— Ну, как твои дела, дорогуша? Я жажду узнать всё.

Именно с этими словами Йен подходит к столику в кофейне и элегантно опускается на стул, повесив на спинку свою сумочку. Регис уже заказал для неё чашку классического капучино и круассан с кремом.

— Привет, рад тебя видеть, — улыбается он ей, отвлекаясь от своего занятия. До этого он несколько минут в молчании пялился в одну точку где-то на полу, думая о своём. — Как отдохнула? Выглядишь замечательно.

— Спасибо, а вот ты выглядишь не очень, — замечает она и отпивает кофе. — Надеюсь, это подступающий токсикоз так проявляется.

Он даже не успевает подумать, как чародейка по его лицу уже понимает его рассеянность и недоумение, а потому закатывает глаза и придвигается ближе.

— О боже, Регис… Говорю, птенчик в яичке?

— Прости, что?

— Ты с луны свалился? — голос у неё вдруг делается резким. Только Йен умеет в такие моменты даже смотреть на него строго. — Я спрашиваю у тебя, удачное ли было ЭКО. Но, кажется, и так уже поняла, — мягче добавляет она.

— Ах, нет. Ничего опять не получилось, — Регис качает головой, опустив взгляд.

— Поэтому ты так сильно расстроен?

Она немного удивлена. Оно и понятно, ведь обычно Регис не расстраивается так сильно. Обычно он может погрустить день или два, а потом берёт себя в руки.

— Нет, не поэтому, — отвечает он, но тут же исправляется, — вернее, поэтому, конечно, тоже, но к этому я уже привык.

— Тогда в чём ещё дело?

Регис сжимает губы, не зная, что сказать. Решает пригубить свой гляссе, чтобы сделать вид, что он не отвечает, потому что просто пьёт. В глубине души же он прекрасно осознаёт, в чём дело на самом деле.

Три недели назад, возвратившись из Назаира, он едва сумел принять душ после полёта, как его тут же сморила ужасная усталость. Он проспал почти пятнадцать часов и проснулся ранним утром следующего дня. Было жарко, хотелось пить и есть, но зато он почувствовал себя хорошо. Он был дома, в родных стенах, в знакомой обстановке, по которой успел соскучиться, и это было потрясающе.

Назавтра он должен был уже выходить на работу, поэтому в это последнее отпускное воскресенье он переделал кучу дел — прибрался в квартире, которая успела ощутимо запылиться за время его отсутствия, сходил в магазин, приготовил поесть и тщательно поухаживал за своими растениями. Он просил добрую соседку поливать цветочки, и она действительно поливала, не дала его сокровищам засохнуть от жары.

Только на следующий день, в понедельник, после работы он взялся разбирать свой чемодан. Вещи отправились в стирку, прикупленные в подарок коллегам сувениры — в прихожую, чтобы не забыть взять их с собой на работу на следующий день. Особого внимания удостоились интересные камешки с вкраплениями, ракушки и свёрточек сухой лаванды, которые у него остались после поездки на пляж. При виде этих безделушек защемило сердце.

Он старался не думать о Геральте. По крайней мере, не целенаправленно. Но в тот момент его накрыло глубокой тоской.

Регис вернулся домой, ничего не приобретя, вернулся без ребёнка, как хотел бы, но при этом у него было ощущение, будто он не просто ничего не приобрёл, но ещё и что-то потерял. Так мало они побыли с Геральтом вдвоём, о стольком не успели поговорить, не успели узнать друг друга получше. Жгучее сожаление сдавило грудь. Так много он потерял потенциальных шансов увидеть улыбку Геральта и почувствовать его губы на своих губах и теле.

Впоследствии целую неделю чем чаще он думал об этом, тем нетерпимее болел комок в горле. А думал он часто. О Геральте, помимо всего прочего, напоминал даже смартфон, с которым Регис вынужден был взаимодействовать почти что постоянно. К концу недели ему хотелось проклясть все рабочие чаты, в которых он состоял, а также все другие, вроде чатов со студенческими группами и чата жильцов дома, в котором он живёт.

Тоска по Геральту, в конце концов, выплеснулась. Но не так, как он мог бы ожидать от себя. Если говорить откровенно, то совершенно нетипично.

