И тьма накрыла

Поля Тасет, образовавшиеся в следствии Скорби, несут в себе питательную почву для явлений совершенно нового порядка. Для простого обывателя это поле — место мучений.

Воины Хаоса совсем близко, и Ровер стискивает зубы. Он может протянуть руку и схватить одного из них за глотку, сжать, поднять, швырнуть на землю - но это ни к чему не приведёт, эта тварь даже не ощутит прикосновения. Поглотителей частот надо бить оружием. Ещё лучше - их же оружием. Ровер чувствует в себе силы для решающего удара. Един со звуками! Вспышка Спектро* пронзает воздух, враги разлетаются в разные стороны и исчезают, не долетев до земли. Судорожно вздохнув, он утирает пот со лба. Это ещё не конец.

Во рту вкус крови, жжётся рана от вражеских когтей на боку, перед глазами круги, пальцы на левой руке как-то подозрительно немеют. Нет времени пошарить в аптечке или хотя бы вдохнуть целебный газ**, который должен придать ему сил - Ровер не может позволить себе отвлечься. Он сражается один, и некому прикрыть его.

Ровер, Ровер. Как же он был наивен. Неужели он нарушит обещание? Да и как он мог, как он мог дать такое обещание, если знал, что ему предстоит долгий трудный путь, что он не сможет быть рядом с Цзиянем всегда, каждый день

(каждую минуту, каждую секунду, рядом, но не ближе чем кожа, слышать его дыхание, чувствовать пульс, держать его руку, ощущая живое тепло пальцев и металлический холод колец)

"Я не дам тебе умереть".

А что ещё он мог сказать, глядя в лицо генерала, освещённое закатным солнцем, когда вокруг них колыхались цветы? И Цзиянь держал семечко в протянутой руке, и он сказал - когда,

не если, а когда,

"когда я не вернусь с поля битвы, посади этот цветок для меня."

И, накрыв его руку своей, Ровер мысленно поклялся, что никогда не зароет это семя в землю.

Пот градом катится по его лицу, огнедышащие пасти щёлкают то справа, то слева - монстры Плавления, Оватракс бы их побрал, но они хотя бы не атакуют издали, хотя бы не швыряются камнями. Ровер совершает прыжок, увернувшись и от ящерицы и от волка сразу, и взмахом меча, обращённого в косу, срубает головы им обоим. Ему трудно дышать. Отступить он не может.

Он дал это обещание не просто так, и он его сдержит. Даже если ему придётся остаться здесь навсегда. Роверу хочется, очень хочется, чтобы Цзиянь знал это тоже.

Но Цзиянь его не видит и не слышит.

Некого винить, кроме себя, кроме Эфирного моря, кроме беспощадного Диссонанса, кроме поля Тасет. Когда они с Цзиянем спускались к нему по скале, казалось, что до зловещей метки рукой подать, а теперь утёс за спиной выглядит неприступным. Посреди поля Тасет, как обычно, сгущалась чёрная туча, постепенно формируя из булыжников знакомый силуэт тяжеловесного монстра. Он был огромен - обычно это означало, что на его создание ушёл весь Диссонанс поля Тасет и другие поглотители частот не появятся. Цзиянь и Ровер переглянулись - их было двое, а противник был один.

Так им тогда казалось.

Страшная картина всё ещё стоит у Ровера перед глазами. Вот монстр занёс руку-булыжник, чтобы ударить по Роверу, и тот отшатнулся и перекатился. Вот Цзиянь, окутанный зелёным сиянием, взмыл в небо, готовясь обрушить копьё на голову врага. Ровер продолжал уклоняться, отвлекая поглотителя частот - проверенная, отработанная тактика. Этим манёвром они с Цзиянем уложили немало монстров, особенно больших и неповоротливых Каменщиков. 

Вот только никакой это был не Каменщик.

Взмахнув в очередной раз мечом, Ровер запрокинул голову и увидел, как прорези... глаза? на голове чудовища загораются электрическим светом.

Он даже не успел крикнуть "берегись".

Вырвавшаяся из головы великана фиолетовая молния -

(нет, это невозможно, так не бывает,  Электро существа не достигают таких размеров, Каменщики не проводят ток,это неправда, этого просто не может быть -)

- пронзила Цзияня насквозь.

