Снова здесь. Воздух обжигает, как лёд, колени предательски подкашиваются, слёзы пеленой застилают глаза. Ком горечи, скопившийся в горле, не даёт дышать. Грудь быстро-быстро вздымается, однако воздуха всё так же не хватает, кажется, ещё момент — и она задохнётся, упадёт в уже готовую объять её темноту. Голова тяжёлая, словно чугун, совершенно пустая от трезвых мыслей. Всё, что достигает разума — до боли знакомое лицо, искажённое злобой, и надрывный, преисполненный горечи голос:
«Ненавижу тебя! Никогда не хочу больше видеть! Ты во всём виновата, слышишь?! Ты!»
Слова впиваются в нутро ржавыми булавками. Слёзы не перестают течь, как ни старайся. Кровавое марево вдруг застилает глаза, вкус железа отравляет разум, заставляет глотку сжиматься в приступе тошноты. Багрянец окрашивает руки, сочится зловонной пеной изо всех щелей и отверстий. Кровь заполоняет пространство, заставляя беспомощно барахтаться и тонуть, заполоняет лёгкие. Последние крупицы воздуха растворяются в алой пучине, иссякают вместе с жизненными силами. Вот и оно, значит… Заслуженная кара за прегрешения, закономерный, справедливый конец для нечестивой души.
Только вот ничто не кончается. Агония всё продолжается, полный отчаянной ненависти голос скандирует не прекращая, втыкая один нож в сердце за другим.
«Дура! Тварь! Предательница! Ты для меня мертва!»
Ничто не останавливается так просто, раз за разом повторяется, оттягивая долгожданный конец.
Конец, которого никогда не случится.
«Это всё твоя вина!»
***
— Лиз! Ли-из! Просыпайся уже, это ни капли не смешно!
Темнота перед глазами вдруг приняла естественный вид и преобразилась, став куда более мягкой и не столь беспросветной. Лиз не сразу поняла это, но, кажется, она и впрямь проснулась. Язык прилип к нёбу, по лбу струился ледяной пот, отчего светлые пряди волос беспорядочно облепили кожу. Дыхание сбилось, где-то в горле застрял утробный крик, коему так и не удалось вырваться на свободу. Или она всё-таки кричала во сне?.. В полутьме людских покоев то тут, то там слышалось активное шевеление и недовольное ворчание. «Угомонилась наконец! Хвала Вознёсшимся! Совсем поспать не дала!» — только и сумела разобрать она среди шипящего полушёпота своих соседок. Стало как-то действительно совестно. Чувство это несколько перебило оставшееся после пробуждения тошнотворное послевкусие, вырвало из сетей кошмара, вернув хоть и на редкость мерзкое, но всё же долгожданное чувство реальности.
— Что?.. Я сильно шумела? — пристыженно спросила она у склонившейся над её кроватью подруги. Даже в стоявшей в комнате черноте её было ни с кем не спутать: лунный свет, пробивавшийся сквозь щели меж клетчатыми занавесками, серебрил её длинные, рыжие волосы и в купе с белоснежной ночной рубахой придавал вид загадочного приведения.
— Сильно ли? — голос Мари отдавал невероятной усталостью. — Да ты во всю глотку вопила! Я уж думала, тебя режет кто!
Раздражённый тон неприятно обжёг совесть, и Лиз стыдливо опустила глаза, натянув лёгкое одеяло едва ли не до ушей, точно в попытках скрыться от чужих глаз. Мари, перебуженная и всполошенная, несомненно имела право сердиться, и всё же, решила, что переборщила. Оттого шумно выдохнув, сбавила тон голоса:
— Что, опять кошмары?..
Лиз скованно кивнула, по-прежнему пялясь куда-то в прикроватную темноту. Уже очень, очень давно ей не снилось столь реалистичных снов. Обрывочное, невнятное воспоминание, обратившееся в итоге кровавым ужасом. Хаотичным, бессмысленным… Столь ли бессмысленным? Мурашки пробежали по спине, челюсти невольно стиснулись, а кулаки покрепче сжали льняное одеяло. Определённо, в том был смысл, как ни старайся того отрицать. Извращённое отражение её старых шрамов, что никак не желали заживать, гадких скелетов в шкафу, что напоминали о себе, даже замурованные глубоко под землёй. Не хотелось вспоминать, не хотелось даже думать об этом, и всё равно воспоминания гадкими червями заползали в её голову, сводя с ума, заставляя мозг гнить заживо.
— И снова о твоём брате, значит? — Мари хмыкнула, в задумчивости склонив голову набок. Лиз было удивилось, с чего она это взяла, но вовремя опомнилась — наверняка она звала его во сне. Снова. Были ведь до этого уже прецеденты…
Подруге о нём она рассказала немного. Лишь то, что он умер много лет назад и мысли о его смерти до сих пор не оставляют её. И то, что она по-прежнему винит в этом себя… Большего Мари не спрашивала, а даже если и поинтересовалась бы, осталась бы без ответа. Пускай Лиз и удалось запереть все свои чувства глубоко в себе, иногда происходило подобное. Импульсивные всплески безграничного отчаяния, тоски, ненависти к себе самой — стоило дать лишь один единственный толчок. Оставалось не думать, не вспоминать вообще. То было намного, намного проще.
