– То есть, вы серьёзно хотите сказать, что это – лучший мир, буквально рай, и люди встречают здесь своих родственных душ, – Элеонор набрала в грудь побольше воздуха, чтобы однозначно показать, что она обо всём этом думает, пусть и материться здесь нельзя, и рявкнула так, что у Майкла слегка растрепалась идеальная укладка: – А У МЕНЯ ЕЁ НЕТ?

Майкл неторопливо поправил гигантские очки, со вздохом, выражающим, судя по всему, вселенское терпение, словно знал Элеонор не первый день. Шеллстроп закатила глаза. Как же это бесило!

«И зачем ему очки? Это ж рай! Разве в раю могут быть проблемы со зрением? Или это – чисто для того, чтобы показать всем, мол, «смотрите, я – архитектор, а, значит, выше всех вас и не только буквально, хотя и буквально я тоже дылда ещё та»? Как же бесит! И ведь не предъявишь ему за это, а то как-то… странно получится».

 – Элеонор, случается так, что родственные души рождаются и умирают в разное время. Твоя родственная душа обязательно появится… когда-нибудь. Нужно просто подождать, а пока наслаждайся лучшим миром и всем, что он может тебе предложить, то есть… буквально всем.

Элеонор сдула упавшую на лицо прядь, внезапно почувствовав себя очень неловко за эту эмоциональную вспышку. Если бы Майкл тоже наорал на неё, было бы гораздо легче.

 – Ну, вот, приехали. Только попала в лучший мир и уже чувствую себя паршиво.

Она криво улыбнулась, и Майкл замер, нервно дёрнув уголком рта в попытке улыбнуться в ответ, хотя его парализовало что-то, похожее на ужас, только с налётом усталости. Это была уже четыреста четвёртая перезагрузка, и он уже, мягко говоря, устал бояться и нервничать, что Элеонор (ведь почти всегда это была именно она) его расколет. Иногда она даже буквально пыталась это сделать, например, когда попросила у Джанет топор и пришла нападать на него, ломая дверь, как в фильме «Сияние», надеясь, что он испугается. Майкл просто дождался, пока она доломает дверь (всё равно же всё переделывать, да и любопытно стало), предложил решить всё диалогом (на что Элеонор метнула в него топор, абсолютно для этого не предназначенный, промахнулась, разумеется, и сбила фото Дага Форсета со стены) и перезагрузил всё прежде, чем Шеллстроп полезла к нему со своими маленькими человеческими кулачками. Это было бы даже очаровательно, если бы Майкл не помнил тот раз, когда ей удалось пнуть его в промежность, слишком хорошо.

«О нет, только не это! Только не…»

 – Прости, мужик. Я просто… как-то это всё слишком резко, и, ты уж прости, что я на тебя всё вываливаю, но у меня при жизни особо не было близких людей, и после смерти, оказывается, я тоже… типа, одна. Обидно как-то.

Майкл вскинул брови.

«Оу. Что-то новенькое».

Элеонор нервно хохотнула и добавила, словно говорила сама с собой:

 – Я бы и собаке была рада… Поверить не могу, что говорю это, ведь у меня никогда не было домашних животных. – Она вдруг спохватилась и взволнованно взглянула на Майкла. – Не было же?

«Ну, если не считать того золотистого ретривера и игуану, вечно сидевшую у неё на голове и портившую причёску… но она не может этого помнить, так что не считается. – Майкл качнул головой, и Элеонор в очередной раз облегчённо выдохнула. – И она же не прослушала, что не та Элеонор Шеллстроп, которую тут ждали? Хм, всё может быть. Надо напомнить».

 – Элеонор, при жизни ты была чудесным человеком, одним из лучших людей. Тебя все любили. – Залюбовавшись тем, как от лица Элеонор отливает краска, потому что она поняла, что прокололась, он со смешком добавил: – Хотя я понимаю. Когда вокруг тебя так много людей и такая популярность, зачастую чувствуешь себя одиноким, как ни странно. – Элеонор чуть пополам не согнулась от облегчения, и Майкл с трудом удержался от смеха. – Ничего страшного. – Он широким взмахом руки обвёл сообщество. – Здесь тебя будут окружать прекрасные люди, так что не думаю, что в ожидании своей родственной души ты заскучаешь.

«Но чем дольше ты будешь держаться подальше от Чиди, тем лучше».

 – Да и мы с Джанет всегда к твоим услугам. Это, конечно, не людская компания, но чем богаты.

