Костя откидывается на сбитые, влажные простыни и шумно выдыхает. В висках немного стучит, да и сердце слишком загнанно бьется. “Нужно еще полежать,” - мелькает в черепушке, пока мужчина пытается дышать медленнее. В конце концов, ему давно не двадцать лет и даже не тридцать. Он не в том возрасте, чтобы кувыркаться с красивенькой девочкой всю ночь.
И уж тем более втроем…
Лариса скрывается в коридоре, по пути натягивая большую домашнюю футболку. Костя расплывается в довольной улыбке, выхватывая взглядом оголенные участки кожи. На второй половине кровати возится Антон, заставляющий мужчину раздраженно выдохнуть. Вот уж о чьем существовании Костя с радостью бы забыл. Но сложно забыть о мужике, лежащем с тобой в одной постели. Это и заставляет Костю вынырнуть из сладкого мира фантазий. Он старательно избегает чужого взгляда, да и вообще старается игнорировать его, как только может. Потому что все это… мягко говоря, странно. Радует хоть то, что Антон молчит и не лезет (еще бы он в секс не лез, цены бы ему не было). Чужое присутствие выбивало, постоянно заставляло стопориться и путаться в движениях. А уж когда Антон потянул руки к Ларисе и сжал ее ладонь в своей, Костя совсем взбеленился. Не то чтобы он думал в тот момент. Да и в целом думать было крайне тяжело. Костя поджимает губы, вспоминая чужие руки на своих бедрах, скользящие выше по спине, и вздрагивает.
- Кость, - нарушает молчание Антон чересчур фамильярным обращением для тех, кто почти не разговаривает друг с другом.
“Да блять,” - раздосадовано думает Костя, слишком уж резко сползая с кровати, и принимается за поиски трусов и майки. На их общее счастье, Антон не продолжает говорить. Хотя мужчина и чувствует чужой взгляд, устремленный прямо между лопаток. Фантазия разгуливается, и Косте чудится, что ему смотрят не только в спину.
Плечо щекочет легкое прикосновение дрожащих пальцев - у Антона постоянный тремор рук. Еще бы. Чего ждать от наркомана? Костя отшатывается, как ошпаренный, и смотрит в чужие глаза впервые за весь вечер. С запозданием он понимает, что скорее всего выглядит глупо. Он торопливо напоминает самому себе, что Антон уже точно видел все и даже больше (да и сам он тоже видел все, как бы старательно не отводил взгляд в сторону).
Плевать ему на это.
Волнует его только то, что Антон внезапно решил нарушить их негласное правило под названием “делать вид, что другого не существует”. Все же было так хорошо, даже отлично. Но тут он решил полезть со своими загребущими ручищами. Ладно еще, когда они втроем, с Ларисой - всегда это можно списать на случайность. Но сейчас? Теперь его прикосновения действительно пугают. “Что ему надо?” - негодует Костя, торопливо (слишком торопливо) натягивая трусы, и позорно вылетает из спальни.
Проносится по коридору и слышит, что в ванной раздается шум воды - есть соблазн постучаться и присоединиться, но Косте кажется глупой идея мыться вдвоем без продолжения в виде секса. А на это у него нет сил. Да и голова занята совершенно другим. “Сейчас бы выпить,” - понимает Костя, и эта идея как никогда соблазнительна.
На кухне наливает себе воды и выглядывает в окно, осматривая пустынный двор. Наверное, это не должно его удивлять. Костя скашивает глаза к электронному табло над духовкой и понимает, что уже заполночь. Хотя, зная район, в котором живет Лара, стоило ожидать шпану, снующую то тут, то там. Костя слышит, как Антон шебуршится в спальне, и старательно сдерживается от того, чтобы скривить губы. В голову так и лезет произошедшее. Осознание, что это как-то… слишком, все не покидает его. Костя раздраженно выдыхает, тяжело опускаясь на стул, и трет гудящие от активного мыслительного процесса виски. Мысль о том, что ему в конечном итоге понравилось (даже слишком сильно), он душит в самом зачатке.