Ровер рванулся вперёд и вверх, за спиной у него распахнулось фиолетово-чёрное крыло Хаоса. Взлетев над землёй и протянув руки, он успел подхватить Цзияня в падении; тело генерала безжизненно повисло у него на руках, и у Ровера ёкнуло сердце. Он бережно опустил его на землю, прислонив спиной к ближайшему валуну.

Лицо генерала было бледным, дыхание - едва слышным, метка Резонанса на открытой спине хаотично и прерывисто мерцала, а на ощупь едва не обжигала пальцы. Ровер мгновенно понял, что это значит - тело в порядке, но повреждено Форте. В частоты Цзияня внесён сбой, и лекарства тут не помогут - нужна резонансная способность исцелять, которой у Ровера нет. И защиты от электричества, как назло, нет тоже.

Чудовище приближалось к ним тяжёлой поступью, и тут Ровера осенило. Он сорвал банк данных с его пояса генерала и выкрутил ручку на максимум - из тыквы вырвалось огромное косматое Эхо с дубиной наперевес и бросилось в схватку с порождением Диссонанса. Он перевел дух.

Поражение Форте не могло быть смертельным, оно даже не прогрессировало и не требовало срочных мер. Нужно было просто вытащить Цзияня из поля Тасет, поймать снаружи сигнал и связаться с ближайшей медицинской бригадой, где точно должен был быть способный на исцеление резонатор. До резонансного маяка было рукой подать - он торчал на краю поля Тасет, оставалось только прикончить монстра; краем глаза Ровер увидел, как Эхо с дубиной исчезло, а "Каменщик" рухнул на землю. Раскрутив перед собой заряженный Хаосом тацетитовый клинок, Ровер метнул его прямо в голову врагу.

Поглотитель частот растворился.

Оружие вернулось в руку Ровера.

И начался ад.

Ровер вонзает меч в чёрный песок, опираясь на рукоять обеими руками. Ему не сосчитать, сколько прошло минут - часов?.. с тех пор как он остался один. Он не знает, сколько чудовищ породило это проклятое поле Тасет, скольких он развеял по ветру и скольких ему предстоит ещё развеять. Ясно только одно - все это немыслимо, неправильно, невозможно. Ещё ни одно поле Тасет на его памяти не перезаряжалось так быстро. Ещё ни одно поле Тасет не порождало одинаковых существ дважды - а эту толпу Спектро Призм он видит, кажется, уже четвёртый раз. Аптечка становится все легче, за поясом у Ровера два банка данных - Цзиянев уже отключился, свой почти разряжен. И некуда бежать, пока этот кошмар не прекратится - повсюду клубятся облака Диссонанса, и поглотители частот упорно появляются со всех сторон. Готовясь отразить очередную атаку. Ровер выдёргивает клинок из земли и раскручивает перед собой, вновь превращая его в сияющую косу Хаоса. Он чувствует, как по виску стекает кровь, и не понимает, откуда она взялась.

Нельзя отступать, нельзя медлить - он сражается не ради себя. Прочные панцири Спектро Призм медленно, но верно поддаются, и вот они наконец разлетаются на каменные осколки, один из которых царапает Ровера по щеке. Вслед за ними на поле появляются мелкие крылатые твари; зажав кнопку на банке данных и обернувшись Некоронованным, Ровер взмывает вверх на обтянутых кожей крыльях и описывает круги над полем, взмахами когтей и энергий Хаоса уничтожая всех, кто осмелился пересечь невидимую черту. За этой чертой сидит Цзиянь, прислонённый к скале, по-прежнему неподвижный - голова склонилась на грудь, бирюзовые  волосы рассыпались по камню, руки повисли, как плети.

Ему не больно, хвала светилам, ему хотя бы не больно - генерал сейчас вообще ничего не чувствует. Его Форте в беспорядке, частоты хаотично накладываются друг на друга, посылая всем нейронам противоречивые сигналы - и в качестве защитного механизма тело Резонатора просто отключается, оставляя лишь минимальные необходимые функции. У Цзияня достаточно сил, чтобы выдержать это состояние - он справится, все будет хорошо, он обязательно будет в порядке, если только до него не доберётся одна из этих тварей, но -

(никогда, ни за что, пока Ровер жив, пока он ещё может сражаться)

никто из порождений Диссонанса к нему не прикоснётся.

