Признаться, Лиз уже потеряла счёт времени. За окном до сих пор было грязно-серое, пасмурное небо, по поместью всё ещё шныряло в беспокойстве множество слуг, на чьей совести была организация торжества. Сколько она уже подметала полы? Должно быть, около часа или двух… За это время она успела убраться уже почти во всём восточном крыле. Спину ощутимо ломило, а руки отказывались двигаться с прежней координацией. Если бы она смела устроить себе хоть небольшой перерыв, то непременно бы это сделала. Однако, постоянно находясь в чьём-то поле зрения, попросту не могла себе этого позволить, даже на миг выпустить из рук метлу и хорошенько потянуться. Что если, как из ниоткуда, нагрянет управитель? Или же кто-то из девочек, тех, что постоянно на всех доносили по поводу и без? Навроде Софи и Дженны… Лиз была в достаточно уязвимом положении, потому что, как бы ни старалась, как хорошо бы ни работала, верили всегда кому-то другому, но только не ей. Разве же это справедливо? Она работала здесь уже больше года, но так и не смогла получить статус «своей». Почему? Только потому, что её уши чуть длиннее, чем у других? Какая нелепица!

Эльфийка, преисполняясь с каждой минутой негодованием и обидой, стиснула челюсти и замахала метлой так, как не махала до этого. Выплеснуть свою праведную ярость ни на кого кроме злополучной метёлки всё равно не представлялось возможным, так что Лиз старательно подметала, забыв об усталости и чувстве времени. Ровно до того момента, покуда не дал о себе знать неожиданно опустевший желудок, обдавший всё нутро будоражащим ворчанием.

— Ну чего тебе? Нет, терпи, мы сегодня без обеда! — раздосадованно шикнула она на него, лишь через миг осознав, как глупо выглядит со стороны. Чувство стыда подействовало отрезвляюще, и Лиз внезапно осознала, что стоит уже на противоположной стороне коридора. Прямо напротив двери, ведущей в кабинет герцогини Сивиллы.

И, будто бы день не мог стать ещё хуже, дверь эта неожиданно открылась прямо перед её носом.

Узрев перед собой не кого-либо ещё, а саму хозяйку поместья, смеряющую её взглядом, Лиз побелела и принялась судорожно кланяться в пояс.

— Виновата, добрая госпожа! Простите за шум! Я тут… Я просто…

Сивилла, кажется, совершенно не поняла её испуга, только расплылась в лукавой улыбке.

— Можешь кое с чем мне помочь? — спросила она, заставив Лиз прекратить извинительную тираду и удивлённо округлить глаза. После этого, не дожидаясь ответа, она вложила в тонкие ладони служанки закрытый пергаментный конверт. — Передай его, пожалуйста, графу Фанштайну. Его покои в гостевом крыле, на самом верху, последняя дверь по левую сторону. Ежели его там нет, просто положи конверт под дверь. Всё поняла? Чудесно!

Лиз быстро-быстро закивала, наскоро откланялась, и, так и не решившись выпустить из рук метлу, бегом понеслась по коридору. Сама герцогиня попросила её об одолжении, надо же! Выполнить её волю надо было всенепременно, а то это могло грозить ей большими проблемами. Энтузиазм и страх всё испортить на ровном месте, несомненно, окрыляли.

В конечном итоге, девушка всё-таки сбавила шаг, потому как, пробеги она через всё поместье, по всем его витиеватым лестницам и длиннющим коридорам, осталась бы уже без сил, а ей ещё предстояло как-то дожить до сегодняшнего вечера. Подуспокоившись, она всё же решила осмотреть выданный ей конверт. Он был запечатан, наверняка, чтобы любопытные служанки вроде неё не лезли не в своё дело. И хоть Лиз, несомненно, было интересно, проворачивать ничего рискованного, лишь бы засунуть свой нос куда не следует, она бы не стала — было себе дороже. Сказать наверняка о конверте ничего более было нельзя, помимо разве что запаха. От него поднимался тяжёлый, приторный аромат женского парфюма, такой, что не сшибал с ног, стоило нюхать его чуть дольше положенного, но определённо вызывал лёгкое головокружение. Кажется, леди Сивилла пользовалась похожим… И она, как видно, приложила усилия, чтобы заставить конверт пахнуть таким образом. С какой именно целью? У Лиз было предположение, но читать письмо после него ей решительно расхотелось.