Естественно, что каждый раз, думая о нём, внизу живота начинало шевелиться желание. Но Регис никак не думал, что его подсознание способно выдать ему эротический сон с участием Геральта. И до того сон был реалистичный, что после него весь день Регис не мог прийти в себя. Это было в выходной, а потому к вечеру, полностью изведя себя воспоминаниями, которые теперь казались только лишь фантазиями, он, признав своё поражение перед возбуждающими мыслями, достал вибратор и отправился с ним в постель. Он представлял, как Геральт мог бы иметь его вибратором и любоваться, как он потом брал бы его сам, как на коже ощущался бы жар тела Геральта, как они прижимались бы друг к другу, как он дышал бы запахом этого человека, как Геральт бы вошёл в него до упора и наполнил горячим семенем. Регис ощущал себя невыносимо одиноким, пока лежал на своей кровати с игрушкой внутри, подрагивая после оргазменных судорог, которые были едва ли вполовину так ярки, как это было с Геральтом вживую. Хотелось плакать от моральной неудовлетворённости и брезгливости к собственным неудержимым сексуальным фантазиям.

Потом он сумел держаться спокойно. Ну или почти спокойно. Если не считать скребущих кошек на душе и отчаянного ощущения, будто он совершил большую ошибку.

Как сейчас объяснить Йеннифэр, в чём ещё дело?

И гляссе здесь просто отвратительный, ни в какое сравнение с тем кофе, который он пил с Геральтом в Назаире.

— Йен, у меня был роман, — произносит он, подняв на неё глаза; чародейка удивлённо приподнимает одну бровь, будто говоря: «Так-так, интересно. Чего ещё я о тебе не знаю?». — Там, в Назаире. С мужчиной. И теперь я очень тоскую.

— То есть, — медленно говорит она, жестикулируя рукой в воздухе, — ты так долго собирался и настраивался, чтобы поехать в клинику именно в Назаире, а в итоге почти два месяца кувыркался с кем-то в койке. Блестяще. Молодец.

— О, Господи, нет, — он осуждающе цокает языком, — я познакомился с ним после того, как узнал, что ЭКО не сработало.

— А-а, то есть, ты решил хоть как-то себя порадовать, — понимает она.

— Не то чтобы я что-то специально решал, просто так случайно получилось.

Йен устало вздыхает и прямо говорит:

— Регис, только ты мог кучу лет хотеть найти пару, а потом, пережив несколько неудач и отказавшись от этой затеи, влюбиться в какого-то случайного человека, который предложил тебе перепихнуться.

В целом, она не далека от правды. Довольно долго Регис не сказать, что был в активном поиске партнёра, но всё же присматривался к окружающим, замечал взгляды на себе и был не прочь сходить на пробное свидание. Обычно на этом этапе всё и кончалось, потому что человек оказывался ему абсолютно неинтересен, иногда его отвергали на пред-постельной стадии, когда он рассказывал о своей особенности. Иногда всё заходило чуточку дальше, но всё равно долго не продлевалось. Регис не горевал вообще. А потому в какой-то момент решил, что всё это слишком утомительно для него. Интерес к поискам пропал, встречи прекратились, а вместо секса, которого, как ни крути, ему хотелось, в его жизнь прочно вошла мастурбация с фаллоимитатором.

Потом он познакомился с Йен. У неё была маленькая дочь и твёрдая уверенность в том, что желание иметь ребёнка и желание иметь любимого человека — это два несвязанных друг с другом желания. Она решила не терять время, поэтому сначала обзавелась ребёнком, о котором мечтала практически с юности. Тоже долго не могла забеременеть, но в какой-то момент технологии развились достаточно, чтобы решить её проблему.

Сейчас её девочке уже девятнадцать. Она учится в университете и живёт отдельно, а Йеннифэр всё ещё не до конца приняла тот факт, что дети должны жить своей жизнью. Регис с ней знаком. Чудная девчонка. У неё от природы пепельные волосы, а глаза ярко-зелёные.

Регис хмурит брови и чувствует желание заступиться за Геральта.

— Он не предлагал этого. В смысле, мы познакомились не ради этого. Сначала просто проводили время вместе.

