатил глаза.

— Спокойно, солдат, она вполне себе живая, — заверила вампира Карлах. — Давайте уравновесим злое дело хорошим. Уилл, неси её. Аккуратнее.

Да, хотя бы для этого он сгодится.

«Уравновесить злое дело хорошим? — задумчиво повторила про себя Лив. — Хм… даже не подумала о таком».

***

Спасённая женщина оказалась не кем-то, а высшей арфисткой Врат Балдура — легендарной Джахейрой. Она только что потеряла целый взвод арфистов и осталась в тенях одна. Сначала она попыталась сцепиться с отрядом, стоило ей понять, что спасители заражены. Она успела вырубить Уилла, чуть не снесла голову Гейлу и превратилась в грозного медвесыча, пока Карлах пламенно убеждала её успокоиться и выслушать их. И даже топор выбросила! Каждое её слово гремело от восторга и почитания. Боги, та самая Джахейра пытается их убить! И всё же Лив пришлось немного остудить пыл воинственной арфистки и выбить её из пернатого облика.

Когда выжатая, еле живая полуэльфийка тяжело рухнула на четвереньки, Лив также с поднятыми руками опустилась на одно колено перед ней.

— «Арфист всегда в ответе за принятое решение. И его последствия», — процитировала Лив кодекс арфистов. — Расскажи, что случилось. И присоединяйся к нашей охоте на Абсолют.

Несколько долгих минут Джахейра сверлила Лив пристальным и колючим взглядом, словно хотела вбуравиться ей в голову и вытрясти все тайные мысли. Есть в этой жёсткости что-то знакомое… что-то напоминающее мать. Наконец Джахейра раздражённо вздохнула и рассказала подробнее о том, как пыталась с отрядом арфистов остановить шествие Кетерика на Врата Балдура, но потерпела поражение. Войска неубиваемого генерала (против которого она уже сражалась сто лет назад), оттеснили арфистов в тень, но они нашли защиту в таверне «Последний свет» под защитой жрицы Селунэ. На их несчастье, название оказалось слишком… несчастливым. Купол из лунного света внезапно рассеялся, жрица упала замертво, а арфисты, не успевшие получить её чары лунной защиты, превратились в нежить. Выбралась из опустевшей, тёмной таверны одна Джахейра, когда же все остальные погибли.

— Много бы ты навоевала в таком состоянии в Лунных Башнях, — прокомментировала Лив, прекрасно понимая, что могло послужить причиной гибели арфистов. Смерть Песни Ночи, без которой сила проклятья возросла. Но Джахейре знать об этом не следует. Иначе она и правда доведёт бой до конца. Ляжет костьми, но не выпустит их из теней.

— Теперь твоя очередь, дроу. Как вы здесь оказались? И как противостоите Абсолют? Я видела, как расползается секта. Сколько заражённых во Вратах Балдура. И я вижу странные отличия. Как это возможно?

Чувствуя странный, неприятный холодок, червячком покусывающий изнутри, Лив рассказала арфистке об артефакте и его влиянии. И о поисках исцеления. А также о миссии, которую возложила на Гейла Мистра. И о том, что в Лунные Башни забрали герцога Рейвенгарда. Рассказала Лив и о том, что им удалось уничтожить источник бессмертия Кетерика Торма. Без ненужных подробностей.

— Что ж, боюсь, к такой охоте я не могу не присоединиться. Когда пойдёшь бить Кетерика, я хочу лично вновь всадить стрелу ему в глаз. За всех павших.

— Не могу отказать в такой просьбе, — улыбнулась Лив.

Эта женщина его зубами загрызёт, если на то пошло. Возможно и не превращаясь в пантеру… Сильный союзник. Но и опасный.

Такая бы не дала убить Песню Ночи…

Такая, возможно… остановит даже Лив.

***

Обман раскрыт! Абсолют не божество, а старший мозг, пленённый Избранными Троицы Богов Смерти. План по тотальному подчинению Берега Мечей, извращённый и безумный.

Лив посмеялась вдоволь, Астарион же в очередной раз уверился, что все в отряде для неё — лишь разменные монеты. Или пешки на шахматной доске. Она умело ими двигает. И легко жертвует. Гейлу Лив не дала подорвать себя, зато Уилл из-за решения дроу превратился в горстку пепла и провалился в Аверно. При этом она всё обыграла так, будто ошиблась с механизмами капсулы и случайно уничтожила попавшую в ловушку Мизору. И ещё виртуознее изобразила удивление и ужас от того, что случилось после этого. До Уилла никому, кроме Карлах, правда, дела не было. Астарион же хотел бы знать, почему Лив так поступила. Не просто же от того, что Уилл ей надоел?.. Но сейчас не лучшее время для вопросов. Возможно, ночью он спросит…

— Боги, вот и связывайся с дьяволами, — проговорила Шедоухарт.