Вскоре она добралась до гостевого крыла, принявшись искать покои графа Фанштайна. Последняя дверь по левую сторону… Ах, вот же она! Лиз решительно занесла кулак и постучала так громко, как только смогла.

В тот же миг, кажется, что-то пошло не так. По ту сторону двери послышалась возня, затем глухой стук, чей-то беспокойный топот и протяжный металлический скрип. После чего — мёртвая тишина. Как странно… Лиз рискнула постучать ещё раз. Ответа не последовало. Но там ведь точно кто-то был, разве нет?

— Милорд? Милорд Фанштайн? — эльфийка старалась звучать как можно спокойнее, но лёгкая дрожь в голосе сдавала её с потрохами. — У меня для вас письмо от миледи Альдонс!

И вновь никакого ответа. Что же это такое? Он сейчас занят и не хочет никого видеть? Или его нет в покоях, а весь тот грохот, что она слышала, ей почудился и не более того? Ладно, какая ей, в самом деле, разница? Её задача — доставить письмо, не более того.

Лиз наклонилась, чтобы просунуть конверт под дверь. Руки тут же обдало прохладой — из щели под ней дуло и сильно. Кто-то открыл окно? Определённо, здесь творилось что-то неладное… Служанка закрутила головой, настороженно озираясь по сторонам — никого. Похоже, кроме неё вокруг не было ни единой живой души. Было наглостью вот так ломиться в графские покои, но Лиз сердцем чувствовала, что надо было проверить.

Затаив дыхание, она положила ладонь на дверную ручку и медленно её повернула. Дверь поддалась, и из щели тут же, завывая, подул ветер. Дверь была не заперта. Точно бы поняв, что никакой мгновенной кары за вторжение в господские покои не последует, Лиз рискнула и отворила дверь. Внутри никого не было, однако представшая пред ней картина заставила девушку широко открыть рот и выронить метлу. Кругом царил хаос. Все сумки были выпотрошены, вещи разбросаны по кровати и полу, а окно распахнуто настежь.

— Что за… — девушка едва удержалась, чтобы не осесть на пол. Едва ли сам граф сотворил такое со своим багажом, а в купе со звуками, что она слышала… неужели это дело рук кого-то другого? Решив проверить свою теорию, Лиз подбежала к окну и выглянула вниз: кругом не было никого. Мог ли кто-то выбраться таким образом и успеть скрыться? Покои графа находились на третьем этаже — падать было высоковато. Спрыгнуть, конечно, возможно, но вероятность того, что беглец переломал бы себе обе ноги, была слишком высока. Перебраться с одного подоконника на другой — в теории возможно, но сложно, а помимо того ещё и опасно. Стал бы кто-то рисковать так, только чтобы… Чтобы что, между прочим? Порыться в вещах графа Фанштайна? Кем бы ни был этот загадочный вторженец, он явно что-то тут искал, методично и целенаправленно перерывая вещи. И Лиз, вероятно, прервала его на половине, оттого он был вынужден в спешке ретироваться, оставив после себя сущий бардак…

Внезапно девушка очнулась от задумчивого транса. От одного простого осознания, что прямо сейчас посреди всего этого варварского хаоса стоит она. На осмысление ушла всего какая-то секунда, и сразу после Лиз, почувствовав, что земля вот-вот уйдёт из-под ног, как ужаленная метнулась к двери, закрыв её за собой и, как и было положено, всунув письмо в щель под дверью, после чего побежала оттуда прочь. Не хватало ещё, чтобы её застали в такой компрометирующей ситуации! Не стоило ей вообще заглядывать в его покои. Хорошо ещё, что никто не видел её, оттого нельзя будет списать на неё вину…

