– Гермиона… – тихо позвал Драко, наблюдая за плачущей девушкой.

Внятного ответа не последовало. Послышались только всхлипы и тихие обрывки фраз:

«За что…(всхлип) Почему…(всхлип и снова рыдания)»

Драко вздохнул, посмотрел на девушку и присел рядом с ней на пол:

 – Гермиона, успокойся… – тихо сказал парень.

Гермиона не ответила, продолжая всхлипывать.

 – Гермиона, ты же знаешь, почему мы здесь и есть один очень действенный способ выбраться отсюда, и ты его тоже знаешь… – вздохнул Драко. Слизеринец собрался с духом и сказал: – Прости меня. Я вел себя как последняя…

 – Скотина! Сволочь! Идиот! – Девушку прорвало.

Минут пятнадцать совершенно ошарашенный слизеринец слушал поток оскорблений, который всё не иссякал. На шестнадцатой минуте Драко привык к мысли, что Гермиона знает ТАКИЕ слова и отметил, что она хотя бы перестала плакать.

 – Гермиона… – дождавшись, когда девушка выдохнется, решился высказаться Драко. – Мы выберемся отсюда. Всё будет хорошо.

Гермиона посмотрела на него так, что блондин сразу стушевался.

 – Я плачу не потому, что мы не можем выбраться отсюда. Просто я плачу, потому что я запуталась. Я устала, понимаешь? Я не знаю, что у меня тогда было с головой, когда мне пришла эта дурацкая идея, заранее обречённая на провал… А когда всё раскрылось, я чуть не умерла там, в слизеринской спальне, от горечи и разочарования… Я думала, что когда вернусь в Гриффиндор, всё забудется и я смогу спокойно жить дальше… но я не смогла… – Гермиона отвела взгляд, посмотрела куда-то в сторону и снова закрыла лицо руками.

Драко пребывал в прострации. Он понятия не имел, что ему делать. Что на это сказать? Выражение эмоций… истинных эмоций… всегда было слабой стороной Драко.

 – Гермиона, прости меня. Я… Я  люблю тебя. Люблю тебя больше всего на свете. И я не знаю, что со мной будет, если ты не простишь меня…

Девушка подняла голову и посмотрела на слизеринца. Нет, ей ведь не послышалось! Малфой действительно сказал, что любит её. Он действительно признался ей в любви. Она взглянула на блондина, который смотрел на неё с совершенно серьёзным лицом.

 – Я… Я бы многое отдала, чтобы услышать эти слова раньше, – грустно улыбнулась Гермиона. И продолжила: – Но… Я прощаю тебя. Прощаю, как делала это множество раз, когда ты меня оскорблял, унижал, обливал своим презрением.

Драко радостно вскинул голову. Она его прощает!! Прощает! Драко кинулся, чтобы снова обнять любимую, но вместо ответных объятий… рухнул на пол. Гермиона с интересом посмотрела, как на затылке слизеринца стремительно растёт огромная шишка.

 – Ты что? – пытаясь собрать глазки в кучку, поразился ушибленный на голову.

 – Извини, Драко. Я готова простить. Но не готова вернуться. Ты полностью уничтожил моё доверие. Я тебе не верю. Откуда мне знать, что завтра ты снова не передумаешь? Что ты сможешь выдержать гнев семьи, презрение друзей? – снова грустно улыбнулась Гермиона, перешагивая через слизеринца.

Девушка повернула ручку и отворила дверь.

 – Гермиона, неужели ничего нельзя сделать? – продолжая лежать на полу, взмолился слизеринец, которому ударом, видимо, отшибло много ненужного (как то спесь, высокомерие, излишнюю язвительность и ядовитость). – Неужели я ничего не могу сделать, чтобы ты вернулась ко мне?

Гриффиндорка остановилась и, не поворачиваясь, бросила:

 – Ну… Можешь. Соверши ради меня подвиг. И тогда я забуду всё, и мы начнём сначала.

***

Гермиона удалилась, даже не удостоив Гарри и Рона, ждавших под дверью, взгляда. Но вряд ли это могло означать что-то хорошее. Гриффиндорцы нервно переглянулись. Что-то явно пошло не так.

