Нефритовая курильница, привезенная прямиком с деревни Чуньцин, принадлежавший ныне клану Чу, оказалась настолько громоздкой и странной, что первое время все ученицы клана Цзян неловко отводили взгляд, стоило им украдкой посмотреть на диковинку. Курильница была сделана начинающим, подающим надежды мастером, и в первую очередь поражала своим безумным видом. Огромная, шириной в чи, она еле умещалась на маленький бамбуковый столик. Вэй Усянь и так и эдак вертела головой, чтобы лучше рассмотреть ее, но все никак не могла понять, какого мистического зверя она из себя представляет.

Раззяв большую клыкастую пасть, на нее смотрел дракон, но это только поначалу так казалось. Стоило немного наклонить голову на пару цуней, как из-за большой драконьей головы выглядывало змеиное тело, свернутое в спираль. Прямо посреди спирали было местечко для возжигания благовоний и нефритовая крышка в форме панциря черепахи. Если зажечь внутри курильницы пропитанную маслом древесину, то дым будет выходить через драконью пасть. Сделана курильница была недурно, но вводила в глубокий ступор даже учителей.

Только по прибытии домой Вэй Усянь узнала, что заказ на странную курильницу для бабки Юй сделала не матушка Юй, а сам глава ордена Цзян. Вэй Усянь подозревала, что дядя Цзян тещу не очень любит, но убедилась в этом окончательно, когда забирала подарок из рук мастера.

Праздник середины осени прошел, а бабка Юй все никак не приезжала погостить. Вэй Усянь была даже рада этому – праздник прошел замечательно и им с Цзян Чэн не пришлось развлекать эту скрягу. После празднования у них осталось куча сувениров и новых гребней, а также множество сушеных фруктов и ягод на палочке. Цзян Чэн спрятала свою часть куда-то под кровать, чтобы отец не сердился и не ругал за ребячество. Не пристало юным заклинательницам есть много сладкого.

Вэй Усянь к сладкому была равнодушна, и все свое фруктово-ягодное богатство отдала сестре. Цзян Яньли наготовил две дюжины порций печенья и раздавал всем адептам прямо на тренировочном поле. Господин Цзян не стал ругать сына за такое проявление мягкости и благодушия, и даже сам взял предложенное лотосовое печенье, ворча под нос о нравах молодежи. Вэй Ин была настолько счастлива, что отголоски праздника продолжают ее преследовать и через пару дней после.

Юная проказница в очередной раз решила прогулять тренировку, и вернулась в комнату лишь тогда, когда все ученики и ученицы разошлись с тренировочного поля. Она не раз и не два под шумок уходила в пустующий зал, где и отлынивала от тренировок до самого обеда. Как только она слышала гул и топот ног, то сразу убегала обратно в комнату, где уже сидела уставшая Цзян Чэн.  

На бамбуковой циновке лежала целая куча надаренной другими ученицами косметики, что она даже не помещалась на стол. Цзян Чэн ругалась по этому поводу, но сама с любопытством доставала одну вещицу за другой и мазала на лицо, подбирая нужный цвет. Рисовые белила оказались очень добротными и Цзян Чэн забрала их себе. Они отлично перекрывали летний загар и делали кожу похожей на кусок белого нефрита.

Вэй Усянь села прямо на пол, и на скептический взгляд шимэй отмахнулась, мол, просто гуляла, и сразу ухватила свободную кисточку. Она увлеченно раскрашивала лицо, одна за другой баночки с румянами и помадой менялись местами. Цзян Чэн смотрела с подозрением на то, сколько румян использовала шицзе. Она отвернулась к зеркалу и выводила на щеках круги, периодически окуная кисть в румяна и раз за разом нанося толстым слоем на кожу. Когда Вэй Усянь повернулась, то Цзян Чэн почувствовала, как у нее гулко забилось сердце от безумия происходящего. Прямо на нее смотрел, улыбаясь, призрак висельника. Огромные круги под глазами, нанесенные румянами и киноварью, а также мертвецки белое лицо. Брови Вэй Ин не стала подводить черной краской, а нанесла поверх тонких волосков большое количество рисовой пудры, отчего коричневые волоски поблекли.

