Когда появившийся из-за угла Джеймс резко толкает его к стене, Земо не особенно удивляется — на его счету достаточно прегрешений, чтобы у его надзирателей могли возникнуть вопросы или претензии, и почему бы им не возникнуть сейчас, в процессе обыска обнаруженной их маленькой командой подземной лаборатории? — но вместо того, чтобы начать выговаривать ему, для пущего эффекта потряхивая за лацканы, Джеймс тянется лицом к его открытой шее и шумно вдыхает через нос.

— Ты... приятно пахнешь, — произносит он, тяжело дыша и не двигаясь с места. У Земо закрадывается подозрение, что что-то не так. Он делает попытку отстраниться и отойти в сторону, но Джеймс крепко держит его за пальто и выставляет вперёд колено, ясно давая понять, что отпускать Земо в его планы не входит.

— Джеймс, что происходит? Ты ведёшь себя... немного необычно.

— Я понял, что мне надо к тебе, — поясняет Джеймс, но яснее не становится.

— Где ты был? — Земо не слышал ничего необычного за последние десять минут, вряд ли кто-то посторонний что-то с ним сделал. Но подробности выяснить не помешает, раз уж он не отмалчивается и вообще способен связно говорить.

— Ящики в кабинете с табличкой, — отвечает Джеймс, запуская правую руку под пальто и кладя её Земо на талию. Это уже похоже на полезную информацию — табличка на кабинете предупреждала об опасности. Знать бы ещё, о какой. — Я их проверял. В одном из них было что-то... — Джеймс прерывается, чтобы прижаться носом пониже уха и сделать ещё один глубокий вдох.

— Что-то..? — повторяет Земо, надеясь вернуть его мысль к заданному вопросу. По шее от прикосновения волнами расходятся приятные мурашки.

— Что-то, неплотно закрытое. — Рука на талии не лежит спокойно, а пытается пролезть дальше и тянет за край заправленной в брюки водолазки. Вторая рука отводит в сторону одну из пол пальто. — Возможно, порошок. Или пыльца. Или споры.

По спине Земо пробегает холодок. Да что такое разрабатывалось в этой лаборатории? И почему оно настолько эффективно подействовало на суперсолдата, организм которого способен противостоять болезням и ядам? Может ли быть так, что субстанция предназначалась именно бывшему Зимнему солдату? Не очень вероятно, но отбрасывать эту версию не стоит: в конце концов, их троица уже нажила себе репутацию в том числе и в криминальных кругах. Всё-таки им стоило предоставить Щ.И.Т.у разбираться с лабораторией, а не лезть самим. Куда так невовремя запропастился Сэм? Они договаривались встретиться на этом этаже.

Земо упирается руками в грудь Джеймса и мягко отталкивает, не желая без нужды проявлять агрессию, но с таким же успехом он мог попытаться толкнуть каменную плиту. Джеймс в ответ только сильнее вжимает его в стену, и Земо отмечает явно повышенную температуру его тела. Под водолазкой тем временем начинают хозяйничать уже две руки. Живые и металлические пальцы гладят его по бокам и животу.

— Нам стоит найти Сэма и выйти наружу.

— Но я не хочу Сэма, — неожиданно капризным тоном отвечает Джеймс, целуя его в шею. — Только тебя.

Губы его горячие и влажные, и каждый поцелуй — как ожог. Он ведёт языком по коже, затем несколько раз легко прикусывает чувствительное место точно над воротом, заставляя Земо хватать ртом воздух.

Чем дальше, тем больше происходящее напоминает ему дурной температурный сон. Земо давно признался себе, что Джеймс привлекает его, но не планировал ничего с этим делать. Да и что он мог бы, с их-то сомнительной общей историей? И вот теперь он стоит посреди пустого затхлого коридора, прижатый к стене перевозбуждённым из-за неведомого порошка суперсолдатом, словно обезьянья лапка подслушала его фантазии и воплотила в жизнь, исказив самым мерзким образом.

— Джеймс, ты не в себе. Ты этого не хочешь на самом деле.

— А ты слишком много думаешь. — Джеймс кладёт ему руку на ширинку, одновременно сбоку вжимаясь в его бедро своими.

Ситуация ужасная. И она тем ужаснее, что Земо ощущает нарастающее против его воли возбуждение и Джеймс это явно заметил. Он принимается настойчиво поглаживать член Земо через брюки, не оставляя в покое его шею и уши, словно кто-то ему рассказал, что именно надо делать.

Нежданное и нежеланное удовольствие мешается со стыдом и отвращением к себе. Как можно было так низко пасть и поддаться животным инстинктам в наименее подходящий для этого момент...