Наверное, он действительно выглядит плохо, раз в итоге Йеннифэр решает смилостивиться над ним. Она протягивает руку, чтобы сжать его ладонь, лежащую на столе, и примирительно спрашивает:

— Он хоть красивый был? — Регис подавленно угукает в ответ и кивает. — Фотка есть? — Регис ещё раз угукает. — Ну так показывай скорее. — Он тянется к своему шопперу, который, как и сумка Йен, висит на спинке стула, и достаёт мобильный. — Новый телефон?

— Старый разбился, — отвечает Регис и вкратце пересказывает, каким было их с Геральтом знакомство, пока находит в галерее фотографию.

Эта фотография была сделана в ботаническом саду. На ней Геральт улыбается, держа на руке бабочку с синими крыльями. Регис так ни разу даже не посмотрел эти фотографии. Перспектива снова увидеть лицо Геральта, но не иметь возможности прикоснуться к нему, показалась ему ужасающе несправедливой, поэтому он решил не смотреть фотографии. Геральт тоже фотографировал его в тот день. Они обещали обменяться снимками, но так и не сделали этого. Может, оно и к лучшему.

— Вот, его зовут Геральт, — он протягивает телефон с фотографией Йен, и та в одно мгновение меняется в лице.

— О, Господи… Я его знаю. Это Геральт из Ривии, ведьмак.

— Ты с ним знакома? Откуда? — удивляется Регис. Он ещё не решил, хорошо это или плохо.

Очевидно, что Йеннифэр нервничает. Об этом говорит и отведённый в сторону взгляд, и деликатное покашливание.

— Я с ним спала, Регис. Правда, давно.

Регис старается мыслить рационально и спокойно осознать тот факт, что его подруга была близка с мужчиной, к которому он неровно дышит. Нет, неправильно: это он неровно дышит к мужчине, с которым когда-то давно была близка его подруга.

— Вы ещё… общаетесь?

— Боже, нет! — восклицает она, скривив лицо. — Говорю же, что это было очень давно. Уже лет тридцать прошло. Это было довольно необычное знакомство… Мы тогда сообща спасли город от джинна. А потом… Ну, сам понимаешь, как мы отпраздновали свою победу. Между нами всего лишь была вспышка страсти, ничего серьёзного. Больше мы никогда не встречались. Но, должна сказать, в то время он уже был весьма хорош в постели. Представляю, во что он превратился сейчас.

Она игриво подмигивает, и Регис невольно улыбается. Он и правда хорош, чертовски хорош. И в постели, и вообще.

Ну что ж, какая разница, если кто-то когда-то с кем-то спал? На самом деле это не меняет того факта, что прямо сейчас Регис что угодно отдал бы, лишь бы оказаться в объятиях Геральта и получить его поцелуй.

— Ты не злишься? — мягко спрашивает Йен, заглядывая в глаза Регису.

— Что ты, конечно нет, — он старается улыбнуться, но выходит это у него как-то вымученно. — Мало ли, кто и когда с кем был.

— Вот именно, — кивает она. — Не исключено, что ты тоже спал с кем-то, кого мне ещё только предстоит встретить.

Это замечание вызывает смешок и настоящую улыбку. Но вся правда в том, что его действительно мало интересует, что Йен когда-то переспала с тем, по кому Регис сейчас тоскует.

— Я ещё обдумаю как следует эту информацию попозже, а пока не могу воспринять её. Все мысли только о том, насколько будет безумно, если я напишу или позвоню Геральту. Как ты думаешь?

— Ничто не мешает тебе этого сделать, — она пожимает плечами, откинувшись на спинку стула.

— Я не уверен в том, что мне это нужно. Я скучаю по Геральту и хочу, чтобы он сейчас оказался рядом. Но с другой стороны… Не думаю, что готов рисковать. Понимаешь?

— Понимаю, Регис. Отлично понимаю тебя, потому что, как и ты, тоже не раз сталкивалась с таким и разочаровывалась. Быть влюблёнными, пока вас не связывают по рукам и ногам быт и рутина, очень приятно. Но далеко не каждая влюблённость способна выдержать их натиск. Тебе было хорошо с Геральтом, пока вы только миловались и спали вместе, но не факт, что и в серьёзных отношениях всё будет так же хорошо. Может быть, он полный бытовой кретин, и тогда ты будешь много-много лет злиться и беситься на него из-за этого. Или, может, он был таким щедрым и внимательным, только пока хотел привлечь твоё внимание, а обычно он зацикленный на себе жмот. Или, что самое грустное, он может не хотеть детей, и тогда тебе с ним точно не по пути.

