Плотно сжав зубы, Ирка, переминаясь с ноги на ногу, неспокойно стояла на месте и буравила негодующим взглядом домофон. Дойти-то до дома, где жил Вася со своей сестрой, было делом плевым — тут Ирка даже и не сомневалась в том, что докажет малолетней блондинке, как она лестно ее про себя называла, что она ничуть не боится Насти, а вот позвонить по домофону оказалось уже, как выяснилось, задачей посложнее. Не то чтобы Ирка что-то держала в руках и не могла из-за этого поднять руку, чтобы нажать на кнопочку, и не то чтобы рыжая боялась, просто что-то внутри девушки сворачивалось в тугой узел. Это ощущение было сродни неуверенности в себе, когда ты, являясь первокурсником, идешь первый раз сдавать экзамен. Однако Ирка по жизни была человеком настолько решительным, что неуверенность, придя к девушке, в страхе бы убежала. Однако сейчас с рыжей происходило что-то, чему она не могла дать определения, а когда Ирка не могла понять причину своих чувств, она обычно сидела у Васи дома и с остервенением мочила бы каких-нибудь монстров в какой-нибудь игре.

Весь вид девушки не внушил доверие женщине, которая не спеша вышла из подъезда. Впрочем, несчастную, которая взвизгнула при виде Ирки, винить не стоит, потому что рыжая и правда выглядела не совсем адекватно, а учитывая тот факт, что люди — в большинстве своем; слава богу, что не все, — судят по внешнему виду, то женщину можно даже понять. Длинная серая куртка с невообразимым количеством разнообразных заклепок, которые на самом-то деле смотрелись вполне гармонично, была расстегнута. Даже не потому, что Ирка того хотела, а по той простой причине, что молнию рыжая так и не починила, просто не успела. Неизменный черно-белый шарфик с черепами и костями кое-как прикрывал Иркину шею — на самом деле он просто воплощал в себе излюбленную многими фразу «это — искусство!». Ирка же представляла сейчас притаившегося тигра, который внешне вроде почти и не выражал своего волнения, но воздух чуть ли не вибрировал от сдерживаемых девушкой эмоций. Зубочистка, торчавшая изо рта, сейчас не перегонялась из угла в угол — так обычно любила делать рыжая, — а мирно смотрела в небо, вернее, в козырек подъезда.

— Вы меня напугали! — возмущенным высоким голосом отозвалась женщина.

Ирка, повернув голову в сторону взвизгивавшей женщины, сначала пристально посмотрела ей в глаза, а затем, поняв, что здесь ловить нечего и шутить лучше не стоит, только фыркнула и сквозь зубы бросила извинения, в которых искренности было столько, что сам Станиславский бы «поверил».

— Пршу прщения.

— Хм! — очень емко ответила дамочка и, поправив свою шубу, собиралась было уйти, но, видимо решив, что рыжая не достаточно искупила свои грехи, добавила: — Ходят тут всякие подозрительные, людей пугают!

— Вот и я о том же, — отозвалась Ирка. — Я бы тоже шугалась от тех людей, которые ходят в шкурах убитых сусликов.

Не нужно обладать мозгами гения для того, чтобы понять, о чем хотела сказать рыжая. Мгновенно вспыхнув, женщина закричала что-то о том, что девушке со своей наркоманской и подозрительной рожей в жизни не заработать столько, чтобы купить такую шубу. Ирка, душа по жизни буйная, неспокойная, любящая отстаивать свои права, вдруг поняла, что волнение, которое она испытывала, нерешительно стоя перед домофонной дверью, ушло. Его «убрало» совсем другое чувство: гнев. Но вопреки всему именно в этот момент Ирка не хотела пригвоздить женщину к двери подъезда и достаточно четко объяснить ей, что возраст — еще не показатель того, что кто-то может критиковать другого человека. Рыжая просто зашла во все еще открытую дверь подъезда — когда женщина выходила оттуда, Ирка на автомате ногой задержала дверь, — попутно наступив оравшей дамочке на оба дорогих белых сапога. Не без удовлетворения, конечно.

