Йозеф почувствовал воина за своей спиной, обернулся и ударил первым. У нападавшего не было щита, и Йозеф сделал блок мечом. Лязгнуло, сломалось оружие герцога. Отбросив меч, он ушел от второй атаки, пнув человека коленом в район селезенки и, когда тот согнулся, опустил локоть на его хребет. Подоспел вооруженный соратник — вонзил клинок в спину, и тот рухнул в сухую листву. Йозеф вытер платком кровь с лезвия.

Он какое-то время раздраженно смотрел на обломок меча, прежде чем вернуть его в ножны. Видно, с заточкой перестарались, вот и сломался.

У его ног и ног его лордов лежали мертвые и раненные люди. Грудь тяжело поднималась и опускалась после боя.

— Я думал, здесь будет полтора человека, а оставшуюся дорогу мы проведем, распевая песни и жуя вяленое мясо, — Пеквилл с досады пнул тело рядом.

— Темнеет. Возвращаемся в лагерь, — приказал Йозеф.

Лес у границ кишел лазутчиками. Пока аристократы чествовали нового герцога, пара деревень была разорена у него под носом. Перед смертью одного воина пытали и узнали о том, что соседнее герцогство планирует на третий день переправить войско через этот лес.

Старые листья и ветки хрустели под ногами лошадей. В сумерках дорога стала трудной, однако факелы зажигать запретили, чтобы не обнаружить себя перед чужаками. Дойдя по последнего поворота, отряд приостановился. Лошади разом заупрямились, тревожно фыркая и качая головой. Резко сгустилась темнота. Люди замерли, не сговариваясь. Кто-то коснулся рукояти меча.

Из-за поворота шел свет. Он исходил от длинной вереницы белых коней и всадников в белых доспехах. На них сверкали драгоценные камни, переливчато звенела сбруя. Призрачная процессия воинов двигалась мимо герцогского отряда, замершего в кустах у дороги. Земля молчала под их лошадьми, словно те были сотканы из одного воздуха.

Возглавляла их прекрасная всадница в длинных белоснежных одеждах с серебряным венцом на голове. Светлые волосы женщины были усеяны цветами.

Йозеф заглянул ей в глаза, и ему открылась бескрайняя зимняя пустошь. Белый снег метался там, забивая сталь неба.

Всадница остановила коня и сказала бесцветно:

— Посторонись, человек.

— Перед тобой герцог здешних земель, — уязвленно ответил он.

— Пред тобой королева.

Титания из полузабытых легенд с рыцарями и прислужниками стояла посреди дороги.

— Если вы пришли осквернять мои владения, подобно людям с той стороны лесов, — холодно продолжила она, — вас ждет смерть.

В голове у герцога возникла дерзкая мысль.

— Одолжи мне своих рыцарей, и мы прекратим войну.

Королева рассмеялась.

— Феи не прислуживают людям и не участвуют в ваших распрях.

Она тронула было коня, однако Йозеф преградил ей дорогу:

— Я слышал, крестьяне в деревне уважают тебя и заботятся об этом крае. Та́к ты хочешь отплатить им?

Йозеф кивнул лордам, чтобы те перешли тропу, пока он говорит с Титанией.

— У них что, у дураков, доспехи из серебра? — тайком усмехнулся Пеквилл.

Но королева услышала его.

— Веселый нрав… Не желаешь присоединиться к нам?

— Я своего герцога не брошу, — буркнул Пеквилл.

— Никто и не просит. Останешься на день, покажу тебе пир. Мы хотим, чтобы кто-нибудь из смертных разделил с нами праздник.

Йозеф не знал, сколь могущественны ее воины, но готов был в любой момент биться за Пеквилла.

— Покажи, что у тебя ножнах, герцог, — королева фей будто прочла его мысли.

Йозеф нехотя вытащил сломанный меч и бросил всаднице.

Титания неспеша провела рукой по лезвию, и оно засияло.

— Даю новую жизнь этому мечу. Верой и правдой он будет служить своему хозяину, где бы он ни был. Взамен, — добавила она и указала на Пеквилла. — Отпусти своего товарища на мой пир. Обещаю вернуть его тебе, — она хитро прищурилась, — если попросит.