Стараясь наконец опомниться, поставить точку во всех ночных муках, Лиз наспех вытерла зарёванные глаза, шумно шмыгнув носом.
— Т-с-с, теперь всё хорошо. Я тут, с тобой. А это — всего лишь дурной сон, — Мари ласково погладила её по светлым локонам, легонько прикоснувшись одними лишь подушечками пальцев. — А теперь двигайся, побуду с тобой, пока не уснёшь. Давай-давай, никаких возражений, милочка!
Лиз возражать и не стала, только отодвинулась подальше к холодной стене, чувствуя, как подруга пристраивается где-то за её спиной. Много места ввиду эльфийской хрупкости она не занимала даже на собственной маленькой, скрипучей кроватке, оттого уместиться вдвоём оказалось проще простого. Мари ласково приобняла её поперёк талии, деловито сложила собственные стопы на её совершенно оледеневшие, на коих не чувствовалось уже даже пальцев. Сразу стало как-то ощутимо теплее, уютнее, и Лиз старательно уткнула нос в подушку, по-прежнему не в силах, однако, вновь сомкнуть глаза.
— Ты не виновата в том, что произошло с ним, слышишь? — прошептала она ей на ухо, поглаживая тонкими пальцами её по волосам. Голос её был полон утешения, какого-то далёкого, более недоступного тепла. — Не кори себя за это. Разве может такое солнышко вообще хоть в чём-то быть повинно?
— Да ну тебя! Скажешь тоже… — смущённо пробурчала Лиз, и всё же уголки её губ невольно растянулись в лёгкой полуулыбке.
— А ты не отнекивайся! — Мари тихонько захохотала. — Давай, отдыхай, спи спокойно. Чтоб завтра встать ни свет ни заря и продолжать ласкать мир своими тёплыми лучиками!
— Ну хорошо, хорошо… Доброй ночи. И… спасибо тебе.
Мари более ничего не сказала, только промурлыкала что-то нечленораздельное, взъерошив напоследок её волосы и пощекотав кончиком носа кожу на её шее. В одном она точно была совершенно права… завтра и правда рано вставать. Ведь коли служанка, вроде неё, позволит себе спать до обеда, то точно окажется близка к тому, чтобы оказаться на улице.
Нехотя прикрыв глаза, Лиз и сама не заметила, как задремала, погрузившись в пучину беспорядочных, но всё же куда более спокойных сновидений.
«Ты не виновата в том, что произошло… не виновата…»
***
Вот уже неделю в родовом имении рода Альдонсов царила атмосфера тотальной суматохи: во всю шла подготовка к грядущему балу, организованному герцогиней Сивиллой в честь собственного дня рождения. Празднество обещало быть грандиозным, особенно по меркам хорлонской провинциальной глуши. Были созваны знаменитые барды и музыканты, заказаны самые изысканные яства и приглашены правители всех окрестных земель, включая, по слухам, даже нескольких членов королевского совета. Подобный размах не был характерен для герцогини, однако, похоже, круглые даты являлись для неё чем-то особенным, оттого на сей раз на деньги она не скупилась. Все ждали этого приёма с замиранием сердца, кроме, пожалуй, слуг поместья: учитывая непомерный объём работы, в процессе подготовки их энтузиазма заметно поубавилось, а на его место пришли усталость с томительным ожиданием, когда весь этот переполох уже сойдёт на нет.
Увы, это коснулось и самой Лиз, пусть даже и в самой меньшей мере. Не сказать, что она не ждала дня бала, потому как, в самом деле, успев на своём веку поглядеть лишь на небольшие приёмы, умирала от нетерпения узреть всё это великолепие своими глазами. Однако эта неделя тянулась, кажется, вечность — хаос и ажиотаж с каждым днём всё нарастали, а сил оставалось всё меньше и меньше. Под конец дня энергии не хватало даже на то, чтобы доползти до постели. Не говоря уже о том, что из-за постоянных кошмаров и тревоги, к следующему утру их не прибавлялось. Оттого в начале дня, который должен был стать апогеем праздничного переполоха, Лиз чувствовала себя бледной тенью себя самой. Руки и ноги, казалось, были свиты из верёвок, а веки закрывались так, будто на них навесили добрый пуд железа. Впрочем, даже упади она прямо здесь, посреди коридора от бессилия, её бы быстро растолкали, обругали за безделье и послали работать. Ибо сегодняшний день был слишком важен для любых казусов. Всё должно было пройти идеально.
Сегодня должны были прибыть гости. Лиз не особо разбиралась в тонкостях общения между неранийским дворянством, её задачей было тихой мышкой шнырять туда-сюда, делать свою работу, стараясь не обращать внимание на косые взгляды. А их было много — ещё бы, какой нонсенс, взять эльфийку в слуги! На самом деле эльфом она не была — лишь полукровкой, но для людей, казалось, принципиальной разницы и не существовало вовсе. Эльфов в Нерании вообще не слишком жаловали, сказывались как культурные различия, так и исторические разногласия, а особенно остро стоял религиозный вопрос. Пускай что людской бог Иодор, что эльфийская богиня Вейве относились к пантеону Вознёсшихся, считающихся добрыми божеств, культура превосходства собственной расы и ксенофобия процветали с обеих сторон, что не могло не приводить к конфликтам. И неудивительно, что во всем этом ядовитом котле взаимной неприязни больше всего доставалось именно полуэльфам.