- С ума сошла! – выпучивая глаза, проорала Цзян Чэн. Какой нормальный человек станет рисовать на своем лице макияж висельника?

Шицзе захохотала так, что едва не распласталась по полу всем телом. Лицо Цзян Чэн стало одновременно и недоуменным и напуганным.

- Да ладно тебе, что тут такого? Давай лучше и тебя так раскрасим, - отсмеявшись, предложила Вэй Усянь. А на ужас, плескавшийся в чужих глазах, терпеливо пояснила: - Будем пугать слуг и адептов, отлынивающих от вечерней тренировки, кошмарить!

Цзян Чэн долго противилась и отнекивалась от странного плана шицзе, но в итоге все же согласилась, когда та пригрозила тем, что уйдет бездельничать с другими. Ваньинь с сожалением стирала аккуратно подведенные домиком брови и красные тени с уголков глаз. Когда шимэй повторно глянула в зеркало, то на нее смотрел уже другой человек, до ужаса напоминающий призрак висельника. Но, в любом случае, Вэй Ин выглядела правдоподобней и отчего-то на нечисть походила больше.

Когда Вэй Усянь сняла гребень и распустила хвост, Цзян Чэн снова почувствовала нехорошее предчувствие. А после с боем пришлось отвоевывать свой пучок, чтобы уж точно не записаться к очередным бесстыдникам. Если макияж висельника еще можно будет объяснить глупой игрой, то распущенными волосы точно станут позором. Но Вэй Ин, казалось, не была обрамлена подобными мыслями.

Через небольшой промежуток времени молодые заклинательницы сидели вдвоем под мостиком, в ожидании несчастных жертв. Некоторые юноши точно должны будут прогуливаться после изнурительной утренней тренировки, и бахвалиться друг с другом своими навыками и достижениями.

Цзян Чэн все никак не могла отделаться от назойливой мысли, что стоило остаться в комнате и как прилежной девушке осваивать искусство макияжа. Но в другой стезе. Собственное отражение в озере с разукрашенным румянами и помадой лицом служило напоминанием о совершенном поступке и будущих последствий.

- О! А-Чэн, гляди: идут! Они идут! – возбужденно шептала Вэй Усянь и начала трясти сестру за рукав, показывая пальцем на идущих к мосту молодых адептов.

Ученики клана Цзян шли неспешно и о чем-то увлеченно беседовали, поглощенные обществом друг друга. Два молодых и рослых парня даже не подозревали, что под мостиком началось бурное обсуждение того, кто первой на них выпрыгнет и напугает.

Когда парни стали подходить все ближе и ближе к чужому укрытию, Вэй Усянь решила действовать на опережение и брать инициативу на себя, поэтому тут же с глубоким ревом выпрыгнула и завыла как неприкаянный призрак, состроив зверское лицо.

Один из адептов, особенно чувствительный юноша, икнул от испуга и не глядя побежал назад. Второй юноша поначалу сильно растерялся, а потом судорожно хлопал себя по бедру в поисках меча, который он забыл. Ужас, растерянность и глубокая паника отразились на его лице, а после сменились решимостью. Парень развернулся и дал деру, как в последний раз, только пыль и оседала.

Вэй Усянь сдерживалась, как могла, но ее прорвало на смех буквально через пару фэнь. Она смеялась, держась за живот, и смахивала выступившие слезы с уголков глаз. Макияж немного потек, но это того однозначно стоило.

Наблюдая за всей сценой, Цзян Чэн сначала хотела начать читать нравоучения сестре, но увиденное было смешнее даже самого лучшего анекдота. Она прикрыла рот рукавом и приглушенно хохотала, не в силах остановиться. Совсем неэлегантный смех вырывался наружу как дым с печи, и Цзян Чэн приложила все усилия на то, чтобы успокоиться и перестать улыбаться по-глупому, вернув на лицо привычное недовольное выражение и острый, осуждающий все и всех взгляд.

