Red, black and crimson

– Чёрт возьми, Стэн, мы ж опаздываем! – шипел нервозный голос.

– Да знаю я! Успеем в круглосуточный?

Его одарили тем взглядом, после которого обычно не задают такие тупые вопросы. Стэн состроил виноватое выражение лица – больше для Ксено, нежели действительно ощутив в моменте груз вины и ответственности – и запрыгнул на переднее сидение машины, пристёгиваясь на автомате. Дверь хлопнула максимально тихо, рюкзак был резво перекинут назад, а машина тронулась.

– Какого чёрта, я ж заранее дал тебе список! – уже не сдерживая повышенный тон цедил Ксено. Пальцы барабанили по рулю, а взгляд метался между освещенной светом фонарей дорогой и Стэном, сидящим рядом. Внутри кипело тупое раздражение всей ситуацией, которое сдерживать он даже не собирался.

Для них это уже некая традиция – сбегать куда-то среди ночи в тайне от родителей. Каждое их ночное рандеву напоминало обрывки приключенческих рассказов, когда смелые герои покоряют мир под покровом звёзд. Во всяком случае, Ксено любил так думать в детстве. Это уже стало частью их дружеской истории, частью тех мгновений, которые дарили ощущение свободы и беззаботности. Ксено вдохновился этими забегами и решил, что пришло время стать хозяином своей судьбы – получить водительские права. Благо финансовое положение семьи позволяло затребовать на день рождения машину вместо новой модели телескопа. Он и сам его соберёт, тут дело было важнее. Не то чтобы раньше до получения в личное пользование автомобиля они со Стэном так не делали. Делали. Раньше они сбегали и на велосипедах, и на своих двоих, ныряя в полную темноту уличных пустынь. Но тогда каждая их прогулка была как лотерея — однажды велик Ксено сломался, пока Стэн с переломом ноги мучился от скуки. Тогда, шлёпая по бесконечным асфальтовым улицам пешком, Ксено не жаловался. Этот момент был важнее всего, и ночные улицы с того момента больше не пугали, несмотря на жутковатое ощущение опустошенности. Теперь Ксено мог в любой момент увезти Стэна в любом желаемом им направлении и вернуть домой чуть позднее, чем разрешалось ранее. Всё же у Стэна строгие родители. Потому они сейчас и сбежали посередине ночи. Потому Ксено и сердился. Было очень важно вернуть Стэна домой до момента, когда проснётся его семья, а сам Стэн это будто не понимал!

– Знаю, прости, в ближнем продуктовом было не всё…

Стэн отвернулся от него, теперь вглядываясь в собственное отражение в зеркале. Ксено проследил, как чужой язык небрежно прошёлся по нижней губе, будто что-то слизывая. Ксено закусил щёку изнутри и перевёл взгляд на дорогу.

– Прояви ответственность! Скоро рассвет! Я для чего телескоп с собой брал!

– Не заводись так, мы успеем, – ровным голосом ответил Стэн.

Ксено на это фыркнул. Внутренний диалог, отвечающий Ксено всеми фразами и речевыми оборотам, что тот привык слышать от друга, казался столь же бессмысленным, как и попытка научить кошку астрофизике. Много чего хотелось сказать, но это было даже не бесполезно, а пагубно. Из-за ссоры они точно никуда не успеют. Было разумнее перехватить руль поудобнее и надавить на газ с новой силой, ускоряя автомобиль. Так он, собственно, и сделал. Автомобиль – старый и уставший от времени пикап японской марки – словно нутром почувствовал его намерения. Моментально с резким скрипом шин они выкатились на парковку круглосуточного супермаркета. В голове лишь фоном успела проскочить радостная мысль, что они оба оказались пристёгнуты, ведь подобная машина для таких виражей не предназначена.

– Управлюсь за три минуты, – бросил Стэн, отстёгиваясь и выходя из машины. Двигатель так и не заглох.

– Не больше двух!

– Вас понял, сэр! – Стэн на бегу развернулся и отсалютовал машине, посмеиваясь. Он уже вряд ли мог увидеть, но Ксено закатил глаза.