Ещё не успело показаться солнце из-за горизонта, как Лиз, закутавшись в вязаный платок, точно замёрзший зяблик, сидела в общей столовой, без особого энтузиазма поглощая почти безвкусную, комковатую кашу. Варево, в общем-то, на редкость мерзкое, но, признаться, Лиз всегда была так голодна, что и её лопала бы по чану в день.
— Ты слышала? — донеслось до её слуха среди общего ропота прислуги. Кажется, то говорили две служанки напротив неё, Софи и Дженна.
— Чего такое?
— Говорят, давеча на кладбище в Шейре было неспокойно…
— Чего? Мертвяки, хочешь сказать?
— Они самые, — пышная и пухлогубая Софи с заверением закивала головой. Её соседка Дженна с чёрной косой и острым носиком только скептически сощурила глаза. — Вчера знакомый торгаш приезжал оттуда, бледный весь… Из могил те не поднимались, но в крышки гробов так долбились, что у всей деревни гул в ушах!
— Бр-р-р, жуть какая! — собеседница демонстративно поежилась. — Что же выходит?.. Проделки одного из этих богомерзких колдунов?!
— Упаси Иодор, Дженна! Но коли так… что будет, появись он в Хорлоне? Тут же всего пара часов езды! Он в любой момент может к нам заявиться!
— Может… Но у нас же тут не село какое-нибудь — столица герцогства как-никак! И столько нефилимов — уверена, они его прищучат.
— Мне бы твою уверенность, — Софи горестно покачала головой. И вдруг неожиданно перевела взгляд на Лиз, так внезапно, что та даже не успела среагировать. — Ты что, подслушиваешь?
— Я… Э-э, нет! То есть… — она изо всех сил пыталась извиниться, но с губ слетали только какие-то неловкие оправдания. — Простите, я случайно! Я не хотела!
— Не хотела она! Как же! — раздражённо огрызнулась Дженна. — Будить всех посреди ночи ты тоже не хотела, разумеется!
— Неужели не очевидно, что я не специально? — Лиз залилась стыдливым румянцем. — Что мне надо было делать? Заткнуть себе на ночь рот тряпкой?
— Зная, что такое творится постоянно? Да, было бы неплохо! — Дженна зло ухмыльнулась. Лиз в тот момент несколько опешила и сжалась в колючий комок. — Все уже устали от твоих ночных выходок, Лиз, спроси кого хочешь! Может, тебе лучше попить ромашковый чай на ночь или навроде того?
Девушки засмеялись, и Лиз почувствовала, как распаляется, сжав кулаки до побеления костяшек. Какое право они имеют судить её? Они ведь даже не знают, каково ей приходится! Просто перемывают кости, как старухи-сплетницы, винят и осуждают за вещи, которые она контролировать не может. В самом деле, что может быть более низко?
— Так, что тут происходит?
Смешки вдруг прекратились. Обе девушки замерли, узрев, как за спиной Лиз вдруг возвысилась фигура Мари, смиряющей их уничтожающим взглядом. В руках её была тарелка злополучной каши и, казалось, она была готова плеснуть ею прямо им в лицо.
— Ах! Мари, дорогуша, Иодором клянусь, ничего такого! — залепетала Софи. — Мы с голубушкой Лиз просто болтали по душам! И, разумеется, не имели в виду ничего плохого! Так ведь, Лиз?
Лиз промолчала, поджав губы и обратив взор куда-то в пол. Мари, казалось, восприняла это как знак — её золотисто-карие очи вспыхнули злобой, а пальцы сжали тарелку так сильно, что она не треснула только каким-то чудом.
— Ой, я тут вспомнила! Кажется, у нас были дела! Верно, Софи?! — Дженна больно пихнула подругу в бок. Та пристыженно угукнула, и вскоре две особы поспешили ретироваться.
— Они наговорили тебе гадостей, да? Вот же гадюки! — Мари раздосадовано вздохнула, после чего плюхнулась рядом.
— Не понимаю, как тебе это удаётся… Они так перед тобой стелются, хотя поносят абсолютно всех других девочек. Честное слово, будто всё время твоего одобрения ищут… Как у тебя получается?
— Это? Ну-у-у… — Мари, казалось, смутилась. — Нужно просто показать им, что выше всех этих дешевых провокаций, понимаешь? А остальное — оно как-то само обычно приходит!
Лиз горько вздохнула. Честно говоря, в имении она и правда ощущала себя гадким утёнком. И хотя они с Мари начинали работать здесь вместе, дела у той явно шли гораздо лучше. Словно не было никого, с кем её подруга не могла бы поладить. А что она? Лиз могла бы сказать, что все вокруг просто предвзяты, в этом же и убеждала её и Мари, но на деле ей казалось, что она не вписывается по многим другим причинам. Видимо, дружелюбия и лёгкости в общении не было достаточно, чтобы влиться в местную компанию служанок. Как же это удавалось Мари? Признаться, Лиз понятия не имела. Казалось, она не только держалась увереннее, но и отражала собственное превосходство одним своим видом: высокая, по-аристократически статная, в меру крепкая, с тонкой, осиной талией, вечно растрёпанными, длинными огненными волосами и дерзкой ухмылкой. Казалось, она может покорить сердце любого, получить всё, чего только пожелает. На её фоне Лиз явно терялась: низкого роста, маленькая и худенькая, со светло-пшеничными локонами по плечи и небесно-голубыми глазами. Безусловно, красивая, но недостаточно запоминающаяся, чтобы выделяться на фоне подруги.
