На столе для гуциня в цзинши лежала куча белых вееров и чернил для каллиграфии, а на ширме-гармошке, разделяющей комнату, висело множество пурпурных женских одеяний разных фасонов, весьма небрежно закинутых на бумажные створки. Вэй Усянь проснулась ни свет ни заря и первым делом принялась перемеривать все имеющиеся ханьфу, которые только попадались ей под руку. Цзян Чэн же сидела у деревянного столика и постоянно то зевала, то хмурилась, лениво расписывая очередной бумажный веер. Совсем скоро в Юньмэне состоится празднество середины осени и стоило подготовиться к этому событию.

Мазок за мазком на некогда белоснежном веере проявлялся чудный рисунок озера с растущими по берегу высокими камышами и пышными цветами лотосов. Цзян Чэн задумчиво кусала губу и мечтательно посматривала в окно на ленящихся после изнурительной тренировки адептов. Рука с кистью словно жила своей жизнью: пока девушка пребывала в своих мыслях, роспись на веере становилась более яркой, оживленной и детальной.

- Как ты думаешь, стоит одеться поскромнее или более вычурно? – раздался из-за ширмы взволнованный голос шицзе.

Цзян Чэн не ответила на заданный вопрос, пребывая глубоко в своих мыслях. Вэй Ин еще несколько раз и громче положенного окликнула ее, но, так и не получив никакого ответа, высунула голову между бумажных створок и посмотрела, чем же там так увлечена шимэй. Та сидела спиной к молодой заклинательнице и с крайне глубоко мыслящим видом смотрела куда-то в окно.

Крадучись, словно воришка, Вэй Усянь подошла к Цзян Ваньинь и, положив ей голову на плечо, с восторгом лицезрела поистине бесстыдное искусство: на бумажном веере были изображены искусно нарисованная лодка в окружении лотосов, а также две молодые девушки, оголенные по самые ступни. Одна девица сидела полу боком, и лица ее было не видно, а вторая показывала все свои прелести и тянулась рукой к ближайшей коробочке лотоса. Вэй Ин невольно покраснела, мысленно делая пометку на то, что у второй девушки чересчур подробно прорисованы кисточкой ареолы сосков и небольшая грудь в целом. Осознание тут же посетило юную голову.

- Ничего себе, А-Чэн, да это же мы! – прямо в ухо воскликнула Вэй Усянь, и Цзян Чэн резко дернулась, роняя кисть и оставляя кляксу чернил, медленно растекающуюся по столу.

- Чего дуриной орешь?! – возмутилась шимэй, потирая пострадавшее ухо.

- А ты чего не отвечаешь, когда зовут? – вторила ей Вэй Усянь. – И что ты вообще такое рисуешь? Красиво конечно, но на праздник такое нести точно нельзя, а то посчитают бесстыдницей, - со знанием дела заметила она, словно и не смутилась минутой ранее.

Цзян Чэн смотрела сначала недоуменно, а после медленно перевела взгляд на собственное творение. Щеки у нее тут же загорелись ярче уличных фонарей. С силой захлопнув веер, заклинательница была готова нарисовать следом огненный талисман и поджечь неприличную картинку, пока ее еще кто не увидел, но ее руку тут же перехватили и мягко отвели в сторону. Как только хватка ослабла, Вэй Усянь тут же выхватила расписанное непотребство и с восторгом посмотрела еще раз, а потом еще.

- Чего ты так засмущалась? – весело спросила она, итак и этак вертя бумажный веер и любуясь им со всех сторон. Чем ближе она подносила его к лицу, тем больше замечала бесстыдных деталей: у обеих девиц были округлые бедра и точеная талия, а ниже пояса у второй девицы была прорисована дорожка слегка вьющихся волос.

- А ну отдай! – воскликнула Цзян Чэн, ошалело водя бешеными глазами по комнате и не зная, куда себя деть от нахлынувшего стыда. После такого она еще долго не сможет смотреть шицзе в глаза.  

- А вот и не отдам! – неприлично громко загоготала Вэй Усянь и тут же выбежала из цзинши с веером в руках.

Молодая заклинательница бежала так быстро, как только могла. За первым же поворотом она неожиданно в кого-то врезалась, но, не успев извиниться перед внезапно возникшей тенью, замерла и осознала, что стоит в одних нижних одеяниях. А навело Вэй Усянь на эти мысли то, что человек перед ней был в парадном фиолетовом ханьфу, расшитом по бокам лотосами.

- А-Сянь, ты не поранилась? Зачем так бегать? – К счастью и великой удаче, таинственным незнакомцем оказался брат.