Женщина была взбешена до крайней степени, но пойти следом за Иркой не посмела: шестое чувство подсказывала ей, что отпечаток, красовавшийся на уже грязных сапогах, запечатленный тяжелыми берцами, может остаться и на ее заднице или, может быть, лице. Все еще возмущаясь, женщина посеменила к машине, попутно успев обругать несчастного дворника. В чем была его вина, Сан Саныч так и не понял, но на всякий случай извинился: мало ли что будет, если эта мигера не услышит в ответ «простите, пожалуйста».

Даже если бы Настя жила на тысячном этаже, рыжая бы все равно не воспользовалась бы лифтом. Ирка всеми правдами и неправдами старалась отодвинуть момент встречи. В какой-то момент девушка задумалась, а стоит ли ей вообще идти туда? Подумаешь, гордость. Но нет, гордости Тигра — это вам не хухры-мухры, и Ирка поднималась по лестнице. У нее был такой вид, будто она поднималась на плаху. Мужчина в семейных трусах, вышедший выбросить мусор, взглянул на Ирку и хохотнул:

— С таким видом обычно мужики домой возвращаются, когда знают, что дома их ждет семья, состоящая из жены, сковородки и вопроса: «Где деньги, сволочь?»

Рыжая остановилась и посмотрела на мужчину. Тот стоял в розовых шлепках, которые были ему явно не по размеру. Видимо, у дочки стащил, потому что свои лень искать было.

— Я не домой. И нет у меня жены, — буркнула Ирка.

— Это поправимо, — загоготал мужчина в розовых шлепанцах, выбросил мусор в мусоропровод и,довольный своей шуткой, поковылял к своей квартире.

Рыжая с сомнением смотрела на розовые шлепанцы, но затем, махнув на них рукой, продолжила свой подъем на Эверест.

«В конце концов! — думала Ирка. — Чойта со мной происходит вообще? Это когда я кого-то боялась? Да я даже Чака Норриса не боюсь! Он ж мой дядя. А тут! Какая-то белобрысая тушонка, которая зимой гоняет на великах и сшибает ни в чем неповинных граждан! Это ж ужас! Ладно, если бы это делала я, мне-то с Симбой можно, но она!.. Вот я ей добро давала, а? Ни фига! Чтоб ее духу на моих точках больше не было! Вот так ей и передам! А то, видите ли, болеет она, все дела… а нечего к тиграм спиной поворачиваться! Подумаешь, ротвейлер… Она чо, меня собачонкой какой-то запугать решила?! Да я ей покажу, что значит свирепый и рассерженный тигр!»

Ярко-голубые глаза недобро сверкнули, и Ирка, кивнув сама себе, легонько ударила кулаком в стенку подъезда: для доказательства того, что у нее самые что ни на есть серьезные намерения. Дернув себя за воротник, рыжая наклонила голову в сторону, пока не раздался соответствующий хруст, а затем, сжав руки в кулаки, девушка и костяшками похрустела.

Глаза неотрывно смотрели на дверь квартиры Васи. Подождав какое-то время, Ирка закрыла глаза, а затем, вновь кивнув самой себе, решительно подошла к двери. Прозвучал звонок, и рыжая, приняв небрежную позу, перегнала зубочистку из одного конца рта в другой. Подбородок был чуть задран вверх, а глаза слегка прищурены. Одна нога была слегка согнута в коленке. Весь вид девушки словно бы кричал: «Эй ты, мисс Блонд! Первый и последний раз я делаю тебе одолжение!»

Чем дольше никто не подходил к двери, тем менее уверенно чувствовала себя Ирка. Заряд, который дала себе девушка, постепенно испарялся. Пытаясь не нервничать, рыжая повернула голову в сторону и вздохнула. Наконец-то за дверью послышалось покашливание, кто-то стал поворачивать ручку двери. Открыв дверь на расстояние, достаточное для того, чтобы одни глазом видеть пришедшего, Настя с сомнением смотрела на вмиг насупившуюся Ирку. Цепочка, на которую все еще была закрыта дверь, тихонько звякнула.