Лиз не считала себя замкнутой или шибко скромной, но чем-то отличаться в здешней среде явно не хотела. Служанки поместья напоминали склизкий, извивающийся и пульсирующий комок змей, что сожрут тебя с потрохами, стоит обнаружить себя. С одной стороны, правда, была Мари, являвшаяся лучом света в тёмном царстве, наглой нарушительницей спокойствия, которую, несмотря на все постоянные огрехи, всё равно все обожали. С другой стороны, была она, Лиз, которую осуждали даже за малейшие провинности и не давали даже вздохнуть свободно без того, чтобы начать осуждать.
В любом случае, что толку было об этом думать. Сегодня был действительно сложный и важный день, и Лиз правда очень сильно хотелось дожить до следующего. А значит, надо было работать, работать и ещё раз работать. Делать всё, что от неё зависит, не влипать ни в какие неприятности. В конечном итоге, быть может, всё пройдёт без огрехов, чинно и мирно. А после жизнь пойдёт своим чередом, вернув её в спокойные, серые будни. Да, хотелось бы в это верить…
***
Двадцать девять дней до конца месяца.
Утро сегодня выдалось на редкость неприглядным и пасмурным. Похоже, последние несколько дней Хорлон буквально утопал в дожде, ибо жидкая грязь заливала переулки, козырьки и крыши всё ещё были блестящими от влаги, а в воздухе стоял характерный дух сырости и прохлады. Правда он перебивался ароматом свежей выпечки, полежавшей рыбы и нечистот, смешивавшихся в один едкий, тошнотворный смрад городского рынка. Проезжая мимо на нанятом экипаже, Джош даже не поморщился — он был слишком привычен к разного рода отвратительным запахам, чтобы вообще обратить внимание. Как ни крути, у многолетней возни с мёртвой плотью и консервантами были свои преимущества. Шум уличной суеты раздражал его куда сильнее. Казалось, даже в столице было тише, чем здесь: купцы беспрестанно скандировали, дети истошно орали, а дворняги выли. Будь у города физическое воплощение, он был бы горластым, буйным торгашом, от визгливых речей которого закладывало бы уши. И честное слово Джош бы не отказал себе в удовольствии пересчитать ему все рёбра.
— Слушайте все, слушайте! — вопил во всю глотку мелкий мальчишка-газетчик, размахивая руками, будто важный петух крыльями. — Восстание мертвецов в Шейре! Трупы пробудились ото сна! Неужто вина поганого некра?! Ждёт ли Хорлон та же судьба?! Экстренный выпуск, читайте только сегодня!
Едва заслышав слова «мертвецы» и «поганый некр», Джош насторожился. Он приказал извозчику остановить экипаж, и, поравнявшись с мальчишкой, молча протянул ему пару медяков через окно.
— Восстание мертвяков, господин! Представляете? — очевидно, крайне гордый привлечением внимания к своей персоне, он протянул парню газету, которой активно размахивал до этого мига. — Вот, прочтите!
Джош удостоил его только хмурым молчанием и, получив, что хотел, вновь скрылся за плотной шторой. Стоило карете вновь тронуться, он тут же впился взглядом в заглавную страницу в поисках информации. По итогу после прочтения статья обернулась для него лишь разочаровывающей неопределённостью. Несмотря на непомерно броский и шокирующий заголовок, информации в итоге было крайне мало. Восстание мертвецов на практике оказалось лишь буйством — из могил те не выбирались, но явно ожили и навели много шуму. Кладбищенским сторожем не было замечено никого подозрительного, а кроме того — подобные случаи также были отмечены в более мелких селениях, расположенных вдоль дороги, вплоть до границы герцогства. Что это всё вообще значило? Некий некромант шугает местных жителей забавы ради? Ведь коли ему были бы нужны тела для какой-нибудь цели, дело бы не ограничилось одним лишь «буйством», а сторож вряд ли пережил бы ту ночь. Откровенно говоря, Джошу не хотелось в это верить — столь безответственное отношение к обнаружению собственного присутствия было недопустимо для некроманта и, несомненно, граничило с тяжким преступлением в глазах Вайхаршана. Но что же тогда произошло? Все мертвецы окрестных земель вдруг разом были взбудоражены неизвестной силой… Было ли вообще логическое объяснение подобной чертовщине?
Несомненно, без какого-то рационального объяснения, хотя бы предположения, у инцидента были все шансы достичь самого Сенессея. Но прямо сейчас у Джошуа не было времени на её разбор и выяснение обстоятельств — он прибыл сюда с совершенно иной целью. Это не являлось его проблемой… Однако из-за случившегося теперь всё герцогство стояло на ушах, а здешние нефилимы наверняка были приведены в боевую готовность в ожидании подобных ему осквернителей могил. Несомненно, это крайне осложняло дело. Не хотелось бы обнаружить себя и попасть в лапы к этим святошам. В лучшем случае его быстро проткнут серебряными мечами, и он скоропостижно скончается. В худшем — будет уничтожена репутация, не только его, но и всего его рода, в том числе Ихариуса. И в наказание за уничтожение всех его планов старый некромант будет подвергать его вечным пыткам, не позволяя его душе с миром уйти к Вайхаршану. Да, гнев Ихариуса определённо будет куда хуже смерти. Вот почему Джош скорее сам прыгнет на меч, чем не исполнит отданный ему приказ.