— Ты не облегчаешь ситуацию, — жалуется Регис, — это всё вообще не про него. Он говорил, что хочет семью и ребёнка. Он предлагал мне поехать с ним в Туссент. А ещё он готовил оладьи и блины. Очень вкусные!

— Тебе надо ещё раз с ним повидаться, только тогда ты поймёшь, действительно ли он нужен тебе или это просто страсть и ничего больше, — заключает Йен. — Напиши ему, спроси как дела. Поболтайте, созвонитесь по видеосвязи. Это ведь не трудно.

Трудно. Это очень трудно. Не потому что Регис смущается и не потому что при мысли о Геральте у него выпрыгивает сердце. Это трудно, потому что Геральт, который был там, в Назаире, это совсем другой Геральт, чем тот, который может сейчас ответить ему на сообщение. Тот Геральт был тёплый, близкий, он смотрел на Региса с обожанием, он флиртовал и осыпал поцелуями, комплиментами и ласками. Регис просто потерял от него голову. А Геральт, который находится по другую сторону чата в мессенджере, ему неизвестен, не видно его глаз и улыбок, непонятно, о чём он думает и какие у него эмоции.

Может быть, Геральт, прибыв домой, тут же позабыл о Регисе? А он сейчас свалится ему как снег на голову со своими сообщениями и предложениями пообщаться. В Назаире, когда Геральт предлагал ему остаться, уехать с ним и даже пожениться, Регис не воспринимал это всерьёз. А кто воспринял бы? Но сейчас он жаждет услышать все эти слова снова. Может быть, Геральт и правда имел в виду именно то, что говорил, а говорил только то, чего хотел по-настоящему?

— Может быть, я так и сделаю, — сдаётся Регис, подняв глаза на Йен. — Я напишу ему. Только сначала наберусь смелости.

Йеннифэр качает головой, улыбнувшись, и сжимает его ладонь.

— Лучше скажи, почему ты сказала, что Геральт «из Ривии»? Что это значит?

— Ой, ерунда, — отмахивается она от него, слегка закатив глаза, — просто это его прозвище, потому что он родом из Ривии. Вроде бы как. Ещё его иногда зовут Белым Волком, ведь он из ведьмачьей школы волка. Никогда не слышал, что ли? — Регис машет головой, потому что и правда никогда прежде о нём не слышал. А должен был? — Ещё, насколько я знаю, как-то его прозвали Мясником из Блавикена… Но вообще это всё неинтересно, дорогуша. Я хочу во всех подробностях узнать о вашем курортном романе. Давай, Регис, расскажи мне, как это было.

Вспоминать каждую деталь тоскливо, но вместе с тем его поглощает тёплая ностальгия, поэтому обсудить с подругой эту деликатную тему оказывается больше приятно, чем грустно. А некоторые интимные подробности, которые Йен выпытывает у него полушёпотом, и вовсе вызывают румянец и глупую улыбку, которую она не упускает возможности беззлобно прокомментировать. И всё же как хорошо, что у него есть Йеннифэр!

｡･: *:✧｡

Регис действительно решил связаться с Геральтом, чтобы окончательно расставить всё по местам, но вечно этому что-то препятствовало. То время было неподходящее, то не было сил и настроения вообще хоть с кем-то общаться. А к тому же, прежде чем писать Геральту, сначала нужно было написать Детлаффу и узнать контакты ведьмака, а это тоже оказалось не так-то просто.

Учёба в университете шла уже полным ходом, и вскоре Регис стал гораздо меньше думать о Геральте. Жизнь вошла в привычную рутину, мысли заняли более насущные проблемы. Он смирился с тем, что Геральт был только приятным дополнением к его отпуску. Курортные романы редко становятся чем-то на постоянной основе, и это жестокая правда жизни. Лучше не портить воспоминания об их жарких летних днях, проведённых в любви, неповоротливыми попытками претворить сказку в реальность. А ведь они и правда любили друг друга. Всего несколько дней, но любили искренне.

Как иронично, что только он успевает примириться с тем фактом, что Геральту суждено остаться только приятным воспоминанием, как у него тут же возникает довольно веский повод всё же выйти с ним на связь.