А Малфой, упорно валявшийся на полу, был озабочен совсем другой проблемой. Его ничуть не смутило заявление Гермионы. Даже напротив. Драко часто менял девушек и умел красиво ухаживать и обольщать. Ему нравилось угадывать желания девушек, нравилось исполнять неожиданные капризы. Правда, нравилось ему это обычно недолго. Все девушки, с которыми он встречался, были жутко предсказуемы. Они приходили в восторг от дорогих побрякушек, от ужина при свечах в особняке Малфоев, от знакомств со знаменитостями. Ну, или просто от богатства и влияния его семьи. Но вот что-то ему подсказывало, что сейчас требуется кардинально иной подход. И это действительно станет настоящим подвигом для него. И, скорее всего не одним, учитывая, каким идиотом он был все годы их совместного обучения с Гермионой. Поэтому слизеринец продолжал упорно рассматривать потолок. Потому как он не был совсем уверен, что, приняв вертикальное положение, снова не свалится под тяжестью своих мыслей…

Гарри и Рон подождали, пока Гермиона скроется из виду, и только потом вошли в комнату, чуть не наступив на Малфоя. Слизеринец, вместо того, чтобы сделать что-то… м-м-м… истинно «малфоевское»… (Например, рявкнуть на Рона за то, что он оттоптал ему руку, или гордо вскочить с пола, сделав вид, что так всё и задумывалось)… продолжал валяться на полу.

Гриффиндорцы снова переглянулись. Это уже становилось почти жутко.

 – Может, она его заколдовала? – почему-то шёпотом спросил Рон. Видимо, боялся, что Гермиона его услышит.

 – Да не должна была. Как бы она тогда отсюда вышла? – отверг предположение Гарри. А потом спросил, осторожно встряхнув Малфоя: – Ты живой?

Слизеринец упорно молчал. Тишина давила на психику гриффиндорцев. Рон не выдержал первый.

 – Гарри… Плюнь на него… Пошли поищем Гермиону… – торопливо предложил рыжий. – Видимо, ничего из твоего плана не вышло. Так я только рад…

И тут Драко, наконец, ожил и рассмеялся. Слизеринец хихикал от всей души, чуть нервно, но всё же с большим удовольствием и ехидством.

 – О нет, мой наивный друг, ты так просто не отделаешься… – зловеще выдавил Драко сквозь смех.

 – Чего это вдруг? Ты растяпа. Сам виноват, что не смог с ней помирится. Мы-то тут причём? – отмахнулся Рон.

Гарри опустился на пол рядом с веселящимся Малфоем и схватился за голову.

 – Она нас убьёт, – простонал Гарри. – Рон, ты сам подумай. Они же не помирились. Если бы они помирились, то мы бы были героями, прямо, почти купидончиками, воссоединяющими сердца. А так… А так мы влезли в чужую личную жизнь грязными руками. Да она нас живьём за это съест.

Рон плюхнулся на пол рядом с Гарри. Воцарилось молчание, которое прервал Малфой, фразой, которую никто из них предпочёл бы никогда не слышать:

 – Ну что ж, господа, я так понимаю, мы теперь связаны единой целью, – лучезарно улыбнувшись, высказался Драко, поднимаясь с пола.

***

Самый странный военный совет в истории Хогвартса начался. Гарри, Рон и Драко сидели в Выручай-Комнате и обсуждали план действий. Вернее они уже минут двадцать сидели и молчали, погружённые каждый в свои мысли, но лишь потому, что сказать было нечего…

Слизеринец частично поведал им о случившемся.

 – Так вот значит, почему она смогла выйти. Кто бы мог подумать, что формулировку так легко было обойти, – чуть смущённо произнёс Гарри. – Она с тобой помирилась. Но к тебе не вернулась.

Рон и Драко с неудовольствием посмотрели на него (воистину историческое событие: блондин и рыжий хоть в чём-то были солидарны), видимо желая найти козла отпущения.

 – Ну, так чем же мы может тебе сейчас помочь? –  поспешил сменить тему Гарри, ощущая себя крайне неуютно под их взглядами.

 – Всё элементарно. Я понятия не имею, что за подвиг может растопить сердце Гермионы, – признался Драко неохотно.

 – Кошмар. Сколько тебе лет, что ты до сих пор не умеешь ухаживать за девушками? – ехидно заметил Рон.

 – Да ты сам-то, – отмахнулся слизеринец. – Ты вообще девушке цветы в своей жизни дарил? Я умею ухаживать за обычными девушками. Но Гермиона – особенная. И я не так хорошо её знаю как вы. Вы вполне могли бы мне подсказать. Ради общего блага.

Все замолчали и задумались. Каждый о своём. Драко страдал оттого, что приходится общаться с этими двумя идиотами. Ну, с Гарри-то ещё можно как-то смириться. Его часто били, накладывали на него непростительные заклятья, пытались убить. Этим можно как-то объяснить общую заторможенность его умственного развития, но вот Уизли… О Мерлин, это видимо и будет его первым подвигом на пути к сердцу Гермионы.