— Неужели пришла, — хмыкнула Настя и толкнула входную дверь. — Заходи.

— Щас же! — огрызнулась Ирка. — Ты мне скажи, чо тебе от меня на… — последним слогом рыжая буквально подавилась: на Насте было, судя по всему, лишь одно большое белое полотенце, а мокрые волосы свидетельствовали о том, что девушка сейчас вышла из душа.

Теперь рыжей было понятно, почему дверь не открыли сразу, вернее, Ирке стало это понятно только тогда, когда разум титаническим усилием воли вернулся на место. Челюсть бы и отправилась в далекий полет, да только Ирка вовремя дернула головой, пытаясь хоть как-то побороть собственное оцепенение. Судорожно сглотнув, рыжая во все глаза смотрела на Настю.

— Что? Девушек из душа никогда не видела? — не без ехидства спросила Настя.

— Да каждый день! — слишком громко ответила Ирка.

— Ой, ну что ты такая громкая, ужас… — девушка зажала виски руками и жестом показала рыжей, чтоб быстрее заходила и закрыла дверь. — Да шевелись ты! Холодно же так стоять!

Вспомнив о том, что Вася сказал о своей сестре, Ирке стало совестно. Все-таки покричать можно и в квартире, а не на холоде, все-таки Настя болела. Пробурчав что-то под нос, рыжая быстро зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Бросив свой рюкзак на пуфик, Ирка, не глядя на девушку, коротко бросила:

— Марш в постель.

Пока рыжая снимала берцы и тихо возмущалась — все-таки не привыкла рыжая быть нянькой, — Настя боролось с соблазном залепить Ирке по заднице, чтоб девушка ей не приказывала, мол, марш в постель! Нет, ну вы слышали?

Пока Ирка мыла руки, у Насти зазвонил мобильный телефон, который и отвлек девушку от коварных мыслей. Увидев, кто звонит, девушка быстро подняла трубку и поспешила в свою комнату, чтобы Ирка не слышала, с кем будет говорить девушка. Рыжая никогда в жизни не мыла руки так долго. Понимая, что тянуть время уже бессмысленно, Ирка все равно аккуратно и тщательно мылила каждый палец. Когда пальцы закончились, девушка печально вздохнула:

— Как быстро все заканчивается.

Посмотрев на себя в зеркало, Ирка замерла. Короткие огненно-рыжие волосы торчали под всеми возможными и невозможными углами. Поняв, что вид у нее не самый респектабельный, рыжая живо повернула голову в сторону, пытаясь найти воск, благодаря которому Вася ставил себе волосы ежиком. Спустя буквально пару секунд нужное средство нашлось. Поставив себе небольшой ирокез, Ирка хмыкнула: как-то лучше она выглядеть не стала. Пытаясь понять, что бы сделать такого, чтоб Настя ее забоялась, рыжая решила просто не давать себе ограничений в словах и поступках. Пусть, мол, только что-то вякнет, так быстро по мозгам получит. Все-таки самообман — штука неплохая.

Черная длинная майка без рукавов, на котором был изображен Тигра — да-да, тот самый, который был другом Винни Пуха, — авторитетности не добавляла, но рыжая решила об этом не думать. Напустив на себя важнецкий вид, Ирка неторопливо направилась в комнату, где была Настя, попутно прихватив с собой свой рюкзак.

Девушка пришла почти вовремя: Настя почти заканчивала говорить по телефону:

— Да, спасибо, — девушка смеялась. — Ох, Никита, ну ты молодец просто… ну мне прямо приятно, да-да. Я тебя тоже очень люблю. Прости, сегодня приехать не получится, я болею… Спасибо, я постараюсь выздороветь быстрее. Дай трубку, пожалуйста, Саше… В общем, я обещала, я сделаю. Сама не смогу передать тебе пакет, я попрошу тут одного человека… Да ей нетяжело! Тем более хоть польза какая-то от нее будет, — вновь ехидно добавила Настя. — Ну ладно, пока. Я тебе позвоню через час где-то, скажу все точно.