На кухню заходит Антон и тут же принимается заваривать чай. Костя отворачивается - хочет закурить, но знает, что Лара такое не приветствует в собственном доме. Приходится терпеть и тяжело дышать, стараясь держать себя в руках. Ему чудится, что вся спина медленно покрывается шипами, острыми иглами, стоит ему только подумать о том, что Антон снова будет приставать со своими разговорами или пытаться трогать его.
Пусть только попробует - останется без руки.
Костя слишком сильно сжимает стакан в пальцах, того и гляди пойдет трещинами. Он медленно выдыхает, прикрыв глаза, и пытается успокоиться. Получается хреново. В последнее время (лет двадцать примерно) он вообще с собственными чувствами не в ладах.
- Тебе эт-это не понравится, скорее всего, - Антон запинается, когда внезапно разворачивается и начинает тараторить, - Н-но нам нужно…
- Слушай, Антон, - Костя особенно выделяет последнее слово, но даже не оборачивается в сторону мужчины, - Отъебись от меня уже.
Повисает звенящая тишина, и Хэнкин не сразу понимает, что Лариса стоит на пороге кухни. Он неловко прокашливается и отворачивается, замечая краем глаза, как Антон прошмыгивает мимо женщины и закрывает за собой дверь в ванную. “Туда ему и дорога,” - Костя морщится и допивает воду. А потом смотрит на Ларису так мягко, как только может. Женщина стоит в домашнем костюме, трет мокрые волосы и неотрывно смотрит на него.
Взгляд у нее тревожный.
- Кость, - она вздыхает, и Костя прекрасно знает этот вздох, который не сулит ему ничего хорошего, - Слушай, это совершенно не то, о чем мы договаривались
- А мы что о чем-то договаривались?
Технически, он не обещал, что будет как-то взаимодействовать с Антоном.
- Да, Костя, договаривались, - Лариса хмурится и скрещивает руки на груди.
Она такая красивая (особенно когда злится), что Костя не может сдержать неуместной улыбки. Вот только это заставляет женщину еще сильнее нахмуриться - тонкие брови очаровательно изгибаются, заставляя мужчину хмыкнуть.
- Костя! - спокойный тон Ларисы меняется на раздраженный шепот.
Ну что такое? Что он опять сделал не так?
Лара прислушивается к стихающему шуму воды из ванны, после чего приближается к Косте. Руки сами собой тянутся в ее сторону, но мужчина сдерживается. Скорее всего, ему по этим самым рукам надают. “Кажется, назревает очередной серьезный разговор,” - не без разочарования понимает Костя. Как же его заебали эти “серьезные разговоры”. Они только и делают в последнее время, что пиздят и пиздят без остановки. А он никогда не был мастером в этом виде взаимодействий. Обычно за свои слова Костя получал в нос, что в школе, что в полицейской академии, что во взрослой жизни.
Лариса нервно заправляет волосы за уши, в очередной раз оборачиваясь. Косте так и хочется рявкнуть, чтоб она уже прекратила. Носится с этим Антоном, как с пацаном малолетним, хотя на деле он сорокалетний мужик. Все кружит над ним, прощупывает почву, будто он весь такой правильный и хороший и ни в чем не виноват. Костя чувствует, как начинает закипать, когда Лариса понижает голос и наклоняется ближе:
- Мы вместе, вот как это должно работать.
- Ну так… мы же вместе, - Костя пытается выдать улыбку, сменив гнев на милость, и таки тянется к чужой талии, но уперевшаяся в грудь рука не дает сдвинуться с места. Как и твердый жесткий взгляд.
- Хватит! - Лариса отступает, кидает взгляд на вышедшего из ванны Антона, и строго говорит, - Пока вы не разберетесь друг с другом, ни у кого ничего не будет.
Ее слова бьют словно обухом по голове. У Кости начинает звенеть в ушах. Он осоловело моргает и не отрывает взгляда от женщины.
- Лар… ну чего ты? - Костя говорит мягко, стараясь сдерживать стремящееся наружу недоумение.
Нужно постараться все не испортить.
- Ничего. Смысл всего этого, - она указывает на всех поочередно, включая себя, - Не в том что ты и Антон есть у меня. А в том, что мы вместе.