Гарри думал совершенно о другом. Ему вся эта ситуация напоминала какой-то заговор в духе Пожирателей смерти… Связанные единой целью, тайные собрания, даже лозунг – «Ради общего блага»… Всё это мешало ему сосредоточиться. Видимо, его и правда слишком часто пытались убить и это как-то сказалось на его восприятии мира.

А Рон мысленно продолжал спорить с Драко, пытаясь доказать ему, что уж он-то умеет ухаживать за девушками. Но даже в таком споре гриффиндорец потерпел сокрушительное поражение. Гермиона, за которой он пытался ухаживать, предпочла Крама. Кузина Флёр, после первого же свидания наотрез отказалась с ним встречаться. Как сказали близнецы, не стоило вести девушку в дом с привидениями, зная, что она их жутко боится. Лаванда сама всегда проявляла инициативу в их отношениях. Рону даже делать ничего не пришлось… В общем, слизеринец был прав.

Первым решил это высказать вслух именно Рон. Ему очень хотелось помириться с Гермионой. На носу экзамены…

 – И что нам теперь делать?

 – Предлагаю взглянуть правде в лицо. Мы ничего не знаем о девушках. И попросить помощи, – вздохнул Гарри.

***

Драко ухмыльнулся, стряхнул невидимую пылинку со своей мантии и произнёс:

 – Поттер, ты как всегда гениален… Помощь. Это же так просто.

Рон цыкнул на явно заскучавшего Малфоя.

 – Понять девушку может только другая девушка, – вздохнул Поттер, которому ничего больше не пришло в голову. – Кто может знать Гермиону лучше, чем мы?

Рон задумчиво почесал затылок.

 – Ну, судя по твоим прозрачным намёкам, это – мелкая Уизли, – продолжал издеваться Малфой. – Вернее я, конечно же, хотел сказать, сестра Рона.

 – Они – лучшие подруги, – кивнул Поттер, бросая недовольный взгляд на слизеринца. – Это – наш единственный шанс.

 – Да, Гарри! Ты прав! Лаванда тоже нам поможет. Девчонки вечно секретничают между собой! – решительно заключил Рон, поднимаясь со стула.

Драко и Гарри переглянулись в ужасе. Лаванда?! Что может предложить Лаванда? В памяти услужливо всплыла жуткая золотая цепь, которую девушка подарила Рону.

 – Гм… А ты уверен, что…? – начал было Гарри, но слушать его было уже некому.

Рыжая шевелюра Рона как раз исчезала за дверью.

***

Через четверть часа прибыло подкрепление. Но уже без Рона.

 – Рон сказал, что у вас совершенно неотложное и страшно секретное дело к нам, – проговорила Лаванда, присаживаясь рядом с Малфоем на диван. Парень покосился на девушку и поспешно пересел за стол к Гарри. Если уж выбирать из двух зол…

Джинни с удивлением посмотрела на Драко. Уж кого-кого, а его она не ожидала тут увидеть.

 – А где сам Рон? – поинтересовался Гарри, не решаясь приступить к главному.

 – Его забрал Филч. Обвинил в том, что Рон пнул его кошку, – пожала плечами Джинни, опускаясь на стул рядом с Гарри.

 – С чего это вдруг? – удивился грифиндорец.

 – Наверное, с того, что он и правда пнул кошку Филча, – хихикнула Джинни. – Мы как раз шли к вам, а тут она из-за угла выскочила. Ну, Рон и запаниковал. Хотя мы вроде ничего такого не делали… Но, видя здесь Малфоя, я уже сомневаюсь в правильности своих выводов. Вы что тут планируете свергнуть Министерство?

 – Всё гораздо хуже, – пробубнил Драко, с презрением наблюдая за тем, как чуть ли не лопается от любопытства Лаванда.

***

Примерно через час Гарри закончил повествовать о сложившейся ситуации. Это заняло бы гораздо меньше времени, если бы Лаванда не заламывала руки, не охала в особо захватывающих моментах и не вставляла свои комментарии, которые интересовали только её одну.

Лаванда посмотрела на Малфоя и сказала:

 – Да… Мои любовные романы по сравнению с этим – просто детские сказочки.

Драко закатил глаза и подумал: «Это будет моим подвигом номер два!»

 – И теперь вам нужна помощь? Вы обратились по адресу! – Лаванда была полна энтузиазма и сразу начала фонтанировать идеями. – Ну, например, ты можешь заявиться в Большой Зал, упасть перед Гермионой на колени и вымаливать прощения, крича на весь зал: «Я люблю тебя, Гермиона! Прости меня!».

 – Не подходит, – Драко передёрнуло, когда он представил эту картину.