- Наигралась? – с долей ехидства спросила Цзян Чэн, словно и не она согласилась на глупую игру.

- Еще нет! – ожидаемо опровергла Вэй Ин. Она обвела быстрым взглядом округу, подбирая новое место, пока на старое не сбежались напуганные заклинатели искать призрака. Выбора было крайне мало и людей поблизости больше не наблюдалось.

Цзян Чэн уже хотела начать смывать странный макияж, как тут же шицзе загорелась новой идеей.

- Я придумала! – с гордостью и чересчур довольным видом воскликнула она. Длинные распущенные волосы растрепались окончательно, придав ей безумный вид. Вэй Усянь выглядела точно как сумасшедший заклинатель, лишившийся рассудка на старость лет из-за плохого золотого ядра. – Пойдем-пойдем, я знаю, кого еще можно напугать!

Делать было нечего. Цзян Чэн бросила тоскливый взгляд на небольшое озеро, где могла умыть лицо, и поплелась следом за щебечущей слова поддержки сестрой. Вэй Усянь выглядела такой веселой и жизнерадостной, что даже не хотелось ее останавливать. Но это было до тех пор, пока они не забрели в одно интересное место.

- С ума сошла! – уже во второй раз за день кричала Цзян Ваньинь и попеременно то краснела, то бледнела лицом.

- Да ладно тебе! – Кажется, на эту фразу у шимэй выработается совсем скоро непреодолимое желание сразу бить по лицу во избежание возможных последствий.

- Не «да ладно», а мы уходим отсюда!

- Не будь занудой!

- А вот и буду! – не выдержала Цзян Чэн. Она для пущего эффекта даже ногой топнула, показав тем самым то, насколько рассержена.

- Вот только не надо делать вид, будто тебе не хочется глянуть! – по-лисьи сощурив глаза, заманивала сладким речами Вэй Ин.

Дочь главы клана Цзян, возможная наследница Пристани Лотоса, просто-напросто не могла согласиться на такую безумную, вульгарную и отвратительную в своем исполнении идею. Пугать людей у моста еще куда ни шло, но сторожить молодых юношей у мужской купальни, подсматривая тем самым за чужим омовением являлось верхом безрассудства.

Днем ранее Вэй Усянь как самая любимая и единственная старшая сестра решила в очередной раз притащить в комнату очередную кучу неприличных книжек, купленных у лодочников. Те всегда с собой таскали желтые книжки, чтобы продавать неискушенным молодым адептам и тем самым обогащаться. Вэй Усянь всегда брала самые подробные и самые пошлые весенние рассказы с картинками, а потом весь вечер увлеченно читала, заманивая в комнату и других адепток и просвещая еще и их. Цзян Чэн давно привыкла, что в комнате может лежать пара-тройка таких книг, и некоторые из них украдкой читала. Вот только прошлым вечером Вэй Усянь особо долго распиналась на тему того, как хотела бы увидеть нефритовый стержень вблизи, а не на картинках. Шимэй посмеялась с этого и сказала тогда что-то вроде «выходи замуж, тогда и увидишь». Посмеялись и забыли, как говорится. Кто же знал, что Вэй Ин будет настолько одержима этой идеей, что еще и сестру потащит.

- Мы не будем на это смотреть до свадьбы! – категорически заявила Цзян Чэн. Матушка много раз ей повторяла, что когда-нибудь она выйдет замуж за молодого господина из именитого клана. Будет ли считаться изменой подглядывание за чужими будущими мужьями?

- Так мы только посмотрим и все, к тому же нас сейчас и не узнать с таким макияжем! Только за призраков и принимают, - продолжала приводить доводы Вэй Усянь.

- Иди с другими подглядывай, а меня в это не вовлекай! – Цзян Чэн сложила руки на груди и гневно сверкала глазами. Темный взгляд был похож на шторм перед весенней грозой, и под таким взором хотелось тут же оставить свой план. Точно также смотрел на нерадивых адептов господин Цзян, когда хотел, чтобы те просто его слушались и собрали мысли воедино.

