***

Из лёгкого медитативного транса в виде помешивания кипящей лапши на плите Адриана выводит звук открывания входных дверей. Будто очнувшись, он кидает недоверчивый взгляд на бурлящую жидкость, оценивая, не убежит ли обед, пока хозяин отлучится на пару минут, и идёт в прихожую.

— Привет, — встречает его с улыбкой Маринетт, скидывая на пол тяжёлую сумку с учебниками. — Чувствую, пахнет чем-то вкусным.

— Пытаюсь приготовить удон. — Адриан неловко чешет нос. — Не знаю, что в итоге получится. Привет.

Он с удовольствием наблюдает, как Маринетт снимает балетки и надевает пушистые розовые тапочки, которые она принесла сюда пару недель назад. Адриану нравится, что у неё есть что-то своё здесь, в его квартире. Как и нравится, когда она открывает дверь своими ключами: как будто не в гости пришла, а вернулась домой. 

— Не переживай, — Маринетт выпрямляется и поправляет растрёпанные волосы, — я сейчас посмотрю.

Она шагает прямо в объятия Адриана и с удовольствием целует его, когда он, улыбаясь, притягивает девушку к себе. Слова словами, но поцелуи — обязательное негласное правило. Пока парочка наслаждается друг другом, Тикки тихонько вылетает из кармана джинсовки Маринетт и отправляется искать Плагга, чтобы тоже в свою очередь поздороваться.

От приятных нежностей их резко отрывает острый запах гари.

— Чёрт возьми! — спохватывается Адриан и, выпустив из рук Маринетт, бегом бросается на кухню. — Я ведь на минутку отлучился!

— Если что-то кипит на максимуме, за этим нужен глаз да глаз.

Маринетт тут как и тут готова помочь исправить оплошность. Она быстро уменьшает огонь, моет руки и берёт дело под своё покровительство.

В итоге оказывается, что лишь часть воды попала на плиту, и лапшу им удастся спасти от полного переваривания. С помощью Маринетт воскресный обед не становится полным провалом, и пока лапша остывает в дуршлаге, они с Адрианом в четыре руки поджаривают кусочки курицы и овощей.

— Мелковато немного, — Маринетт показывает на уже нарезанные брусочки, — но если уследить за появлением золотой корочки и вовремя выключить плиту, то в целом тоже будет супер.

Адриан старательно укладывает в памяти всё сказанное, делая мысленные отметки. В течение нескольких последних недель, когда выдавалась такая возможность, он учился общаться с кулинарией на «ты». Конечно, до способностей мамы Альи, прекрасного шеф-повара, или даже Маринетт ему было далеко, но Адриан уже делал поразительные успехи, особенно если сравнивать с жизнью под крылышком родителя, когда единственное, что он мог сделать, так это сыра Плаггу нарезать.

После примирения с отцом в начале весны не всё шло так гладко в их общении, как хотелось. Но они старательно искали точки взаимодействия друг с другом, а когда не получалось — Адриан вымещал пар или на преступниках, которых ловил порой на патрулях, или на нарезке ни в чём неповинных овощей. И сам успокаивался, и навык тренировал.

— Вчера чуть не спалилась перед родителями, — со вздохом рассказывает Маринетт, когда они заканчивают с приготовлением обеда; от сковороды с удоном идёт приятный вкусный аромат, от которого текут слюнки. — Ну, когда вернулась с патруля. Мама зашла в комнату в тот момент, когда я только-только спрыгнула на кровать. Хорошо, что темно было, иначе пришлось бы объясняться, где я и что Ледибаг делает в комнате её дочери. Мы хоть и дали в начале весны объявление, что покончили с Бражниками, мои родители всё равно настороже.

Адриан задумчиво помогает разложить удон по тарелкам. Они садятся за стол и принимаются за ужин, когда его вдруг осеняет мысль:

— Слушай! А может, тебе тоже стоит им всё рассказать? — и Адриан кивает в сторону квами. — Про нас и про них.

Плагг с аппетитом уплетает сыр, расположившись на журнальном столике, и в ус не дует. А вот Тикки прислушивается к разговору.

Маринетт замирает, не донеся палочки с лапшой до рта, которая тут же с хлюпающим звуком падает обратно в тарелку, но этого никто не замечает. Вскинув брови, Маринетт расправляет плечи.