Лиз правда с удовольствием рассказала бы об увиденном страже. Только что будет толку? Коли она спугнула незваного гостя, и он теперь явно не появится вновь, повинной во всём выставят её, как единственную, кто хоть что-то видел. Лиз не понаслышке знала, как работает их неранийское правосудие — никто не слушал «вороватых, маленьких остроухих» вроде неё. Стоило бы графу Фанштайну узнать обо всём и хоть на миг заподозрить её — она бы уже куковала в темнице, закованная в кандалы. А так, если её спросят, она будет до последнего всё отрицать. Никуда не заходила, ничего не видела, просто затолкала письмо под дверь — то-то и всего!.. С другой стороны, в этом была и проблема. Единственной прорехой в её плане было злополучное письмо. По крайней мере, оно доказывало, что она тут была, а значит, могла и совершить погром…

От одной только мысли, что в конечном итоге её всё-таки могут выставить виноватой, по шее пробежали мурашки, а сердце забилось с завидной частотой. Да уж, сегодня непременно произойдёт скандал… Они и так неизбежно случались каждый год ровно в этот день, как правило из-за визита сестры герцогини и её избалованного, похабного племянника. Но на сей раз, кажется, всему двору предстоит увидеть разбирательства пострашнее.

Лиз шумно вздохнула. Её желание дожить до сегодняшнего вечера в добром здравии, похоже, только что заиграло новыми красками…

***

Когда Джошуа вернулся в свои покои было уже около полудня. У герцогини Альдонс в поместье оказались на удивление чудесные купальни, признаться, граф бы хоть весь день нежился бы в горячей воде, вдыхая аромат трав и слушая игривый треск пенных пузырьков. Он уже не мог дождаться того чудного мига, когда окажется в замке Ихариуса, где сможет выкупаться всласть, смыв с себя весь дух неранийской провинции. Водные процедуры очень сильно помогали ему расслабиться и упорядочить мысли. В самом деле, ощущение свежей головы нравилось ему даже несколько больше чистого тела.

Когда он вернулся в свои покои, дверь была не заперта. Ничего удивительного, впрочем — именно он её таковой и оставил, зная, что к нему непременно будут ломиться слуги, в суматохе, забывшие что-то сделать или подготовить. Во время подобных торжеств всегда так было, тут нечему удивляться. Сощурив глаза, Джош внимательно оглядел комнату — кажется, всё было в порядке, ровно так, как и до его отхода, включая сумки и все прочие его вещи. Единственное, что изменилось — бельё на его постели. Что же, похоже, он не прогадал, оставив дверь открытой. Теперь его никто более не будет беспокоить. По крайней мере, пока что.

Он поёжился, чувствуя, как влажные, чёрные кудри остыли, а светлую кожу обдало неприятной прохладой. Кто-то открывал окно? Должно быть слуги взяли на себя инициативу запустить немного свежего воздуха в эту годами пустовавшую опочивальню…

Внезапное нехорошее предчувствие охватило его и, не удержавшись, он распахнул сумки. Что же, похоже, чутьё подвело его — кажется, всё было в порядке и находилось на своих местах. Вещи были уложены аккуратно и компактно, ровно так же, как уложил бы их он сам. Запустив руку вглубь, Джош даже без труда обнаружил запертую шкатулку, в которую положил свой амулет, ровно в том месте, где и оставлял.

«Умерь свою паранойю, Джошуа, — мысленно успокоил он себя. — Никто не станет рыться в твоих вещах, зная, что может лишиться за это руки…»

Увиденное несколько поуспокоило его разыгравшиеся нервы, и Джош решил не зацикливаться на необоснованных подозрениях. Вдруг ему на глаза бросился белоснежный конверт, оставленный кем-то прямо на пороге. Это уже было любопытнее… Осторожно подцепив его длинными пальцами, граф внимательно рассмотрел печать. Герб рода Альдонс… значит, от герцогини. Уголки губ в тот миг невольно взмыли вверх — если это то, о чём Джош подумал, то дела у него шли просто потрясающе. Сломав печать и вытащив из конверта дорогой пергамент, он принялся за чтение.