Они со Стэном давние друзья. Лучшие друзья. Ксено не верил в существование души, но всё равно всею этой метафорической субстанцией наделся, что это нормально, что от мыли о том, что этот рассвет они встретят вместе, у него дрожат руки. Он не знал, что именно вызывает у него эту дрожь — волнение от ожидания или страх перед самыми глубокими чувствами, не позволяющими себя холодно рационализировать. Ксено очень надеялся, что это нормально для друзей. Что нет ничего такого в том, что он мечтает показать своему лучшему другу созвездия, о которых вычитал в учебнике по астрономии только неделю назад. Мечтал, как увезёт его в живописное место, поставит телескоп и будет тихо рассказывать своему единственному слушателю о самом прекрасном и волнующем во вселенной. Наблюдать за его реакцией. Наслаждаться. Что нет ничего такого в том, что он мечтал, что Стэн, возможно, засмеётся, когда Ксено, с искренним энтузиазмом, запустит в холодный ночной воздух гордое имя одной из звёзд. Он представлял, как его друг с искренним интересом в глазах будет в восторге от щедрости ночного неба, как будто тот мир — это не просто точки на чёрном холсте, а нечто больше. То, что видит сам Ксено. То, что он так хочет, чтобы увидел и Стэн.

Ксено развернул машину на сто восемьдесят градусов, чтобы сэкономить время на разворот по парковке. Взгляд тупо смотрел в темноту через лобовое стекло, размышляя о том, как они докатились до такого. Как сам Ксено до этого докатился. Они со Стэном так близки, как только могут быть друзья. Но в последнее время что-то стало меняться, и Ксено никак не мог понять, что именно. Он боялся, что однажды может потерять Стэна из-за этого. Сам Ксено слишком плох в человеческих эмоциях, чтобы разобраться в этом. Вероятно, взять из библиотеки книгу по психологии и читать её в перерывах между своими учебниками была бы грамотным вложением времени и сил…

Дверца машины с глухим стуком захлопнулась, от чего Ксено вздрогнул. Голова резко повернулась в сторону шума. Стэн резво плюхнулся на своё сидение, держа в руках небольшой пакет.

– Минута сорок.

Ксено снова фыркнул, на этот раз сдерживая смешок, и надавил на педаль газа.

Он старался быть увлечённым дорогой. Старался не любопытствовать, чем на соседнем сидении шуршит Стэн. Старался успеть привезти их вовремя в замечательное место рядом с городским парком, где была великолепная полянка для того, чтобы посмотреть на звёзды, немного перекусить и даже полюбоваться восходом солнца вместе со своим лучшим другом. Ксено ненавидел, когда его планы рушились, потому безмолвно надеялся, что ему не прилетит штраф за превышение. Из подобных мыслей его вытянуло протянувшееся по салону автомобиля тихое «Блять» знакомым низким голосом. Ксено, не сбавляя скорость, бросил беглый взгляд на пассажирское сидение, практически теряя управление.

На соседнем кресло сидел его лучший друг Стэнли, облаченный в свои любимые штаны хаки, чуть помятую черную футболку и изношенные кеды, которые, казалось, стали его второй кожей. Высокий и широкоплечий, он выглядел внушительно, почти как военный, коим он и собирался стать. Но на этот раз, вместо привычного уверенного выражения лица, Стэн был украшен неожиданным аксессуаром — свежими следами красной помады, ярко очерчивающими его губы, словно они были детально проработанным арт-объектом. Ксено невольно сглотнул. Он не мог долго отрываться от дороги, потому бросил на Стэна по меньшей мери пять коротких взглядов, прежде чем действительно поверить своим глазам. Это было… это… ого…

– Блять, схватил гигиеничку с оттенком…

Ксено всё ещё с трудом верил в то, что видел. Гигиеничку с оттенком? Схватил? Ах, да, Стэн же был в магазине.

Нужные слова, чтобы описать всю картину, не находилось. Ксено знал, что Стэн пользуется гигиенической помадой. Он его и заставил ей пользоваться, когда пару лет назад обратил внимание на потресканные до крови губы друга. Алые как сама кровь. Интересно, то зрелище очень похоже на то, как выглядит Стэн сейчас? В моменте захотелось остановить машину и посмотреть на красный оттенок нормально. Рассмотреть каждую новую деталь полностью знакомо лица. Удостовериться в том, что его не глючит.

– Ты мог бы… кхм, оставить её. Вряд ли тебя сегодня кто-то увидит… – голос был ровным. Во всяком случае настолько, насколько Ксено мог держать его ровным. Какой пиздец.