Вэй Усянь знала, что стоит только немного подождать, как грозовой шторм сменится легким штилем. Что глава Цзян, что шимэй вспыхивали быстро как дрова в костре, но тут же потухали от пары капель дождя.

- А-Чэн, мы же сестры, а я хочу больше времени проводить со своей любимой сестрой, - ласково улыбалась Вэй Усянь. Подобные речи совсем не подходили человеку с лицом как у призрака висельника, но менее сладкие от этого не были.

Цзян Чэн тут же переменилась в лице. Хмурость постепенно стала спадать, а припудренные щеки краснеть. Не часто ее называют любимой сестрой.

- Только немного, - отворачиваясь и безбожно краснея, ответила она.

- Ты лучшая! – в чувствах выкрикнула Вэй Ин и полезла обниматься. Цзян Чэн делала вид, что ей это не нравится, но в душе у нее всегда что-то надламывалось, стоило нежным девичьим рукам обхватить ее талию.

- Все-все, хватит.

Вход в мужскую купальню никто не охранял. Вэй Усянь подметила это еще очень давно, когда только начала замышлять свой коварный план. Естественно, кто будет охранять купальню и отчего? Молодым прилежным адептам и в голову бы не пришло, что кто-то из девиц захочет подсмотреть, как они купаются.

- Но я все равно считаю эту идею дурной, так и знай, - на всякий случай добавила Цзян Чэн, чтобы не казалось, будто она тоже хочет смотреть на янские корни.

- Да-да, я знаю, это я такая бесстыдница. - Полностью увлеченная выбором подходящего места, Вэй Усянь махнула рукой, словно происходящее не было чем-то необычным. 

- Брат точно бы такое не одобрил… - пробормотала нервно Цзян Чэн.

- Конечно не одобрил, - сразу согласилась Вэй Ин, а после резко воскликнула: - О! Я нашла! – Она показала пальцем куда-то в боковую стену купальни.

Цзян Чэн непонятливо захлопала глазами, будучи неосведомленной о том, чем стена может помочь.

- Да не туда смотри, а дальше! – Она потянула руку чуть дальше, вставая на носочки. Теперь палец показывал на небольшое окошко, служащее для выхода лишнего пара. – Поставим пару коробок и встанем на них, а там видно будет.

Пусть план и имел множество недочетов, но совсем плохим его назвать было нельзя. С того места их правда никто не увидит, если действовать очень тихо. Юноши слоняются туда-сюда только у входа, даже не задумываясь над тем, что за постройкой купальни может кто-то находится и планировать покушение на их достоинство.

Пока Цзян Чэн мысленно сокрушалась и обещала себе закрыть глаза, если увидит хоть одного обнаженного мужчина, в это время Вэй Ин откуда-то притащила деревянные коробки из-под редиски и поставила их под небольшим окошком. Коробки были небольшие, и добавляли всего один чи в высоту. Но, этого вполне хватало, чтобы заниматься непотребным подглядыванием.

- Ну ты чего стоишь, залезай тоже, - позвала Вэй Усянь.

Цзян Чэн тяжело сглотнула и глубоко вдохнула, прежде чем закрыть глаза и трясущимися ногами встать на вторую коробку. Ничем не закрытое окошко оказалось прямо возле лица, и можно было почувствовать оттуда жар и влажность воздуха. Цзян Чэн почувствовала, как начала потеть от волнения.

- Ничего себе, - зашептала Вэй Ин, во все глаза таращась в окошко.