- Но..
- Ты сам сказал, что “все в порядке”, когда мы только начали это. А теперь что? - Лариса тяжело выдыхает, смотря то на одного мужчину, то на другого, - Вам что, так сложно научиться взаимодействовать?
Праведный гнев вскипает в груди и, судя по реакции Антона и Ларисы, отражается на его лице. Костя взмахивает рукой, когда пытается начать свою тираду:
- Да не собираюсь я…
- А я не собираюсь смотреть, как ты каждый раз отталкиваешь Антона, - перебивает его Лариса, скрещивая руки на груди и едва заметно сжимаясь, а спустя небольшую паузу добавляет уже гораздо спокойнее, - Кость, это не соревнование за… за доминацию в постели.
Он поджимает губы в ответ и опускает взгляд, лишь бы не рассмеяться. С кем соревноваться? С ним? Это же смешно. Костя бегло оглядывает щуплую фигуру Антона и не может разобраться в собственном клубке чувств. Внутри что-то скребет и воет - на мгновение ему кажется, что он лежит под аппаратом ИВЛ и кто-то пережимает дыхательные трубки. Один определенный кто-то.
- Разберитесь между собой, - устало продолжает она, - Слышите? Кость, ты понял меня?
Костя поднимает взгляд и видит, что она трет виски. Так и хочется притянуть Ларису к себе в крепкие объятья. Он правда не хотел ее расстраивать. Он уже было хочет подняться, как видит, что Антон первым подступает, опуская руки на женские плечи. Косте пережимает горло от этого жеста - хочется оттолкнуть мужчину, но он продолжает молча смотреть. В голове рождаются не самые приятные комментарии про самого себя. Лариса выдыхает, мимолетно касается чужих пальцев (слишком трепетно, как видится Хэнкину), и уходит в спальню. Костя провожает ее долгим взглядом, а потом не менее тяжело смотрит на отступившего в сторону Антона. Но продолжает молчать, обдумывая ларисины слова.
- Кость, - Антон звучит до омерзения мягко, и после того, как Лариса их обоих отчитала, Косте особенно тошно.
- Я тебе сказал: отвали, - чуть ли не рычит Костя, уходя с кухни.
Ему нужно проветрить голову. И покурить.
Мысли о произошедшем не отпускают его ни после прогулки, ни на следующий день, ни даже через неделю. Костя медленно сходит с ума. И, возможно, спивается. В любом случае никто его остановить не пытается - дома в старой квартире никто, кроме него, не появляется, а на работе он делает вид, что похмелья не существует. Все равно смелости вернуться в квартиру Ларисы у него нет. По крайней мере в трезвом состоянии.
Он нетвердой походкой заходит в подъезд, отирая свежеокрашенные стены, и подходит к двери. Пытается выудить ключи, но руки не слушаются, и ему таки приходится нажать на звонок. Костя понимает, что наверняка ему тут рады не будут - Лариса не особо одобряет его чрезмерную любовь к алкоголю. Ему приходится подождать пару секунд, прежде чем дверь открывает Антон, у которого на плече висит кухонное полотенце. Кухонное, блять, полотенце. Косте стоит прямо сейчас развернуться и уйти, пока чего-нибудь не вытворил.
Он же может.
Но ноги сами ведут его, заставляют переступить порог и скинуть куртку, привычно повесив на крючок.
- Лара где? - коротко спрашивает он, выделяя голосом имя “Лара”. Лара - потому что его, потому что Антон не позволяет себе называть ее никак иначе кроме “Лариса”. Приятно думать, что между ними нет того, что есть между Ларисой и Костей.
А потом он говорит, что не играет в доминацию.
- У нее корпоратив, - Антон окидывает его коротким взглядом, потирая свои ладони с длинными (слишком длинными, на скромный взгляд Кости) пальцами, - Она же говорила…
Но Костя не слушает дальше - он почему-то не может оторваться от чужих рук. Прослеживает выступающие линии вен, цепляясь за короткие волоски, и останавливается на черных брызгах родинок. Он их никогда не замечал до этого момента. Всего несколько маленьких точек, но такие, что взгляда не отвести. Костя чувствует знакомое приятное тянущее чувство и невольно вспоминает слова Ларисы.