Элизария… Так звали девчонку, что была нужна магистру. Правда в простонародье жители её родной деревеньки её звали просто «Лиз». Пара вежливых слов и некоторое количество золота, и Джош узнал о ней всё, что было необходимо. В основном то, что она давно не появлялась в родных краях, хоть и регулярно отсылала заработанные гроши своей небогатой семье. И то, что работала нынче, по слухам, в Хорлоне, в поместье здешней герцогини. Едва ли её можно было с кем-то спутать: полукровок, как она, в Нерании было не так уж и много, особенно в этой её части, далекой от эльфийского государства Эльвиадора. Так что данной ориентировки оказалось более чем достаточно, чтобы Джош узнал её, когда увидит.
На всё это действо ушло каких-то два дня: один — чтобы собрать информацию, второй — чтобы собрать всё необходимое для своего небольшого похода и разработать план. Джош даже не знал, что делал бы без своего телепортационного кристалла: ехать с окраины столицы сначала в Вельфейр, а после — в Хорлон было бы непомерно долгим путешествием. И всё же теперь, когда некромант уже был на месте, амулет, в который спасительный камень был встроен, пришлось отложить подальше, спрятав в закрытой шкатулке, затерянной среди прочих вещей. Обнаруженная при нём символика бога смерти могла принести несметное количество проблем, но всё же без амулета ему сейчас было никуда. Если ему повезёт, он выполнит задание магистра в течение дня и вмиг окажется в его замке, далеко-далеко отсюда. Ихариус получит девчонку, Джошу не придётся волноваться насчёт женитьбы — все будут счастливы. Вероятно, кроме девчонки. Но кого, Вайхаршана ради, вообще волнует её мнение?
Оставался лишь, казалось бы, сущий пустяк — проникнуть в имение герцогини Альдонс и отыскать эльфийку. Похоже, удача в кои-то веки смилостивилась над ним — леди Сивилла как раз проводила бал в честь собственного дня рождения. И так вышло, что Джош около месяца тому назад получил на него приглашение… Светские приёмы Джош не любил, хотя ему, будучи представителем знатного рода, и приходилось имитировать недюжинное удовольствие от их посещения. Так что, разумеется, он собирался написать длинное, жалобное письмо с бесконечными сожалениями о своём отсутствии в сопровождении дорогого, извинительного подарка и благополучно забыть об этом. Но кто же знал, что так выйдет? Какая ирония…
Экипаж тем временем выехал за город. Вскоре показалось и поместье герцогини — размеры его действительно впечатляли, кажется, родовое имение Джоша было куда меньше. Рассматривать причудливый, новомодный фасад он долго не стал, ибо, вне всякого сомнения, у него ныне были и более важные дела.
Стоило только карете въехать во двор и остановиться, как кругом тут же начался невооруженным глазом заметный переполох. Выйдя из экипажа, Джош невольно наткнулся на группу молоденьких конюхов и без труда углядел буквально в паре шагов спешащего к нему дворецкого.
— Доброе утро, милорд! — невероятно галантный и полный энтузиазма мужчина почтительно поклонился и, когда Джош, кратко поздоровавшись в ответ, продемонстрировал ему приглашение, проскользил взором по поверхности бумаги. — Граф Фанштайн, добро пожаловать! К сожалению, миледи несколько задерживается — утренние сборы подзатянулись с связи со всей этой праздничной волокитой! Приношу извинения за неудобства, но, боюсь, вам придётся некоторое время обождать, покуда леди Сивилла не будет готова… А пока позвольте позаботиться о вас и сопроводить в гостиную!
Джош только пожал плечами, безропотно вверив свою судьбу в руки человека, заведовавшего местными порядками, и направился следом. По пути в имение они столкнулись с двумя молодыми людьми в вычищенных доспехах. Не составило никакого труда разглядеть на броне символику церкви Иодора, и от одного её вида Джош поморщил нос. Нефилимы. Прекрасные, вечно молодые мужчины, далёкие потомки ангелов, наследники святой крови, что исцеляла живых и травила всякую нечисть. Церковь держала их на коротком поводке, по сути принуждая к богослужению и приучая к покорности. Причём эти мужчины явно были не обычными жрецами, а самыми настоящими серебряными рыцарями. Похоже, ведомая слухами о некромантах, герцогиня предприняла меры предосторожности. В теории это могло серьёзно навредить делу… Впрочем, не то чтобы он собирался давать им повод.
По коридорам имения, будто торопливые, работящие муравьи, сновали слуги, останавливая на нём любопытные взгляды. Кажется, подготовка к сегодняшнему приёму шла полным ходом. Джошуа ловил на себе их пристальные взоры и прислушивался к беглому перешёптыванию, сам тем временем приглядываясь — вдруг на горизонте замаячит кто-то, хоть отдалённо похожий на искомую им девушку.