Ксено закусил губу. Он снова бросил на притихшего Стэна взгляд, чтобы оценить чужую реакцию на его слова. Голубые радужки уставились в зеркало с нечитаемым выражением лица. Будто всматриваясь в новую деталь внешности. Ксено сглотнул и перевёл взгляд на дорогу. Им очень важно успеть…

***

Ксено нажал на кнопку дверного звонка три коротких раза. Каждая приглушённая трель звонка, как напоминание о правилах, укоренившихся в этом доме. В семье Снайдеров так принято. Они не очень любят внезапных гостей. Для членов данной семьи этот ритм сигнализировал, что в их пространство заходит кто-то, кто является частью их мира, их семьи, но, тем не менее, Ксено тоже выслужил право на его использование. Несмотря на статус «вне системы», Миссис Снайдер частенько забывала об этом небольшом факте. Она, будучи стереотипной домохозяйкой, любила, когда к сыну приходят друзья, потому обходилась с ними с особой заботой и вниманием, которые не оставляли людей равнодушными. Ксено она нравилась. Иногда Ксено ловил себя на мысли, что Стэн удивительным образом похож на свою мать, несмотря на все усилия, которые тот прилагал, чтобы доказать обратное. Стэн, будучи единственным сыном в семье, всегда пытался подстроиться под ожидания своего отца, сурового вояки, на котором лежала тень авторитета. Ксено видел в нём и это проявление, но те редкие черты Миссис Снайдер, проклёвывающиеся в нём, заставляли Ксено иррационально трогаться. Стэн тоже умел излучать тот самый искренний домашний уют, который излучала она, когда принимала Ксено у них дома, полном ненавязчивого тепла и многогранных вкусов домашней кухни.

– О, Ксено! Рада тебя видеть! – дверь открыла высокая женщина в фартуке. В нос сразу ударил запах выпечки. Женщина сразу же отступила от двери, пропуская Ксено в дом. Он всё же здесь частый гость. – Ты голодный? Я только испекла пирог с вишней! Помню, ты её любишь!

– И я рад вас видеть, Миссис Снайдер. Спасибо большое, может быть позже. Стэн у себя?

Женщина коротко кивнула, закрывая за ним дверь.

Ксено одарил её благодарной улыбкой и пошёл в знакомом направлении. Через коридор по лестнице и налево. Маршрут такой же знакомый, как и до собственной комнаты. На этот раз у Ксено была задумка: эксперимент, пусть и не столь масштабный, как тот с пистолетом, из-за которого его в итоге увезли в участок, но всё же достаточно большой, чтобы ему потребовался помощник. Как-то так вышло, что вокруг Ксено не было иной подходящей кандидатуры кроме Стэна. Честно говоря, иные кандидатуры даже не рассматривали на предмет пригодности. Стэн даже без глубоких знаний в точных науках был более квалифицированным кадром, чем они все вместе взятые хотя бы из-за исполнительности, здравого скепсиса и умения не паниковать в сложных ситуациях. Пока Ксено поднимался по лестнице, у него даже мыслей не было о том, что ему могут отказать, что, конечно, грело душу. За это он его и люб-

Мысль оборвалась нарочно. Ксено сам её оборвал на полуслове. Это просто такое выражение, означающее, что Ксено безмерно ценит своего лучшего друга. Да, он вкладывал в эти слова именно такой смысл. Через чур сентиментально…

Ксено глубоко выдохнул от тяжести собственных размышлений и продолжил шагать вверх.

Из комнаты Стэна доносилась музыка. Пытаться стучать – гиблое дело. Ксено без единой мысли толкнул деревянную дверь, без промедления шагая внутрь. Если бы не музыка, он бы начал вещать сразу с порога, но лишний раздражитель требовал найти глазами хозяина, чтобы тот его устранил.

Ксено почти его не заметил. Он привык заставать Стэна либо на кровати, либо за столом. Пришлось чуть повертеть головой, чтобы обнаружить хозяина комнаты, стоящего перед зеркалом шкафа, с шоком глядя на Ксено через отражение и… закрывая рукой рот.

