Ночь с 28 на 29 дня Пустых Полей
Искорки инея мерцали по палубе под жёлтым огнём фонарей. Сыскная команда вышла прогуляться на сон грядущий. Холодно, но безветренно. Мерцают огни города. Очертания островов еле видны в густой беззвёздной тьме.
- Итак. - Ридж потянулся всем телом. - Разумеется, наши старания не прошли даром. Умерщвлён людоед, убито несколько чудовищ. Однако мы так и не приблизились к разгадке - кто и где?
- Может быть - Отерн? - Тэм был настроен благодушно и щурился, как кот, набивая трубочку.
- Мы не во дворце, Тэмми, а ты не шут. Отерн был всего лишь слабовольным лентяем. Не-е-ет, он исполнял чью-то злую волю. Пройдитесь завтра по городу, потолкуйте с негоциантами. Пусть Вейс берёт рынок, а ты, Тэм, загляни по большим лавкам.
- Ищем господина, у коего служил Отерн? - догадался Вейс.
Веркер кивнул:
- Именно! Хотя, разумеется, сей господин мог и не являться в город. - Ридж вздохнул. - И что же это вестей от маркиза нет? Уж не сожрали ли нашего простачка в топях?
- На сыск время потребно, друг мой. - Тэм заскрежетал огнивом.
Все замолчали, ибо сказать более было нечего. Лия рассматривала рисунок редких звёздочек. Тэм покуривал, Вейс просто тянул холодный воздух. Корабль затихал. Лишь ночная вахта резалась в кости под фонарём на баке. По бухте мерцали огоньки кораблей, пришедших на последнюю большую рыбную негоцию в году. Скоро Хрус покроется льдом, в океаны ворвутся жестокие зимние шторма и рыбаки вытащат лодки на берег до весны. Лайхатский шестимачтовик - рестерн, как назывались такие длинные высокие корабли с низкими надстройками - стоял отдельно от прочих, почти у самого мола. С его осадкой - Ридж уже знал, что так зовётся величина на которую корабль погружается под поверхность воды - заходить далее было просто неразумно. На бухту опускалась звенящая тишина, нарушаемая лишь отдалённым скрипом уключин, дыханием ветра в океане и плеском воды. Тосс ложился спать рано, но и вставал ещё до зари.
- У нас об эту пору лежит снег и по утрам дома вымораживаются напрочь. - прервал молчание Тэм. - А над грядой Повешеных зарево верфей становится невероятно резким, прямо-таки жестоко-алым.
- Да вы стихотворец, господин аредер. - хмыкнул Вейс.
- Я из Мегалиса, мой юный друг. Мегалис - страшный город. Он убивает, обращая из младенцев сразу в стариков. Там все торопятся схватить лучшие кусочки жизни. - Тэм прикрыл глаза, покрутил головой и с тоской произнёс: - Вечный дым и смрад верфей, вечный гром молотов и телег, вечный хрип из горла, вечная суета. Лица серые, снег рыжий, трава не растёт окрест на лигу, а то и две.
- И монструозные многожитные дома имперских времён. - промолвила Лия.
- Бывали? - осведомился Нир.
- По службе.
- Добросовестливость корабелов испытывали небось?
- Её. Кое-кто схитрил.
- И его швырнули живьём в печь. - монотонно протянул Тэм. Его трубка извергала дым не хуже, чем пресловутая печь.
- Откуда тебе известно?
- Я мегалец. - весомо заявил Тэмми. - Разумеется, императорская огнина или крематора. Обширная неглубокая квадратная яма в земле, прикрытая скошеными кирпичными стенками и плоской крышей с пятью закопчеными трубами. - Он нараспев произнёс слова из некоего уложения: - Нищих, кто без роду или родства не упомнивших, схваченых воров и мошенников всякого роду, умерших от казёных работ, неимеющих платить за могилу. Живьём же в оную справлять корабелов, в коих нечестность и нерадение изъявлено будет, растлителей младенцев, оскорбителей и изменников короны, продавцов подложного вина и святотатственных вещиц. Ну, ещё много кого. - Тэм выпустил облачко синеватого табачного дымка с привкусом сушёной вишни.
- Королевский канон. - с непонятной интонацией сказал юный Ирет.
- Графский, утверждённый королем, представь. Граф де Мегаль и де Дерьер из-за тех самых верфей равен чуть ли не Великим домам. - Тэм приоткрыл левый глаз, следя за Риджем - взбесится или скроет злобу?
Но тот оставался благодушно-невозмутим:
- Графам де Мегаль повезло, но более удачлив герцог де Орвик, коий хоть и не столь богат, но наследственно покровительствует наставникам как Девяти Морей, так и Штурвалерского. Имея чрез оных влияние некое и на птенцов сих гнёздышек.