Борясь с внутренними устоями, Цзян Чэн приоткрыла один глаз, всматриваясь в плохо освещенное помещение, полное густого пара. В купальне находилось минимум десяток юношей, обнаженных по самые пятки. Цзян Чэн поймала взглядом самого симпатичного, одного из лучших учеников главы Цзян. Юноша был стройным, подтянутым, с крепкими большими руками и плоским животом с кубиками. Чуть ниже пупка начиналась поросль мелких волос, и чем ниже скользил взгляд, тем гуще была растительность на мужском теле. Цзян Чэн клялась себе, что не станет смотреть, но… Она не смогла унять любопытство. Она тут же пробежалась взглядом ниже и наткнулась на висевшую между ног плоть. Янский корень был не таким большим, как рисовали его в книжках, а плоть была нераскрытой, как они привыкли с сестрой видеть в рисунках. Цзян Чэн мысленно содрогнулась, когда рассмотрела на кончике плоти сморщенную кожу, а за ней покрытые волосками яшмовые бубенцы, которые тоже выглядели совсем иначе. Волосы в такой интимной части тела росли большими черными завитками, из-за чего стразу янский корень было и не видно. Вся часть ниже пояса была усыплена густыми волосами, а нефритовый столп, восхваляемый в книжках, висел прогнившей редькой.

Цзян Чэн неловко отстранилась от окошка и повернула голову к сестре.

- Это… - неверяще прошептала она.

- Ага… - подтвердила ошеломленная Вэй Ин.

Девушки переглянулись между собой, ища друг у друга поддержки. Вэй Усянь отчего-то была бледной как настоящий призрак, даже вечно улыбающиеся уголки глаз поникли.

- Давай пойдем к себе в комнату, - неожиданно предложила она, в панике указывая в сторону покоев.

Цзян Чэн активно закивала, в кои-то веки согласная с шицзе.

Вэй Усянь изначально планировала постучать по стене и привлечь внимание ребят, чтобы те, увидев в окошке два призрака висельника, попадали от ужаса. Но в итоге от увиденного зрелища чуть не упала она сама.

Лица на Вэй Ин не было вплоть до того, пока она не умылась в бочке. Подышав свежим воздухом и топя свое лицо в воде, она немного успокоилась. Здоровый румянец вернулся к щекам, а мысли снова вернулись в привычное русло.

Цзян Чэн после умывания сразу же села краситься, благополучно забыв про вечернюю тренировку. Ей срочно требовалось себя отвлечь, и она поставила перед собой лучшую помаду из киновари и полюбившиеся ей с первого взгляда белила. Она полностью увлеклась собой, разрисовывая лоб орнаментальным узором в форме полумесяца, и вспоминала танцовщиц, прибывших по распоряжению главы Цзян в Пристань Лотоса для празднования середины осени. В пестрых нарядах, объемных прическах, с киноварью на лбу и ярко-алыми губами они производили большее впечатление как на дев так и на юношей. Цзян Чэн хотела повторить макияж одной из танцовщиц, что так сильно ей приглянулась.

- В книгах такого не было, - внезапно подняла ту самую тему Вэй Усянь. Она сидела на кровати в позе лотоса и задумчиво смотрела куда-то на стену.

Цзян Чэн отвлеклась и отложила кисть, не доведя полумесяц до конца.

- Брат тебе уже говорил о том, что такие книги дрянь! – злорадно ответила Цзян Ваньинь.

- Я думала он про другое! – Вэй Усянь выглядела настолько сконфуженной, что шимэй даже перехотелось ее попрекать в случившемся.

 - Ну и дура!

Вэй Ин немного поникла, но согласилась. Очередная заварушка завершилась плохими, по нению девушек, последствиями. Даже удар Цзыдянь по спине за усыпление чужих собак не стоит рядом с тем, что они почувствовали. Цзян Ваньинь успокаивала себя тем, что ей пятнадцать и впечатлений должных не было как раз по этой причине. Вэй Усянь же чувствовала, что возраст наоборот должен стать весомым аргументом в пользу подглядывания за мальчиками. Но, практика показала, что не все так однозначно как на первый взгляд.

- Может мы не на того смотрели? – никак не унималась Вэй Ин.

- Мы не пойдем назад проверять, - чувствуя очередную вылазку, сразу предупредила Цзян Чэн. Повторно травмировать себя такими зрелищами она еще не готова морально.

- Мы же на одного и того же смотрели, да? – на всякий случай уточнила шицзе.

- Да откуда мне знать, на кого ты там смотрела?!