Бумага источала удушливый и излишне приторный аромат дамского парфюма, такой концентрированный, что графа даже замутило — удивительно, ибо он был привычен ко всякому мерзейшему зловонию. Впрочем, сам факт его наличия определённо был хорошим знаком. Ещё лучше всё стало, когда он прочёл первую строку:

«Дорогой Джошуа…»

Некромант прямо-таки преисполнялся самодовольным удовлетворением, пробегаясь взором серых глаз по выведенным чернилами изящным буквам, с каждой строчкой всё более и более уверяясь в собственной победе. Значит, герцогиня хочет видеть его сегодня после бала в своих покоях… Он вполне резонно ожидал такого исхода, но всё же не смог не отметить про себя своего успеха. Сам бы он, конечно же, никогда бы не купился на такую очевидную, пошлую лесть… да и, если быть до конца честным, Сивилла наверняка тоже не купилась. Все эти откровения и громкие слова — лишь обыденные формальности. Что касалось его, то герцогиня совершенно точно решила всё ещё задолго до их сегодняшней встречи. Именно в этом и заключалась главная его заслуга — своевременная подготовка «сцены» для нынешнего представления. Покуда Ихариус по статусу мог позволить себе быть грубым, нелюдимым стариком, всегда выплёвывающим правду, точно яд, всем господам в лицо, обязанностью Джоша было любезничать и интересовать собой. Расстановка нужных рычагов занимала, несомненно, много времени и сил, однако и результат того стоил — прямо сейчас на созданной им же самим сцене он чувствовал себя главной звездой постановки.

Что же касается Сивиллы… Разумеется, ночь с ней — совершенно не то, о чём он грезил все дни напролёт. Но в этом заключалась его работа. Самый лёгкий, эффективный путь к получению желаемого. Действо, крайне полезное для достижения цели — хочет он того или нет. Хочет ли… Такого вопроса даже попросту не стояло. Если то нужно было бы для дела, Джош бы возлёг что со столичным кардиналом Прудоном, что с любым из демонов-лордов.

К его удаче, ему не так часто приходилось заниматься подобным… Что же, сегодня день был не самым удачным.

***

На протяжении всего дня, вплоть до самого заката Лиз изо всех сил старалась не попадаться никому на глаза, шарахаясь от каждой тени. Чувство чего-то дурного никак не покидало, въелось в разум гадким чернильным пятном, что было ничем не вывести, как ты ни старайся. Покуда все служанки бегали и суетились, обслуживая прибывших господ, эльфийка не могла даже сосредоточиться на обязанностях, оттого держалась в стороне, поглядывая зоркими глазами по сторонам в ожидании приближающейся беды. Казалось, в любую секунду из-за угла мог выскочить граф Фанштайн в сопровождении стражи с колодками наперевес. Что бы ей оставалось делать тогда? Броситься наутёк? Постараться всё объяснить? Или же безропотно принять свою участь, надеясь, что за признание вины к ней будут чуть снисходительнее? К чему было думать — в любом случае волосы вставали дыбом от одной только мысли об этом!

Правда, на данный момент всё продолжало идти своим чередом. Суматошно, торопливо, но всё же обыденно… Как ни странно, это внушало ещё больший ужас, буквально холодило кровь в жилах, заставляя разум судорожно биться в догадках, когда уже всё пойдёт не по плану.

Начало бала Лиз пропустила, совершенно замотавшись по поместью по всяким мелким поручениям и задержавшись на кухне, где разливала в бокалы вино. По случаю торжества всех слуг переодели в чистую форму и заставили нацепить на голову аккуратные, белые чепцы, удачно подходящие к нарядным фартукам. Признаться, этому Лиз была только рада: благодаря головному убору не было видно её заострённых ушей, что позволяло эффективно слиться с толпой и не бояться оскорбить какого-нибудь чванливого лорда одним фактом своего существования.

Вскоре солнце зашло за горизонт, и пир начал приближаться к своему разгару. По всей бальной зале раздавалась дивная музыка — то играла знаменитая труппа заграничных бардов, одетая ничуть не хуже здешних вельмож. Свет пары сотен свечей заставлял хрусталь в люстрах переливаться и сверкать, наполняя помещение чудесными, игривыми отблесками. Вся знать от шевалье до герцогов веселилась, в своей, правда, совершенно непонятной Лиз манере, ведя светские беседы и прикладываясь к запасам выдержанных, изысканных вин и редких сыров. Девушка слышала, что сегодня могли присутствовать даже некоторые из членов королевского совета или, по крайней мере, их представители. Но даже если бы они и не соизволили явиться, зала в любом случае была почти полной: сегодняшним вечером здесь собрались все правители окрестных провинций и члены их семей. И наверняка все они прибыли не с пустыми руками, желая как следует поздравить герцогиню Сивиллу с её праздником. Лиз задумалась, что, должно быть, было принято дарить у дворян на подобные торжества, но тут же погрустнела, оставив эту затею. В любом случае, она в жизни не увидит столько яств и предметов роскоши — к чему было себя дразнить?