- Сла-а-абое и не на всех. - возразил старший аредер. - Многие и не утруждаются поразмыслить отчего наставническая плата столь низка.
- Герцог же является в Совете обоих училищ.
Лия словно проснулась и промурлыкала:
- Старый бывал, а молодой, по слухам, пренебрёг и живёт затворником. Даже с герцогиней - а она недурна собою - видится раз в пару месяцев ради отдачи супружеского долга. - Девушка кулачком толкнула Риджа в бок. - Ежели и вы, моя радость, изберёте подобный манир нашего житья, не хнычте и не жалуйтесь - обращу в козла. Так вот, кое-где всерьёз поговаривают то о душевном нездоровье де Орвика, то о душегубительных занятиях, то об измене.
- Подгнило что-то у подножья трона. - заметил Тэм. - Измен и заговоров, бунтов и неповиновений всё больше.
- Новоканонные уложения. - отрезал веркер. - Ничего, Гарт их изничтожит.
- Вкупе с пользительными новшествами.
- Вряд ли. Принц неглуп и давно разъяснил корни зла в своих "Рассуждениях о Добром и Рачительном, а также О Дурном и Бесталанном Управителях", где на примере двух поместий показывает образы дурного и верного правления.
- И одним из корней Его Высочество называет подражание восходным обычаям. - вставил Вейс, немало изумив присутствующих. Мальчишка, конечно, любил книги, но настолько, чтобы проштудировать двенадцатитомный трактат?!
- Обычаи - не умения. - продолжал защищать будущего короля веркер. - А вот всякие помыслы о равенстве сословий перед простолюдным судом, обращение цепных земель в дарные и единственно коронный сбор подати - сие возмутительно! Потрясает основы трона.
- Что-то гернольский трон крепок, как никогда, но азарскому не помешали бы подпоры. - ехидно заметила Лия, отходя в сторону и заворачиваясь в синий со звёздами мажеский плащ.
- Ночной горшок устоит там, где падёт кресло. Но креслом ему не стать вовек, сколь бы он не натирался до блеску. Король Герноля давно уже кукла в корявых пальцах кузнецов из Гильдейского Собрания. - Веркер прикрыл левый глаз и тихо произнёс: - Рано или поздно они выбросят куклу подобно капризной девчонке.
- Может, оно и к лучшему. - пожал плечами Нир. - Вечное королевство уже показало свою силу. Здесь. - Острый палец описал дугу, указывая на погасший городок.
- Ленивое королевство рухнуло здесь. - возразила Лия, скаля зубки. - Знаете что? Нам нужна война. С Ватарией, Лэнгом, Гернолем - всё равно! Да, - повторила она, словно высказывая заветную мечту. - Нам нужна война, которая сплотит людей хотя бы и в самых низменных стремлениях.
- Не надейся. - веркер выпрямился и накинул капюшон плаща на голову. - Нынче в почёте не меч, но яд. Не поединок, но низкая подлая интрига. И мы, Белые, и есть ядоносный зуб азарской змеи.
- И всё же война встряхнула бы сонный Азар. - мечтательно промолвил Тэм.
- Или погубила бы его. - возразил Ридж, разглядывая дальний берег.
- Знаешь что? - Лия схватила веркера за плечи и развернула к себе, заглядывая в глаза с надеждой и отчаянием. - Шар. Молчи! Не смей перечить мне! - с угрозой щенной волчицы добавила она. - Этой ночью мы посмотрим в шар.
- И вы ещё меня называли чернокнижником! - упрекнул магиссу Тэм. - За такой артефакт удавят где сыскали, безо всякого суда. Откуда он у вас?
Лия усмехнулась:
- Год назад шестая разыскала тайное общество ведьм, собиравшихся в поместье Буир. Вот при разгроме кое-что удалось прихватить и скрыть.
- Кому ещё ведомо о сфере? - резко спросил старший аредер.
- Прости, но...
- Кому? - глаза блондина сузились, он чуть вытянул шею вперёд.
- Я гадала графине де Лонжер. В Лироке.
- Она живёт там?
- Да. Милая глупая старушка без какого-либо громкого будущего. Ей было любопытно как сложится жизнь любимой кошки после её ухода в лед.
Вейс фыркнул.
- Кошка будет ждать хозяйку за той стороной заката. - пожала плечами Лия. - Но я надеюсь - мне не придется ждать вас, друг мой.
- Я всё же попытаюсь пережить вас, мэтресса. - осклабился блондин.
- Увидим. - и Лия решительно потащила де Каро к кормовой надстройке.
Никакого колдовства, никаких курений, кипящих зелий, непроизносимых слов. Лия сбросила сапожки, усадила графа за стол, распустила волосы и поставила меж ним и собой шар из тёмного стекла на грубой каменной подставке. Шар был невзрачен. Величиной с крупное яблоко, мутный. Волшебница велела Риджу положить ладонь на сферу, сама села, подпёрла голову рукой и уставилась в непроницаемый бок яблока.