Йозеф сжал закаленный волшебством меч, намереваясь выбросить его — он не верил феям. Вдруг Пеквилл хлопнул его по плечу:

— Отличная идея. Соседи придут через три дня, — он зашептал: — а там я может и уговорю фей помочь нам.

Йозеф не верил в успех Пеквилла и видел, что ему просто хочется вдоволь наесться и напиться. Однако уже на рассвете здесь будут враги. И что ему пригодится, так это его крепкий и острый меч.

***

На следующий день Агни много возилась с работой по дому. Ей давали лишь легкие, но накопившиеся в огромном количестве дела. Пока братья во дворе соревновались в том, кто быстрей донесёт воду, за их спиной вырос отец с ведрами, и на их фоне стало ясно, что у близнецов-то ведра игрушечные. Но Агни сердилась уже по-настоящему, когда Олав пролил свою воду на крыльцо.

Папа ненадолго оставил большое ведро у ступеней. Агни в тот миг вытирала доски. Отжав тряпку, она огляделась и тихонько взялась за ручку ведра. Напрасно она старалась — оно и не сдвинулось. Даже Олав смог бы сделать это, с досадой вздохнула Агни. Расстраиваться смысла не было.

— Я на днях подшила плащ, отнесешь Деду Аячи, — часом позже сказала мама.

Ветер низко гнал облака над полями, как пастушок овечек. Пастух же на земле снова дремал. Недалеко от стада Агни уловила черное пятно — собаку Деда Аячи, подслеповатую и слишком тихую для того, чтобы гнать скот. Агни оставила плащ в хижине, ей захотелось присесть в тени зарослей во дворе Деда Аячи перед оградкой на небольшом холме. Отсюда овец было видно как на ладони.

У кустов кто-то находился. В надвинутой на нос шапке, с чем-то тонким в руках. Агни затаила дыхание — эту фигуру она уже видела в лесу. Он полулежал, согнув ногу в колене, и будто был погружен в раздумья.

Агни неловко села у корней: боялась прогнать сказочного гостя. Но ничего не происходило. В траве копошился жук, пару раз звучал лай.

— Я вас вспомнила, господин Фавн, — прошептала Агни.

Помедлив, он качнул ногой и ответил:

— Очень рад, человеческое существо.

— И мы разорвали сделку с фейри.

— Я знаю, — он повернулся к ней, и блеснули зеленью хитро прищуренные глаза.

Фавн был настроен доброжелательно. С близкого расстояния он выглядел совсем как человек: поношенные сапоги да рубаха, на рукаве которой полустертый узор, похожий на герб или обережную вышивку. Лев, вставший на задние лапы, и еще какие-то птицы вокруг него.

— А что вы здесь делаете?

— Приглядываю за овцами, — он покрутил флейту между пальцами и зевнул. — Как тебе кольцо фей, было весело?

Агни молчала несколько минут.

— Если бы горожане увидели танцующих фей, напали бы на них с вилами.

Фавн усмехнулся.

— Да-да, кое-кто убежден, будто феи — чистейшее зло.

— Это не так?

— Может и так. Они как зеркало, отражают зло человеческое. Но людского в них и во мне больше, чем в этих деревьях.

Маленький ягненок заснул на спине взрослой матери с пятном на лбу. Лежа, она изредка поднимала морду и кусала свою шерсть.

— И все же вы чувствуете природу? Я не чувствую. Вы можете навредить ей, как человек?

Фавн и приподнял шапку, взглянув на нее свысока.

— Какая ты любопытная. Что значит «чувствовать природу»? Ветер ты чувствуешь? А землю под собой?

Агни кивнула. Но расстроилась. Он ее не понял или понял, но просто хотел отвязаться.

— Что до вреда, то мы многое можем сломать и разрушить. Стала бы ты ломать стены дома, в котором живешь? У людей свои дома. Им кажется, что они ограждают их от леса.

— Вы совсем не следите за овцами, — отметила Агни невольно.

— Конечно, ведь ты отвлекаешь меня своей болтовней.

Она смутилась.

— Извините, господин Фавн.

Он пробормотал что-то довольное будто на чужом языке.

— Хочешь покататься на овечке?

— Как это? Их не поймать, — начала Агни, хотя сама уже согласилась.

— А мы попробуем.