Накануне Регис бы и не подумал, что что-то может пойти не так, но сегодня утром он просыпается в каком-то непонятном тяжёлом состоянии.

Даже не успев ещё открыть глаза, он уже чувствует, как желудок сводит от голода так, будто он ничего не ел несколько дней кряду, а в горле при этом стоит комок тошноты. Тело пробивает мандраж. На тумбочке трезвонит будильник, а Регису просто хочется не двигаться и снова уснуть в надежде, что когда он проснётся в следующий раз, его самочувствие станет обычным.

Он с трудом, на слабых ногах, добирается до ванной и кухни. Пока собирается на работу, не может отделаться от мысли о том, как сильно ему хочется остаться дома. Может быть, если бы он спокойно, не торопясь, позавтракал чем-то вкусным, запил это тёплым чёрным чаем и вернулся в постель, всё было бы прекрасно. Но завтракает он сваренной на скорую руку овсянкой, которая, если честно, еле лезет в горло. Лучше бы он почистил зубы после завтрака, чем перед ним, потому что после мятной пасты каша кажется в два раза хуже. А ведь до этого Регис спокойно завтракал ею, и ему даже нравилось.

Перед выходом, стоя в прихожей, он в последний раз оценивает своё состояние. Он выпил таблетку от тошноты, и надеется, что она поможет, хотя нутром чует, что вряд ли. Желудок сосёт от голода, а во рту делается сухо и неприятно. Ему кажется, что он вот-вот почувствует позыв тошноты. Он проводит в прихожей ещё минутку, чтобы убедиться, что его не стошнит позже где-нибудь на улице, но это не даёт ровным счётом ничего. Лучше ему не становится, и все надежды на таблетку таят всё сильнее с каждым мгновением. В какой-то момент он ловит себя на мысли, что, может, стоит по своей воле пойти в ванную, к унитазу, и не бороться с самим собой, а просто позволить этому произойти, чтобы стало легче.

И всё же, адекватно оценив самочувствие, Регис решает, что лучше останется сегодня дома, чтобы исключить шанс, что тошнота постыдно достанет его прямо во время лекций. Отзвонившись заведующему кафедры, он с облегчением переодевается в домашнюю одежду и обратно ложится в постель, где и проводит практически весь день.

Вечером его навещает Йен. Она ещё днём ему написала, чтобы узнать, что за ерунда и почему Регис не пошёл с ней обедать, как они делают это обычно. Он пожаловался ей на своё состояние, и она прибыла так скоро, как смогла. К её приходу курьер успел привезти на двоих гамбургеры, много картошки фри с несколькими соусами и куриные крылышки.

Крылышками-то Регис и давится, когда Йеннифэр ни с того ни с сего спрашивает:

— Скажи-ка мне, дорогуша, а когда у тебя были в последний раз месячные?

— При чём здесь это? — бухтит он, прокашлявшись.

— Я спросила: когда, Регис?

— Не помню, — отмазывается он и принимается за картошку и кисло-сладкий соус.

— Ты пытаешься забеременеть, посещаешь врачей, делаешь ЭКО, и ты не следишь за своим циклом? — Йен выгибает бровь, скептически глядя на него и давая этим понять, что не поверит в подобный бред.

Она, конечно, права, и всё Регис прекрасно помнит. Менструация должна была начаться около двух недель назад, но не началась. Сначала он закономерно решил, что задержка произошла из-за стимуляции овуляции, которую ему делали в клинике, — пару раз у него уже были из-за такой процедуры подобные задержки. А его нынешнее состояние могло быть наконец-то наступившим обострившимся ПМС. Проходил уже и не раз.

В глубине души Регис понимает, что возлагать за всё вину на приближающуюся менструацию глупо. Сейчас его состояние не похоже ни на что, что происходило с ним прежде. Он с некоторым удивлением отметил, что в последние несколько дней у него изменилась грудь — соски немного потемнели и набухли, а ещё стали слишком чувствительны. Никогда прежде Регис не обращал на это внимания, но сейчас до того стало невыносимо трение об одежду, что он начал надевать облегающий топ, который немного улучшил ситуацию. А кроме того, странное ощущение в животе не было таким, как бывает перед менструацией. Тянущий дискомфорт, казалось, имеет другую природу.