Оказавшись внутри зала для приёмов, Джош бегло огляделся, оценив интерьер. Никаких эмоций он не вызывал, так нынче были обставлены дома всей знати: полноразмерные картины в позолоченных рамках, дорогие, заграничные ковры, причудливый резной гарнитур и массивные помпезные люстры. Всё так и кричало о статусности хозяйки имения и неприверженности её к какому-либо аскетизму. Расположившись на просторном кожаном диване, Джош согласился на предложенный прислугой чай и принялся ждать.
Признаться, учитывая вязкость здешней обстановки, за временем было следить весьма трудно. Некромант точно мог сказать, что успел неторопливо осушить чашку, нервозно перебрать в голове все возможные варианты развития событий и едва не задремать. То и дело со стороны дверного проёма раздавались едва слышные шепотки. Джош бы не обращал на них внимание, но отчего-то казалось, что с каждой пройдённой минутой уставившихся на него любопытных глаз становилось всё больше и больше.
Кучка молодых служанок тем временем посменно толпилась за стеной, периодически осторожно заглядывая в залу через чуть приоткрытую дверную щёлку. Новость о прибытии в поместье первого гостя облетела всё имение со скоростью ветра. Разумеется, не столько из-за самой сути новости, сколько по другим, более прозаичным причинам.
— Какой красавец!
— Никогда его здесь не видела! Кто это?
— Интересно, он женат?
Девушки распалённо краснели и хихикали, то и дело пытаясь глазком ещё хоть раз взглянуть на загадочного молодого дворянина. На общий переполох в итоге слетелись все, кто только оказался неподалёку, Лиз и Мари не были исключением. Первая, похоже, сильно запыхалась, пока сюда добиралась, и совершенно забыла выпустить из рук метёлку для пола, вторая, напротив — будто бы возникла из ниоткуда, пребывая в полной невозмутимости.
— Что там такое? Что? — возбуждённым шёпотом вопрошала эльфийка, стараясь хоть как-то сориентироваться в ситуации. — Все так сюда зазывали, а я даже не понимаю, что стряслось!
— Говорят, какой-то лорд прибыл. А ещё говорят, он красавец, — Мари нагло ухмыльнулась. — Но мы им не поверим, пока сами не увидим, правда ведь?
Лиз согласно закивала. Прорваться через толпу желающих ещё хоть раз взглянуть внутрь оказалось трудной задачей, но вполне посильной. Обе девушки едва ли не синхронно склонили голову, в попытке разглядеть что-то через щель. И только начали присматриваться, как молодой мужчина вдруг стрельнул глазами в их сторону, заставив на миг потерять самообладание и поспешно, с позором скрыться за дверью.
Не прошло и пары секунд, как все служанки бросились врассыпную, едва завидев, как в их сторону направляется злой, как толпа демонов, управитель. Мари и Лиз сообразили довольно быстро, оттого успели оказаться аж в другом крыле, только лишь его брань начала отдаваться по коридорам сотрясающим стены эхом.
— Фух! Еле успели! — Лиз смахнула со лба выступивший пот.
— Да, и чего ради? — отозвалась Мари без особого энтузиазма, демонстративно тряхнув растрёпанными рыжими волосами. — Хлипковат, излишне смазлив. И вообще тот ещё пижон. Ещё и слепой как крот, судя по окулярам. Ничего особенного.
— Если в окулярах, значит, начитанный. И умный, — будто со знанием дела опровергла эльфийка. — По крайней мере, так матушка говаривала…
— В любом случае, я не понимаю, чего все так вокруг него выплясывают. Вот сдался он им! Вельможи берут в жёны простолюдинок лишь в глупых сказках.
— Ну ты даже помечтать не даёшь! — девушка звонко рассмеялась, приложив ладонь к губам.
— Лиззи! И ты туда же! Да я уверена, этот тип и пальчика твоего не стоит! Да и что толку об этом думать? Даже если понравишься ему, не сделаешься же ты в итоге… Как его там вообще, лорда этого?
— Кажется, граф Фанштайн… Графиней, выходит? Так или иначе, чего ты вдруг так распалилась? Я же не сказала, что замуж за него собираюсь! Просто согласилась, мол да, симпатичный. Но не более же того! А ты меня уже сватать!.. Мари? — Лиз оставила свою полную негодования речь незаконченной, заметив, что подруга вдруг осунулась и посмурнела. — Всё в порядке?
— Как ты сказала… Граф Фанштайн?
— Ну да. Вроде бы… А что? Что-то случилось? Ты его знаешь?
Реакция Мари была неоднозначной и нескорой. Несколько секунд она провела в молчании, хмуро сверля глазами стену, будто была и не здесь вовсе. После чего вдруг наскоро растянула на губах улыбку, лишившись всякой тени прежней мрачной задумчивости, и куда более весело защебетала:
— Нет, нет, дорогая, ничего такого! Так, пыталась вспомнить, слышала ли о нём раньше… Ничего на ум так и не пришло, хе-хе! А ещё я тут вспомнила, что коли не сменю во всём западном крыле бельё до обеда, меня четвертуют! Совсем запамятовала со всем этим переполохом! Так что я побежала, хорошо? Увидимся чуть позже, котёнок!