Вэй Усянь ненадолго замолкла, вспоминая то, как выглядел настоящий янский корень. Но долго молчать она все равно не могла, поэтому тут же начала рассказывать свои догадки:

- Может, завтра сходим в женскую купальню? – На ошарашенный взгляд шимэй, она пояснила: - Просто для сравнения. Ну, знаешь, посмотреть и на то и на то.

Легче не стало.

- Мало тебе было смотреть на янские корни, так ты теперь и на яшмовые врата заглядываешь? – потрясенно выдала Цзян Чэн. Она и подумать не могла, что ее сестра ходит в купальню, чтобы… то самое.

- Да что сразу подсматривать, просто сравнить! Мы же когда фрукты едим, тоже сравниваем то, какие нам больше нравятся, да? Вот тут то же самое!

Довод был настолько глупым, что Цзян Чэн, слушая такие речи, дернула неудачно рукой, и размазала мимо лба киноварь.

- Вот это ты сравнила! – искренне удивилась она. – «Фрукты» она пробует, ага!

- Как знаешь, - отмахнулась Вэй Усянь. Разговор ее немного утомил, и она удобнее улеглась на кровать, наблюдая за тем, как шимэй стирает с виска киноварь.

Цзян Чэн полностью отвернулась от сестры и осторожными движениями кисти начала рисовать себе тонкие брови, подводя их у края маленькими мазками. Отражение постепенно стало похоже на ту самую танцовщицу, и Цзян Чэн тепло улыбнулась сама себе. Макияж ей, безусловно, очень шел, как и любой другой девушке в Поднебесной. Вэй Усянь лениво наблюдала за чужим преображением и поймала себя на мысли, что ей хотелось бы помочь шимэй с прической. Цзян Чэн редко заплетала что-то, кроме излюбленного высокого пучка и еще реже позволяла трогать свои волосы другим. Макияжу танцовщицы явно не хватало безумной пышной прически с множеством заколок и большим, отливающим золотом гребнем.

Не сразу, но Вэй Усянь вспомнила о купленной купленную на территории клана Чу белой нефритовой шпильке, которая смотрелась безупречно на черных как уголь волосах шимэй. Цзян Чэн полюбила эту шпильку, и последние дни надевала ее часто, закрепляя ею пучок. Воображение так и рисовало, как Цзян Чэн могла кружиться по комнате в танце, снимая одну за другой верхнюю одежду.

В последнее время Вэй Усянь отчего-то стало неловко носить свою шпильку. И даже не из-за того что господин Цзян назвал ее вульгарной, нет. Причина крылась гораздо глубже и постыдней. Ей стало казаться, будто носить парные шпильки очень… интимно. Пока Цзян Чэн была единственной, кто надевает белую шпильку и красуется перед другими. Сначала Вэй Усянь представляла, что они вдвоем выйдут с одинаковыми прическами и похожими шпильками, но теперь эта мысль вызывала смятение.

- Долго пялиться будешь? – не выдержала Цзян Чэн пристального взгляда.

Она успела снять с себя верхнее ханьфу и расплести волосы, пока Вэй Усянь плавала в своих мыслях и странно смотрела на сестру. Цзян Чэн поплелась умывать лицо и с сожалением смывала получившийся макияж.

- Ты красивая, - прикусив нижнюю губу, неожиданно выдала Вэй Ин.

Цзян Чэн еще не оправилась от «любимой сестры», и среагировала несколько дергано.

- Ты чего это? – спросила она.

- Мысли вслух, - улыбнулась Вэй Ин. Она и сама от себя не ожидала, что так резко скажет комплимент, что вертелся долгое время на языке.

Вэй Усянь перевернулась на другой бок, чтобы не смотреть на пораженную откровенностью шимэй и стала усердно размышлять о том, что делать в случае, если не понравился вид обнаженного мужского тела и как это лечить.

Погружаясь в дрему, она вспоминала о курильнице с головой дракона и телом змеи для подарка бабке Юй, а после ей снился обнаженный юноша, у которого вместо янского корня та самая нефритовая курильница.