Не в силах сопротивляться

 – Станцуем?

 Среагировать не хватает времени – Дадзай не ждёт ответа и с неожиданной силой сжимает запястье. Это почти что больно, и Сигме хочется громко выругаться, но он сдерживает себя и лишь пытается выдернуть руку. Тщетно. Его слишком крепко держат.

 Дадзай делает шаг назад и тянет Сигму на себя, отчего тот рефлекторно делает шаг вперёд, чуть не запинаясь; а в следующую секунду хватка ослабевает – и Сигма всё же теряет равновесие, но его тут же подхватывают и с осторожностью обнимают за талию, не давая упасть. В эту притворную заботливость почти что даже верится, если бы только не одно «но»: глаза Дадзая. В них Сигма видит откровенную насмешку: сам же, мол, так сильно хотел, чтобы я отпустил. Издевается.

 Стук сердца отдаётся где-то в ушах. В иной ситуации происходящее было бы даже романтично. В иной – а ещё, желательно, не с Дадзаем. Просто отвратительно. Сигма вновь чувствует себя не более, чем безвольной марионеткой в чужих руках. На этот раз буквально: Дадзай отводит руку – и он повторяет за ним. Не может не повторить. Иного выбора просто нет.

 Как нет и права на отказ.

 – Для чего я тебе нужен?

 Эти слова должны были быть сказаны гораздо более твёрдым тоном, но голос Сигмы предательски дрожит в самом конце. Впрочем, Дадзай этого не замечает. На его лице застыла безмятежная улыбка – он, кажется, и вовсе не слушал. Либо просто предпочёл пропустить вопрос мимо ушей. Скорее всё-таки второе. И Сигма злится. Злится от ощущения собственного бессилия, от того, что его ни во что не ставят. Злится, но почему-то продолжает поддаваться, даже если и хочет оттолкнуть Дадзая от себя.

 Слишком близко. Сигме хочется отстраниться, но, вопреки самому себе, он переплетает свои пальцы с пальцами Дадзая. Его ладонь на удивление тёплая, а пальцы цепкие – и не вырваться теперь. И это всё кажется даже приятным, если только забыть о том, чья это рука.

 Резкий разворот – Сигма неловко переставляет ноги, стараясь поспевать за чужими движениями. Неудобно. Ещё чуть-чуть – и точно упадёт, не удержавшись. Или каблук сломается. Всё-таки его обувь совсем не предназначена для подобных танцев, да и на танец это совсем не похоже. Какая-то жалкая пародия на него. Сам Сигма танцевать не умеет, да и никогда не чувствовал в этом необходимости. Кто бы знал, что он попадёт в подобную ситуацию? Впрочем, самого Дадзая ничего не смущает – это Сигма легко может сказать по его выражению лица. Хотя кто знает, что там у него на уме на самом деле.

 – Как ты победишь Фёдора?

 Второй вопрос звучит ещё более отчаянно, но ответа так и не следует. Рывок – Сигма совсем не поспевает. В поисках опоры он хватается за плечо Дадзая. Больше и не за что. Сам того не желая, Сигма льнёт ближе к чужому телу и внезапно чувствует, как хватка Дадзая на талии становится крепче. Даже сквозь одежду чувствуется, как пальцы впиваются в бок. Придерживает, чтобы не упал? Или лишь пытается поиздеваться так? Больше походит на попытку обнять. В любом случае, это делает всё происходящее только ещё более неловким. Оттолкнуть не выйдет, по крайней мере, не сейчас. Да и не хочется. Сигма проглатывает ком в горле. Он дрожит так, будто его вот-вот собираются убить. Сколько ещё будет продолжаться этот танец? Несколько секунд ощущаются целой вечностью.

 В движениях Сигмы нет никакой грации, но, по крайней мере, держится он уже гораздо увереннее. Только бы ненароком чужие ноги ещё не отдавить своими каблуками. Нет, его обувь однозначно не предназначена для подобных танцев. Шаг, очередной поворот – темп слишком быстрый, и Сигма оступается. Кажется, плохие мысли материальны. К счастью, в Дадзае достаточно силы, чтобы суметь его удержать; достаточно её и для того, чтобы продолжать этот нелепый танец несмотря на неловкость своего партнёра. Даже в лице никак не меняется.