Сфера на ощупь была тёплая, но Ридж решил, что это всего лишь нагрев от его же руки. Становилось скучно. Лия закусила губу, подалась вперёд, цокнула языком и заговорила:
- У тебя будет странная жизнь. Ты умрёшь ещё не старым, откроешь многие секреты, но ещё больше заберёшь с собой. На тебе лежит проклятье отчаяния, его снять невозможно. Оно не сбудется до конца, но в тоже время многое из него окажется истиной. Я вижу бело-зелёное знамя, горящие деревни, израненного барса. Но тебя нет под тем знаменем. И ещё видно величественный дворец, похожий на старые храмы Лойи. Ты в чёрных просторных одеяниях стоишь у окна. Ты ещё не стар, но сед. - Лия резко откинулась назад, закрыла лицо ладонями и крикнула: - Отними руку!
Ридж повиновался. Поверхность сферы подёрнулась черной завесью и застыла. Просто стеклянный шар на каменной подставочке. Лия отёрла лицо ладонями и тихо пояснила:
- В сферы вообще долго смотреть нельзя. Они способны поглотить разум. В истиные сферы, а не в шары из стекла, что применяют рыночные гадальщики. Ты можешь припомнить как звучало проклятие? - Усталая магисса смотрела на хмурого офицера красными глазами.
И Ридж вспомнил. Это было ещё до того, как его обшлаг украсили два меча. Один меч, "щепка", десять таких же, как он незадолго до того - юных, злых, яростных - под рукой. Веркада вылетела на идущих по лесной дороге мятежников с тыла, закупоривая "кувшин". Голову бунтарского войска уже начали расстреливать армейские лучники и под кронами стоял жестокий вой. Предводители бунтующих - три барона - пытались хоть как-то перестроить людей в боевой порядок. В лесу тяжёлая кавалерия теряла свою главную силу - стремительность, но была выучка, острые палаши, мощные кирасы и внезапность.
Веркада рассекла колонну, как нож - мягкий хлеб. Брызнула кровь, зазвенело железо, захрустели кости, заржала проткнутая вилами лошадь, зло орали и мятежники, и кирасиры, кричали раненые, валились в осеннюю листву мёртвые. Ридж поднимал Дикого на дыбы и самые безбашенные бунтовщики шарахались от копыт, снабжённых тяжелыми подковами. Палаш юного демера бил по плечам и головам, рассекая и холщовые рубахи, и лямки кожаных панцирей. Четырежды вилы и косы тыкались в его кирасу, дважды проткнули ему ногу, а он обрушивал тяжёлый клинок на головы и колол в остервенении.
Три барона поняли, что им не уйти и бросили своих людей. Шестнадцать их гвардейцев последовали за господами, благо и они были конны.
- Демер де Каро! Перехватить! - крикнул аредер Гронер, тыча клинком в сторону деревни. - Руби их, ребята! Жизнь одна, напьёмся до дна!
И демер развернул Дикого, резанул кончиком палаша чьё-то лицо и закричал:
- Четырнадцатый! За мной!
И они услышали. Восемь окровавленых усталых юнцов помчались за своим демером к деревне Анхель, где искали спасение благородные господа. Анхель сохранила частокол с воротами, стояла на холмике и могла сдержать солдат короля хотя бы до темноты.
В деревне жило человек триста, из коих мог найтись десяток сторонников баронов и это уже было бы много на потрёпаный дем, потерявший в лесной схватке двух человек.
Первыми погибли те, у кого лошади устали сильнее - барон де Риттс и три его гвардейца. Но и белым пришлось несладко. Пожилой гвардеец дрался, как раненый вепрь и в поле остались три солдата, покрытых собственной кровью. К Анхелю подскакали всего шестеро.
Деревня закрыла ворота, а над частоколом показался лес вил - слишком многие поверили в проповеди расстриги-монаха Осра, что возгласил себя сошедшим с небес Отцом-Кратом, был схвачен в Мезуре с учеником и с ним же живьём зарыт в навозной куче.
- Покоритесь и смилуюсь! - крикнул в сторону частокола демер, чувствующий и тягучую боль в бедре, и мокроту в правом сапоге. Он задыхался и крик вышел сиплым, но его и не слушали. Пращники пустили несколько камней, никого не задевших, но заставивших отойти подалее от серых бревён, окруживших низкие крыши.
И тогда Ридж отправил троих к ручью за деревней - стеречь задние ворота. Одного послал в отряд с запиской и стал ждать. Уже смеркалось, когда притащилась армейская запряжка с медной трубой, снабжённой бочками, маховыми колесами, приспособлениями для подъема ствола и широким деревянным щитом, окованым той же медью.