— Это не очень хорошая идея, — медленно произносит она. — Ты же знаешь, они не очень любят… всё это.. Мой отец до сих пор уверен, что Бражник просто затаился и выжидает удобного момента, чтобы напасть. Интервью Кота и Леди он не верит.

— Ну, мой отец про нас в курсе, — хмурится Адриан. — Думаю, это было бы справедливо, чтобы и твои про нас знали. Может, тогда они успокоятся, когда поймут, что с Бражником… Что с ним действительно всё.

Маринетт неопределённо пожимает плечами и возвращается к еде.

— Я боюсь их реакции, — неохотно признаёт она, бездумно помешивая удон в тарелке. — А вдруг они будут разочарованы?.. Или, ну… не знаю, — Маринетт расстроенно поднимает на Адриана глаза. — Я ведь столько раз подвергала их опасности.

Он ласково улыбается и накрывает её ладонь, лежащую на столе, своей. Нежно сжимает, подбадривая.

— Но спасала гораздо больше. К тому же, — усмехается Адриан, и тон его хоть и печален, но в нём уже нет горькой иронии боли, как раньше, — не думаю, что это будет хуже моего разговора с отцом. Я имею в виду тот самый, когда мы разругались.

Маринетт переворачивает руку тыльной стороной вверх и переплетает их пальцы. Её взгляд полон тепла и нежности, когда она поднимает глаза на Адриана, и есть в нём ещё немного ласкового сожаления, что ему пришлось пройти через это всё. Зато теперь Адриану гораздо лучше, и Маринетт готова сделать всё, чтобы в будущем подобного не повторялось.

— Я подумаю, Котёнок, — мягко улыбается она. — Это не очень просто.

— Что бы ты не решила, я всегда на твоей стороне, помни, моя Леди, — мурлычет Адриан и, наклонившись, коротко целует её в губы. — К тому же, если они будут знать, мне больше не нужно будет прятаться, когда я прихожу в твою комнату в образе Кота.

В глазах Маринетт моментально вспыхивает опасный огонёк.

— Ах, вот оно что! — преувеличенно возмущённо восклицает она. — Но ты смотри, они ведь тогда будут прислушиваться к каждому подозрительному шороху.

— Я справлюсь, — подмигивает Адриан. — Я ведь могу быть и очень тихим, знаешь ли. Хотя подушек у тебя тоже навалом.

Маринетт краснеет: наверняка вспомнила один из тех приятных сладостных моментов, которые они делили, когда Адриан заглядывал в гости. Хоть и вели они себя совершенно раскованно, ни один неприличный звук не вылетел дальше её комнаты.

Адриан с лукавой улыбкой наблюдает за Маринетт. А когда она качает головой, пытаясь прогнать соблазнительные картинки из головы, притягивает миниатюрную ладонь к губам и привычно целует костяшки пальцев.

— Моя Леди, ты всегда можешь положиться на меня, — говорит Адриан серьёзно. — Если хочешь, мы сделаем это вместе.

Маринетт ласково гладит его по щеке свободной рукой.

— Спасибо тебе, Котёнок. Ты не представляешь, как это важно для меня.

Они заканчивают с обедом, быстро моют посуду, вытирают стол и устраиваются за ним с учебниками. Совсем скоро выпускные экзамены, и от результатов будет зависеть, примут ли Адриана и Маринетт в своё лоно учебные заведения, куда несколько недель назад они отправляли свои заявки.

— Как твой отец отнёсся к тому, что ты решил остаться в бизнесе? — спрашивает Маринетт во время одного из перерывов между зубрёжкой.

Адриан, лениво потягиваясь, откидывается на спинку стула, рассеянно вертит в пальцах ручку.

— Удивился, конечно. Но поскольку я решил перейти из моделей в управление, обрадовался и сказал, что рад и гордится мной.

— Здорово, — улыбается Маринетт. — Я рада, что у вас всё налаживается.

— Мне до сих пор непривычно, — признаётся Адриан. — Что мы теперь действительно пытаемся общаться как нормальные отец и сын. Знаешь, я ведь на днях поймал себя на мысли, что, может, нам нужно было через это пройти.