Работы для слуг в такое время, безусловно, было хоть отбавляй, но в таком хаосе трудно было найти занятие конкретно для себя. Каждый старался выслужиться, но подметить, кому из господ нужно подлить вина, а на каком столе кончилось жаркое, удавалось не всем. В этой неразберихе Лиз чувствовала себя совершенно потерянной, оттого скрывшись от посторонних глаз в неприметном, тёмном коридоре, тихой мышкой наблюдала за праздником из-за толстой мраморной колонны.

Изучая глазами дам в роскошных, цветастых платьях и их элегантных кавалеров, она невольно наткнулась взглядом на графа Фанштайна. Один лишь взор на него заставлял нутро неприятно свербеть и напоминал о сегодняшнем прецеденте. Но и отвести его, признаться, Лиз уже не могла, жадно изучая его с ног до головы и пытаясь выявить любые признаки возможного волнения. Он наверняка знал, что произошло в его покоях. Не мог не знать. Но отчего тогда казался таким спокойным? Отчего не поставил всю стражу поместья на уши? Странно это всё… Ныне граф беззаботно болтал с другими гостями, вежливо улыбаясь и, кажется, активно поддерживая беседу. Стройный, высокий, выбритый нагладко, одетый не вычурно, но со вкусом, всем своим видом подчёркивающий статусность и достоинство — он явно чувствовал себя тут как рыба в воде. Но было во всём его образе что-то странное, чужеродное… Лиз не сразу сообразила, но, кажется, то определённо был взгляд. Пускай граф располагающе улыбался, покуда вёл беседу, но стоило ему остаться предоставленным самому себе, одному посреди толпы, как взор его делался холоднее мёрзлой воды. Становился хищническим, точно у зоркого ястреба, высматривающего добычу. Настолько это казалось чуждым, что даже настораживало. Пугало.

— Вот ты где!

Лиз едва с визгом не подскочила от голоса, что вдруг раздался над ухом. Но резко обернувшись, увидела лишь лицо Мари, которая, похоже, была довольна, что застала её врасплох, хоть улыбалась и несколько виновато.

— Прости, котёнок! Не хотела пугать! — она извинительно потрепала её по сокрытой под чепцом светлой макушке. У самой же волосы не были покрыты, да и вместо парадной формы на ней красовалось всё то же обыкновенное платье с уже изрядно потасканным фартуком.

— Мари! Где ты была всё это время?! — в голосе Лиз слышался шок вместе с ноткой затаённой обиды.

— Я-то? А-а, ну… Дела, знаешь. То тут, то там — так много работы! Совсем забегалась!.. Вот и начало праздника пропустила, дурёха! — она нервно рассмеялась, тут же перейдя на хитрый шёпот. — Что там по гостям? На кого поглядеть стоит?

— Забегалась?.. Мари, это не просто «забегалась», я тебя весь день не могла найти! Я! Я!.. Да я думала, тут с ума без тебя сойду!

— Эй, эй, солнце, ты чего это? Так, ну-ка давай успокоимся… Вдох-выдох. Что произошло? Давай рассказывай всё по порядку.

Лиз и правда почувствовала, как излишне распалилась — грудь вздымалась с бешеной скоростью, воздуха не хватало. Сделав глубокий вдох и выдох, она постаралась упорядочить мысли:

— Меня тут отправили с письмом к графу Фанштайну в покои, а там… погром! Всё вверх дном перевёрнуто, будто воры забрались! Я бегом оттуда, но… Я ведь относила конверт! Вдруг они подумают, что это я устроила?! А я-то вообще не при чём! Весь день хожу и трясусь! И как назло, все об этом молчат, ни слуху ни духу! Что мне думать?! Может, все уже знают, и меня после бала сразу в кандалы закуют?! Не понимаю уже ничего!