Здесь, в полях, его движения были очень ловки. Фавн запрыгнул на овцу и приложил флейту к губам. Животные заблеяли, а вскоре побежали как по волшебству, но ни одна не испугалась теперь Агни, и та быстро, но бережно забралась на овечку, сжав пальцами мягкие комья шерсти.

Стадо ринулось с маленького холма вниз. Неожиданно сильное тело держалось под Агни, однако трясло сильно. От толчка она почти слетела на землю. Агни восторженно засмеялась. Давно она не делала ничего настолько веселого.

Господин Фавн мчался впереди и обернулся к ней. Он улыбался.

— Это останется в тайне, — сказал лесной хозяин, когда они оба скатились на землю. — На овцах не катаются.

Агни кивнула: не стоит мучить животных таким весом, даже совсем больших.

— Но я могу ездить на ком захочу, — добавил он.

— Потому что вы главный в лесу?

— Нет, — Фавн долго молчал и нехотя произнес: — потому что я знаю, как говорить с ними, и как договориться. Люди не умеют договариваться с лесом. Вы забыли его язык. Может быть, и не знали.

Его лицо окаменело, но этого Агни не видела, потому как еще лежала: ее поглотило небо, разлившееся над головой.

— Самая лучшая трава на свете, — выдохнула она.

Маленький жук заполз ей на ладонь. Божья коровка. Фавн подвинулся к Агни, и вместе они наблюдали как жук перебегает с одного пальца на палец.

— Чем вообще вы занимаетесь, господин Фавн?

— Всяким, — протянул он. — Дела в лесу найдутся. Всем помоги да всех рассуди.

Агни осторожно наклонила палец к траве и долго ждала, когда жук сам сползет на землю. Фавн в это время рассматривал ее.

— Людям вы тоже помогаете?

— Нет.

— Но меня же вы выручили.

— В надежде, что ты оставишь меня в покое, человеческое существо.

Фавн поднялся и поднял ее, дернув за руку.

Его ладонь была теплой и до приятного человеческой. Хотя возможно, Агни так показалось.

***

В очередной раз друзья собрались за городским рынком недалеко от церкви. У Деяны была тяжелая корзина продуктов, и Геспер помогал ее нести. Агни подумала, что тоже хотела бы большую корзину. Не для того, чтобы ей помогали, а просто, чтобы нести что-то нужное и полезное.

К ее неожиданной радости, у каменной стены росла полоса крапивы.

— Что решили насчет купца?

— Я с ним не виделась ни разу, родители еще приданное обговаривают, — ответила Деяна.

Они подумывали встретиться с купцом в тайне и как можно раньше.

— Агни, не знаешь, каков он из себя?

— Нет, — призналась Агни. — Ни разу не видела его в нашей лавке.

Откуда в нем взяться чувствам к невесте, с которой он не знаком совершенно? Купец мог оказаться добрым человеком и пойти навстречу Деяне с Геспером.

— Я пустил слух о том, что он хороший жених. Здесь есть девицы из столицы, их тяжело остановить. Если придется, я сам буду говорить с этим купцом. Или убью его, — решил Геспер. — Тогда он точно не сможет на тебе жениться.

— Лучше бы придумал, как сделать так, чтобы ты́ смог на мне жениться, — отозвалась Деяна. — Агни, ты что, рвешь крапиву?

— Предлагаете отхлестать ею купца?

— Не для этого, — отмахнулась Агни.

Хотя она и старалась срывать аккуратно, растение жгло. Она обмотала пальцы юбкой, чтобы не было волдырей.

«Высушить не получится, — подумала Агни, — иначе из нее ничего не сплести».

***

В другой день Геспер нашел Деяну и Агни во дворе пастушьей хижины, где им удавалось отдохнуть от городских, греясь на солнце. Он принес с собой новый арбалет и был чрезвычайно доволен:

— Что мне отец дал!

— Тшш, — Деяна указала в сторону рукомойника, где храпел пастух.

Ягненок бесстрашно подобрался к Деду Аячи и зажевал его штанину.

— Дед Аячи. Дед Аячи…

Геспер наклонился к нему и крикнул в самое ухо:

— Дед Аячи, овцы пропали!

— Где? — подскочил старик. — Пош-шел, дурак, — отогнал он ягненка.

Догадавшись, что его разбудили юнцы для забавы, Дед Аячи разругался и стал разминать спину.