Ксено окинул друга непонимающим взглядом и закрыл за собой дверь. Источник шума было найти просто, колонка стояла рядом с дверью, но лишь выключив её Ксено осознал повисшее в воздухе напряжение. На плечах резко начал ощущаться невидимый груз, воздух вокруг слово стал густым и осязаемым, молчание угнетало. Это… ненормально.

– Стэн, что-то случилось?

Стэн обернулся, теперь смотря на Ксено не через зеркало. Рука была плотно прижата ко рту. Глаза выражали… страх?

Стэн покачал головой, давая понять, что всё в норме. Но ни черта же не в норме…

Ксено нахмурился, глядя на реакцию друга. Что-то явно было не так. Очень не так. Он медленно поднял руки, стараясь выглядеть как можно менее угрожающе. Глаза сами забегали по лучшему другу, ища какие-то изменения во внешности, по которым можно было распутать ситуацию. Первым делом мозг бросился искать пятна крови на чужой домашней футболке, шортах и руках. Чисто. Что ещё могло произойти? Блять, Ксено, думай!

– Стэн, пожалуйста, скажи мне. Ты можешь мне доверять, ты же знаешь, – Ксено говорил мягко, стараясь успокоить друга. Было странно видеть его таким. Было пугающе видеть его таким. Стэн крайне спокойный человек, уравновешенный, усидчивый. Как чёртов снайпер! Сейчас он был скорее похож на оленя на ночной трассе, который в ступоре наблюдает, как свет фар приближается прямо к нему. Было страшно подумать, что могло вызвать у него такую реакцию.

Стэн снова замотал головой, с ужасом наблюдая, как Ксено медленно приближается.

– Стэн, прошу тебя, убери руку. Ты заставляешь меня сильно волноваться…

Ксено подошёл практически вплотную. Собственные пальцы аккуратно перехватили чужое запястье, медленно отводя его в сторону. Стэн продолжал смотреть на него загнанным зверем, но стоило Ксено сынициировать физический контакт, как тело поддалось, медленно отводя руку в сторону и… боже мой…

Стэн всегда обладал незаурядной внешностью. В прошлом его за это дразнили, но, Ксено уверен, из чистой зависти. У Стэна по-девичьи красивое лицо. И это всегда было для него абсолютно рациональным фактом. У Стэна большие голубые глаза с пушистым ресницами, курносый нос, высокие скулы и пухлые губы, которые сейчас были так элегантно подчёркнуты чёрной помадой…

Появилось желание провести по ним пальцем. Очертить ногтем «бантик» на верхней губе, чётко прорисованный чёрным цветом. А как бы на этих губах смотрелись иные оттенки? Например, малиновый? Хотелось изучить этот феномен всеми возможными способами, до которых мозг Ксено только додумается за эти считанные мгновения, пока он пялился на эти губы. Мгновения ли? Как же это, блять, красиво…

Ксено с трудом заставил себя перевести взгляд с чужих губ выше, встречая голубые глаза, следящие за немой реакцией Ксено с тихой паникой. Ксено только сейчас заметил, как сузились чужие зрачки, напоминая игольное ушко, и участилось дыхание.

– Умоляю, не говори никому… – голос дрогнул на середине, слово Стэн был готов расплакаться.

Ксено не знал, что делать. Он ужасен в успокаивании людей. Пальцы на запястье разжались, отпуская чужую руку. Глаза бегали по чужому лицу, впитывая мельчайших аспекты внешнего вида друга. Это было… впечатляюще.

– Что? С чего бы мне вообще… – но он вдруг осёкся, – нет, Стэн, я никому не скажу… ты можешь мне доверять, – тихо проговорил Ксено, подбирая слова. Вид лучшего друга с помадой на губах отпечатается у него на подкорке вместе со всеми формулами по физики. Хотя, может, и вместо них…

Стэн часто заморгал, вглядываясь в лицо Ксено. Брови были надломлены. Грудь вздымалась слишком часто. В крови играл адреналин. В иных случаях Стэн любил это ощущение, но, видимо, дело в отсутствии контроля над ситуацией. Во всяком случае, так мог объяснить это себе Ксено.

– Ты теперь хочешь… уйти? – всё тем же сложным тоном проговорил Стэн, не сильно успокоившись от ответа на первый вопрос.

– Нет, я никуда не уйду, – тихо проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал успокаивающе. – Я просто… немного ошарашен, вот и всё. Я никогда не видел тебя… таким. Но это ведь ничего не меняет. Ты всё ещё мой лучший друг.