Земо резким движением запрокидывает голову — это даёт Джеймсу больше пространства для манёвра, но боль от удара об стену позволяет лучше сосредоточиться на решении проблемы. Земо мысленно перебирает свои варианты, пока Джеймс с цоканьем кладёт металлическую ладонь ему на затылок. Он может попытаться вовлечь Джеймса в драку, чтобы сбежать, в которой тот неминуемо победит — или кто-нибудь из них сильно пострадает. Он может позволить сделать с собой что угодно, но тем самым он оставит Джеймса под контролем неизвестной субстанции на бог знает сколь долгий срок — после десятков лет под чужим командованием Джеймс не заслужил лишаться телесной автономии по несчастливой случайности. Он может злоупотребить состоянием Джеймса и проявить активность, в надежде, что если он подыграет, то всё закончится быстрее и Джеймс не успеет сделать того, о чём будет жалеть по-настоящему.

Земо с тоской смотрит в серый потолок, пока Джеймс беззастенчиво трётся об него, сбивчиво шепча какую-то бессмыслицу. Один вариант хуже другого. Но надо что-то решать, не похоже, чтобы эффект афродизиака хоть сколько-нибудь ослабел.

Ни с того ни с сего Джеймс останавливается и заглядывает ему в лицо, качая головой. Зрачки его расширены, щёки покрыты румянцем, который в любой другой день выглядел бы абсолютно очаровательно, рот приоткрыт.

— Нет-нет-нет. Ты грустишь, — произносит он недовольно и берёт Земо за подбородок не занятой членом рукой. — Тебе должно быть хорошо, а ты грустишь.

Земо рассмеялся бы, если бы мог, от абсурдности этих слов. О, ему хорошо, ему так хорошо, что он не сможет смотреть в эти чудесные глаза ещё очень долго.

— Я... — закончить Земо не успевает, потому что Джеймс накрывает его губы своими и принимается едва ли не вылизывать ему рот. Не глядя он находит руки Земо, до того безвольно висевшие, и прижимает к стене у них над головами. Теперь Земо распластан под его разгорячённым телом — о, как бы это было восхитительно, если бы не ужасные, ужасные обстоятельства. Земо приглушённо стонет в губы напротив, ловит себя на малодушном желании пустить всё на самотёк и наконец принимает решение.

Он дожидается, пока Джеймс прервёт поцелуй, чтобы дать ему отдышаться, и отпустит хотя бы одну из прижатых рук.

— Мой милый Джеймс. — Земо осторожно гладит его по щетинистой щеке. Жар его кожи легко проникает сквозь перчатку. Джеймс льнёт к ладони, целует затянутые в ткань пальцы, и Земо едва не забывает, что он начинал говорить. — Я надеюсь, ты сможешь меня простить.

— За что?

Вместо ответа Земо тянется к ремню на его джинсах. Видимо, от неожиданности Джеймс освобождает и вторую руку, так что с пряжкой и молнией получается расправиться очень быстро. Член его едва ли не выпрыгивает в ладони Земо, когда он стягивает джинсы вниз вместе с бельём. Предсемя на головке блестит в свете тусклых коридорных светильников. Земо чувствует, как рот его наполняется слюной от одной мысли о том, чтобы упасть прямо сейчас на колени. Он резво стягивает зубами левую перчатку и щедро облизывает ладонь, глядя Джеймсу в широко распахнутые глаза. Затем обхватывает член поудобнее и принимается ритмично двигать рукой, не тратя время на поддразнивания. Джеймс, до того не отрывавший от него взгляда, с почти беззвучным стоном утыкается ему в плечо. Металлическая рука упирается в стену, вторая вцепляется в его предплечье. Что ж, не очень удобно, но лучше так, чем наоборот — меньше риск перелома в случае чего.

— Позволь теперь мне сделать тебе хорошо, — нашёптывает Земо, лишь бы заполнить тишину чем-то, кроме звуков дыхания и хлюпанья слюны на коже.

Ему хочется рассказать Джеймсу, что он мечтал был бы с ним сделать, кроме и вместо неловкой дрочки у стены. Как хотел бы воспеть каждый сантиметр его тела, которое перенесло так много жестокости, что заслужило всю нежность мира.

Но ему очень повезёт, если его не отправят в Рафт без права на участие в подобных миссиях и с судебным запретом на приближение. Ему очень повезёт, если Джеймс его не возненавидит. Ему очень повезёт, если он сможет изгнать из памяти все эти прикосновения.

Поэтому он бормочет всякие подходящие пошлости — не слишком замысловатые, но в достаточно степени искренние, — чтобы быстрее довести Джеймса до оргазма и покончить с этим. Постепенно наращивая темп, он поглаживает взмокший затылок и жадно вслушивается в тяжёлые выдохи и редкие всхлипы. Рука на его предплечье сжимается всё сильнее, пока наконец Джеймс не замирает, как зверь перед броском, и не изливается с коротким стоном ему на пальцы, оголённый живот и водолазку. Чуть выше его головы под нажимом вибраниума крошится штукатурка. Джеймс этого как будто не замечает, так и стоит, лишь разово потёршись лбом о плечо Земо.

Земо отпускает его член и лезет было в карман за платком, чтобы хоть немного обтереться — и заодно оценить ущерб, причинённый одежде, — когда Джеймс резко вскидывает голову. Земо напрягается, вглядывается в его лицо, пытаясь понять, прошёл ли эффект.