Девушка тепло улыбнулась и положила трубку. В этот момент слишком громко раздалось Иркино «гхэ-гхэм». Настя, видимо, не ожидавшая, что Ирка была тут, чуть не выронила мобильный телефон из рук. Пока рыжая мыла руки, девушка успела одеться. Теперь на ней были домашние безразмерные шорты на резинке и такая же безразмерная рубашка, причем обе вещи были белого цвета.

Рыжая скептически посмотрела на Настю.

— Так, мне Вася сказал, что ты типа больная. Хотя я в этом и раньше не сомнева… Ай!!!

Ирка замолчала на полуслове, потому что ей очень метко попала по лицу диванная подушка. Настя была не из тех людей, которые спокойно слушают, что говорит враг, и лишь потом приступают к действиям.

— Я заболела из-за тебя! — обвиняюще крикнула девушка. — Нечего было снежками направо и налево кидаться! И без этого у меня была температура, а теперь еще и кашель! Ты мне только хуже сделала!

— Ах, господи боже! Я ей хуже сделала! — вспылила Ирка. — Да ты сама себе хуже делаешь! Вот какого черта ты пошла в душ, а?! Когда человек болен, ему вообще нельзя принимать ни горячий душ, ни тем более горячую ванну! Если у тебя температура высокая, все только хуже может стать! Так, живо в постель! Раз я сюда пришла, то будешь слушаться меня!

Настя, опешившая от такого резкого напора, просто задыхалась от возмущения, и, кто знает, может, девушка и ответила бы Ирке что-нибудь не очень лестное, да вот только ее согнул пополам приступ слишком сильного кашля. Рыжая мигом замолчала, но полностью еще не остыла. Как человек, который не любит, когда ему перечат, Ирка была готова сорваться, но в то же время как человек, который не бьет девушек, она себя сдерживала. А теперь, когда Настя так сильно кашляла, она медленно подошла к девушке и, не зная, как дальше быть, положила руку ей на плечо. Настя сразу же оттолкнула от себя руку, глаза девушки гневно пылали.

Ирка не отвела взгляда. Когда Настя перестала кашлять, рыжая сказала, чтобы девушка наконец-то приняла горизонтальное положение и что она повторять больше не будет.

— Я признаю, что я виновата в том, что ты заболела, довольна? — выдавила Ирка. — И раз я виновата, я это исправлю. Так что слушай меня, — в голосе почти и не ощущалось доброты, — ты сейчас будешь тут тихо-мирно лежать, а пойду тебе чай с травами заваривать, ясно?

Настя угрюмо кивнула.

— Можешь мне не объяснять, почему ты позвала именно меня сидеть с тобой. Будем считать, что ты мне отомстила.

И прежде чем Настя успела что-то ответить Ирке, та уже успела скрыться за дверью.

Последние слова, хоть и были правдой, слишком болезненно резанули Настю. Болеющий человек часто близко к сердцу принимает все слова, а тут еще и такое. Настроение почему-то стало сходить на нет, поэтому Настя, шмыгнув носом, пробурчала что-то и, подойдя к большому дивану, юркнула под ватное одеяло, которым Вася заботливо укрыл сестренку, пока та дремала днем. На какой-то миг показалось, что на глазах вот-вот выступят слезы, но Настя с тихим рыком ударила кулаком по спинке дивана.