Стэнли молча поджал губы. Казалось, это его чуть успокоило. Его плечи немного опустились, а дыхание начало выравниваться. Ксено поймал себя на забавной мысли.

– Видел бы ты себя сейчас. Ты один в один твоя мама.

Ксено ожидал, что друг посмеётся или закатит глаза, но тот лишь глубоко выдохнул, всё ещё стараясь справится с отступлением волны эмоций. Голубые глаза чуть спокойнее заглянули в чёрные. Мгновение тишины казалось мучительно долгим.

– Ксено, у тебя чёрные глаза. Я себя замечательно вижу.

На этот раз рассмеялся всё же Ксено.

***

Двенадцать ночи это не то время, когда Ксено ожидает гостей. Он бы меньше удивился стуку в окно в четыре часа утра, чем сейчас, а на данный момент мелкие камешки с равными промежутками бились об стекло и оконную раму, привлекая внимание самым громким из бесшумных способов. Ксено к тому моменту уже успел задремать за книгой на кровати. Не столько из-за качества книги, сколько из-за частых дружеских вылазок ни свет ни заря. Было сложно сказать, сколько ударов он уже пропустил, но даже сейчас движения в сторону окна давались ему с пригвождающей усталостью.

Он отодвинул занавеску, машинально открывая окно так, что один камень едва ли не прилетел ему по пальцам.

– Мать твою, Стэн, – Ксено устало тёр глаза, даже не бросив вниз и взгляда, зная, что это точно его друг, – родители уехали на конференцию. Постучи во входную.

Ксено услышал шелест газона, пока его собственные глаза видели фейерверки на чёрном фоне, пытаясь заново сфокусироваться на реальности. Ксено развернулся и по памяти потопа к двери из комнаты, даже не подумав закрыть окно. Всё же второй этаж. Да и свежий воздух лишним не будет.

Мысли плыли очень медленно. Был ли шанс, что Ксено отключился на сутки и сейчас то самое воскресенье, когда они снова договорились встретиться? Он надеялся, что нет. Это многое бы говорило о его возможности не просто вести машину, но и функционировать как человек. Вернее, Ксено, естественно, хотел этой встречи… даже очень. Он её ждал, просто если так, то придётся дислоцировать её в район его спальни.

Зрение вернулось лишь на лестнице, позволяя Ксено не прокатиться лицом вниз по ровным ступенькам, чем сам он был несказанно рад.

Дверь была закрыта на все замки, так что потребовалось чуть больше времени, чтобы все их открыть.

– Добрый веч- – фраза оборвалась, как только Ксено увидел фигуру на пороге. Это был Стэн. Его Стэн. Со свежей ссадиной на щеке, полопавшимися сосудах в глазах и разбитой губой.

– Классно, что твоих предков нет, – проговорил ровный низкий голос.

Первичный порыв расспросить друга о подробностях был отодвинуть куда подальше. Ксено сделал шаг в сторону, пропуская друга внутрь, и закрыл за ним дверь. Сразу после он развернулся на пятках и быстро зашагал в сторону ванной. Там была аптечка. Сейчас основной задачей было обработать раны. Это самое важное. Это главное, чем он может помочь прямо сейчас.

Аптечка в семье Уингфилдов всегда была заполненная до незакрывающейся крышки, потому найти банальную вату, хлоргигседин и лейкопластыри было проще простого, что сейчас радовало, как никогда.

Вооружившись этим набором Ксено был не удивлён, когда нашёл своего друга в собственной комнате на втором этаже, сидящем на полу, облокотившись на кровать спиной. Любимое место. Стэн постоянно так сидел, когда Ксено читал ему вслух. Или когда они вместе делали домашнее задание. Или готовили план очередного эксперимента. Это казалось его персональным пространством в личной комнате Ксено, на которое не имел права претендовать даже он сам.

Ксено присел рядом на колени. Ему не впервой помогать Стэну залечивать раны. Всё же в драки он ввязывался нередко, хоть и побеждал практически в каждой. Даже скорее наоборот, это драки находили Стэна. По разным причинам. Сначала его недолюбливали за внешность, потом за совместные выходки в школе, потом за слухи, а потом… когда Стэн решал за него вступиться. Ксено привык водить его в мед. пункт, привык промывать свежие ссадины, привык обеззараживать раны. Ксено это умел. Но это сейчас не главное.