 – А что бы могло её удивить, Джинни? – поспешно сменил тему Гарри, боясь, что ещё чуть-чуть, и терпение Малфоя лопнет, и он придушит Лаванду на месте без всякой волшебной палочки.

Джинни нахмурилась. Вся эта ситуация ей жутко не нравилась. Не доверяла она искренности Малфоя.

 – Возможно, если Малфой перестанет вести себя как напыщенный индюк, помоет рот с мылом и нормально, по-человечески извинится, – пожала плечами Джинни.

 – А ещё… – Лаванда подмигнула Малфою, который невольно поёжился от её энтузиазма. – Драко, ты можешь прийти в Большой Зал со значком, на котором будет написано: «Гермиона, я люблю тебя больше жизни и денег. Прости меня.»

 – О, Мерлин! Во что я ввязался? – Драко возвёл глаза к небу.

 – Хм… Да-да-да… Заваливать её цветами и конфетами, покорять стихами и серенадами, – стараясь подражать тону Лаванды, заявила Джинни, которую забавлял животный ужас в глазах слизеринца.

 – Слабовато. Лучше уже просто завалить её и всё. И пытать её признаниями в любви, пока не оттает, – с укором смотря на Джинни, хмыкнул Гарри.

 – Гарри, я и не предполагала, что ты такой романтик! – Лаванда тут же заулыбалась

Малфой, казалось, совсем утратил связь с реальностью, только чуть-чуть раскачивался и постанывал от ужаса.

 – А еще можно исписать все стены признаниями в любви и… – предложила Джинни, которую тоже уже понесло.

 – Стоп! А что, Джинни, неплохая идея. Малфой, как тебе? – прервал поток излияний Гарри.

 – Ну, неплохо, даже несмотря на то, что потом мне придется отрабатывать всё это безобразие у Филча, – с облегчением согласился Драко.

 – Почему только тебе? Гарри и Рон тебе помогут! – улыбка не сходила с лица Браун.

 – Что!? – поперхнулся Гарри. – Чтобы ему помогали?

 – Ты уже помогаешь ему! – не удержалась от комментария Джинни.

 – Но это же совсем другое, – скис Гарри, понимая, что девушки с них не слезут.

 – Так, есть ещё идеи? – Лаванда взяла командование операцией в свои руки.

 – Хм… даже не знаю… Может, тебе спеть ей серенаду под окном женской спальни? – хитро улыбаясь, предположила Джинни.

Малфой, который, казалось, был готов ко всему, простонал и ударился головой об стол:

 – Мерлин, сжалься…

 – Ни за что! Мы добьёмся своего, и вы всё равно будете вместе, – сверкнула глазами Лаванда.

 – Но… – попытался вставить своё веское слово Малфой.

 – Молчать! Не возражать! – командным тоном заявила Браун. – Итак, составляем список всех глу… то есть подвигов, которые ты должен совершить для Гермионы! 

Перед Лавандой тут же появились пергамент и перо.

 – Итак! Раз тебе так понравилась идея со значком, то она будет первой в списке! – обращаясь больше сама к себе, заявила Лаванда.

 – ЧТО-О-О!? – яростно взвыл Драко.

 – Закрой рот. Горло простудишь. А тебе еще серенады петь! Так, дальше: исписать стены признаниями в любви…

Малфой хотел было возразить, но тут вспомнил, для чего это всё это затевается. Жгучее желание сказать всё, что он думает о Браун с её идеями, почти взяло верх над разумом... Но потом понял, что это бесполезно и уже начал подумывать о том, не пора ли идти прыгать с Астрономической башни, так как все эти «подвиги» совершать, по меньшей мере, унизительно, и Гермиона после такого вообще откажется находиться с ним в одном помещении.

 – Петь серенады под окном женской спальни. Хм… всю ночь, – продолжала строчить Лаванда. Джинни лишь тихо хихикала, наслаждаясь цирком. – Кстати, предупреди, когда петь соберешься! Я переночую у подруги в Когтевране.

«Обязательно! – мстительно подумал слизеринец».

 – Так, что у нас дальше по списку? Завалить цветами, дорогими подарками… Надеюсь, Грейнджер оценит наши старания. О чём это я? Ах, да! И признаниями в любви и вечной верности. Пока всё! На первое время хватит. – Лаванда с чувством выполненного долга положила исписанный и изрисованный сердечками пергамент на стол.

 – На первое время? – Малфой явно пребывал в шоке.

 – Да. Кто знает, может это не сработает, – Лаванда пожала плечами.

«Мерлин, убей меня! Нет, сначала Браун… Ну, и Уизли за компанию… – подумал Малфой, со страдальческим видом возводя глаза к небу».