— Хотите попробовать пострелять?

Агни боялась, что ей не хватит сил удержать конструкцию.

Деяна уже пыталась стрелять из арбалета. Геспер коснулся ее руки, напомнив, что нужно делать, и первая стрела отскочила от камня вдалеке. Затем Геспер поставил яблоко себе на голову и помахал Деяне.

— Ты умом тронулся?

— Не бойся, — тянул он. — Я верю в тебя.

Деяна долго колебалась, на ее лбу залегла вертикальная складка.

— Нет, — она опустила руки.

— Что за трусиха мне в жены достанется?!

Свист.

Стрела сбила яблоко с макушки. Геспер дрогнул.

— …Я чуть не помер.

— И я, — призналась Агни.

Деяна торжествующе подняла яблоко и надкусила его.

Агни тоже рискнула опробовать арбалет. Целиться было интересно, но от тяжести руки затекли. Она нажала на рычаг и вскрикнула — стрела вылетела за ограду двора, промелькнув рядом с Фавном, который возник перед калиткой. Фавн беззвучно засмеялся и спрятался за забором.

— Овец не забейте, паршивцы! — прокричал пастух.

— Дед Аячи, мы осторожно! Что ты там увидела?

Агни мотнула головой.

В вышине неровно тянулся косяк птиц. Они казались черными точками, и оттого небо было будто дальше обычного.

Геспер навел арбалет на птиц. До цели высоко. Он промахнулся и нахмурился. Осталась еще одна стрела. Геспер с азартом завел тетиву за пружинный механизм и заправил арбалет.

В тот миг Агни увидела лесного господина — Фавн вышел из-за ограды. Его недобрый взгляд был направлен на Геспера.

— Что вы задумали? — шепнули ее губы.

Точки продолжали кружить в небе.

Геспер нажал на рычаг. Фавн щелкнул пальцами. Арбалет упал.

— Что такое?

Геспер в ужасе следил за тем, как подарок отца раскололся на две части. Из трещины вылез зеленый росток.

Они с Деяной переглянулись.

— Отец мне всыплет, — Геспер почесал затылок.

Фавн исчез, и не от кого было ждать разъяснений.

А небо тоскливым жидким золотом стало к вечеру. Утих и похолодел ветер.

Расставшись с ребятами, Агни вспомнила, что забыла у Деда Аячи спросить, как ему залатанный плащ. Она обежала все места, где любил спать пастух, и нашла его в темном сарае.

В углу на соломе лежал белый холм. Дед Аячи гладил его и вздыхал. Холмом была старая овечка.

— Плохо моей Игруше, — донесся слабый голос пастуха.

Сердце Агни замерло. На Игруше она каталась при хозяине леса. Она узнала ее по пятну на лбу. Животное слабо сомкнуло глаза. Агни и раньше видела, как рождаются и умирают овцы.

Сейчас она не выдержала и вышла на улицу.

— Человеческое существо, почему ты еще не дома?

С крыши сарая лицом вниз свесился Фавн.

— Игруша умирает, — выдавила Агни. — Мне не надо было кататься на ней.

— Нет, — пробормотал Фавн. — Ни к чему тебе так думать.

— Вы можете ей помочь?

Фавн ответил не сразу.

— Я не вмешаюсь.

— Вы можете, но не будете?

— Я не нарушаю ход вещей. Она уже стара.

Законы людей не имели над Фавном власти, но он чтил закон природы. Агни поняла это, и ей стало только очень горько.

Дед Аячи сидел в сарае, обнимая животное. Агни не знала, что ей делать. Она хотела бы дотронуться до старика, но не посмела. Агни села на солому рядом. В какой-то момент единственным звуком для нее стало свистящее дыхание животного, пока не оборвалось и оно.

Пастух с кряхтеньем поднялся. Дрожащей рукой провел по морщинистой щеке и вышел из сарая.

— Завидую, — вымолвил Фавн, когда Агни оказалась на улице. — Обо мне никто не скорбел бы сильно.

— Зачем вы так.

Фавн зашел внутрь, дотронулся до спутанной шерсти, на миг прислонился к мертвому животному. Оставив Игрушу в сарае, он закрыл дверь.

— Есть в моем лесу дивная страна фей, — произнес он. Агни слышала его будто сквозь пелену. — Там никто никогда не умирает. Не страдает от голода и разбитого сердца.