Элеонор потёрла плечо. Майкл буквально упивался тем, как ей неуютно, но, несмотря на всю хамоватость и полнейшие неприятие личных границ, она старалась не то, что не возмущаться, но и, похоже, вообще не разговаривать.

«Потому что так она наверняка сболтнёт что-то, что не соответствует настоящей Элеонор. Пожалуй, она даже могла бы принять буддизм и присоединиться к Джейсону. Вот на это я б посмотрел! В конце концов, она наверняка всё равно бы закричала «Это – худший мир!» на всё сообщество, но всё равно это бы того стоило, пусть и не вписывается в придуманную схему с мучениями. Жаль даже».

 – Спасибо, – наконец, произнесла Элеонор. – Надеюсь, я не сильно буду отвлекать вас от ваших архитекторских дел.

Майкл беспечно махнул рукой и заверил, что нисколько, и вообще, это всё пустяки, хотя это было абсолютно не так.

«Во имя геенны, что я несу? Как мне планировать пытки, если она в любой момент может ко мне заявиться и пристать как банный лист?... Хотя, она и без того всегда могла заявиться ко мне в любой момент. Пожалуй, в этот раз мне придётся наблюдать за ней больше, чем обычно. И почему я раньше об этом не подумал? Ай, ладно! Не попробую – не узнаю».

Месяц спустя Майкл был абсолютно уверен, что лучше бы он не пробовал и не знал, потому что из-за отсутствия родственной души, а также из-за того, что другие обитатели сообщества, с которыми она успела познакомиться, бесили Элеонор своей претенциозностью и идеальностью (Тахани лидировала), Шеллстроп отправлялась искать его. В этот раз она явилась к Майклу в кабинет в семь утра, растрёпанная, в заляпанной пижаме, с надкушенной гигантской креветкой в кляре в одной руке и почти допитой бутылкой джина в другой. Разило от неё так, что Майкл почувствовал, как у него запотевают очки, стоило Элеонор плюхнуться в кресло напротив.

 – Првет, – она неловко махнула креветкой. – Тож не спится?

Майкл, которому не нужно было спать, но после этого вопроса резко очень захотелось прилечь, сжал двумя пальцами переносицу, зажмурившись и медленно выдыхая.

 – Ага, что-то вроде того.

Элеонор удовлетворённо кивнула и тут же икнула, прикрыв рукой с бутылкой рот, отчего остатки джина чуть не залили футболку.

 – Пнимаю. Мне тоже. Я вот, думаю: я тут уж склько…месц?

 – Да, около того.

 – Так вот, и у все-е-ех здесь есть родственные души. Вс-с-сех-х-х, Майкл! Я как будто – вечное пятое колесо, третья лишняя вез-з-зде. Все кругом парочками, даже ты, вон, с Джанет.

Майкл моргнул. Такого поворота он не ожидал.

 – Но мы с Джанет не…

Элеонор смачно хлебнула с горла и с громким стуком поставила бутылку на стол, между собой и Майклом, отчего тут же сморщилась и приложила креветку к голове.

 – Я о чём. Ну, не может же быть, что я, тем более, раз-з-з уж-ж-ж я вся такая чуде-е-есная, одна осталась без родственной души.

 – Элеонор, я же объяснял…

Перед носом у Майкла несколько раз туда-сюда пронеслась недоеденная креветка.

 – Не-не-не, я о том, что пчему нет отдельного хорошго мста для людей, которые пока не дождались свою родственную душу, м? Это же ужасно! – Она грустно вздохнула и доела креветку. – Настоящее мучение!

Майклу резко захотелось сунуть ей в рот бутылку и заорать: «Пей до дна!», лишь бы она не заканчивала свою мысль, потому что он знал, к чему она в итоге придёт. Он наблюдал это уже сотни раз.

 – Я тебя совсем замучила, – Майкл снова моргнул от неожиданности и уставился на Элеонор. – Спасибо тебе, конечно, за поддержку и всё такое, – теперь Майклу очень захотелось в отчаянии закричать ей в лицо: «Я тут вообще-то пытался тебя мучить долгими занудными разговорами о чувствах, о чём вы, люди, терпеть не можете говорить, какая поддержка!?», но поток мыслей Элеонор уже было не остановить: – Да и вообще, разве в раю должно быть так паршиво!? Ты мне скажи, тыжархитектор! – Она облизнула указательный палец руки, в которой была креветка, и обвиняюще наставила его на Майкла. – Я даже набухаться нормально не могу, почти сразу трезвею! Да что это за лучший мир такой!?

Майкл со стоном закрыл ладонью лицо. Он не мог больше видеть это осознание в глазах.

 – Да ведь это же худший…!

Щёлк!