 Стоило бы хотя бы попытаться вырваться, но Сигма не находит в себе сил для этого. Он и сам не до конца понимает, почему – должно быть, было в Дадзае что-то странно притягательное, что заставляло ему подчиняться. А, может, в глубине души Сигма просто лелеет надежду на спасение, что Дадзай правда поможет. До чего же наивно это звучит, но эти мысли не кажутся такими уж неправильными. По крайне мере, это не невозможно.

 Нет, всё-таки стоит перестать думать так много, а уж особенно о чём-то настолько несбыточном. А и пора бы прекращать эту глупую комедию.

 – И ещё…

 Сигма старается звучать как можно более твёрдо, но в его лице с лёгкостью угадывается смятение.

 – Стой!

 Вместо того, чтобы остановиться, Дадзай делает шаг вперёд – Сигма рефлекторно пятится, чтобы сохранить дистанцию. Второй шаг, и Сигма откидывается назад. Стоять в таком положении совсем неудобно, и если бы не Дадзай, всё также приобнимающий одной рукой за талию, а второй нежно (по сравнению с началом) сжимающий запястье, он бы уже упал. У Сигмы лицо краснеет то ли от злости, то ли от смущения, то ли от всего сразу. Просто отличное завершение для этого танца. Может ли эта ситуация стать ещё более неловкой?

 – Остановился.

 Дадзай даже не пытается скрыть самодовольной улыбки. Насмехается. Для него это – интересная игра. Как же раздражает. Хочется стереть эту улыбку с его лица раз и навсегда.

 Нервы обострены до предела. Времени на продумывание какого-либо плана нет, а действовать надо здесь и сейчас. И Сигма просто делает то, что первым пришло в голову, даже не задумываясь. Да и лучше и правда не думать о том, насколько мягкими кажутся волосы Дадзая, когда зарываешься в них рукой, тяня на себя; о том, насколько приятно ощущаются его губы, когда накрываешь их своими. Это явно совсем не то, о чём Сигме следует думать сейчас. Его лицо горит – на этот раз уже точно от смущения. Оказывается, что ситуация всё-таки может стать ещё более неловкой.

 Зато это работает. Дадзай так и застывает, широко распахнув глаза и пытаясь что-то невнятно промычать. И, кажется, больше не улыбается – сложно сказать. Неужто и правда не предвидел подобного? Если бы Сигма знал, то… Впрочем нет, он вовсе не стал бы целовать Дадзая. Наоборот постарался бы держаться от него подальше. Откуда же тогда сейчас взялась такая смелость? И почему в груди разливается тепло, когда Сигма целует раздражающего его человека?

 Пользуясь замешательством Дадзая, Сигма с силой отталкивает его от себя, вытирая губы тыльной стороной ладони. Ноги всё ещё дрожат, а голова кружится после недавнего танца (или это от поцелуя так?).

  – Хватит дурака валять!

 Сигма тяжело дышит, хмуря брови. Дадзай смотрит на него абсолютно непроницаемым взглядом ещё несколько секунд, а потом вдруг начинает неожиданно заливисто смеяться.

 – Ха-ха, Сигма-кун, а ты занятный! Не зря я тебя выбрал.

 – Ты!..

 Договорить Сигма не успевает – Дадзай тянет его на себя за галстук и, не давая среагировать, целует. Применяет оружие Сигмы против него самого. И это работает. И к чёрту всю эту игру, к чёрту тот факт, что драгоценные минуты утекают, а Фёдор приближается к победе, пока они тут занимаются непонятно чем. Сигма позволяет себе забыть об этом. Всего на несколько секунд. После он обязательно врежет Дадзаю и посильнее. Как только тот прекратит так крепко обнимать. Сигма ничего не может поделать с тем фактом, что сейчас ему в этих объятиях слишком хорошо, чтобы пытаться вырваться. Он чувствует себя… На удивление спокойно.

 Дадзай аккуратно заправляет выбившуюся из причёски прядь Сигмы за ухо и хитро улыбается. Сердце пропускает удар. Ничего хорошего из этого не выйдет.

 – У нас ещё достаточно времени в запасе. А пока что… Станцуем ещё раз?

 Сигма знает, что ему следовало бы отказаться, но вместо этого лишь согласно кивает.