Мари тут же изменилась в лице, слушая её с неподдельной серьёзностью. Но всё же, после её рассказа, она постаралась мягко улыбнуться и попробовала её приободрить:

— Что ты, котёнок — нелепица какая! Никто тебя в тюрьму сажать не будет. Ты точно не напутала ничего? Влезь к Фанштайну вор, об этом бы уже все трепались! Может, он просто потерял чего, поэтому вещи разбросал? Демон ведь их поберёт, лордов этих!

— Нет, нет! — Лиз энергично замотала головой. — Там точно кто-то был, понимаешь? Кто-то посторонний! Он сбежал, стоило мне постучаться! Значит, точно что-то выискивал! Но как вот теперь его найти? Считай, пропал без вести! А значит, всё могут на меня повесить!

Признаться, Лиз невольно поддалась панике. Всё нутро вдруг сжалось в комок, к горлу подступила тошнота, а пустой с самого утра желудок отчего-то начало будто бы наизнанку выворачивать. Премерзкое чувство, что усиливалось с каждой тревожной мыслью, с каждым последующим вдохом.

— Лиззи! — Мари вдруг посмурнела и несильно тряхнула её за плечи. — Ну-ка брось это! Не шуми! Ничего такого не было, слышишь! Никто к Фанштайну не забирался и вещи не разбрасывал! И уж тем более ничего не крал! Поняла меня?

Эльфийка несколько раз моргнула, точно бы в попытке осознать происходящее.

— Что?.. То есть как это? Почему ты говоришь так?..

Мари поднесла палец к губам и демонстративно шикнула. После чего, бросив скорый взгляд по сторонам, перешла на беспокойный шёпот:

— Потому что пока никто ничего не заметил, а значит, и преступления не было. Понимаешь теперь?

— Но… откуда тебе знать? — лицо Лиз сморщилось в непонимании, а после сразу вытянулось от леденящего душу осознания. — Нет! Быть того не может! Только не говори, что…

— Да, да, да! Знаешь, когда ты постучала в дверь, у меня сердце в пятки ушло — едва успела в шкафу спрятаться! Нельзя же так пугать в самом деле!

— Так это была ты! Поверить не могу! Это ты влезла к нему в покои!

— Да, дорогая, я ужасная, невыносимая воровка! — служанка обиженно надула губы. — Давай ещё громче это пообсуждаем, всему имению сообщим!

— Зачем, Мари?.. — Лиз изо всех сил пыталась оправиться от потрясения. — Я не понимаю! Если он узнает, то… нас же могут повесить! Тебя за кражу, а меня — за компанию!

— Есть столько веских причин, моя милая Лиззи, ты даже и представить себе не можешь. Помимо того… Ох, он непременно узнает! Не сразу, нет — я всё продумала, вернув все его вещи на свои законные места. Это усыпит его бдительность… Ну, до поры до времени. А когда спохватится, наверняка запаникует! Будет бегать кругами и причитать, прямо как беспомощный, потерянный мальчишка! Только вот стоит ему рассказать кому-то, он будет болтаться в петле рядом с нами! Я об этом позабочусь… — она растянула губы в коварной и, признаться, несколько жуткой ухмылке.

— О чём ты?..

Мари не стала ничего объяснять, только потянулась к карману на фартуке, выудив оттуда некую вещь и протянула подруге прямо в руки. Сердце Лиз невольно пропустило удар. Она и вообразить не могла, что всё может стать ещё хуже. Однако в тот самый момент лопнула последняя нить в веревке, удерживавшей оставшиеся крупицы её спокойствия от падения в пропасть. Прямо из собственных ладоней на неё, сверкая кристаллическими глазами, смотрел серебряный амулет в форме людского черепа.

Представить, что, зная о запрете на поклонение богу смерти, кто-то в Нерании стал бы без веской причины носить его символику, было бы попросту глупо. А значит, сам собой напрашивался иной вывод…

— Мари! Это… Это же!.. — Лиз совершенно обомлела, не в силах подобрать слов.