Она отвернулась от Фавна. Если бы она видела сейчас его, то не нашла бы в нем ничего близкого ей как человеку.

— …Изо дня в день они танцуют, поют и пьют цветочный нектар. Вся жизнь их — сон. Но хорош ли он?

Под ногами как ни в чем ни бывало цвел клевер, и слышался скрип мельницы, а в этот момент в ветхом сарае кого-то не стало. С детства с Агни была Игруша, и вот ее вдруг совсем не будет, и Агни не могла поместить в себя эту страшную мысль.

Господин Фавн исчез, сказав на прощанье:

— Не ходи больше в лес, человеческое существо, и не ищи меня в поле.

***

— Торн заплатил, чтобы я отвела его в место, где растет манжетка, — Глинда крутила пучки травы между пальцами, рассматривая соцветия. — Не ходи уж в лес, Агни.

— Что это значит? — Агни вспомнила поверье о росе с листьев, которая открывает дорогу в страну фей. — Что они собираются сделать?

Она впервые услышала от тети:

— Не знаю. Но могу догадываться, ведь они охотники.

Вернулась Агни из лавки уже затемно, как всегда уставшая. На пороге хижины сидел Дед Аячи. Свет бил из-за его спины. Пастух был пьян. Собака положила голову ему на колени и умильно поднимала глаза.

— Поздно, Дед Аячи.

— Пес у меня резвый, — протянул пастух, — но слепой, да и бестолковый. И что ж? Ни одной почти овцы не потерял за столько лет! Ни волк, ни медведь. — Он с силой провел рукой по лбу. — Не иначе, как смотрит кто за мной, за моим скотом. Ну спасибо ему, что ли…

С каждой фразой Дед Аячи говорил все отрывистее, пока его не сморил сон. Он спал безмятежно, как ребенок. Агни тихонько взяла опустевшую бутыль из сухих рук, чтобы не разбилась.

Нужно было идти домой. В полях гулял черный ночной ветер, а не считая его было так тихо. Словно земля выжидала.

Агни погрузилась в воспоминания. Однажды в их город пришла такая суровая зима, что огонь не успевал греть дома. Но почти у всех семей была одежда, то варежки, то кофты, из шерсти, которую пастух состригал по весне. Агни с братьями ходила в толстых носках, которые мама украшала обережной вышивкой. Тогда еще Глинда рассказывала сказки, а мама их читала. Но в какой-то момент вдруг прекратила.

Когда Агни вернулась, на их кухне выгорела свеча — видно, оставляли к ее приходу. За приоткрытой дверью она увидела мать, уснувшую за столом с пряжей, и подвижную от храпа спину отца. Агни нашла у себя на полу незаконченный венок из крапивы.

Агни пару дней как забросила его. Он больше не жегся, от того что завял. У окна лежала свежая крапива, и Агни потянулась к ней.

***

Сначала ей почудилось, будто небо зарумянилось под утро. В окне она увидела красную змею на лесном хребте. Та сияла, выгибалась и медленно росла.

Агни знала — только вода остановит змею. Она сбежала вниз по лестнице, пытаясь разбудить семью. Все комнаты были заперты, в одной раздался сонный стон.

Агни вылетела в поле, ее окатило ночным холодком. Мельницы темнели впереди. Вот оно.

Бурный ручей бился о камни. Агни перебралась по ним к первой постройке. Деревянный великан с большими тонкими лопастями должен был проснуться, и она знала, как это сделать. Размотать цепь на нижнем колесе, залезть к поворотному рычагу и привести его в действие, надавив на верхнее колесо. Агни с трудом подняла цепь, потянула ее на себя. Впервые она делала это, со страхом предвещая себе позор, неудачу. Поднявшись по лестнице к рычагу, Агни замерла, тяжело дыша. Силы разом покинули ее.

Она посмотрела вдаль — с небольшой высоты напротив из леса подбиралась эта змея.

Агни, навалилась, превозмогая слабость, нажала ногой на колесо. Заскрипели валы и поворотный круг, который нес шатер мельницы. Деревянная птица ожила и подставила крылья ветру. В глубине башни один механизм приводил в движение другой, пока не великан не начал качать воду из ручья.