“Разберитесь между собой”.
Может и правда? Пора разобраться? Костя бы с радостью, только вот как? Он не мастак говорить, а уж после пары рюмок тем более - язык моментально становится его врагом. Было, плавали, проходили.
Антон внезапно стягивает полотенце с плеча, накрывая им собственные ладони, и замирает, словно чего-то ждет. Костя медленно моргает, приходя в себя. В голове на самом краю плавающего сознания мелькает мысль, что лучше бы Антону не замечать то, как на него пристально таращатся. А он, как назло, замирает в ожидании. Чего? Ответа? Он что-то спрашивал вообще?
- Чего? - тупо переспрашивает Костя, поднимаясь взглядом к чужому лицу.
На тонких губах сквозь жидкую поросль, именуемую “усами”, прорезается легкая улыбка. Костя ненавидит, когда из-за его невнимательности смеются. Это унизительно.
- Ужин, говорю, готовлю, - у Антона в голосе проскальзывают смешливые нотки, и это заставляет Костю завестись, - Пойдем.
Хэнкин чуть ли не подпрыгивает от прикосновения к собственному плечу. Смотрит дикими глазами на этого недо-докторишку, который и бровью не ведет. Он совсем тупой? Или слепой? Косте приходится встряхнуть головой, чтобы выбить прочь нервирующие его вопросы. Особенно те, постыдные. Шепчущие на грани сознания о том, что руки у Антона удивительно теплые, а хватка крепкая, и эта крепкость ощущается крайне приятно.
Приди в себя.
- Садись, мне тут немного осталось, - Антон коротко кивает в сторону табуретки, а сам встает у плиты.
Сколько раз Костя видел его там? Пять? Пятнадцать? Двадцать? Память подводит его, склеивая из разных картинок одну единую. Перед глазами расстилается лоскутное полотно и никак не дает Косте сосредоточиться. Он принюхивается и считывает только один запах жареного. Прислоняется спиной к стене и молча наблюдает за высокой фигурой, скользящей туда-сюда по кухне. Антон прыгает из стороны в сторону, раскачиваясь как маятник, и игнорирует костины взгляды. А он точно чувствует его взгляд. Такое нельзя не чувствовать.
Костя присматривается к закатанным рукавам рубашки - старательно избегая мыслей о том, что он на самом деле пялится на вязь вен. Почему он раньше на них не обращал внимания? Ведь и не думал об этом. О чужих длинных руках и ногах, узкой талии, очаровательной родинке на шее, выглядывающей прямо над светло-голубым воротником. “Блять, Костя,” - обращается к самому себе, едва ли не порываясь выписать себе же хороший крепкий подзатыльник. А может и стоит. Чтоб выбить дурь из головы. Раньше всегда помогало.
Медленно Костя доходит до того, что после начала их (прости господи) отношений, вообще запретил себе смотреть даже в сторону Антона. Ведь если не замечать проблемы, то она отпадет сама собой. Не так ли?
Он продолжает разглядывать тонкие (слишком тонкие) предплечья, когда замечает черноту на внутреннем сгибе локтя. Осознание обрушивается на Костю, абсолютно забывшего, с кем именно он имеет дело. В груди рождается давящее чувство, и Костя принимается тереть место над солнечным сплетением. Свитер ощущается весом в пару тонн, а его ворот сдавливает горло. Мужчина судорожно глотает воздух, пытаясь унять замельтешившие перед глазами образы. По его собственным разливается что-то горячее, заставляющее действовать, убалтывающее сладкими речами о том, что проблему можно решить раз и навсегда.
“Разобраться? Так ведь, Лара?” - мысленно повторяет Костя, с трудом поднимаясь на ноги.
- Поможешь? - с улыбкой предлагает Антон, коротко обернувшись на скрип табуретки, - Пока еще не готово.