Ровер знает - генерал сделал бы то же самое для него. Не из-за близости, и не из чувства долга - просто Цзиянь такой человек. Жизни других он ставит превыше всего - и так было всегда, ещё до их встречи и схватки с Тренодианом. На передовой, в больнице, в той страшной битве под Ретроактивным дождём - главной его целью было спасти как можно больше людей, в этом весь жизненный путь Цзияня, именно поэтому он стал тем, кем стал.

именно поэтому он сейчас здесь, посреди поля Тасет, обездвиженный, ослепший, одинокий -

хватит.

Цзиянь не один.

Ровер здесь, как и обещал.

Облетев валун, он опускается на землю, снова принимая человеческое обличье. Вокруг пусто, и Ровер достаёт из аптечки ингалятор и делает глубокий вдох. Боль в боку притупляется, шум в ушах затихает, проясняется в глазах. Ровер кладёт руку на грудь, чтобы восстановить дыхание, и отшвыривает в сторону пустой баллон. Это последний. Не на что больше рассчитывать, кроме собственных сил. 

Он бросает быстрый взгляд на генерала и крепче сжимает меч. Да, Ровер устаёт, но ведь устаёт и поле Тасет. В этом мире, в этом странном, обезображенном Скорбью мире все же есть свои законы - не бывает вечного двигателя, и не бывает бесконечного Диссонанса. Поглотители частот рано или поздно закончатся; это поле, каким бы сильным оно ни было, не может порождать их вечно. Оно отключится как минимум на несколько часов, когда достигнет предела.

Вот только у Ровера тоже есть свой предел.

Воин Плавления появляется перед ним будто из ниоткуда, и Роверу остаётся только скрестить с ним клинки. Металл звенит по металлу, летят искры, Ровер едва не теряет равновесие, но вовремя балансирует себя крылом. Сделав пару удачных выпадов, он уворачивается, проводит контратаку, отшвыривает монстра догорать во вспышке Хаоса и кидается на следующего Воина. В запале борьбы он подпускает врага слишком близко - и вскрикивает, когда огненный шип поглотителя частот вонзается в его открытое плечо. От резкой боли темнеет в глазах, горячая кровь стекает по руке, но тут сила Хаоса достигает максимальной концентрации и сама вырывается из клинка Ровера розовым пламенем, отправляя Воина в нокаут. Симметричные силуэты врагов, превратившиеся в Эхо, медленно растворяются в воздухе.

Пошатнувшись, Ровер роняет меч и стискивает зубы, зажимая рукой рану в плече. Двое. Их было всего двое.

Неужели поле Тасет начинает выдыхаться?

Наступившая тишина тянется мучительно долго, а затем в центре поля снова начинает клубиться Диссонанс.

И не перестает.

Клубы энергии медленно, но верно собираются в огромную, тёмную массу, по размеру в несколько раз превышающую того "Каменщика", с которого все и началось.

И когда тьма рассеивается, Роверу хочется заорать.

Перед ним стоит -

(да нет же, нет, откуда здесь эта тварь ростом до небес, она же живёт под землёй, её же не бывает на таких полях, не бывает, всё это неправильно, немыслимо, невозможно и просто нечестно -)

-Лампулюментная Мириада.

Тонкие длинные конечности из металла и острого льда раскинулись на половину поля, сверху над ними нависают мерцающие, переливающиеся, шипастые крылья, жвала на голове чудовища сжимаются и разжимаются, готовясь обрушить на Ровера вихрь из смертоносного холода.

Хуже уже не будет.

Если поле Тасет и после этого не выдохнется, то -

Ровер делает шаг вперёд, наугад жмёт кнопку на банке данных, выпуская первое попавшееся эхо - какую-то маленькую зверушку, просто чтобы отвлечь Мириаду. Убежать от этой громадины не получится - она контролирует все поле. То тут, то там, уже начинают вырастать из земли ледяные шипы, поднимается ветер, снежинки летят Роверу в глаза. Почти инстинктивно он отпрыгивает назад, закрывая крылом Хаоса себя и Цзияня, и вновь поднимает с земли тацетитовый клинок.

С тихим щелчком банк данных на его поясе отключается.