— Так, я всё вижу по твоему лицу, — Йен тоже тянется за картошкой, — признавайся, сколько уже задержка?

— Около двух недель, — он закатывает глаза. — Но это не то, о чём ты думаешь.

Вместо кока-колы в пару фастфуду у них вишнёвый сок, потому что напиваться газировкой в таком состоянии Регис наотрез отказался. Из сочувствия к нему Йен тоже решила обойтись соком.

— Откуда ты знаешь? Ты делал тест?

— Конечно, я его не делал, — Регис морщит нос и отправляет в рот палочку картофеля. — Зачем? ЭКО было неудачным, а Геральт, если ты забыла, ведьмак. Они по обыкновению не могут иметь детей.

— Ты точно больше ни с кем не спал? — выдержав паузу, интересуется чародейка.

Нет, ну это просто невыносимо.

Регис выпрямляет сгорбленную над столом спину и, поймав взгляд фиолетовых глаз, немного раздражённо говорит:

— Йен, родная, ты за кого меня принимаешь? Если я говорю, что больше ни с кем не был, значит, не был. Разговор закрыт. Я не хочу больше об этом говорить.

— Хорошо, не говори, — легко соглашается она, — просто сделай тест, чтобы убедиться наверняка, что это не оно. И не волнуйся так, в твоём положении это противопоказано.

Она уходит в прихожую, где оставила свою сумочку, а возвращается с двумя тестами на беременность. Какая предусмотрительная, купила их, когда ехала к нему. Сразу заподозрила. Регис раздражается ещё больше.

— Я не буду их делать, — он отодвигает от себя две узкие коробочки, которые Йеннифэр положила на стол перед ним.

— Будешь.

— Не хочу.

— Знаю, дорогой, но нужно.

— Нет.

— Да.

— Нет.

В конце концов, Регис отправляется делать тесты. И оба оказываются положительными.

Он держит их в руках, тупо глядя поочерёдно на две полоски то на одном тесте, то на другом. Йен стоит напротив него, точно так же глядя на тесты.

— А я говорила.

— Они не должны быть положительными. Они никак не могут быть положительными.

— Но они положительные.

Да, с этим не поспоришь, они определённо положительные.

— Как это возможно? — спрашивает Регис, встретившись с Йеннифэр глазами.

— Тебе рассказать, как появляются дети? — усмехается она.

Регис глубоко вдыхает и делает медленный выдох. Главное не волноваться. Всё хорошо.

Всё замечательно.

Регис ждёт ребёнка.

Он пытается сделать ещё один вздох, но получается рвано, а на выдохе он и вовсе всхлипывает против воли. Глаза становятся влажными, и Регис прикрывает их ладонью, прижав пальцы к уголкам глаз.

— Не верю… Йен, я не верю.

— Понимаю, тебя, милый, очень понимаю. Иди ко мне, — Йеннифэр обнимает его и гладит по спине. Регис жмётся щекой к её ароматным волосам.

Знание, что он не один в этот момент, что рядом один из самых близких ему людей, успокаивает и позволяет радости охватить его.

— Что мне теперь делать? — выдавливает он из себя, всё ещё обнимая чародейку за талию.

— Глупый, — смеётся она, — как что? Завтра запишись на приём к своему доктору. Сходишь, чтобы всё узнать точно. Сделают УЗИ, ты сможешь увидеть свою кроху. Может быть, уже даже можно будет прослушать сердцебиение. Не плачь, Регис.

Её слова вызывают прилив чистого восторга. Регис ждёт этого с нетерпением. Но прямо сейчас он трёт пальцами глаза и, отстранившись, говорит:

— Я не об этом. С этим всё понятно. Я имею в виду, что надо сообщить Геральту.

Йеннифэр изучает его лицо, прежде чем твёрдо сказать:

— Сначала — приём у доктора. После него подумаешь, кому и что сообщать. А пока что постарайся не загружать себя трудными мыслями.

Приходится согласиться с ней, ведь она как всегда права.