– Не дёргайся, я сам обработаю.

Стэн действительно не дёрнулся, подставляя щёку под бережные движения влажной ватки, молча терпя болезненное пощипывание. Лишь это заставляло Ксено сдерживать глупейший порыв подуть на рану, чтобы помочь парам спирта растворяться быстрее. Стэн выглядел таким уставшим…

Телесный лейкопластырь был наклеен поверх раны с особой аккуратностью, чтобы случайно не задеть саму ссадину клейкой стороной. Всё же гематома расползалась чуть ниже скулы, расцветая синяков и вокруг, и под глазом. Потом нужно будет достать мазь от синяков…

– Поверни голову.

Команду услышали, повернувшись. Молча. Устало. Ксено попытался поймать взгляд голубых глаз, но те смотрели в пол, создавая всему лицу ужасно виноватый вид. Не тот, что был когда-то в машине. Стэн вообще сейчас напоминал свою же бледную копию. Это очень настораживало.

Ксено сменил ватку на чистую и продолжил старую работу. Пальцы уже привычно бережно пробежались по лопнувшей коже. Губы чуть дрогнули, но никакого звука не последовало. Атмосфера в комнате была переполнена низким, тягучим молчанием, как улица вечерним туманом.

– Кто тебя так? – вопрос был тихим. Не сильно громче глухой тишины, в которой они сидели.

Стэн машинально поджал губы. Ксено на это лишь кротко выдохнул, наблюдая, как из раны снова начинает сочиться кровь, которую слизнули практически машинально. Стэн молчал. Это молчанием было тяжёлым.

Ксено начал думать. Мысли метались с такой скоростью, словно мозг воспринял новую задачку как эстафету для себя одного. Ксено не нравилось то, что складывалось у него в голове. Стэн сидел побитый в двенадцать ночи на полу его спальни в домашних шортах и накинутой сверху толстовке.

– Ты из дома, да?

Было видно, как Стэн пошевелил челюстью. Его лицо выражало мрачное согласие с озвученной догадкой. Ксено… предполагал об этом. Интуиция вопила о чём-то подобном, но было мало доказательства. Он надеялся, что это какая-то ошибка, но не мог убрать из виду сам шанс. Это пугающая мысль.

– Давай я… заварю нам чай, – Ксено не ждал ответа. Он быстро собрал грязную вату с пола и принялся вставать, этот импульс оборвал неожиданный жест. Цепкие пальцы перехватили его запястье, и мгновение застыло в воздухе. Голубые глаза, до этого избегающие контакта, наконец встретились с его собственными. Это был момент, когда все слова, не сказанные ими, зависли в воздухе, предваряя явное напряжение

– Останься, – простая просьба, озвученная тихим голосом, имела на Ксено магнетический эффект. Он быстро бросил взгляд на их руки, но когда снова поднял глаза на Стэна, то что-то изменилось. – Прости! – рука отдёрнулась а взгляд голубых глаз снова упёрся куда-угодно, но не на друга.

Ксено сел на пол рядом со Стэном.

– Прости, – выпалил ещё раз низкий голос, продолжая прятать глаза за густыми ресницами, пока к искалеченному лицу не поднялись бледные ладони, скрывая его полностью от чёрных глаз, то ли массируя глаза, то ли пытаясь спрятаться. – Отец… нашёл помады.

Ладони Стэна проехались выше. Словно так и было задумано. Словно он просто убирал чёлку от лица. Он шмыгнул носом, черты лица транслировали спокойствие, но в глазах читалась неловкость.

– Ксено, я хотел сказать, что мне очень жаль, что я… мне жаль, что… ты видел всё это. Я всё понимаю. Ты, наверное, тоже считаешь это неприемлемым и мерзким… это было очень глупо с моей стороны, – голос звучал тихо и пристыженно. Ксено умирал внутри.

– За что именно ты извиняешься? – недоуменно спросил он, наблюдая за Стэном.

– Ну, за… помады.

– Забери слова назад.

– Что?

– Забери слова назад! – прозвучало громче и решительнее первого раза. Недоумение кипело вместе с обидой и злостью на отца Стэна. За все сказанные слова, за все сделанные действия. – Не говори так, я не считаю это чем-то мерзким или неприемлемым!