— Что ж… ладно тогда. Увидимся… — Лиз согласилась, но весьма нехотя, растерянно глядя вслед убегающей подруге. Мари переживает из-за обязанностей? Та самая Мари, что работала спустя рукава и всё равно всегда выходила сухой из воды? Не иначе, к слову, как из-за природного обаяния или просто фантастического везения… Она это серьёзно?
Впрочем, наверное, оставалось только смириться. Лиз обречённо вздохнула, оставшись наедине со злополучной метёлкой. Как назло, напоминавшей о том, что у неё тоже работы был непочатый край…
***
По телу Джоша разлился приятный холодок, а по шее пробежали мурашки. То самое чувство, когда всё шло по плану, когда выбранная им дорожка в итоге выводила всё дальше и дальше, приближая поворот за поворотом к намеченной цели. Он было решил, что ему показалось, однако стоило сосредоточиться, прикрыть глаза для большей концентрации, как он и правда почувствовал её. Душа, чьи отголоски отдавались в голове чувством лёгкой свежести, приятным запахом свежей травы и шуршанием листвы.
Не существовало единого правила, каковыми некромант должен чувствовать души. Каждый находил для них какие-то собственные ассоциации. А в полной мере прощупать их от сердцевины до самых незначительных отголосков, видеть и ощущать, как они есть, без всяких вспомогательных инструментов и ненужных метафор, могли разве что старейшие из жрецов Вайхаршана. Юнцам же вроде него оставалось лишь цепляться за приземлённые, низкие ассоциации, чтобы хоть как-то систематизировать и уложить в голове кучу беспричинных ощущений. И, на их основании, Джош мог почти с полной уверенностью сказать, что обнаруженная им душа принадлежала представителю эльфийского рода.
Да, это определённо была она. Эльфийка, светлые волосы… Едва ли это могло быть совпадением. Душа, ясно выбивающаяся среди всех других, всех столпившихся девушек, что безуспешно пытались спрятаться за дверью. Однообразные и скучные, без всякой изюминки, они сливались в единую массу непримечательности. Души простых людей без каких-либо способностей, без капли инородной крови в жилах. Они напоминали воздух без каких-либо запахов — чувствовать их было так же естественно, как дышать. Не стоило и обращать внимание.
Однако был у этого воздуха и лёгкий, едва чувствуемый аромат чего-то странного. Что же это? Приторная, медовая сладость?..
Не успел Джош распробовать его получше, как в коридоре начался переполох — похоже, управитель всё же соизволил избавить графа от нежеланного интереса со стороны прислуги. Не сказать, что Джоша не раздражало такое избыточное внимание ко своей персоне, однако в данном случае оно оказалось действительно полезно. А теперь он остался только с обрывком зацепки, вынужденный гадать, что это такое было и представится ли ему шанс узнать больше.
Дверь с противоположной стороны вдруг распахнулась, заставив Джоша немедленно повернуть голову и вытянуться в полный рост. В приемную залу вошла сама герцогиня Альдонс. Высокая, статная и стройная, бывшая, несомненно, красивой в прежние годы, но всё же не умеющая обращать время вспять. Каштановые локоны, уложенные в причудливую, высокую прическу, были полны проседи, лицо испещряли явные морщины, кожа на кистях и шее заметно одрябла. Впрочем, она определенно следила за собой и молодилась — простолюдинки к её годам обычно уже превращались в дряхлых старух, не от хорошей жизни, разумеется. Да и собственный величавый, статусный образ Сивилла всячески подчеркивала: золотые украшения были инкрустированы жемчугом, а нежно-кремовое с бордовыми элементами платье в пол было выкроено по последнему писку столичной моды.
Они с Джошуа неоднократно встречались на приёмах, где, как положено, обменивались любезностями, однако помимо мнимого знакомства их более ничего не связывало. Несмотря на это, Сивилла, похоже, интересовалась его персоной куда больше положенного. Джош не мог этого не отметить, основываясь даже на простых наблюдениях, да и по слухам та была падка на молодых лордов вроде него. Что же, как любили говаривать некроманты, «scientia potentia est»Знание — сила, и он непременно намеревался обратить это знание в оружие.
— Граф Фанштайн! Какой приятный сюрприз! — тонкие губы герцогини растянулись в кокетливой полуулыбке. — Не получив от вас ответного письма, я уже было опасалась худшего…
— Помилуйте, миледи! Моя вечная занятость, безусловно, сыграла со мной злую шутку. До последнего мига я боялся, что дела не позволят осчастливить вас свои присутствием. Однако одна только возможность увидеть вашу чудесную улыбку смотивировала меня на свершения, которые я себе и вообразить не мог.
Сивилла, кажется, осталась удовлетворена его ответом, оттого сощурила глаза, будто кошка, греющаяся в лучах солнца. Она в изящном приветственном жесте протянула Джошу кисть, и он едва коснулся губами тонкой, пергаментной кожи.
— Что же… вы и правда меня осчастливили. Признаться, я надеялась на ваше присутствие. В прошлую нашу встречу вы казались несколько… растерянным. Надеюсь, сегодняшнее торжество окажет на вас наиблагоприятнейшее впечатление и поможет несколько раскрепоститься.