Костя бросает короткий взгляд на сковородку, полнящуюся нарезанной картошкой и грибами, но едва ли его волнует еда. Он замирает прямо позади мужчины и не знает, что делать дальше. Потому просто утыкается лбом в чужую шею - Антон ебанная шпала и этим бесит едва ли не больше, чем своей навязчивой доброжелательностью. Не бывает такого, чтобы “бывшие” наркоманы (а Костя искренне верит, что бывших не бывает) по щелчку пальцев менялись. Черные пятна стоят перед глазами, и Костя тянет руки, чтобы перекрыть следы своими пальцами. Намеренно касаться другого мужчины непривычно - особенно с таким подтекстом. Костя крепче смыкает пальцы, глядя как и без того бледная кожа становится практически белой.
- Кос… - Антон задыхается, так и не договорив чужое имя, и мелко вздрагивает от ощущения твердых зубов на коже. Костя старается укусить так, чтобы чертова родинка оказалась прямо посередке.
И он с удивлением понимает, что это не противно. Даже более чем. Покорность кого-то, кто выше и вполне в состоянии дать отпор, заставляет возбуждение разлиться по телу. Одной мощной волной оно прокатывается от макушки до пят, концентрируясь в паху. Мелко пульсирует, стоит Косте услышать тихий дрожащий вдох.
- Пошли, - его пальцы кое-как перехватывают щуплую фигуру, и он практически волочит Антона за собой.
К его удивлению, тот не сопротивляется. Костя вот точно бы не дался. Да он бы и трогать себя так не позволил. В голове что-то щелкает, подталкивая к выводу обо всех тех историях про наркош. Он вспоминает, на что они все готовы пойти ради дозы. От этого внутри вспыхивает такая злость, что хочется пару раз приложить Антона о дверной косяк. Но Костя сдерживается. Вместо этого бросает его на кровать, сталкиваясь с растерянными карими глазами.
- Кость, что… - он приподнимается на локтях, пытается сесть, как будто действительно не понимает “что происходит”.
- Цыц! - Костя бесцеремонно его перебивает, хватаясь за собственный ремень.
Как назло конечности не слушаются от слова совсем, заставляя Хэнкина скрежетать зубами. Он грубо дергает за кожу, практически вырывая ремень из петель джинсов, и коротко смотрит на Антона.
- Так. Достаточно, - произносит он, ерзая на кровати, но Костя не дает ему подняться.
Он грубо толкает его в грудь, опрокидывая обратно на постель, и хватает под коленями. Костя без проблем переворачивает Антона, удивляясь тому, какой он легкий - вот уж чего он точно не ожидал. Тот все пытается отстраниться, отталкивая крепкие руки от себя, и, судя по всему, начинает паниковать.
- Хватит, - сдавленно бубнит Антон в подушку, куда его незамедлительно утыкают лицом.
- Что такое? Не привык? - желчь так и льется с языка, но и Костя не то чтобы особо сопротивляется, - Я думал, тебе нравится. Так же у вас наркоманов заведено?
- Да что ты…
- Заткнись! - рычит в ответ, усиливая хватку на покрывшемся испариной затылке, и добавляет себе под нос, - Сука, еще указывать мне будет, блядь такая.
Костя крепко держит чужую шею потеющими пальцами и прихватывает его за отросшие волосы. Подминает его под себя, толкаясь бедрами вперед - благо, это почти знакомое привычное действие, которое умудряется заземлить мужчину. Антон замирает, очевидно, чувствуя чужое возбуждение, и начинает дрожать.
В костиной голове нет примерно ничего, кроме крутящихся по кругу злых фраз. Да ему большего и не нужно. Он расправляется со своими штанами и трусами, кое-как стягивая их до коленей. Свободной рукой вздергивает трясущиеся бедра Антона выше и пытается найти завязки на домашних брюках, то и дело дергая ткань. Сердце грохочет так, что его ритм отдается в горле. Стоит ему случайно коснуться чужого паха, до Кости наконец доходит - он понятия не имеет, что делать. То есть в теории понятно, но на практике… У него никогда такого не было.
“Надо было спросить у Стаса,” - мелькает неуместная мысль, почти заставившая Костю засмеяться.
