– Жрица Дрома, говоришь? – всадница с сомнением оглянулась на своего товарища. Тот уверенно кивнул. – Ладно, поедете с нами. Но коли после хоть одна форткомская гнида узнает дорогу к нам, пеняй на себя.

– Помилуйте, тьма ведь кромешная. Я и сама никакой дороги не увижу. – Гасава бы, верно, развела руками в недоумении, если бы не надо было держать бессознательное тело Трезоры.

– Лукавить мне не надо, ясно? – Уверенности у грозной дамы поубавилось.

– А гина жрица вообще-то дело говорит. – Усмехнулся всадник, видимо, решивший про себя, что путницы никакого зла не сделают. – Будет тебе, Стодбель, не стражники же фотркомские да и не людоедки, вроде.

– Вас зовут Стодбель? – со светлой улыбкой Гасава обернулась на всадницу. – Какое необычайное имя! Ни разу подобного не слышала. А Вы, славный ан, как величать Вас?

– Инво Неев. Можно просто Инво.

– Инво! Поди и возьми девчонку у жрицы. Сейчас обеих их повезешь, раз такой умудренный! – Разозлившись его дружелюбию, прикрикнула Стодбель.

Инво, лишь слегка вздохнул. По всему, он давно привык к непростому нраву своей спутницы. Гасава помогла ему усадить на лошадь Трезору. Хотя едва ли можно было назвать это сидячим положением, Инво держал ее в охапке перед собой, как большой мешок. Затем пару минут он поправлял свою ношу так, чтобы Трезора уж точно не навернулась по пути.

По приказу Стодбель Гасава села на лошадь за ее спиной. Она с удивлением отметила, что суровая воительница оказалась головы на полторы ниже ее. Когда обе лошади двинулись в путь, Гасава непринужденно взялась за талию Стодбель, хотя весьма неплохо умела держаться верхом. Лошади были смирные, а погода, несмотря на не стихающий ветер, была не такой промозглой, как можно было ожидать от ночи в самом конце лета. Гасава не различала даже верхушки деревьев, а слышала только объемный шум листвы.

– Что-то девчонка на тебя совсем не похожа. Не дочь? – скептически спросила Стодбель, не оборачиваясь, будто могла видеть что-то впереди.

– Это моя ученица, Трезора. Помогает мне, а сейчас вот расхворалась что-то.

– Ученица? Ну уж, много знать не надо, чтоб разъезжать по дорогам в чужих телегах.

– Жрецы Дрома также оберегают и защищают странников, хранят порядок на дорогах по всем Благословенным землям. – Ничуть не обижаясь на пренебрежительный комментарий ответила Гасава.

– Ага, то-то же торговцы что ни собираются в путь, так со всей родней своей прощаются. Гибнут как мошкара по осени.

Гасава только пожала плечами. Оправдываться перед Стодбель было ни к чему, да и любому было известно, что как бы ни старались жрецы Дрома навести порядок на огромных территориях, разделявших города Благословенных земель, они были слишком малочисленны, чтобы истребить хотя бы десятую долю всех благоденствующих разбойников. Чего уж говорить о нечисти, методы против которой вроде и были известны, однако на деле единственным способом не погибнуть от лукавого было избегание встречи с оным.

В течение поездки Гасава пыталась возобновить разговор, расспросить Стодбель о том, куда они направляются, однако в ответ смогла выудить лишь раздраженное: «куда надо, туда и едем. Скажи спасибо, что взяли».

Сквозь плотную пелену облаков небо на востоке начинало немного светлеть, когда вокруг из непроглядного леса вдруг вынырнули дома деревни. Первым, что подметила Гасава, были зажженные в некоторых домах лучины и свечи. Что-то ей подсказывало, что за теми окнами еще не ложились, а такая бурная ночная жизнь не очень-то укладывалась в обыкновенный деревенский быт. Во многих дворах стояли страшные чучела, а двери в большинстве своем были увешаны замысловатыми оберегами или вычурными украшениями. От попыток понять, что же это было за место Гасаву отвлек крик.

Обернувшись она увидела, как Трезора в ужасе напополам с яростью цепляется за волосы Инво, крича, чтоб тот ее не трогал. Несчастный попытался что-то объяснить или хотя бы защититься, не навредив больной девочке, но в итоге оба только свалились с лошади.

– Трезора! – Гасава спрыгнула на землю и поспешила разнять внезапную драку. – Дрома ради, прекрати, все хорошо!

– А? – услышав знакомый голос, она обернулась и отпустила Инво. – Где мы?

– Нас согласились приютить и помочь тебе. – Гасава подняла Трезору на ноги и отряхнула подол ее и без того потасканной юбки. – Извинись, пожалуйста, перед аном Инво. Он ничего плохого не замышлял.

– Да… – растеряно кивнула Трезора и поморщилась от накатившей головной боли. – Я вижу, Вы человек не плохой. Я Вас бить не хотела, просто испугалась.

– Вот спасибо. – Усмехнулся Инво, потирая ушибленный локоть.

Трезора уже его не слушала, взгляд ее затуманился, и она слабо пошатнулась. Гасава тут же подхватила ее за плечи и с тревогой обратилась к Стодбель:

– Понимаю, час нынче очень ранний, но, может, есть кто-нибудь, кто хотя бы осмотрит девочку?

– Да не спит у нас никто в это время. – Отмахнулась та. – А пойдете вы к нашей старшей. Она заодно и скажет, не на беду ли мы вас сюда привезли.

– Спасибо Вам. – Кивнула Гасава под чуть различимые попытки Трезоры что-то сказать.

До дома старшей, как выяснилось, дойти было рукой подать. Ее жилище немного отличалось от прочих домов: это был большой двухэтажный черный дом с добротной, но сильно устаревшей отделкой, хотя веяния моды в отделке зданий не менялись десятилетиями. Подойдя ближе, становилось ясно, что стены не были выкрашены краской – мощные бревна сами потемнели, не то от времени, не то по каким-то иным причинам.

В сенях Гасава разглядела темный синий ковер на полу, гирлянды из засущенных цветов под потолком да широкие лавки вдоль стен. Чувствовался горький аромат трав, однако никаких других запахов, присущих старинным жилищам Гасава не различила. Стодбель, сопровождавшая их с едва державшейся на ногах Трезорой, строго указала ждать. Вскоре из глубины дома послышались торопливые шаги и голос, обгонявший его обладательницу.

– Ахти! Гостьи объявились. – Раздался высокий лепет со странными привываниями. – Пусть идет сперва младая дитятка!

Наконец, незнакомка показалась. Это была худощавая женщина со светлыми волосами, также отпущенными вольно, как и у Стодбель. Глаза у нее были крупные, навыкате, чуть воспаленные и блестящие. На первый взгляд ей можно было дать десятка три с половиной лет. Судя по одеждам ее, женщина эта не бедствовала, однако надето на ней все было криво и кое-как. В походке ее заметны были неестественные ужимки, а руками она будто пыталась закрыться, как совсем малый ребенок, играющий в прятки.

– А ты, жрица, покамест обожди. – Пришедшая встречать их женщина вдруг заливисто захохотала.