— В конце концов… что это со мной? Нашлась мне мамочка… И да, отомстить! Нечего было снежками разбрасываться…

Пока Настя негромко злилась на Ирку, та, в свою очередь, злилась на нее, на себя, на визгливую женщину в шкуре убитых сусликов, на мужчину в розовых шлепках и вообще на всех. Рыжая от досады пнула табуретку: та упала на пол с глухим звуком. Посмотрев на поверженную, девушка вздохнула и поставила несчастную табуретку на место: все-таки не она же виновата в том, что творится вокруг.

Поставив чайник на плиту, Ирка подошла к подоконнику и облокотилась на него руками. Было и жарко, и холодно одновременно. Странный озноб пробегал по обнаженным рукам Ирки, заставляя ту периодически дергать плечами, чтобы избавиться от щекотливого ощущения. Приоткрыв немного форточку, девушка еще немного постояла у окна, но долго находится на одном месте у нее не получилось. Став мерить кухню своими шагами, рыжая пыталась сообразить, почему у нее такое странное состоянии: одновременно и раздраженное, и раздасадованное, и обидчивое. Ни одна мало-мальски разумная мысль в голову не приходила, потому что несмотря на свой дикий характер, Ирка никогда не испытывала того, что сейчас пронизывало ее изнутри. Думая, что она изменилась, сама того не заметив, Ирка заглянула в ванную и посмотрела в зеркало. Да нет, подумала девушка, вроде все то же самое, что и раньше: черная майка без рукавов, рыжие короткие волосы, косичка, зубочистка да дерзкие ярко-голубые глаза, которые сейчас смотрели немного рассеянно. Хотя все-таки Ирка нашла небольшое отличие: не было деревянного амулета с вороном, который она так любила. Именно Руслана попросила девушку не ходить с ним. В основном, все осталось как прежде, да вот только все равно было что-то не то. Ругнувшись про себя, Ирка пошла на кухню за чайником. Тот еще не вскипел.

— Я ж ее без году неделя знаю!.. И чо я так злюсь… Хотя я вечно злюсь, — улыбнулась девушка, но потом опять нахмурилась: — Хотя не так я обычно злюсь… Маленькая засранка, — заключила рыжая, но как только вспомнила о том, в каком виде предстала перед ней девушка, тут же зарделась, а это, как известно, бывало с ней очень и очень редко. — Да какого черта?!

Последнее было сказано уже чересчур громко. Даже Настя услышала и не без коварной усмешки подумала: «Ха! Так тебе и надо! Небось чайник за ручку взяла голой рукой!»

Спустя минут пять Ирка принесла в комнату чашку чая, от которой витиеватыми узорами валил дым, и тарелку, на которой было два бутерброда с маслом и медом. Ногой подпихивая табуретку, производя этим слишком много шума, рыжая поставила на нее тарелку и чашку.

— Зачем так шуметь? — простонала Настя, потирая виски.

— Чтоб два раза не ходить, — огрызнулась Ирка и кончиком языка перегнала зубочистку из одного конца рта в другой.

Сей интимный жест — а именно таким он и показался Насте — заставил светловолосую девушку поспешно отвернуться от рыжей. Она сухо поблагодарила Ирку за чай и за бутерброды, при виде который девушка очень сильно удивилась. На самом деле Настя просто обожала намазывать на батон масло, а потом сверху все поливать жидким медом, но, к сожалению, никто из знакомых ее вкусов не разделял, а тут — бац! — и Ирка сделала такую вкуснятину, о которой Настя ее даже и не просила.

С довольным видом жуя бутерброд, девушка молча запивала его чаем. В это время Ирка подошла к письменному столу и присела на него: ни кресло, ни стул, ни тем более диван, на котором полусидела-полулежала Настя, не устраивали девушку. Рыжая, чуть хмуря брови, бездумно смотрела в окно. Мысли она гнала прочь, потому что они только больше запутывали девушку. Ирка просто решила для себя, что Настя ее бесит чуточку больше, чем многие другие, но не так сильно, чтобы можно было ее бить. Такое весьма специфическое отношение к девушке вполне устроила рыжую, и теперь, когда Ирка приблизительно разобралась в своих чувствах, чувствовала себя спокойнее.