Укрываясь воротником от холодного, пронизывающего ветра, Ровер лихорадочно соображает. Он уже побеждал её. Как он делал это раньше? Если повалить Мириаду, она не сможет атаковать, хотя бы временно - но как это сделать одним ударом, без Эха, на скользком льду, когда даже собственное тело с трудом тебя слушается? Неважно, как. Это надо сделать. Главное - не подпускать её к Цзияню, а самому подобраться как можно ближе к ней. Нужен рывок. Ровер настраивает гарпунную пушку, нацеливает её на ледяной шип, нажимает кнопку и скользит вперёд на шнуре, выставив клинок перед собой. Снежный вихрь застилает глаза, перед которыми и без того всё плывёт, но Мириада большая - по ней ведь не промахнёшься. Ровер целится ей в брюхо, в ногу, ну или хотя бы в хвост - что угодно, да пусть хоть об него споткнётся, главное, чтоб оступилась.

И тут очертания Мириады начинают размываться. Чудовище перед ним становится словно бы прозрачным, сливаясь с камнями и полем. А потом она проявляется снова, совсем рядом, замораживая всё вокруг - и Ровер с размаху ударяется всем телом о выросшую перед ним ледяную глыбу и падает назад, прокатившись по льду спиной.

Его отбрасывает обратно к центру поля Тасет - краем глаза он успевает увидеть позади себя тот самый камень, от которого он так старался отогнать врага. Удар вышибает весь воздух из лёгких, Ровер хрипит, силится встать - и не может. А когда он, наконец, делает вдох и приподнимается на руках, жвала Мириады уже щёлкают прямо над его головой, готовясь раскусить. Схватив свой меч обеими руками, Ровер сует его чудовищу поперек челюстей; стиснув зубы, он вдавливает клинок в пасть как можно сильнее, почти не чувствуя, как тацетит врезается в ладонь и розовое пламя Хаоса бежит по лезвию. Остановить её, остановить, пусть подавится, лишь бы...

Я не дам тебе умереть.

Мириада вскидывает голову вверх, вырывая меч у Ровера из рук, будто щепку.

Я не -

Коротким движением челюсти она перекусывает клинок пополам, и обломки летят вниз. Один из них вонзается в землю совсем рядом с ними, и Ровер, охваченный отчаянием, вцепляется пальцами в ледяную корку, пытаясь дотянуться до клинка или хотя бы откатиться, но измученное тело его просто не слушается. Он хочет закричать, но из груди вырывается только хриплое, прерывистое дыхание. Мириада делает шаг вперёд, занося над ним острое ледяное крыло, и Ровер с ужасом ощущает, как пальцы на руке разжимаются сами собой.

Лжец.

Он закрывает глаза.

Он бесполезен.

У него нет ничего. Нет щита, чтобы заслонить себя и Цзияня, нет целебного Форте, которое могло бы их спасти, нет оружия, нет возможности призвать Эхо.

У него даже нет сил повернуть голову,

(эта Мириада огромная, она прикончит его за удар, может, за два, вместе со всеми его обещаниями, желаниями и надеждами, а потом возьмётся за генерала)

протянуть руку,

(они оба исчезнут навсегда, сольются с её частотами и станут частью Порождения Диссонанса, примут ту участь, которую Ровер не хотел для Цзияня, от которой генерал всегда так стремился уберечь собственных солдат)

коснуться руки,

(Цзиянь не узнает, что Ровер не сдержал обещание, что он даже не смог выполнить его последнюю волю, и некому теперь посадить цветок на том холме, семечко истлеет на пустынной почве поля Тасет, они никогда, никогда не вернутся - )

открыть глаза.

В наступившей тьме Ровер чувствует, как его волосы подхватывает тёплый, едва ощутимый...

..ветер?..

А затем он слышит звук - нет, шум, оглушительный шум, лязг, грохот, едва не разрывающий барабанные перепонки. О таком говорят "и мёртвого поднимет", и, против своей воли Ровер, все же открывает глаза.

Сквозь дрожащие ресницы он видит, как Мириада, шатаясь и путаясь в собственных конечностях, медленно, постепенно заваливается на бок. Шипы грохочут друг о друга, хитин скрежещет по льду, фасеточные глаза беспорядочно мигают, и вот, с диким лязгом, чудовище все же падает на землю - совсем рядом с Ровером, но не задев его.

В голове у неё торчит светящееся изумрудным светом копьё.

Ровер вздрагивает и распахивает глаза. С невесть откуда взявшейся силой он рывком поднимает корпус, садится на лёд и оборачивается.

Цзиянь сидит позади него, подняв голову  - глаза открыты, губы неслышно шевелятся, правая рука вытянута вперёд. Он потратил на этот бросок все свои силы.