Антон таки умудряется вытащить руку из-под своего туловища и хватается за чужое запястье, царапая его коротко стриженными ногтями. Костя в ответ наваливается сильнее, вдавливая его всем весом в матрас. Кажется, что даже пружины скрипят под их возней.
- Блять, больно! - вскрикивает Антон дрожащим от подступающих слез голосом, - Слезь с меня! Хватит!
Это надрывное “больно” работает, как самая хлесткая пощечина, которую когда-либо получал Костя. Он с трудом сглатывает и медленно ослабляет хватку на мужском затылке. Антон чувствует это и тут же выбирается из-под чужого тела, откатываясь на вторую половину кровати. Костя видит, как неуклюже он двигается, не справляясь со своими конечностями, и внутренне холодеет.
Что он чуть было не сделал?
- Ни-никогда! Никогда т-так б-больше не делай! - от возмущения Антон заикается, вспыхивая щеками.
Костя не знает, что делать. Как в таких ситуациях себя ведут нормальные люди? Он старается не думать о том, что “нормальные” люди в такие ситуации не попадают. Тяжело сглатывает и тянется вперед, чтобы коснуться дрогнувшего колена. Тут же получает по рукам и такой испуганный взгляд, что самому становится стыдно. Это он виноват. Хотя бы это Хэнкин может признать.
- Да я просто… не так… - голос хрипит, и Косте приходится прокашляться, прежде чем продолжить выдавать свои жалкие попытки извиниться, - Не понял тебя.
Антон смотрит еще более шокировано, после чего тот подрывается с емким:
- Иди ты нахуй! - он задыхается от возмущения, встряхивая головой, - “Не понял” он…
Он захлопывает за собой дверь спальни, оставляя Костю один на один с собственным стыдом. Кое-как он додумывается поправить одежду, стараясь не возвращаться к случившемуся (и неслучившемуся тоже). Вместо этого, тоже довольно не к месту, вспоминает слова друга про то, что он ведет себя как тварь. Может так и есть? Он просто мудак, неспособный на что-то хорошее?
На негнущихся ногах Костя выходит из комнаты с намерением одеться, выйти за порог и больше никогда не появляться в этой квартире. Но замирает в коридоре и оглядывается в сторону кухни, где видит Антона, сосредоточенно раскладывающего подгоревшую еду по тарелкам. По двум тарелкам.
“Это какой-то пиздец,” - понимает Костя, но все-таки делает шаг в его сторону. Мужчина никак на это не реагирует: не вздрагивает, не отворачивается, не произносит ни слова. Вообще делает вид, словно ничего не произошло. Абсолютно ничего не произошло. Но при этом Антон не смотрит на Костю, как будто его тут и вовсе нет.
Почему он послушно падает на табуретку, берется за вилку и тянет ломоть белого хлеба к себе на тарелку - Костя не знает. Но все лучше, чем молча сидеть и таращиться на Антона, который все так же упорно молчит.
Костя чувствует себя идиотом. А что еще хуже виноватым. Виноватым идиотом быть невыносимо. Он пытается позвать Антона, но не знает как. Ласковое “Тош” даже в голове то звучит неправильно, а с языка вообще не может сорваться. Так зовет его Лариса. “Антош” - вариант еще хуже.
- Антон.
Тот вздрагивает, но от созерцания содержимого собственной кружки с чаем не отрывается. Только сейчас Костя замечает, как трясется чужая нога под столом.
- Слушай я… - шумно выдыхает, принимаясь нервно чесать затылок, - Перегнул я, короче говоря.
Антон не успевает ответить (хотя может он и не собрался) - хлопает входная дверь, впуская поток холодного подъездного воздуха. Костя опускает голову, быстро выдыхая, и поворачивается в сторону коридора. Слышится стук каблуков, шуршание ткани, после чего появляется Лариса. Даже в такой ситуации Костя плывет от того, какая она… неземная. Он не может понять в чем дело: то ли в макияже что-то изменилось, то ли в том, что она как-то особенно уложила волосы, то ли в этом брючном костюме. Костя во всем перечисленном вообще мало чего понимает.