Направленный на него взгляд Маринетт, полный укоризны и сомнений, заставляет поёжиться. Но не успевает Адриан произнести и слова в своё оправдание, как Маринетт говорит:

— Я… понимаю, как вам важно было поговорить. Понять мотивы друг друга. Научиться общаться. Но, чёрт возьми, не таким же образом!

На миг Маринетт кажется, что он будет дуться, но Адриан вдруг весело хохочет.

— У Агрестов всё не слава богу, понимаешь?

— Вам бы хорошего воспитателя, а то как дети малые, — фыркает Маринетт.

Они оба смеются и снова возвращают всё внимание учебникам и конспектам. Время тянется лениво медленно, но когда они заканчивают, часы показывают пять вечера, а это значит, что пора закругляться.

— Ладно, мне действительно надо домой, — вздыхает она и начинает собираться. — Завтра рано вставать, а я ещё хотела поработать над платьем для выпускного. Да и маме обещала, что вернусь к ужину.

Адриан встаёт и потягивается, разминая уставшие плечи и спину.

— Разве ты платье ещё не доделала?

— Там вышивка сложная, — хвастается Маринетт. — А я хочу, чтобы всё было идеально.

Она застёгивает сумку, поднимается и оказывается в крепких объятиях Адриана. Он довольно щурится и целует её в лоб.

— Талантливая ты моя, — довольно урчит он. — Оно будет потрясающим, я уверен.

Маринетт кивает, польщённая, и потому совсем не сопротивляется, когда Адриан тянёт её за собой на диван. Расставаться так не хочется, несмотря на то, что завтра они снова увидятся. Когда Маринетт под боком, сердцу так тепло и уютно, и нет сил отпускать её куда-то; так бы и сидел с ней в обнимку целую вечность. Хотя, конечно, поцелуи и её сладкие стоны тоже прекрасны.

— Спасибо, что ты здесь, — улыбается Адриан, украдкой вдыхая аромат цветочного шампуня Маринетт. — А ведь еще год назад я даже мечтать о таком не мог. Что ты со мной. Акум больше нет. И мы с отцом не цапаемся и не игнорируем друг друга. Как будто один сплошной сон.

Маринетт обнимает его, крепко-крепко, и шепчет:

— Это не сон, Котёнок. Это реальность.

Адриан смеётся.

— Я мур-р-ржасно счастлив.

— Не торопись радоваться, — усмехается Маринетт. — Это лишь затишье перед бурей.

— О чём ты? — недоумевает Адриан. Внутри что-то неприятно напрягается.

— Алья. Она так к нам с расспросами и не приставала. Как ты думаешь, почему?

— Потому что скоро экзамены, и ей не до нас? — нервно смеётся Адриан, но под пристальным взглядом Маринетт становится серьёзным. — Я сам задаюсь этим вопросом. Может, она… Ну, хочет, чтобы мы рассказали сами?

— Слишком тактично с её стороны, — фыркает Маринетт. — Готова ногу отдать, что она просто готовится съесть нас с потрохами. Попомни мои слова: мы ещё настрадаемся от её миллиона придуманных вопросов.

Адриан с цоканьем качает головой и нежно гладит Маринетт по бедру. Тонкая ткань брюк пропускает тепло его ладони, и Маринетт прикрывает глаза, чувствуя, как по спине бегают мурашки.

— Ножку отдавать не надо, она нам самим нужна, — шепчет Адриан ей на ухо. — А насчёт Альи… Давай будем решать проблемы по мере их поступления, ладно? Сначала нам надо сдать экзамены. Потом уже будем заниматься Альей.

Маринетт вздыхает, но согласно кивает.

— Ты прав. Я просто переживаю.

— Мы всё расскажем ей, моя Леди. — Кивает Адриан и приподнимает её лицо за подбородок. — И я буду там с тобой, когда она накинется с вопросами. Договорились?

— Договорились, — улыбается Маринетт; плечи её расслабляются. — Что ж, перерыв окончен. Мне и правда надо домой, — начинает говорить она, но Адриан перебивает с хитрой ухмылкой:

— Не-а, погоди-ка, Мурцесса. Сначала надо подкрепиться перед расставанием.

Мгновение Маринетт недоумевает: они ведь вроде плотно пообедали. Но когда горячие губы Адриана накрывают её собственные, понимание накрывает с головой, и Маринетт тихо смеётся в поцелуй. Она выгибается, устраиваясь поудобнее, и отвечает.