Но он очнулся.

Цепляясь за лёд и песок, Ровер рвётся к нему, как безумный, хватает генерала за плечи, бессвязно шепчет:

- Цзиянь... ты был здесь... все это время, ты, ты боролся... 

Он едва слышит сам себя - кровь гудит в ушах, дыхание прерывается, сердце колотится так, будто вот-вот выскочит из груди. С трудом переведя дух, он приникает ухом к губам генерала и слышит:

- Ровер... Взгляни наверх...

Ровер поднимает голову. Над ним - непроницаемые волны Эфирного моря, из них торчит заросший кристаллами обломок моста, неподвижно зависший над полем.

Он медленно кивает.

- Я понял, - Ровер окидывает взглядом Мириаду и снова обращается к генералу. - Я все сделаю, не беспокойся.

Тот закрывает глаза, и рука его безжизненно падает обратно на песок.

Лампулюментная Мириада, дёргаясь и лязгая острыми конечностями, медленно, но верно выпрямляется. Шипастая ледяная корка быстро расползается по песку. Цепляясь обеими руками за скалу, Ровер постепенно встаёт. Окровавленной рукой он вынимает из-за пояса гарпунную пушку.

Только бы получилось.

Он запрокидывает голову и целится вверх.

Светящийся шнур взмывает в небо, и гарпун цепляется за висящий обломок моста - в том месте, где из него торчит огромный осколок тацетита. Ровер нажимает кнопку. Рывок, затем ещё рывок - и камень поддаётся.

Тацетитовый шип срывается с моста и летит вниз. Секунда - и он втыкается в почву, с грохотом пронзая тело Мириады насквозь. Лёд трещит, земля содрогается у Ровера под ногами, он снова хватается за скалу. Сияет вспышка, и очертания чудовища медленно тают в воздухе.

Корка льда сходит с песка, постепенно исчезая, и четырёхконечная метка в середине поля медленно, плавно гаснет. Эфирное море над головой рассеивается, лучи третьего солнца озаряют верхушки скал.

И наступает тишина.

Диссонанс исчез.

Опираясь одной рукой на землю, другой рукой Ровер сгребает горсть чёрного песка и машинально ссыпает её в карман. Глаза его устремлены вверх, в синее небо, которое кажется ему почти ненастоящим. Не мигая, он смотрит прямо на солнце, пока не чувствует, как на глазах выступают слёзы.

Наконец он отрывает руку от скалы. Он готов упасть прямо здесь и сейчас, но нельзя, не время. Им с Цзиянем надо скорее убираться отсюда - мало ли, какой ещё сюрприз подкинет им это проклятое поле.

Согнувшись пополам, Ровер достаёт из-за пазухи фиолетовую жидкость, которую берег до последнего, подносит пакет к губам и  глотает её вместе с собственной кровью, еле сдерживаясь, чтоб не сплюнуть.

Становится легче.

Тяжело дыша, Ровер поворачивается к Цзияню, обхватывает его за пояс. Генерал без сознания, резонансная метка на спине все такая же горячая и мерцающая - повреждение Форте само не проходит, это чудо, что он вообще смог очнуться, хотя бы на время. Ему нужна помощь, нужно резонансное исцеление, и он его получит. Придерживая шею, Ровер пристраивает голову Цзияня себе на плечо - он сразу чувствует, насколько генерал крупнее него и тяжелее,  но Роверу все равно. Наконец-то он может снова обнять его, прижать к себе, почувствовать его сердцебиение - тихое, медленное, но живое. 

Затем, помогая себе гарпунной пушкой и обломком клинка, он начинает пробираться вперёд.

Роверу кажется, что прошла вечность, когда они с генералом достигают края поля Тасет. Он переводит дыхание; дойти мало, надо ещё подняться, но рядом, к счастью, торчит очень удачный обломок скалы. Гарпунная пушка заряжается, Ровер вцепляется в Цзияня как можно крепче, другой ругой зажав рукоять - и вот они взмывают в воздух, за один рывок оказавшись наверху, на мягкой земле. Еле слышно пищит терминал - связь снова доступна, и резонансный маяк рядом, вот он, стоит только протянуть руку.

Но прежде, чем коснуться маяка, Ровер откидывает волосы со лба Цзияня и наклоняется к его уху.

- Мы выбрались, - говорит он то ли ему, то ли себе. - Всё кончилось. Все будет хорошо.