Йен остаётся у него допоздна, а потом всё же уезжает домой. Ложась спать, Регис осторожно и словно немного воровато позволяет себе погладить свой живот. Он не чувствует, что живот стал больше, ну может самую-самую малость, и Регис представляет, как будет точно так же гладить его, когда малыш внутри станет больше, станет заметным и не оставит никаких сомнений в своём существовании. Так он и засыпает, ласково касаясь живота и мечтая о радостном будущем.

｡･: *:✧｡

Он долго думал, что должен написать Геральту. Что-то вроде: «Привет, это Регис, я беременный»? Или описать всё подробнее? «Привет, это Регис, помнишь меня? Мы познакомились у Детлаффа в Назаире. Хорошо провели время. Кстати, я жду ребёнка от тебя».

Боже, ну и чушь.

Сначала Регис написал Детлаффу. Не стал объяснять, зачем ему номер телефона Геральта, а тот, к счастью, ни о чём не спросил. А ведь они с Геральтом собирались обменяться номерами ещё после поездки в сад, чтобы скинуть друг другу фотографии, но не до того было. Регис жадно присвоил себе снимки Геральта, чтобы любоваться ими в минуту тоски, и Геральт, возможно, то же сделал с фотографиями Региса. Либо же удалил их без зазрения совести. Такой-то вариант и пугает больше всего.

Вот поэтому он теперь и не знает, что и как сообщить Геральту.

В итоге решает начать скромно и спокойно. Чувствуя себя дураком, пишет ему в мессенджере: «Привет, Геральт. Это Регис, мы познакомились в Назаире в августе, у Детлаффа дома, помнишь меня?».

Ответ приходит почти сразу, как будто Геральт ждал его сообщения. Он пишет: «Привет, конечно, я помню тебя, Регис. Рад, что ты написал».

Регис сглатывает, собирается с духом и печатает: «Я бы хотел поговорить с тобой. Можно позвонить?».

Геральт отвечает согласием, и Регис делает вызов в мессенджере по интернету. Раздаётся всего один неполный гудок, как ведьмак принимает звонок. Регис поднимается с дивана и начинает нервно ходить туда-сюда по гостиной, пока говорит с ним.

— Да, слушаю?

— Привет, Геральт. Это я.

— Очень рад тебя слышать, — говорит Геральт, и Регис только по интонации слышит, что тот улыбается. — Как ты? У тебя всё хорошо?

— Да, у меня всё хорошо. А у тебя как дела?

Геральт тихонько хмыкает и, помолчав, отвечает:

— Нормально. Пойдёт. О чём ты хотел поговорить?

— Я хотел тебе сказать, что… Я… — Он запинается. Это очень волнительный момент, тяжело вот так просто сказать это. Медленно вдохнув, Регис пробует ещё раз. — Геральт, я жду ребёнка.

Молчание на том конце немного затягивается, и Регис даже начинает опасаться, что связь оборвалась, но Геральт мягко произносит:

— Поздравляю. Очень рад за тебя, Регис. Помню, ты говорил, что давно пытаешься забеременеть, и вот наконец-то получилось. Это здорово.

— Да, это здорово. Но дело всё в том, что поспособствовал этому ты.

— В смысле? Как? — не понимает Геральт.

У Региса в животе трепещут бабочки.

— Я жду ребёнка от тебя.

— Что? Это невозможно, Регис. — У него даже вырывается нервный смешок. — Я же говорил, я бесплоден.

Эти слова обязательно должны были последовать, а как же иначе. Регис не знает, как на данном этапе доказать Геральту обратное, поэтому надеется только на то, что ведьмак просто поверит ему. Конечно, ДНК-тест можно запросто сделать и во время беременности, но тогда придётся ещё подождать пару недель, прежде чем станет возможно гарантированно в крови распознать ДНК ребёнка. Он в любом случае предложит Геральту пройти этот тест, чтобы полностью исключить всяческие подозрения и недоразумения.

— Получается, что нет, — возражает Регис. — Ты можешь иметь детей, и у меня есть прямое тому доказательство.

— Это невозможно, — повторяет Геральт, — ты, наверное, что-то путаешь.

Регис закатывает глаза.

— Ничего я не путаю. Я сделал тест. И ходил к доктору. Кроме тебя, я больше ни с кем не был. ЭКО после тебя тоже не делал, если ты об этом. Да и по срокам всё сходится. Ошибки быть не может. Кстати, я не против сделать тест на отцовство. — Добавляет он. — Я даже настаиваю. Но для этого придётся ещё немного подождать. Пока что смысла нет, тест будет неточен.