– Ксено…

– Нет, слушай, Стэн! Ни на одной женщине эти помады так элегантно не смотрелись, даже на моделях на упаковках! Нет более подходящего человека, чтобы пользоваться такими средствами макияжа… Мне они… – Ксено чуть поколебался, – нравятся. На тебе. Выглядит… завораживающе.

– Ты не можешь быть серьёзен…

– Но я серьёзен! – голубые глаза наконец снова посмотрели на него. И в Ксено проснулось инстинктивное желание сделать всё, чтобы эти глаза больше не опускались. – У меня есть для тебя кое-что.

Ксено встал под удивлённо-непонимающий взгляд Стэна и сделал пару шагов к выходу из комнаты, где валялся его любимый рюкзак. Там в боковом кармане лежало то, на что он смотрел в магазине непозволительно долго. То, что он купил, не посмотрев на цену. То, о чём он когда-то думал.

Ксено снова присел рядом со Стэном, протягивая в пальцах небольшую коробочку приятного розового цвета.

– Не говори мне… – Стэна прервали на полуслове.

– Она малиновая. Я хотел вручить её завтра, но раз такие обстоятельства…. Я подумал, что она должна тебе идти.

Стэн аккуратно взял коробочку, принявшись открывать её чуть подрагивающими пальцами. На лице застыло удивление.

– Ты выбирал её для меня? – глаза бегали с небольшой цветастой упаковочки на Ксено и обратно.

– Примерь.

Стэн вдруг рассмеялся. Смех Стэна был мягким и искренним, наполняя комнату теплом. Ксено любил этот звук. Он был одним из тех, которые вселяли в него домашний уют. Голубые глаза заблестели, когда Стэн осторожно достал из коробочки маленькую палочку помады, задумчиво крутя её пальцами. Ксено закусил щёку изнутри от такого пристального взгляда на свой подарок. Лёгкая нервозность щекоткой проходилась по нутру, пока Ксено ожидал вердикт.

Стэн на пробу поднёс острый кончик помады к губам, несмело ведя по нижней.

– Без зеркала неудобно… – Ксено практически подскочил от такой простой просьбы. Он не был уверен, не забрала ли мама карманное зеркальце с собой, но он был готов порыться в доме, чтобы его найти. Но он не сдвинулся с места. Не успел. Стэн наклонился чуть ближе. – Иди-ка сюда… – тонкие пальцы чуть коснулись его подбородка, заставляя сменить положение головы. Теперь в глаза бил свет лампы, явно подсвечивая этим самым любые отражения в чёрных глазах. Стэн был близко. Ближе, чем когда либо был. Дыхание сбилось. Гул собственного сердца застучал в ушах. – На меня смотри и не моргай.

Ксено не нужно было это проговаривать. Не существует мультивселенной, в которой он бы сейчас отвёл взгляд от разворачивающейся картины. Он был готов впитывать каждое движение малинового оттенка по этим губам. Он видел, как Стэн нахмурил брови, вглядываясь в собственное отражение в чёрных глазах. Бархатная помада начала двигаться увереннее, быстро очерчивая все изгибы, не забывая перекрыть даже свежую ссадину. Ксено любовался, как Стэн старательно выводил «бантик» на верхней губе, пару раз всё же поправляя неточности кончиком ногтя. В висках гудело от такого зрелища. Смотреть на то, как Стэн с удовольствием пробует новый аксессуар подобранный ему самим Ксено, было завораживающе. Особенно, когда малиновый в действительности смотрелся на родном лице ещё лучше, чем Ксено мог представить. Последним штрихом было небрежное удаление излишков помады из уголков губ пальцем. Это было почти гипнотически. Стэн легко улыбнулся в своём привычном манере. Голубые глаза сверкали. Стэну нравилось то, как он выглядит с помадой. Ксено это тоже безумно нравилось.

Чужое лицо было непозволительно близко. Ксено мог разглядеть пару бледных шрамиков у брови, которые обычно совсем не бросались в глаза. Бледную родинку у носа. Стройный ряд вьющихся светлых ресниц. Ксено с трудом отводит взгляд от подчёркнутых губ, но лишь для того, чтобы быть пойманным взглядом голубых глаз. Так близко…

– У меня есть зеркало… – почти беззвучно вырвалось с пересохших губ.