Настя, видя, что девушка не обращает на нее никакого внимания, сперва украдкой, а потом и вполне открыто рассматривала девушку, о которой ей так много рассказывал брат. О да, она была очень красива, когда не корчила рожи, не вела себя как ребенок — хотя в эти минуты рыжая выглядела очень милой, — не била кого-то. Что-то дикое чувствовалось в ее облике, и это, безусловно, привлекало очень многих, хотя Ирка и не обращала на это внимание. Хищные черты лица немного сгладились, пока девушка смотрела в окно. Из плотно сжатых губ торчала зубочистка, которая, как показалось Насте, портила всю картину. Плавный изгиб бровей, немного выделявшиеся скулы и прямой нос — казалось, светловолосая девушка отчаянно хочет запомнить каждую черту лица девушки. Удивительные ярко-голубые глаза представлялись Насте самой горячей частью пламени свечи. Скользнув взглядом вниз, девушка почувствовала, как у нее пересохло во рту. Еще бы, ведь никто не знал о том, какой был у Насти главный фетиш. Это были руки, а у Ирки с ними было все просто замечательно: в меру накаченные, сильные. Просто волшебные, как подумала Настя, а потом поперхнулась чаем, когда до нее дошло, о чем она подумала.

Ирка мгновенно повернула голову в сторону Насти и поднялась со стола. Оказавшись рядом с девушкой, она быстро и не очень сильно похлопала девушку по спине.

— Да хватит по мне так стучать! Я сейчас позвоночник выплюну!

— Будешь выпендриваться, вместе с ним и печки с поченью выплюнешь! — вспылила Ирка.

— Что, прости, выплюну? — переспросила Настя.

Да, Иркина угроза вся сошла на нет, ибо печки должны были быть почками, а почень — печенью. Настя фыркнула, едва сдерживая коварный смех.

— Ща кто-то огребет, — угрожающе произнесла рыжая низким голосом, крайне недовольная тем, что весь эффект пошел псу под хвост.

— Ты на девушку руку поднимешь?! — притворно изумилась Настя. — А Вася рассказывал, что ты девушек не бьешь… А ты, вон, оказывается, какая!

— Это ж какая «такая»?!

— Плохая!

— Ах, я плохая, значит?! А ты у нас, выходит, ангелочек? А как меня на велике этом допотопном сбивать, так это нормально?! Ты, значит, хорошая?! Да ты меня чуть не убила!

Вместо ответа Настя подгадала тот момент, когда Ирка открывала рот, чтобы выдать какую-нибудь очередную фразу, и засунула туда бутерброд, попутно размазав половину меда по своим пальцам и Иркиным губам и подбородку. Рыжая от возмущения аж сжевала сразу половину бутерброда. Старая как можно быстрее его съесть, чтобы продолжить кричать на Настю, она гневно смотрела на хмурившуюся девушку. Когда бутерброд был ликвидирован, Ирка уже была готова к атаке:

— И вот что ты наделала?! У меня теперь мед на подбородке!

Как выяснилось, готовность к атаке была очень хлипкой, слишком кратковременной да и вообще неубедительной.

Поднеся палец к подбородку девушки, Настя собрала остатки меда и с наслаждением облизала палец. Причем девушка не вкладывала никакого постороннего смысла в это действия, только потом, широко раскрыв глаза и посмотрев на Ирку, она поняла, что делать так не стоило. Ирка мгновенно замолчала, когда палец Насти просто уже дотронулся до нее, а потом, когда девушка поднесла его ко рту, земля чуть не ушла из под ног. Слишком поспешно выдохнув, рыжая плотно сжала челюсти и быстро вышла из комнаты. Зайдя в ванную, она включила холодную воду и быстро умыла себе лицо, а затем какое-то время, выключив поток, стояла, опустив голову, и медленно наблюдала за тем, как падают капельки воды.

— М-да, Настя, температура — дело серьёзное… — шепотом произнесла девушка.