— Символ Вайхаршана, да, — без особой радости подтвердила Мари. — Наш граф с гнильцой, притом буквально. Мертвечинкой подванивает, я бы сказала…

Эльфийка несколько секунд молчала, вглядываясь в разноцветные глаза амулета, после чего с пылом постановила:

— Нужно сообщить нефилимам!

— С ума сошла? — Мари неодобрительно зашипела.

— Он некромант, Мари! Помнишь, все шептались о восставших в Шейре мертвецах? Наверняка это его рук дело! Один Иодор разберёт, что он задумал тут провернуть! Нужно предупредить всех, пока не стало слишком поздно!

— А помнишь ли ты, что я намеренно проникла в его покои и всё ещё считаюсь воровкой? Меня, может, всё же не вздёрнут за это, но руки лишусь уж точно… Красть у лорда! Ничего себе заявление!

— Откуда ты вообще знала, что что-то найдёшь? Ты же не ко всем гостям в опочивальни вламываешься?

— Это… долгая история, — Мари напряжённо вздохнула и отвела взгляд, будто стараясь уйти от неприятного вопроса. — Мы лично не знакомы, конечно же, и в лицо его я не видела никогда. Знаю только имя — Джошуа Фанштайн. И то, что он нехороший человек, Лиз, это уж точно. Учитывая его высокое положение в обществе, которым он, без сомнения, дорожит, едва ли он тут за тем, чтобы призвать армию нежити и всех нас прикончить… Но он явно здесь неспроста и наверняка задумал что-то очень, очень гнусное, понимаешь? Что именно? Мы можем только предполагать…

Лиз внимательно взглянула на подругу. Та уже окончательно растеряла всякую весёлость, сделавшись холодной и расчётливой. Казалось, она была с ног до головы полна решительности. Только вот на что? На какие свершения? Как и сказала Мари, можно было только предполагать.

— Хорошо, допустим… так что мы будем делать? Если не звать нефилимов…

— А их звать не стоит, это точно! Покуда он таится среди прочих господ, нет смысла раздувать панику и принимать необдуманных решений!

— Мне кажется, они всё же смогли бы помочь. Если не обезвредить его, то хотя бы проследить…

— Нет, Лиз! Никаких нефилимов! — рьяно зарубила она на корню очередную слабую попытку хоть как-то себя урезонить. — С ними потом проблем не оберёшься! Заметить не успеешь, как эти «бравые серебряные рыцари» нас самих потом обвинят в ведьмовстве и отправят на костёр!

— И что тогда?..

— Я сама с ним разберусь, — рыжая служанка как-то нехорошо улыбнулась. — Отведу тихонько в уголок и поболтаю о том да сём.

— Мари! — Лиз задохнулась от возмущения. — И это я после этого сошла с ума?! Если он и вправду некромант… Да он мокрого места от тебя не оставит!

— Да что ты? А вот мне кажется, стоит ему понять, что его драгоценный амулет пропал, он шёлковым сделается…

— Что мешает ему забрать его у тебя силой?

— Тот факт, что он, — Мари мягко коснулась рук эльфийки, прикрыв устрашающий кулон её ладонями, — останется у тебя. На всякий случай! Ему неоткуда будет узнать, что я отдала его кому-то другому. Ну, кроме меня самой. Так что, попробуй он выкинуть что-нибудь дурное, тут же поймёт, что без меня амулета ему не видать! Неплохо ведь, а?

— Нет! План ужасный! Если меня кто-то увидит с этой штукой, меня виселица ждёт!

— Так спрячь её хорошенько! Какова вообще вероятность, что кто-то узнает о ней? Если ты, конечно, не будешь размахивать ей под носом у церковников!

— Не знаю. Это всё так рискованно…

Лиз до сих пор пребывала в состоянии вязкого транса. Упорно казалось, что всё это дурной сон, один из тех, что снились ей время от времени. И что вот-вот всё это оборвётся, прекратится так же резко, как и началось. А после — Мари разбудит её и ласково обнимет. Однако всё оставалось по-прежнему, и подруга, чей взгляд так и кричал о серьёзности всего происходящего, не спешила развеивать это тревожное наваждение.