Они целуются медленно, со вкусом. Словно впервые пробуют угощение. Волна тепла подхватывает и опрокидывает обоих, влюблённые теснее прижимаются друг к другу. Ладони, сначала бездумные, скользят по одежде, а потом, будто осмелев, ныряют под одежду, поглаживают и будят первобытный огонь в теле.

— Стой, стой, — смеясь, вздыхает Маринетт и хватает Адриана за запястья. — Если мы продолжим, то я домой вернусь только к ночи.

Он вздыхает и тянется за поцелуем. Вот только Маринетт уворачивается, хихикая, и Адриан попадает губами ей в шею.

— Вредина. Что в этом плохого?

— Я обещала маме, что буду к ужину, — напоминает Маринетт и треплет его по голове. — Если хочешь, можешь тоже прийти. Папа выдумал новый вид круассана, предлагал тебя как-нибудь позвать в гости, чтобы попробовал.

— И ты молчала? — Адриан прижимает ладонь к груди, принимая вид оскорблённого в лучших чувствах. — Нет, ну ради круассана я, конечно, готов пойти за тобой хоть на край света.

Они заливисто смеются и всё же встают с дивана, чтобы собрать вещи. Не проходит и четверти часа, как Адриан уже запирает двери квартиры и рука об руку с Маринетт спускается вниз.

До пекарни идти недолго, но они всё равно не торопятся. Шутливые разговоры про патрули плавно переходят на обсуждение дня рождения Маринетт: седьмое июня не за горами.

— Что хочешь в подарок? — любопытствует Адриан.

— Я не знаю, — честно признаётся Маринетт. — Мне будет достаточно и поцелуя, правда. У меня сейчас в голове только одно: как бы сдать экзамены и не провалиться.

Она нервно смеётся; Адриан видит, как Маринетт отводит глаза в сторону, и ласково пожимает её руку.

— Я придумаю тебе самый лучший подарок. Всё будет хорошо. Мы справимся.

— Да, куда денемся. И не с таким справлялись, правда?

Они переглядываются и заговорчески улыбаются. А Адриан решает поднять одну тему, которая давно его интересовала, но он вечно забывал спросить:

— Скажи, как так вышло, что тебя отдали в восемь в школу?

Маринетт вопросительно вскидывает брови.

— А что?

— Ну, тебе ведь будет девятнадцать в этом июне. Обычно в школу отдают в шесть или семь.

— Так и тебе не восемнадцать исполнится в сентябре, а двадцать. Старше всех нас, — со смешком напоминает Маринетт. — Но я, если честно, даже не спрашивала. Мы ведь с Аликс одного года. Наверное, всё дело в том, что в семь лет я не казалась слишком большой для школы. Знаешь, на фотках я такая малышка.

— Самая милая малышка на свете, — тепло поправляет её Адриан и с наслаждением любуется лёгким румянцем, заалевшим на щеках Маринетт.

На миг в его мыслях вспыхивает образ маленькой девочки с тёмными волосами и зелёными глазами, и Адриан не с первого раза слышит заданный Маринетт вопрос. Он трясёт головой и просит повторить.

— Я говорю, а почему тебя направили в наш класс? По идее ты ведь старше остальных на целых два года.

Адриан неловко чешет нос и смущённо улыбается ей.

— Видишь ли, я документы отправлял с аккаунта Натали. Ну, да, втихую влез. Но иначе они с отцом не отдали бы меня в коллеж. Я напутал тогда, не тот класс написал, а ошибку увидели только спустя месяц. Директор разговаривал со мной, предложил перевестись выше, но я так привык к вам, что не готов был расставаться. Ты, Нино, Алья, да и остальные ребята, мои первые друзья в школе, и я уже не хотел учиться без вас. И Хлоя тоже была с нами. К тому же учебные программы немного различались, и, как согласилась Натали, «мне полезно почерпнуть новые знания в новой обстановке», — Адриан так удачно повышает тон голоса, подражая секретарше отца, что Маринетт хихикает, прикрыв рот ладошкой.

— Кто бы мог подумать, — качает она головой, — мы ведь могли никогда не встретиться...

Адриан хитро поглядывает на неё, прежде чем наклониться и шепнуть:

— Не забывай про квами, моя Леди. Может, в таком случае ты бы обратила внимание на одного Кота гораздо раньше.