— Это трагедия… Но с другой стороны… сколько душ освободилось теперь от Мизоры? — обмолвилась Лив и повела отряд дальше. Кетерика нужно было догнать и сразить окончательно.

Астарион не ждал, что бой будет лёгким, но появления разгневанного аватара Миркула не ждал вдвойне.

— Ты убила моего Избранного! Ты! ТЫ! Дитя той, кто носила моё проклятье!

«Что?..» — только и успел подумать Астарион перед тем, как на них обрушился гнев мёртвого бога мёртвых.

Аватар бога метил в Лив, смертоносная огромная коса летала над её головой, но дроу каким-то чудом уворачивалась.

«Как она связана с Миркулом? Чувствовал же, что с ней что-то не так! Понять бы ещё, конкретно что не так…»

Несколько раз за бой вампир думал, что им крышка. Отбиваться и от иллитидов, и от нежити, и от воплощения Миркула было трудно. Но спасённая в тенях друидесса держалась лучше всех. И это после полученных ранений! Она обрушила на логово Торма всю мощь своих заклятий. А потом превратилась в медвесыча…

Это оказалось лучшим решением за весь бой…

Наверх, в крепость, все выбрались едва живыми. Но они победили. И отбили у врагов один магический камень, с помощью которого Избранные контролировали старший мозг. Плохая новость была в том, что двое Избранных отправились с мозгом во Врата Балдура. И армии приказали выдвинуться. Отряд поспешил следом. Никто не желал задерживаться в проклятых землях ни минутой дольше. Но между городом и отрядом вновь встали гитьянки, жаждущие порешить святотатцев, отказавших их королеве.

Однако благодаря нападению гитов выяснилась ещё одна удивительная вещь. Всё это время отряд защищал иллитид, сидящий в призме. И был он там не один, а с давно пропавшим гитским принцем. Которого жаждала теперь убить Влаакит, а Восс и с ним заодно Лаэзель — освободить. Принц же наверняка захочет поубивать всех без разбору, если вырвется из своей тюрьмы и из-под власти ушлого мозгоеда.

— На мой вкус, слишком много потрясений для одного дня. Однако, — выдержав паузу, добавил Астарион, когда отряд выбрался-таки из проклятых земель, — я наконец-то вновь продегустировал кровь гитов. И вовсе не разочарован, — хмыкнул он и едва не облизнулся. — Такая горячая, энергичная кровь, так бодрит…

— Цк-ва! Хватит!

— Можешь считать это за комплимент.

— Мне не нужны комплименты!

— Тогда за факт.

— Мы должны освободить принца Орфея! — проигнорировав его, выдала Лаэзель. — Записи на дисках не лгали!

— Предлагаю не спешить с этим, пока его сила — единственное, что защищает нас от превращения в мозгоедов, — отозвалась Шедоухарт.

— Я понял, как Избранные богов смерти контролировали мозг! Его венчала корона! Нетерийский артефакт, вне всяких сомнений! — выпалил Гейл. — Во Вратах Балдура мы как можно быстрее должны найти одну редкую книгу!..

— До чего же занятная у вас компания, — вклинилась и Джахейра. — Каждый тянет в свою сторону, но всё же двигаетесь вы в одном направлении. Ох, но не знаю, как вы, а я сейчас присяду отдохнуть и больше уже не встану. Время привала.

Отметив про себя, что Лив как-то подозрительно долго молчит, Астарион обернулся. И не увидел её нигде поблизости. Но только что же была здесь! Когда растворилась в ночи?

Все обеспокоенно переглянулись. Джахейра нахмурилась.

— Мне не кажется? Все мы как-то умудрились потерять по дороге лидера?..

Либо же их горе-лидер сама захотела потеряться…

***

Миркул! Сама Смерть. Не хладнокровный и бесстрастный судья, как Келемвор. Нечто большее и одновременно более страшное. Он мёртв, но в то же время вечен, как сами основы мира. Он есть правила мироздания. Он написал их сам. И никому не удастся их стереть. Так его описывала Ити, мать Лив, пострадавшая от проклятья Пожирателя духов — кары Миркула, которую он обрушил на самого верного своего жреца. Проклятье Ити удалось снять, но ничто не проходит бесследно…

Столкнувшись с самим ликом Смерти, Лив почувствовала, что её затягивает в холодную черноту. В болото. В мерзкую жижу, из которой она едва вырвалась когда-то… Вырвалась, что-то там оставив. Что-то потеряв.