Геральт громко вздыхает. Затем предлагает:

— Выходи за меня замуж, что ли.

У Региса вырывается полу-истерический смешок.

— Геральт, я не для этого звоню тебе! Я не собираюсь вступать в брак из-за беременности. И не буду чего-то от тебя требовать. Я всего лишь хотел сообщить тебе, что у тебя будет ребёнок. И всё.

— Эх, Регис… Я бы хотел жениться на тебе, будь ты хоть беременным, хоть не беременным, и не так уж важно, будь ты беременным от меня или… из-за ЭКО. Понимаешь?

Ну что ж, услышать такое было неожиданно.

— Правда? — робко спрашивает он.

— Правда, — твёрдо утверждает Геральт. — Пойдёшь за меня замуж?

— Вот так просто?

— А что не так?

— Мы живём очень далеко друг от друга.

— Господи, тоже мне причина… Я заберу тебя к себе, в Туссент. У меня свой дом, земля. Климат здесь мягкий. В самый раз для ребёнка. Будет бегать, резвиться, в речке купаться.

Регис закусывает губу. О лучшем для своего дитя он не смел бы и мечтать.

— У меня квартира в Новиграде, — напоминает он, — к тому же, я работаю. Как же моя работа, Геральт?

— Уволишься. А квартира твоя никуда не денется. Никто её у тебя не отнимет.

— Я не могу уволиться. На что я буду жить?

С трудом можно вспомнить, когда было такое, чтобы Регис не работал. Он всегда где-то чем-то занят. И перспектива сейчас уволиться вызывает беспокойство.

— Ты что, издеваешься? — спрашивает Геральт. — Тебе не придётся работать. Вообще. Будешь греться на солнышке, кушать виноград и командовать, какие обои поклеить в детской. Об остальном позабочусь я.

Регис просто не в состоянии поверить. Он присаживается в кресло в гостиной, потому что стоять становится сложновато. Неужели так бывает в жизни?

— Геральт, скажи, ты что, идеальный мужчина?

Геральт хохочет.

— Не думаю, но я стараюсь быть хорошим. Так что, выйдешь за меня замуж?

— Это безумие, но да. Да, я выйду за тебя замуж. Не из-за той чудесной беззаботной жизни, которую ты описал, а потому что тоже хотел бы быть с тобой. Просто быть с тобой.

— Регис… Я так скучаю по тебе, — признаётся Геральт дрогнувшим голосом. — Как домой вернулся, не знал, что делать. Хотел бросить всё, выведать у Дета твой адрес и нагрянуть к тебе. Но… Думал, а что если я совсем тебе не нужен, что ты даже не вспоминаешь обо мне.

— Я думаю о тебе каждый день, — признаётся в ответ он, — и тоже ужасно скучаю. Хочу увидеться с тобой.

— Куплю билет на ближайший самолёт и прилечу за тобой. Хорошо?

— Хорошо. Я буду очень ждать тебя.

После этой договорённости они ещё немного разговаривают. Регис обещает прислать фотографию снимка УЗИ, где видно пока что всего лишь плодное яйцо и маленький комочек внутри, который в будущем станет их малышом, но Геральт говорит, что всё равно хочет взглянуть, даже если там ещё нет ничего, похожего на младенца. Потом заявляет, что будет самым заботливым и ласковым отцом для их ребёнка. А Регис в этом и не сомневается.

После прощания, взбудораженный из-за приближающихся крутых перемен в жизни, Регис несколько минут сидит в тишине, чтобы ещё раз окончательно признать это: он беременный, и он согласился выйти замуж за человека, с которым, в общей сложности, не был знаком и недели. Он взволнован, он ошеломлен, шокирован. И предвкушает с нетерпением. Наконец-то всё будет хорошо.

Поглаживая свой живот, чтобы успокоиться, он мысленно так и говорит, обращаясь к нему: «Теперь всё будет хорошо, мой маленький. Теперь у меня есть ты. Скоро к нам приедет папа, и всё станет совсем прекрасно. Знаю, что он полюбит тебя так же сильно, как я».

Нет, он решительно не справляется с эмоциями. Ему срочно нужно рассказать обо всём Йен.