Маринетт смеётся и прижимается к его плечу, прикусывает губу, поглядывая на Адриана из-под ресниц.

— Думаешь, в таком случае смог бы соблазнить меня в самом начале, Котёнок?

— Определённо, — мурлычет Адриан.

Он останавливается, собираясь поцеловать затормозившую Маринетт, как вдруг из нагрудного кармана летней рубашки высовывается голова Плагга. Выглядит он недовольным.

— Прежде чем лобызаться, может быть, подумаете обо мне? Раздавите!

Сумочка Маринетт дрожит от смеха скрывающейся в ней Тикки, а Адриан, закатив глаза, за шиворот вытаскивает Плагга из рубашки и бесцеремонно запихивает в задний карман джинс.

— Там тебе удобнее будет?

Под вопль «Подлюга!» Адриан притягивает Маринетт к себе за талию. Девушка укоризненно смотрит на него, хотя уголки её губ подрагивают — Маринетт с трудом сдерживает рвущуюся озарить лицо улыбку.

— Зачем же ты так с Плаггом? — шепчет она, поглаживая Адриана по груди.

— А нечего мешать, — в тон Маринетт отвечает Адриан и, наклонившись, целует её.

Она охотно обнимает его за шею, и несколько минут они самозабвенно отдаются незамысловатой ласке. Лишь звонок на телефоне Маринетт приводит влюблённых в чувство.

— Ой, это мама, — ахает она и спешит принять вызов. — Привет, мамуля! Да, я уже почти пришла, осталось перейти дорогу. Да, конечно, я только «за». Ой, мам, можно Адриан останется на ужин? Спасибо тебе огромное! Целую, до скорого! — Маринетт прощается с мадам Чен и обращается уже к Адриану. — Всё, ты официально приглашён на ужин, так что пойдём скорее. Мама с папой уже накрывают на стол.

— Хорошо, — кивает он. — И что, кстати, насчёт нашей маленькой проблемки? Мы... расскажем им? — Адриан оглядывается, проверяя, нет ли никого поблизости, отводит Маринетт в сторону, и добавляет тихо: — Ну, про Кота и Леди.

Адриан не обращает внимания на бубнёж Плагга в духе «Нашёл маленького, тоже мне», он сосредоточен на Маринетт. Она бледнеет, но выглядит решительной.

— Да, думаю, надо рассказать. Ты прав. Раз твой отец в курсе, они тоже имеют право знать. Тикки, как ты думаешь? — спрашивает Маринетт, обращаясь к сумочке.

Застёжка открывается, и на Адриана с Маринетт смотрят серьёзные синие глаза красной квами. Тикки тихонечко говорит:

— Я согласна с Маринетт, это будет честно. В любом случае, — деловито добавляет она, — в прошлом такие ситуации случались довольно часто. Рано или поздно герои рассказывают своим родным, потому что устают жить во лжи. Чаще это происходило после победы на злодеями.

Ободрённая Маринетт поспешно кивает.

— Да, в этом есть смысл.

Адриан напоследок быстро целует её в губы, и они больше не теряют времени. Торопливо преодолевают оставшееся расстояние до пекарни, открывают двери и поднимаются в жилые помещения. Том и Сабин тепло приветствуют Адриана, он давно стал постоянным гостем в их уютной квартире: мадам Чен всегда старается угостить его чем-то вкусным, а Том рад поговорить с человеком, разделяющим его любовь к каламбурам.

Ужин проходит как обычно, в уютной и тёплой компании. Вот только Маринетт — нет-нет — да стукнет вилкой по тарелке или уронит салфетку или кусочек пудинга на пол, при этом посмеётся как-то нервно и почти сразу уткнётся в тарелку. Адриан раскусил её почти сразу: он понимает, она нервничает перед предстоящим разговором.

Он осторожно переглядывается с Тикки, которая посматривает на него из сумочки Маринетт, висевшей на её стуле. Малышка квами ободряюще улыбается ему и кивает.

Когда с десертом было покончено, а посуда общими стараниями вымыта, Маринетт, встав посреди комнаты, берёт слово:

— Мам, пап. Мы с Адрианом хотели кое-что рассказать вам.