Кого-то.

Любимого.

И дальше находиться среди спутников, в один миг показавшихся Лив чужаками, стало невыносимо, и она сбежала в ночь. Она рухнула на каменистую почву, поросшую жёсткой травой, и уставилась в холодное звёздное небо. Звёзды смотрели безучастно, сердце билось до боли быстро, отдаваясь глухим буханьем в ушах.

Нет! Она не хочет ничего вспоминать! Она не будет!

Но она знает, чувствует: склеп разума отперт, там в темноте спрятана правда, с которой она не смогла совладать. То, от чего она решила отказаться. Боль, которую она хотела убить. Цепи. Тяжкий груз.

«Когда-нибудь и у тебя откроется Глаз Провидца. Глаз Мечтателя. Глаз бури, бушующей вокруг. Но тебе будет нужен якорь. Чтобы тебя не унесло течением ни в мир грёз, ни в мир кошмаров. Возможно, твоя воля станет твоим якорем. Или твоё упрямство. Или кто-то, кто будет тебе очень дорог, с кем ты захочешь разделить свою душу».

Лив заткнула уши руками. И закричала в ночь.

***

Проклятая дроу вернулась перед самым рассветом. Тихо вползла в его палатку, как ни в чём не бывало. Но Астарион ждал её. Транс его был тонким и хрупким, как изъеденная молью старая-престарая шерстяная шаль. Да, вампир ждал эту идиотку. Он злился. И волновался. Немного! Что без его присмотра она могла вляпаться во что-то безумное.

Астарион позволил ей подползти поближе, поймал, перевернулся и прижал Лив к земле.

— Я жду объяснений. Что с тобой происходит? — напустив на себя грозный и жёсткий вид, начал он. — Ты проклята? Что имел в виду Миркул? Давай. Колись! Пока я сам тебя не расколол.

— О, а думаешь, сможешь? — хищно усмехнулась она.

— Сейчас и узнаем, — кровожадно ответил вампир и продолжил допрос. — Ты чародейка? Это дар так на тебя влияет? Откуда он? Что с тобой произошло?

— Что произошло?.. Я родилась, полагаю…

— У тебя провалы в памяти, ведь так? Ты не помнишь, что с тобой случилось? Поэтому ты и не рассказывала ничего о себе. Но слова Миркула тебя не удивили. Ты знаешь, что он имел в виду.

— Какой ты въедливый! — со злостью огрызнулась Лив. — Ты следишь за мной? Может, ещё нож к горлу приставишь?

Дважды просить не пришлось. Лив на миг изумлённо распахнула глаза, а потом расплылась в безумноватой улыбке.

— Я знаю. Ты ненавидишь меня, — проговорила она довольно. — Но не волнуйся, я дам тебе утолить ненависть. Уже скоро. Я знаю, что ты меня не подведёшь. Но сперва тебе нужно победить хозяина, правда же?

Вампира мороз продрал по коже.

— О чём ты вообще? Хватит говорить загадками!

— Никаких загадок. Ни одной. Одна пустота… — проговорила Лив тихо и закрыла глаза.

Астарион в растерянности застыл над ней. И от греха убрал нож от её шеи. Кто эту сумасшедшую дроу знает, ещё сама напорется…

— Ненавижу, ты права. Всех вас ненавижу. Но мы должны дойти до финиша вместе. В одной упряжке. Так что прекращай дурить и поговори со мной! Что бы тебя ни терзало, мы в одной лодке.

— Ты такой… сладкий терпила, хоть и кусаешься, — рассмеялась она. — Я всё ждала, когда же ты встанешь на дыбы. Попытаешься убить, придушить, отбить место лидера. Дашь пинка и вышвырнешь из палатки. Хотя бы. — Лив вытянула руки и обхватила его за шею. — Но ты не в состоянии себя отстоять. Ты не можешь сказать «Нет!», Астарион. Бедный, жалкий вампиришка. Ты навсегда останешься во власти своих страхов. Во власти слабости.

Он оскалился, чувствуя, что от каждого её слова словно гвозди вонзались в плоть. Сразу в грудь. Длинные и ржавые. Ему больно. И по глазам дроу он видит, что она это прекрасно понимает. И радуется. Наслаждается. Какая же дрянь… Как смеет она так с ним поступать? После того, как подминала его под себя столько раз! После того, как рыдала, обняв его, как подушку. После того, как выпрашивала место рядом с ним! Дрянь!!!

— Сможешь ли ты украсть у хозяина силу? Сможешь ли ему противостоять? И что ты сделаешь с этой силой? Если в душе ты жалок, то сила тебя не возвеличит. Лишь поступки возвеличивают, знаешь ведь?