Командовавший расчетом огненосца осадномашинный демер бесстрастно выслушал приказ молодого человека с туго перетянутым жгутом правым бедром и покачал головой:
- Ваше Законститство! Как можно, там ведь и бабы, и детишки неповинные!
- Выполнять! - завопил ошалевший от рваной боли Ридж. - Не то сгною!
Рябое лицо скривилось, демер посмотрел на частокол, на торчащие орудия труда и убийства, сплюнул и пошёл к своей трубе. Ездовые развернули лафет, выпрягли лошадей и за дело взялись стволовые. Рукояти кранов повернулись, малла - вонючая желтоватая жидкость, получаемая из нафта посредством перегонного куба - полилась в трубу. Натянулись цепи, жерло приподнялось. Демер сам поднёс к запальной трубке фитиль. Багровая струя окутаная чёрным дымом ударила в сухое дерево. Дикий присел на задние ноги, заржал - конь боялся огня и Ридж позволил ему отойти подальше. Он подобрал повод, дабы пресечь попытки перепуганого жеребца пуститься в безудержное бегство. Остро пахло свежескошеной травой и гарью. Истечение струи продолжалось минуты две. Но и того хватило, чтобы вспыхнул пожар. Сначала загорелась ограда и трава близ неё, потом где-то слева тяжко ахнуло и поднялся сноп искр, предвосхищая явление пламени - огонь перекинулся на чей-то сеновал. В деревне страшно вопили, потом залился свисток одного из караульных и Ридж ускакал к ручью.
Шесть белых кирасиров встретили бегущих с ведрами крестьян железом палашей. Тщетно умоляли несчастные пощадить их, позволить набрать воды, спасти свой скарб. Шесть юнцов лишь распалялись, рубя безоружных, не разбирая ни годов, ни пола. Анхель не выставлял людей в мятежное войско и никто не приготовил ни железных вил, ни прямо насаженых на черенки кос. Оставались лишь топоры, но людей с ними валили сразу, не обращая внимания на прорвавшихся к воде. Погорельцев частью зарубили, частью растоптали конями, треть разбежалась в слезах и страхе. Барон де Гвирток с пятью своими людьми пытался атаковать, но после его гибели под клинком рыжего Нерса Сомлоя конники ринулись наутёк и попали в руки солдат под утро. Анхель сгорел дотла. Тело третьего барона - де Монси - было поднято на пожарище после того, как остыли угли. Чёрную высохшую головешку опознали лишь по железным доспехам.
В сражении у Анхеля был убит лишь один белый - дворянин де Риль - удачливый землероб стащил его наземь багром и зарезал прежде, чем его самого проткнули, словно куру. Берег безымянного ручья покрылся изуродоваными трупами в запачканых сажей с кровью серых рубахах. Всего же было убито семьдесят три жителя Анхеля. Сотня с небольшим сгорела в огне или задохнулась в подполах.
Они возвращались к веркаде, увозя с собой тела павших сомечников, когда на небольшой лесной полянке наткнулись на нестарую ещё женщину в измазаной сажей колоколке и деревянных башмаках. Та стояла на коленях у дерева, в траве лежал мёртвый младенец, покрытый ожогами.
Демер подъехал к бунтарке, намереваясь гнать её до лагеря, но та подняла лицо в ореоле распущеных волос, сверкнула глазами и бросила злое:
- Трусливый убийца! Отец Земель отомстит тебе! Ты умрёшь под чужими звездами, на чужой земле, предавшись чужим королям и чужим богам!
Ридж так оторопел, что не препятствовал ей скрыться в лесу. Лишь когда Дикий заржал, демер отмахнул от себя правой рукой, отводя проклятие.
Прошло пять лет, а он вспомнил только сейчас.
Лия задумчиво покачала головой, выслушав слова проклятия.
- Не отчаивайся, Ри. - наконец сказала она. - Брет для всех нас чужая земля. И король маленького Инверна - твой зять - король чужой. Уж коли тебе суждено стать тем, кто сподвигнет озёрный народ отряхнуть от пыли старое знамя, так может быть ты окончишь свои дни на Брете, в Инверне, что не столь уж и плохо. Неясно лишь насчёт чужих богов, но может имелось в виду, что ты отложишь топор Белора и примешь свиток Лойи. В конце концов, сие даже забавно - грозный граф де Каро предастся мудрствованиям в храме богини книжников!
- Но я совсем не желаю бунтовать.
Магисса аристократически зевнула и потянулась. Совсем как кошка.
- Иногда, Ри, решаем мы. Иногда - рок решает за нас. Возможно, тебе не суждено самому поднять знамя Морской Девы, но - несомненно - ты уже столкнул один из камушков, кои обрушат камнепад. А сейчас нам обоим надо хорошенько выспаться.