- Ох… мальчики, - Лариса расплывается в широкой улыбке, сразу дающей понять - она выпила.
Судя по походке, очень даже неплохо так перебрала. Она шлепает босыми ногами по полу, и Косте кажется, что ситуация не может стать более неловкой. Но, судя по всему, это чувствует лишь он один.
- Ну как? Поговорили? - от Ларисы пахнет забродившей сладостью, и запах только усиливается, когда она подходит к Косте.
Он чувствует, как на плечи укладываются чужие руки, а сама женщина нависает над ним. Ее губы касаются макушки, словно он какой-то малец. Да что уж там. Даже малец не попадет в такую ситуацию.
- Ага, - бубнит Костя, смотря на Антона, допивающего чай, исподлобья, - Поговорили…
- Умницы, - Лариса звучит так искренне радостно, что мужчине вмиг становится совестно. Он вообще не любит лгать ей.
Она вновь целует его: сначала в макушку, потом в щеку, а следом в уголок губы. Костя старается незаметно отстраниться - чувство, что он абсолютно не заслуживает этих поцелуев, не отпускает его. К счастью, Лариса быстро переключается на Антона, который совсем не сопротивляется чрезмерной тактильности. Они выглядят прямо-таки как самая настоящая пара. Костю от этого осознания бросает в холод - кажется, его к концу этого пизданутого вечера хватит удар. Он поднимается на ноги, не в силах наблюдать сцену из приторного телевизионного мыла, и идет прочь.
Ему нужно на воздух.
Костя выходит на балкон в бывшую комнату Ивана - ему кажется, что даже сейчас тут пахнет травкой и пивом, - и достает пачку сигарет. Он оправдывает себя тем, что просто взорвется, если не покурит. У него был тяжелый день и вообще…
Как же это жалко.
- Блять, - выругивается мужчина, почти выплевывая это короткое, красочное слово, и фыркает, - Позорище…
Заниматься самобичеваниями ему мешают чьи-то шаги. Костя напрягается всем телом - он прекрасно понимает, что это не Лариса потяжелела и воздушную походку сменила на шаркующую. Честно? Лучше бы это была все-таки она. Но, к сожалению, он замечает в темном отражении стекла знакомую бородку и морщины под глазами.
- Поделишься? - хрипло спрашивает Антон, запустив руки в карманы брюк, так и оставаясь на пороге.
“Держится на безопасном расстоянии,” - понимает Костя, медля прежде, чем протянуть руку с пачкой. Он ждет пока Антон трясущимися пальцами достанет заветную сигарету и зажигалку. Все это время он не смотрит на мужчину. Даже у него не хватает наглости, чтобы осмелиться на подобное после случившегося. “Ничего не случилось,” - безуспешно пытается убедить себя Костя.
Антон спускается к нему, останавливаясь на расстоянии протянутой руки, и выдыхает дым в открытое окно. “Совсем что ли бесстрашный?” - Костя бегло оглядывает сутулую фигуру, а когда понимает, что мужчина смотрит на него, мысленно добавляет, - “А может просто тупой”. Ну к его-то немалым годам должно было выработаться какое-никакое чувство самосохранения. Но видимо Антон дожил до своего возраста чудом.
Костя не знает, что ему еще сказать. И нужно ли что-то говорить. Антон продолжает молча смотреть в его сторону. Он отступает, прислоняясь спиной к стене, и все сверлит Хэнкина темным взглядом. Под ним становится как-то не по себе - неприятные мурашки разбегаются по телу, заставляя то и дело ежиться. Костя шумно сглатывает, прежде чем уставиться в ответ. По Антону не понятно о чем он думает. А вот Костя вполне читаем - он знает, что выглядит виновато, даже если старается это всеми силами скрыть. “Следует все-таки уйти, хотя бы в другую комнату,” - понимает мужчина, но все так же упорно стоит на месте, вросший ногами в пол, и смотрит в карие глаза напротив. Они кажутся почти черными в тусклом свете луны. И чем дольше Костя глядит в ответ, тем отчетливее до него доходит:
Может… им и не нужно пока говорить.