Агни стало как никогда легко, будто всю свою тяжесть она обратила в мельницу. Теперь здесь будет вода прежде, чем огонь съест лес! Мельницы поднимут ее. Почему только никто не просыпается в доме?! Перед Агни высились еще две деревянные птицы, которые тоже нужно было привести в действие. Скорей, скорей.

Шелест бумаги. Агни проснулась. Она сидела за столом, упав головой на раскрытую книгу о геральдике.

Неподалеку еще один посетитель пролистывал несколько старых книг подряд, его шум и разбудил ее.

— Прошу прощения.

— За что? — не поняла Агни.

Он оторвался от работы, но ничего не ответил, а только шевельнул губами, то ли в задумчивости, то ли в насмешку. Перед ней находился обладатель крупных и неправильных черт лица. На дорожном плаще незнакомца она разглядела траву, несколько листьев, кусок ветки, и какое-то время промучилась, не зная, надо ли указать на грязь.

— Я только из леса, — он заметил ее внимание на себе, но не стал отряхиваться и вернулся к книгам.

Агни тоже продолжила смотреть гербы.

— Вы из западного леса? — спросила Агни, не поднимая головы.

— О да.

Она насторожилась.

— Как вы прошли через него?

— Нужно было везти обозы с товаром, — он откинулся на спинку стула, но тот скрипнул от его веса, и мужчина аккуратно выпрямился. — Мы шли очень тихо, никого не беспокоили. Не встретил ни одной феи, — иронично сказал он.

«Он что-то недоговаривает… Но не мое дело», — решила Агни.

Она все не могла взять в толк, как отыскать герб, что видела у господина Фавна. Он казался ей знакомым, но ни одно королевство не использовало такой рисунок.

Она уже выходила из городской библиотеки, обернулась и вдруг встала как вкопанная. На каменных плитах здания, полустертый от времени и едва заметный, был вырезан лев, терновник и над ним, кажется, три птицы.

***

В изумруде чащоб на могучих переплетенных корнях сидел, склонившись, лесной хозяин. Тонко пели феи, касаясь листвы. Причудливые существа дули на шелковые цветы, фейри перебирали каменья с жемчугом и чокались золотыми кубками. На этот раз Фавн не присоединился к беседе древних воинов. Он думал молча, положив флейту на колени.

— Господин, вы прогнали человечку? — подлетел Пэк.

— Не притворяйся, будто не понял. Она видит меня даже тогда, когда я скрыт от людских глаз. Это не к добру.

Люди, часто имевшие дело с иной гранью их мира, в своем мире не задерживались. Чужая сила в который раз влекла Агни к этой грани. Фавн смутно догадывался, отчего так вышло. Он не хотел отдавать ее лесу.

— Не знаю, правильно ли я поступил.

Можно ли так оставлять человеческое существо?

Он сидел, потирая рог на голове, и вспоминал то, как впервые застал Агни совсем еще ребенком у куста с ягодами. Тогда в лесу шла недобрая охота, лес содрогался. И это случится вновь.

***

Торн зарядил арбалет. Завтра они будут там, где водится дичь покрупнее зайцев из соседних лесов. Дела семьи не шли в последнее время, и женитьба Геспера на мельниковой дочке пришлась бы как нельзя удачно. Однако девица отвергла его сына. Что ж, разум сердцу не указ. Торн пришел к мудрому выводу о том, что все можно поправить и облавой на кабана.

— Не смей болтать о нас направо и налево, — предупредил он приятеля.

— Геспер! — позвал Торн.

Его сын поднялся на крыльцо. Геспер хотел напоследок увидеться с Деяной. Он обошел городскую площадь и почти все переулки, стучался в дом Деяны — никто не ответил, окна были занавешены.

«Вновь эта старуха ей жить не дает», — с ненавистью думал Геспер. Забрать бы упрямую возлюбленную в свой род.

Они должны были встретиться сегодня, но Геспер не успел — охотники двинулись в лес.

Он все думал о сломанном арбалете. Откуда росток мог взяться в обработанном дереве? Как он мог расколоть его?

— Брось, — вздохнул в тот день отец, занеся было руку для жесткого подзатыльника, но опустив ее. — Теперь он ни на что не годен.

Торн не знал, что обломки оружия Геспер сохранил, спрятав под кровать.