Адриан быстро понимает, что Том и Сабин понимают эти слова немного по-своему. Они озабоченно переглядываются, перед тем как Сабин подходит к дочери и осторожно обнимает её за плечи; взгляд Тома, которым он окидывает Адриана, задумчивый и немного напряжённый, но не злой.

— Милая, ты сильно побледнела, — тихо говорит Сабин. — Ваш разговор... Он случайно не о?..

Мадам Чен замолкает, но от того, как она внимательно смотрит на живот Маринетт, они с Адрианом вспыхивают до корней волос.

— Нет! — голос Маринетт взлетает чуть ли не до потолка. — Боже мой, мама! О чём ты думаешь?

— О внуках, о ком же ещё, — ухмыляется Том, и Адриан краснеет ещё сильнее, когда замечает его позабавленный взгляд. — Или вы хотели рассказать нам что-то ещё?

— Солнышко, я понимаю, любовь — это прекрасно, но я думала, что вы сначала поженитесь перед тем как...

Сабин не успевает договорить. Красная как рак Маринетт обрывает её полуистеричным выкриком:

— Мама, я не беременна! Я Ледибаг!

В комнате воцаряется резкая тишина. Все застывают в смешных позах: Сабин с остекленевшими глазами, Том с отвисшей челюстью, Маринетт при этом прячет лицо в ладони, а Адриан стискивает руки на коленях в замок с такой силой, что костяшки белеют.

— Маринетт... Ты ведь пошутила, да? — тихим голосом спрашивает Сабин, когда молчать уже было неприлично.

Маринетт качает головой и убирает руки, внимательно смотрит на мать.

— Нет, мама. Это правда. Я действительно Ледибаг.

Адриан кашляет, привлекая к себе внимание родителей Маринетт.

— А я Кот Нуар. Как бы да.

Сабин оборачивается на мужа, тот отвечает таким же растерянным взглядом, потом смотрит на Адриана; на лбу мадам Чен появляется горизонтальная складка.

— Если... Если это правда, почему вы тогда говорите нам об этом?

— Всё дело в том, что отец Адриана случайно узнал про него, а потом и про меня, — подаёт голос Маринетт. — И мы подумали, что раз он знает... То и вам мы захотели рассказать. Бражник побеждён и больше не появится, а значит, теперь это не опасно.

— Так вы его действительно победили? — хмурится Том и стискивает кулаки. — А я думал, это была уловка. Что он затаился...

— Нет, он теперь больше никому не сможет навредить. Город в безопасности, — снова опережает Адриана Маринетт. — Мы просто... просто решили, что вы имеет право знать. Я помню, пап, как ты говорил, что показал бы этому Бражнику, где раки зимуют. Но мы уже сделали это за вас.

Она улыбается родителям, растерянно и неловко, будто боится их реакции на такие неожиданные новости, но в то же время смотрит на них с надеждой, что они поймут. Сабин отвечает ей, пусть и растерянно, и вдруг порывисто обнимает дочь. Маринетт замирает на миг, а потом, шмыгая носом, отвечает на ласку и утыкается лбом в материнское плечо.

— Спасибо.

Их голоса смешиваются в один. А через секунду — обе начинают плакать и смеяться одновременно.

Том вскакивает и сгребает их в медвежьи объятия, и Адриан тоже не остаётся в стороне: Сабин, изловчившись, протягивает ему руку, и когда он сжимает её ладонь, дёргает парня на себя. Так они и стоят, в одной куче, в стальных объятиях друг друга, родных и успокаивающих.

— Знаешь, я ведь догадывалась, хоть и не хотела верить, — утирая глаза, говорит Сабин дочери, а потом поворачивает голову к Адриану. — Спасибо, что защищал её. Что всегда был рядом с нашей девочкой.

— Я делал это потому, что люблю её, — тихо, но серьёзно говорит Адриан, глядя только на Маринетт. — И буду делать всегда.

Том отечески треплет его по голове и тепло улыбается.

— Спасибо, сынок. Хотя ты бы себя тоже поберёг. А что сказал твой отец?

Адриан выдавливает из себя усмешку:

— Он был в ужасе.