— Заткнись, пока я тебе шею не свернул!

— Кишка тонка.

У него застучало в висках. Он её сейчас придушит собственными руками, а потом воскресит, чтобы желчно посмеяться ей в лицо.

Только Лив смеяться будет громче…

Нет, он не поведётся.

Астарион навалился на неё, прижал за руки и уставился в глаза. Есть только один способ найти ответы на тревожащие его вопросы. Он задействовал личинку. С того момента, как в гоблинском лагере он выпросил первую «добавку» к ментальным силам, вампир старательно развивал полученные способности. И теперь со всей силой обрушился на разум Лив. Если понадобится, он выпотрошит её память, но выудит правду.

В её голове царил хаос. Мысли и воспоминания носились, как рой насекомых. Это то, что было на поверхности. Под чёрной толщей же застыло озеро боли. Чтобы добраться до дна, нужно было свариться в обжигающих муках. Холод, жар и кислота. Астариону показалось на миг, что он растворится. Сквозь такой заслон не пробиться! Но потом он вспомнил о собственной боли. Нашла, чем удивить или напугать! И не такое переживать приходилось. Он бросился вниз, прорвался… и очутился в чёрной комнате с гладкими стенами. На их отполированной поверхности виднелось отражение кого-то несуществующего. Смазанное, мутное, ведь стены не зеркало.

Мужчина, судя по силуэту. Высокий. Светловолосый. Крутые скулы. Нахальная ухмылка. Крупные волны волос. Прямой нос.

Во рту появился горько-солёный привкус. Слёзы. Много слёз. Её слёз…

А потом Астариона выбросило из разума Лив. Тьма сомкнулась, спрятав отражение.

Дроу застыла под ним с остекленевшим взглядом.

Она безумно кого-то любила. И его больше нет в этом мире. Вот и всё, что Астарион смог узнать.

«Белые кудри… Неужели… я похож на него? Только поэтому она ко мне прицепилась? Из-за сходства? Внешности… обёртки».

Конечно, глупо было… ожидать чего-то ещё. Просто он… он сам по себе не может приглянуться по-настоящему. Все будут видеть в нём лишь средство для удовлетворения своих похотливых желаний и страстишек.

Почему-то боль в груди от этого стала только сильнее. Астарион поднялся и как в бреду вышел из собственной палатки. Воздух показался горьким и тяжёлым. Хотелось покричать в ночь. Но он сжал зубы и проглотил и крик, и рвущийся изнутри рык.

Двести лет об него вытирали ноги, но скоро он положит этому конец. Скоро он сам сможет наступить на кого угодно. А если нет, то и его никчёмная жизнь не стоит и выеденного яйца!

Он украдёт у Касадора силу. И после этого настанет черёд Лив заплатить ему по счетам.

***

Лив не сразу пришла в себя. Вампир ворвался туда, куда она никого бы не допустила. Куда она побоялась забрести даже сама. Там было спрятано что-то важное… и тень от чего-то уплаченного. Но он сорвал все печати с двери, которую по ощущениям не стоило бы открывать.

Лив зажмурилась, пытаясь привести мысли хоть в какой-то порядок. Но они как непослушные юркие крысы норовили разбежаться и тоже оказаться там, куда она их не пускала.

Там, во мраке её памяти, в глубине сердца, в самой тени, в самом дальнем уголке осталась крупица того, кем она дорожила. Лив не вспомнила его лица. Более того, почти никаких следов не осталось от него в её памяти, кроме пустоты и боли. Что-то непоправимое случилось незадолго до заражения. И всё это время Лив пыталась убежать от этого, но фантом несчастья и боль настигали её в трансе. Пока пустота не начала заполняться, принося ещё большую боль. Новые черты запечатлелись на месте потерянных. Черты Астариона. Так не должно было случиться. Что-то пошло не так. Она нарушила какой-то обет. И сама ранее разодрала себе душу в куски. Теперь не собрать.

Лив свернулась калачиком на одеяле вампира. Среди его запаха ей спокойнее всего и одновременно тревожнее.

«Ты должен стать сильным. Жёстким. Чтобы никто не смог поймать тебя и подчинить. Поднимись над всеми. Над болью. Над привязанностями, если они могут у тебя быть… Освободись. И освободи меня…»

…В предрассветный час Астарион таки вышвырнул Лив из своей палатки, зло и молчаливо. Она отбила себе бедро и приподнялась на руках, довольно улыбаясь. Да, молодец, всё правильно!

В лагере в этот момент царила гробовая тишина.