Вэй Усянь выдохнула с облегчением и чуть не рассмеялась от внезапно пришедшей в голову мысли, что она вечно путает одеяния старшего брата и грозного Господина Цзяна.

- Да так, убегала от злобной и свирепой А-Чэн, - широко улыбнулась Вэй Ин, прямо-таки расцветая на глазах. Мысль о том, что она могла в таком виде врезаться в главу клана Цзян, наводила холодящий душу ужас, но реальность оказалась к ней благосклонна. Она совсем запамятовала в суматохе о том, что наткнуться в ближайшие дни на Цзян Цзыюаня не могла хотя бы потому, что отец улетел на срочное собрание орденов в Ланьлин и вернется еще не скоро.

Цзян Яньли посмотрел на младшую сестру снисходительно, но в то же время очень цепко, а после немного неловко.

- А-Сянь, не стоит в таком виде разгуливать по резиденции, - напомнил он, смущенно отводя взгляд.

- Да оно само как-то, - отмахнулась девушка. Пусть перед старшим братом и было немного неловко, но не настолько, как могло бы быть, если на пути с цзинши за поворотом стоял бы сам глава ордена Цзян.

Где-то со спины послышалось злобное шипение и ругань, а после Цзян Яньли и Вэй Усянь увидела подбежавшую невесть откуда Цзян Чэн. Девушка так и источала ярость и еле заметное смущение.

- А-Чэн, что случилось? – тут же забеспокоился Цзян Яньли, хватая младшую сестру за подрагивающие плечи.

Цзян Ваньинь только головой повертела из стороны в сторону и грозно поджимала губы, не желая ненароком сказать, как совсем недавно чуть не стала автором весенних книжек.

- Не переживай, гэгэ, у нас все замечательно, - заметив внезапно накаляющуюся атмосферу, резко высказалась Вэй Ин. – Веера вот рисовали, - зачем-то ляпнула она следом, но тут же стушевалась и, неловко улыбаясь, спрятала чужое творение в рукав нижних одеяний.

- Ну хорошо, - недоверчиво потянул Цзян Яньли, но Цзян Чэн отпустил. – Я как раз шел к вам и хотел сказать, что матушка вас вызывает к себе.

Цзян Чэн и Вэй Усянь переглянулись между собой, немо спрашивая друг друга, для чего же госпожа Юй может их к себе вызвать, если в последнее время нарушений дисциплины у них не наблюдалось.

- Опять ругать будут? – не выдержала любопытства Вэй Усянь, но тут же получила локтем в бок и ойкнула.

- Если придешь к ней в таком виде, то думаю да. – Цзян Яньли характерно посмотрел на рукава женских нижних одеяний и босые ступни. – Но нет, вас вызывают для поручения.

Заклинательницы синхронно скривили лицо, в красках представляя, что же это может быть за поручение такое. Вэй Усянь все никак не могла забыть, как в прошлом месяце ей было неожиданно поручено подметать в Храме Предков, просто потому что главе ордена показалось, что она недостаточно устала после очередной тренировки. В какой-то степени девушка даже завидовала молодым адептам, потому что их задания состояли в совместной ночной охоте и ловли всякой нечисти на окраине Юньмэна. Девушкам же обычно редко давали подобные распоряжения, отправляя в более безопасные, но ужасно скучные места.

Попрощавшись со старшим братом, девушки вернулись назад в комнату. Цзян Чэн чтобы надавать тумаков, разгуливающей в крайне неприличном виде сестре, а Вэй Усянь, чтобы переодеться.

- Ты бы еще голой выбежала! – возмущалась Цзян Чэн, рукоплескав и замахиваясь для очередного подзатыльника.

- Так не выбежала же, - недоумевала уже одетая Вэй Усянь.

- А могла!

На том они и успокоились. Цзян Чэн иногда продолжала сквозь зубы шипеть проклятия и наставления, а Вэй Усянь пропускала все мимо ушей. До матушки дошли они еще не скоро, но к этому моменту были готовы к нелегкому, как им казалось, разговору.

Госпожа Юй встретила их в общем зале, окутанном густым туманом зажженных благовоний. Женщина деликатно улыбалась и мягко подозвала молодых заклинательниц к себе. Вэй Усянь периодически потирала нос и готова была вот-вот чихнуть от настойчивого аромата гвоздики, а Цзян Чэн с подозрением косилась на сестру, мысленно посылая ей сигналы ни в коем случае не чихать и вести себя достойно.