Все снова смеются, и атмосфера заметно теплеет. Когда миг потрясения проходит, а Сабин заваривает всем ромашковый чай, Адриан и Маринетт знакомят родителей с квами (Плагг при этом громко требует сыра, а Тикки благодарит за любимое печенье) и рассказывают — без особых подробностей — как получили талисманы. До позднего вечера они вспоминают былое, перебирают моменты, когда их чуть не поймали. И когда приходит пора Адриану идти домой, они с Маринетт впервые, не скрываясь, отправляются на её балкон, сообщив родителям, что так Адриан быстрее доберётся к себе.

— Ну вот, теперь мне пора, — усмехается он, оглядывая вечерний Париж. — Может, однажды нам не придётся прощаться перед сном.

Маринетт взволнованно кусает губы.

— Может, — шепчет она, скрывая улыбку.

И не сопротивляется, когда Адриан, подойдя ближе, крепко прижимает её к сердцу.

— Спасибо, моя Леди. Спасибо, что... не сказала о нём, — делает он акцент на последнем слове. — Вряд ли бы твой отец обрадовался, когда узнал бы, что его дочь встречается с сыном Бражника.

— Замолчи! — грозно ворчит Маринетт и затыкает ему рот ладонью. — Ты Кот Нуар, ты герой и мой самый любимый человек. А твой отец... Он исправится. Он уже исправляется. Не надо считать себя сыном злодея, ладно?

— Даже если это правда? — спрашивает Адриан.

Он отнимает руку Маринетт от губ — только для того, чтобы оставить несколько нежных поцелуев на костяшках пальцев.

— Теперь у нас другая правда, — серьёзно парирует Маринетт и, привстав на цыпочки, касается его подбородка губами. — Ты мой герой, и я больше не хочу слышать от тебя про эту чушь о злодеях, ясно?

— Даже если я буду стонать тебе на ушко? — шепчет он, ухмыляясь.

Маринетт улыбается и нежно прижимается к устам Адриана горячим поцелуем. Он с трудом сдерживает себя, чтобы не усадить Маринетт на один из шезлонгов и подарить несколько драгоценных мгновений сладостного возбуждения, но её родители этажом ниже, которые теперь ко всему прочему знают, и это заставляет Адриана умерить аппетиты. Он лишь крепче прижимает Маринетт к себе и целует жадно и глубоко. Их языки сплетаются в жгучем танце любви, и тихие стоны бередят вечернюю прохладу воздуха.

— Вы всю ночь тут будете поедать друг друга или как? — флегматично интересуется над их головами Плагг, заставив вздрогнуть.

Парочка недовольно щурится на него, а Тикки хихикает, поглядывая на подопечных из люка в полу.

— А что? — разводит лапками Плагг. — Меня, конечно, накормили сырными круассанами, но мой драгоценный камамберчик ждёт меня не дождётся.

— Вот ведь обжора, — бормочет Адриан и со вздохом выпускает Маринетт из объятий. — Ладно, пойду я.

Он трансформируется под пристально-любующимся взглядом Маринетт. Чёрная кожа привычно обтягивает мускулы, бубенчик, звякнув, занимает законное место, как и треугольные кошачьи ушки, а хвост идеально ложится на сильные бёдра — и вместо Адриана Агреста перед Маринетт стоит Кот Нуар.

Подмигнув, он наклоняется к ней за последним на сегодня поцелуем:

— До завтра, моя сладкая Леди.

Их губы привычно ласкают друг друга секунды три и нехотя расстаются.

— До завтра, мой Котёнок, — улыбается Маринетт и гладит Нуара по щеке.

Он жмурится, мурлычет, а потом достаёт жезл и, послав воздушный поцелуй своей Принцессе, устремляется в ночь. Маринетт провожает его влюблённым взглядом совершенно счастливой девушки — и не подозревает, что уже утром её нервы подвергнутся новому испытанию.

Впрочем, оно начинается прямо сейчас.

Потому что...

— Маринетт! — вдруг кричит Тикки из комнаты, она испуганной вспышкой вылетает на балкон. — Алья тут прислала тебе кое-что.

Телефон падает в руки Маринетт, и она с ужасом видит сообщения от подруги: фото, сделанное минуту назад, на котором Маринетт целует Кота Нуара, и подпись к нему: «Вы не хотите ли мне кое-что объяснить, мадемуазель Дюпен-Чен?!»

Маринетт тяжело сглатывает и с опаской смотрит вниз, на тротуар, где какого-то чёрта стоит собственной персоной Алья Сезер.