— Я уверен в этом, миледи, — граф с ноткой театральности приложил ладонь к груди. — Впрочем, думаю, само мероприятие обрадует меня и в половину не так сильно, как ваше пленительное общество.
— Льстец, — Сивилла снисходительно рассмеялась, однако, похоже, осталась крайне довольна его заискиванием.
— Ни в коем случае! Герцогиня, позвольте мне быть откровенным: женщины, вам подобные, появляются на свет раз в столетие! Вы скажете, разумеется, что не все придерживаются такого мнения, но позвольте! Злые языки могут говорить, что угодно — никому в высшем свете не избавиться от их ядовитых речей. Но правда в том, что под вашим чутким руководством край процветает, а ваши ум и эмансипация от традиционных устоев смогли вывести Хорлон на столичный уровень. За этим подходом стоит будущее Нерании. Кто-то это понимает, кто-то — нет. Однако в любом случае все они прибудут сегодня в ваше поместье: одни потому как считаются с вами, другие — потому как вынуждены считаться. Ваши репутация и влияние просто не позволяет иного. И в отличие от многих знатных особ — репутация и влияние полностью заслуженные.
— Милорд, по́лно вам! — герцогиня, казалось, даже несколько зарделась. — Столько добрых слов! Даже не уверена, заслуживаю ли я такой похвалы.
— Скромность — благодать, безусловно. Но уверяю вас, в данном случае она ни к чему. Я действительно вами восхищаюсь. К слову… Позвольте мне наглость одарить вас небольшим презентом в честь праздника.
Некромант ловко вытянул из-за пазухи маленькую шкатулку и протянул Сивилле. Та приняла подарок из его рук, и открыла крышку: внутри лежали причудливой формы серьги из чернёного серебра, каждая из них была украшена округлым янтарём, что тепло переливался в солнечном свете.
— Мне показалось, они отлично подошли бы к платью, что было на вас в прошлую нашу встречу. Помимо того, янтарь отлично сочетается с вашим цветом глаз.
— Вы так галантны и внимательны! — Сивилла с упоением рассматривала подаренные украшения. — И определённо знаете, как порадовать женщину. Удивительно, что вы до сих пор не женаты, дорогой граф! Я слышала, много молодых леди интересуется вами…
— Миледи, с моей стороны развивать эту тему было бы попросту варварски. Негоже комментировать других женщин в обществе прекрасной леди. Быть может, лучше нам вернуться к обсуждению более приглядных вещей?
На самом деле Джошу действительно не хотелось касаться этой щепетильной темы. Одно лишь поминание его холостяцкого статуса доводило его до белого каления. Одного только Ихариуса ему бы хватило бы с головой, но идеей посватать его с чьей-нибудь дочерью или племянницей были воодушевлены слишком уж многие. Однако, как и полагалось в приличном обществе, на все эти расспросы он лишь улыбался и как можно беспечнее старался направить диалог в другое русло. Ежели вопрос был поставлен совсем бестактно… что же, на самолюбивых злословцев у него всегда находился свой подход.
Сивилла, на счастье, проявила понимание и лишь кротко улыбнулась.
— И правда, где же мои манеры? Благодарю вас за столь любезный презент, дорогой граф! Так или иначе, вы должно быть устали с дороги? Прошу, позвольте о вас позаботиться: слуги отнесут вещи в ваши покои и организуют вам поход в купальни. Надеюсь, вам здесь понравится! Жду не дождусь увидеться с вами сегодняшним вечером. Если же вам понадобится что-то ещё, — глаза её загорелись на миг лукавым огоньком, — не стесняйтесь ко мне обращаться.
— Благодарю вас за заботу, миледи, — Джош почтительно поклонился, они напоследок обменялись многозначительными взглядами, после чего Сивилла поспешила удалиться по своим делам. День, очевидно, у неё был полон хлопот, не за чем было отнимать у неё времени более должного. Да и кроме того, на данный момент он уже сделал всё, что было необходимо.
Внешне он был невозмутим, но внутри полон ликования. Ещё один поворот тропы привёл его куда надо. Девчонка в поместье. Герцогиня от него в восторге. Всего пара верных шагов, и вечер ознаменуется финальным аккордом его победы. Стоит ему заполучить полное расположение Сивиллы, как всё будет решено. Всего лишь отдать ему служанку — сущая мелочь. Она независима и вольнодумна, несомненно, но всё же достаточно умна, чтобы понимать, что ему отказывать не стоит. Как не стоит отказывать и Ихариусу. Что же касается желания девчонки… с этим могли быть проблемы. Пока что самая большая прореха в его плане. Впрочем, он найдёт, что ей сказать. Не может не найти, придумает, просто потому что он должен. Ежели нет… Запасной план у него был, но прибегать бы к нему не хотелось. Слишком много обстоятельств, которые невозможно контролировать, слишком много потенциальных огрехов. Совсем, совсем далеко от желаемого им безупречного исполнения. Нет, нет — всё должно пройти идеально.
Правда, похоже, всё уже было не так уж и хорошо. Ибо Джошу в тот же миг вспомнилось необычное, не виданное доселе ощущение отголосков чужой души. Едва чувствуемое, но вязкое, приторно-сладкое, как тающий на языке мёд. Но чувствовалось в этой сладости и нечто иное. Почти призрачный оттенок затхлости, гноя. Разложения.