– Смотри на меня так чаще…

– Что?

Ксено, наверное, его не расслышал.

– Смотри на меня…

Язык сам пробежался по пересохшим губам. Возможно, Ксено совершает огромную глупость. Возможно, самую большую ошибку в своей жизни. Он снова ловит взглядом очерченные малиновым цветом губы и наклоняется ближе.

Дыхание замирает, когда его собственные губы встречаются с губами Стэна. Сердце бешено стучит в висках. Ксено на пробу решает чуть пошевелиться, мягко сминая чужие губы своими, боясь лишний раз надавить на рану. Когда после подобного его не оттолкнули, это развязало руки. Ксено бегло прошёлся языком по нижней губе, ощущая привкус метала от лопнувшей губы и химозный привкус… вишни.

Собственные пальцы взлетели вверх, невесомо обнимая чужие скулы, словно боясь, что если приложить хоть небольшое усилие, то мираж развеется в воздухе, оставив Ксено в полном одиночестве. Но вместо этого ужасного иррационального сценария Ксено почувствовал, как чужие руки скользнули к нему: одна на спину, а другая на загривок, притягивая ближе. Голова начала плыть. Стэн приоткрыл губы, позволяя продолжить. Было глупо отказываться. Сладковатый привкус помады, смешивающийся с солоноватой кровью из растерзанной раны, всё ещё преследовал его, отпечатываясь в памяти с каждой секунду всё больше. Сердце бешено стучало в ушах от осознания происходящего. Каждое прикосновение обжигало кожу, проходясь по телу как электрические разряды. Стэн шумно выдохнул через нос, когда Ксено очертил языком нижний ряд острых зубов, прошёлся по нёбу и наконец коснулся чужого языка, чуть неуверенно их сплетая. Ксено просто надеялся, что всё делает правильно. Всё же у него не было возможности потренироваться на ком-то ещё. Как и желания. Но лёгкие поглаживая по спине и затылку мягко намекали, что всё не так плохо. Всё даже хорошо. Хотя бы потому, как тяжело дышит Стэн.

Ночная тишина комнаты была нарушена лишь тяжёлым дыханием их двоих. Пульс стучал в ушах. Ксено боялся двинуться. Боялся дёрнуться и нарушить этот момент. Он жадно впитывал каждое движение, каждый вздох, наслаждаясь головокружительным вкусом помады и металла. В этот момент ничто другое не имело значения, кроме горячих прикосновений и сбившегося дыхания. Всё остальное отходило на второй план, погребенное под лавиной ощущений, захлестнувших их обоих с головой.

Лишь когда их губы, наконец, разомкнулись, Ксено с трудом сфокусировал взгляд на лице Стэна. Его щеки порозовели, а губы – со смазанный почти в ноль помадой и блядским блеском влаги – приоткрылись, почти призывая продолжить. И Ксено с удовольствием бы уступил этому желанию, но лёгкие отчаянно требовали воздуха.

Голубые глаза смотрели в чёрные.

– Стэн… – тихо прошептал он, наблюдая, как потемнели голубые глаза напротив. Казалось, что в эту секунду между ними не осталось ничего, кроме этой жаркой связи. Ксено хотел сказать так много, но все слова застревали в горле, когда он смотрел на родное лицо.

– Устроим ночёвку? Прямо сейчас? – тихо в тон ему начал Стэн. Выпаливая резко, как отрывают пластырь. Вглядываясь своими полными надежд голубыми глазами в зеркально‐чёрные напротив. Ксено казалось, что прямо сейчас он научился слышать мысли, раз где-то словно под ухом тянулось тихое «не прогони» низким голосом, хоть губы Стэна и не шевелились. Как будто он мог прогнать.

– Конечно. Родители вернутся только через неделю. Ты можешь остаться на столько, на сколько захочешь. Если что, я смогу с ними договориться.

Голубые глаза снова засияли. На губах появилась привычная лёгкая улыбка. Прямо сейчас в голове Ксено окончательно сформировалась мысль, которая станет одним из его жизненных ориентиров. Он сделает для Стэна всё. Он сделает его счастливым. Он сможет.

Цепкие пальцы снова начали давить на затылок, заставляя наклониться ниже. Да, он сделает для Стэна всё.