После долгих мучительных минут, пока полностью догорала палочка благовоний, молодые заклинательницы узнали подробности их поручения и успели даже расстроиться. Матушка говорила легко и нежно, но, тем не менее, отказываться было нельзя. Поэтому через одну стражу Цзян Чэн собирала пару спальных мешком и саше из различных трав в мешочек цянькунь, а Вэй Усянь валяла на кровати дурака и без умолку болтала обо всем, что придет в голову.

- Вот послали бы нас гулей ловить, тогда бы еще другое дело было! – драматично заявила Вэй Усянь, скатываясь с належанного места и тут же переворачиваясь на другой бок.

- Может и доведется встретить по пути гулей, - как-то безрадостно и обреченно ответила Цзян Чэн. – А может, и с призраком сразимся, - еще более печально добавила она.

- А-Чэн, ну ты чего, в самом деле? Такие громкие заявления и такое кислое лицо, улыбнись хоть немного. – Вэй Ин резко села и указала на свои губы, показательно растягивая их в широкой улыбке. – Видишь, А-Чэн, вот так и надо улыбаться! Да и посуди сама: если никого не встретим, то все равно хорошо проведем время! Считай это маленький приключением.

 Цзян Чэн неопределенно пожала плечами, не желая вдаваться в подробности того, каким может быть приключение, если лететь по прямой с несколькими остановками, забрать с деревни подарок в виде нефритовой курильницы для благовоний для тетки Юй, а после так же добираться назад.

- А ты чего не собираешься? – внезапно спросила Цзян Чэн, когда осознала, что только она бегает по комнате и ищет нужные талисманы для небольшого похода.

- Так ты все возьмешь, - отмахнулась шицзе.

- …

Что же, это было справедливо. Вэй Усянь никогда особо не заморачивалась ни в чем, свято веря, что все решится само.

Когда меч был одет в ножны и подвешен на пояс ханьфу, Цзян Чэн решила, что уже пора уходить. Она взяла с собой множество вещей и целебных трав, а также масло для меча свое и чужое. Вэй Усянь же ограничилась одним мечом и старым ученическим ханьфу, которое по ее словам было не жалко испортить, если что случится.

Молодые заклинательницы попрощались с другими ученицами и с подошедшим их поводить братом, после сразу же воспарили на мечах, не оглядываясь. У Цзян Чэн было на удивление дурное настроение с самого утра, а внезапная вылазка испортила его окончательно. Лицо у нее застыло в одном мрачно-печальном выражении лица, словно нефритовая статуя у подножия храма. Ранний подъем, эмоциональная встряска, а после поручение матушки достаточно истощили ее, чтобы чувствовать себя весьма плохо.

Вэй Усянь, словно почувствовав значительное изменение в чужом настроении, подлетела ближе к шимэй и обеспокоенно посмотрела ей в глаза. Цзян Чэн тут же отвела взгляд, поднимаясь на мече чуть выше, подальше от сводной сестры.

- А-Чэн, ты чего такая печальная? Неужели тебя так расстроило это поручение? – загалдела снизу Вэй Усянь, не желая сдаваться.

- Ничего я не расстроилась! – грубо отозвалась Цзян Чэн, так и не повернувшись лицом.

Шицзе только хотела вновь начать расспрос, но немного подумала и решила, что пока стоит оставить А-Чэн в покое, раз та так сильно не хочет разговаривать.

Какое-то время они летели в полном молчании, лишь слышен был шум где-то снизу у торговцев. Вэй Усянь заинтересованно посмотрела вниз и обнаружила множество маленьких едва заметных с высоты палаток, где продавалась всякая мелочь, одежда и еда.

- Цзян Чэн, а давай спустимся и что-нибудь купим? – радостно спросила Вэй Ин. Ей тут же в голову пришел восхитительный план, как можно развлечь хмурую шимэй.

- Еще чего! Нам лететь и лететь, - ожидаемо заворчала Цзян Чэн.

- Я буду всю дорогу хныкать как маленькая девочка! – Вэй Усянь пригрозила в шутку, абсолютно несерьезно, но это оказалось рабочим вариантом – Цзян Ваньинь тут же в ужасе развернулась и с нечитаемым выражением лица осмотрела старшую сестру.

- Ладно, только не смей ныть, - обреченно согласилась она, словно делает одолжение, соглашаясь на подобное.

Вэй Усянь не теряя времени, понеслась вниз со всей скоростью, да так сильно, что полы одежды практически взлетали. Торговцы, едва завидев две госпожи из именитого ордена, сразу же вывалили на столы все самое дорогое и лучшее и отчаянно ожидали, когда к ним подойдет хотя бы одна из них.