— Моя очередь, — говорит Джеймс и с прежним пылом вжимает Земо в стену, не дав опомниться. Jеботе*.

Несколько мгновений Земо просто позволяет Джеймсу целовать себя в губы и шею. В афродизиаке ли дело или в сыворотке суперсолдата, но, похоже, что рефрактерный период занял у него считанные секунды. Он покачивает бёдрами, и член его проезжается по животу Земо, размазывая сперму и остатки слюны.

На этот раз Джеймс явно решительно настроен забраться Земо в штаны — вибраниумные пальцы сминают и отрывают пряжку его ремня, когда не получается открыть её на ощупь. Звук бряцания металла по полу приводит Земо в чувство, и он перехватывает за запястье руку, вновь лёгшую поверх его ширинки.

— Нет.

— Нет? — В глазах Джеймса обида и непонимание. — Но ты же тоже хочешь... Мне даже не нужно касаться тебя, — с этими словами он показательно глубоко вдыхает воздух перед собой.

Земо чувствует, как его захлестывает волна стыда пополам с новой волной возбуждения. Пожалуй, стоит после всего происходящего самому изолироваться от общества.

— Я... — Думать надо быстро, но думать, разумеется, очень сложно. Слова Джеймса перекати-полем катаются по пустыне его мыслей. — Я с тобой ещё не закончил.

Взгляд Джеймса из жалобного мгновенно превращается в голодный. Он оставляет в покое несчастные брюки и хватает Земо за лицо обеими руками. Пальцы его, что живые, что металлические, едва ли не впиваются в кожу.

— Что мне сделать? — Он снова тянется к шее Земо. — Я сделаю что угодно, ты же знаешь.

Не хочется думать, что он отсылает к словам, сказанным во время их недопредставления перед Селби в Мадрипуре. Но уточнять Земо не будет.

— Я признаюсь тебе... — произносит он, и Джеймс застывает в ожидании продолжения, только губы его продолжают скользить по шее, как приклеенные. — В более юные годы у меня было много возможностей познать себя и свои предпочтения, и среди прочего я осознал, что очень люблю... наблюдать.

В этом нет ни капли лжи, хотя Земо предпочёл бы не отягощать Джеймса подобными знаниями.

— Ты хочешь, чтобы я?..

— Да, и хочу смотреть на твоё лицо всё время.

Румянец на упомянутом лице становится ещё интенсивнее — желание зацеловать Джеймса становится почти непреодолимым. Тот отступает на шаг и берётся за член правой рукой, шумно выдохнув. Левая съезжает со щеки Земо ему на плечо.

Джеймс с собой тоже не церемонится, рука его движется быстро и чётко. Взгляд он вскоре отводит.

— Можешь закрыть глаза, — говорит ему Земо со слабой улыбкой и добавляет: — Представить, что меня тут нет.

— Но ты же здесь, — возражает зачем-то Джеймс, хотя веки его трепещут, когда он пытается вновь посмотреть на Земо — не особенно успешно.

Зрелище это, наверное, навеки врежется ему в память: Джеймс, раскрасневшийся, взлохмаченный, с капельками пота над верхней губой и с прикушенной от усердия нижней, послушно ласкающий себя якобы для его удовольствия. Хотя кого Земо хочет обмануть, он наслаждается видом перед собой, упивается свалившейся из ниоткуда властью, как распоследний извращенец. Он сжимает член через брюки — хоть немного облегчить ставшую почти болезненной эрекцию и показать Джеймсу, что тот не зря старается, — и слабо стонет сквозь зубы.

— Тебе нравится? — тут же подаёт голос Джеймс.

— Ты великолепен, — спешит заверить его Земо. — Я мог бы часами смотреть на тебя, только на тебя. Если бы я мог отправиться в прошлое, я бы заказал Бернини скульптуру с тобой в натуральную величину. Ты абсолютно невероятный.

Он тянется к лицу Джеймса и тут же вспоминает, что его пальцы всё ещё покрыты густым семенем. Земо осторожно облизывает большой палец, пытаясь определить, достаточно ли терпимый вкус, чтобы очистить руку таким способом. Он сглатывает и решает, что вполне, когда слышит похожий на аханье звук.

— Тебе нельзя... так делать, — произносит Джеймс в ответ на его вопросительный взгляд.

— Как — так? — Земо медленно проводит языком вдоль указательного пальца, после чего обхватывает верхнюю фалангу губами и довольно мычит, закатывая глаза. Очень пошло, очень нелепо, очень эффективно, судя по тому, как Джеймс смотрит на него теперь. Если бы не отвращение к самому себе, Земо уверен, он бы тут же кончил от одного этого взгляда. — Амброзия. Божественный вкус, под стать божественному виду.

И, видимо, на него снисходит божественное вдохновение, потому что словами и пальцами во рту он доводит Джеймса до оргазма, после чего ему удаётся выторговать ещё два.

Последний заставляет Джеймса пошатнуться, побледнеть и упасть в обморок. Земо подхватывает его, испытывая смесь тревоги и облегчения.

Он как раз заканчивает обтирать Джеймса, когда их находит Сэм.