- А-Чэн, ты только погляди! Здесь такие дивные шпильки для волос, - восторженно кричала Вэй Усянь и как маленький ребенок перебегала с одной палатки в другую. Цзян Чэн медленно плелась следом, наблюдая за всем со стороны. – Ну, подойди, Чэн-Чэн!

Такого обращения не замечать Цзян Ваньинь не могла и с горящими от смущения щеками подошла к неугомонной заклинательнице. Вэй Ин излучала такую жизнерадостную энергию, что Цзян Чэн и сама невольно оттаяла, наблюдая за мельтешащей между столами девушкой.

- Тебе такое точно подойдет! – неожиданно воскликнула Вэй Усянь и протянула белоснежную шпильку.

Цзян Чэн восхитилась чужой работой, ведь украшение было выполнено на совесть: шпилька из белого нефрита блестела в лучах солнца, переливаясь как жемчужина. Вершина шпильки была изогнута в полумесяц, на котором было множество нефритовых цветов, а также свисающие позолоченные нити с нанизанными на них каплевидными белыми бусинами. Вот только…

- Она же вся белая, - после долгого молчания изумилась Цзян Чэн.

- Ну и что? Тебе как раз не хватает белого цвета в одеяниях, а то только в фиолетовом и ходишь, прямо как Господин Цзян!

Торгаш с удовольствием продал нефритовую шпильку, а после достал из-под стола еще одну, удивительно схожую с первой и предложил заклинательницам еще и ее. Цзян Чэн хотела только уже уйти, как Вэй Усянь с восторгом принялась рассматривать второй товар. Нефритовая шпилька была абсолютно такого же вида, как и предыдущая, за исключением свисающих камней – они были круглые и красные, как зернышки граната. Недолго думая Вэй Усянь вывалила на стол еще один мешочек с кругленькой суммой и побежала транжирить деньги дальше в другой палатке. Цзян Чэн изумилась такой прыти, но последовала следом.

Возвращались заклинательницы с ярмарки, когда уже вечерело. Вэй Усянь, довольная собой, тащила целый мешок разного барахла и специй. В свободной руке она несла мешочек поменьше, наполненный печеньем в виде здешних цветов, а также деревянную пиалу, полную чжимацю с начинкой из дробленого арахиса. Пусть они и взяли с собой немного еды, но шицзе решила, что плохое настроение уходит после большой порции сладостей. Цзян Чэн пыталась возмущаться, но не могла из-за набитого рта, усиленно пережевывая клейкий сладкий рис и арахис.

Помимо двух женских нефритовых шпилем были куплены также парочка заколок и одна мужская деревянная шпилька с вырезанной фигуркой карпа на ней. Цзян Чэн долго спорила с Вэй Усянь о том, что именно должно украшать прическу брата. Из вариантов была длинная шпилька с большим драконом на кончике и шпилька поменьше, выглядящая менее броско и очень сдержанно. Карп был вырезан очень правдоподобно и немного раскрашен красным и белым по краям, от чего фигурка выглядела живой. Вэй Усянь долгое время доказывала, что дракон будет лучше и вообще мужчина должен носить шпильки, показывающие его силу, мужественность и величие. Контраргументом в пользу шпильки с карпом стало высказывание Цзян Чэн о том, что старший брат мягок по натуре, и спокоен как рыба. Неохотно, но Вэй Ин приняла это странное сравнение и согласилась с тем, что шпилька с карпом Цзян Яньли подойдет.

До деревни Чжухай было недалеко, но девушки устали после долгой прогулки по ярмарке и лететь на мече несколько часов подряд больше не могли. Вэй Усянь предложила пройтись еще немного и переночевать потом в лесу, под открытым небом и звездами. Юные заклинательницы привыкли ночевать на улице, в особенности часто засыпать на берегу Озера Лотоса и просыпаться от того, что на них в гневе смотрит Цзян Цзыюань и следом кричит о том, что две бездельницы проспали утреннюю тренировку.

Ученицы ордена Цзян шли по каменной тропинке, рассматривая местные дивные окрестности, когда Цзян Чэн осознала, от чего у нее с самого утра столь скверное настроение. Точнее, неприятная догадка посетила ее после того, как девушка почувствовала гадливое покалывание и тяжесть внизу живота. Медленно, тягучими волнами небольшой, но крайне неприятной боли, чуть ниже района даньтяна начинало сводить. Лицо Цзян Чэн сразу же стало бледнее, и на нем выступала такая явная паника наравне со стыдом, что это тут же заметила Вэй Усянь.

- Ты шиво такаа пледная? Уштала? - откусывая очередной кусочек сладкого шарика и не дожевав до конца, спросила она.

- Н-ничего я не устала! - заикалась и бледнела все сильнее Цзян Чэн.

Шимэй было только пятнадцать лет, и лунная кровь не всегда начиналась в нужный срок. Цзян Чэн уже привыкла к тому, что особый день может начаться с задержкой, но чтобы раньше времени - такое у нее впервые.

Вэй Усянь с явным подозрением посмотрела на сестру, отмечая у той странный румянец на фоне белого лба. Жар? переела чжимацю?

- Ничего, сейчас найдем место для ночлега, зажжем костер, погреемся, а потом и спать ляжем, - улыбчиво посвятила в свои планы Вэй Ин, показывая куда-то в даль.

Цзян Чэн энергично закивала, немо соглашаясь на все, чтобы ей не предложила сейчас шицзе. Где-то в своих мыслях Ваньинь в панике перебирала варианты того, что можно использовать для тряпочек и где их сейчас незаметно можно будет постирать.

Вэй Усянь заметила через какое-то время и то, что Цзян Чэн перестала один за другим брать сладкие шарики чжимацю и плелась позади, замедляя шаг. Беспокойство тут же поразило шицзе, и она все пыталась понять, что происходит. Где-то внутри кольнула совесть за то, что она так измотала шимэй бесконечными прогулками вдоль торговых палаток. Город давно был позади, и Вэй Усянь не могла теперь не думать о том, что стоило там остаться и переночевать на постоялом дворе.

Остаток пути адептки клана Цзян шли молча и в напряжении. Вэй Усянь не понимала, откуда взялась такая атмосфера между ними, но это было именно так. Спальник они решили разложить прямо на земле, ведь больше и негде было его класть. Цзян Чэн что-то долго копалась в мешочке цянькунь, перебирая все взятые с собой травы и настойки, а также особенно тщательно раскладывала различное тряпье и постоянно хмурилась.

- Может, тебе нужна помощь? – не выдержала напряжения Вэй Ин.

Она практически не взяла с собой вещей, за исключением меча и парочки талисманов, поэтому не понимала, что же там так долго можно копаться и что-то искать. Вся подготовка Вэй Усянь ко сну заключалась только в том, чтобы снять верхнюю одежду и ботинки, и улечься на спальник. Фляга с водой, еда, спальные принадлежности – все это хранилось именно у шимэй.

- Ложись спать, без тебя справлюсь, - оскалилась Цзян Чэн, отчего-то выглядя крайне несчастной.

Глубоко в своих думах Цзян Чэн составила целый план на следующий день и то, как тайком будет покупать тряпочки в ближайшей деревне. А также найти хотя бы один гигиенический пояс, который она не додумалась взять с собой, иначе тряпье будет некуда пихать. О том, что пояс лунных дел нигде не продается, она старалась не думать.

Лунная кровь была единственным кровотечением, которое не остановить никакими духовными практиками. Матушка и тетушки рассказывали, что этим были прокляты все женщины из-за энергии инь, что так схожа с темными тварями. Вэй Усянь, как самая старшая, первой испытала все прелести становления женщиной. Первое время она делилась впечатлениями со всеми ученицами и активно обсуждала это со старшими заклинательницами. Цзян Чэн не имела такого бесстыдства, чтобы напрямую что-то об этом спросить хотя бы у родной матушки. Но, первая лунная кровь пошла у нее в присутствии Вэй Ин, и у шимэй от этих воспоминаний горят щеки. Пусть шицзе и отреагировала спокойно и даже молча помогла, но отчего-то у Цзян Ваньинь сложилось не лучшее впечатление об этих днях.

- Мне кажется, ты что-то скрываешь, - поделилась своими мыслями Вэй Усянь.

Вот кто была прямолинейна настолько, что часто могла задать неуместными, а порой и очень смущающие вопросы. Цзян Чэн подавилась отваром из корня лабазника.

- И что же навело тебя на такие мысли? – Сказано было так едко и колко, что Вэй Усянь подивилась.

- Ты так странно себя ведешь обычно тогда, когда у тебя начинаются дела месяца, и ты всеми способами это скрываешь. – Вэй Усянь легла боком и поставила локоть на спальник, подпирая ладонью щеку. Она внимательно следила за тем, как шимэй начала краснеть, а ужас в ее глазах был больше, чем вся резиденция ордена Цзян.