— Эй, ну не вешай нос! — Мари, отметив про себя её хмурую задумчивость, постаралась её успокоить. — Всё хорошо будет, вот увидишь! Зуб даю, этот мерзкий тип завтра же уберётся восвояси и оставит нас всех в покое!

— Мне бы твою уверенность, — робко промямлила Лиз. — Мари, но что… что если всё пойдёт наперекосяк? Что если он… Если ты…

— Даже не думай об этом, слышишь? — она строго погрозила ей пальцем, после чего весело улыбнулась. — Я обязательно вернусь! Без всяких «что если», «но» и прочих дурацких возражений! Вот увидишь, будем потом ещё с улыбками вспоминать об этом и травить байки в таверне! «Эй, девки, а слыхали ли вы, как ловко Мари отвадила богомерзкого некра от наших владений? Вот же потеха была!»

— Хотела бы я, чтоб так оно и было. А ещё хотела бы, чтоб у меня всё же вышло тебя переубедить… — Лиз горестно вздохнула. — Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится…

— Ох, Лиззи… — Мари зарделась. — Мне что же, расценить это как признание в любви?

— Конечно, я тебя люблю! Ты моя единственная подруга! Мы столько пережили вместе! Как же я без тебя?..

— Ладно, солнышко, по́лно тебе! Говоришь так, будто я уже на смертном одре валяюсь! Нет-нет, помирать мне ещё рано! — она смущённо рассмеялась. — Иди-ка ты лучше отдыхай, а то на тебе вон вообще лица нет. И вот увидишь: только солнце взойдёт вновь, и следа этого графа тут не будет. А наша с тобой жизнь и дальше пойдёт своим чередом! Договорились? — эльфийка в ответ неуверенно кивнула. Но и такого согласия Мари оказалось достаточно: она крепко стиснула её в объятьях, так сильно, что у девушки аж кости захрустели, и поторопилась куда-то прочь. — Давай тогда, беги отдыхай, пока тебя не спохватились! А я пойду раздумывать, как бы лучше подойти к делу… И кстати! — она замерла на месте, напоследок послав ей воздушный поцелуй. — Я тоже тебя люблю!

Оставшись одна посреди тёмного коридора, Лиз почувствовала душераздирающую пустоту. Насколько же было лучше, когда Мари была рядом: когда она слышала её звонкий смех, любовалась дерзкой улыбкой и игрой света на рыжих волосах. Она была единственной её опорой в последние годы. Без неё Лиз уже толком не чувствовала себя самой собой. Будто подруга была её путеводной звездой, ярким светом маяка в чёрной, непроглядной ночи. От одной только гадкой мысли, что всё может кончиться плохо, на глаза накатывали слёзы, а сердце будто переставало биться вовсе.

Чего она вообще удумала? Связаться с некромантом, ещё и лордом! Да Лиз колотило от одной только мысли об этом! Она всё-таки склонялась к тому, чтобы немедленно сдать найденный амулет серебряным рыцарям, рассказать им обо всё случившемся… Но что, если это и правда было опасно? Хотя они наверняка прислушались бы к её показаниям, в отличие от той же городской стражи, что куда охотнее, на их месте, поверила бы знатному господину, но у Мари также могли быть из-за этого серьёзные проблемы. Да и она была категорически против этой идеи. Поступи Лиз против её воли, предала бы её доверие. С другой стороны, план подруги, определённо, граничил с безумием… Что же ей оставалось делать?

Лиз даже не помнила, как добралась по полутёмным коридорам поместья до людских покоев, юркнула в пустую, холодную черноту, беспомощно плюхнувшись на кровать. Пульс в висках бешено стучал, тревожные мысли, точно рой гадких насекомых, бились о свод черепа. Она так ужасно устала… Нужно было успокоиться, привести голову в порядок, постараться трезво взглянуть на ситуацию. Тогда-то она и решит, как ей поступить. Тогда-то и выберет наилучший путь…

План был хорош, однако исполнение, как и ожидалось, было далеко от идеала: совершенно вымотанная, лишённая всяких сил, она и сама не заметила, как задремала. И всё, что ей теперь оставалось — сладко грезить, в ожидании долгожданного рассвета. Момента, когда солнце взойдёт над горизонтом и Мари вернётся к ней, целая и невредимая.

***

За окном уже стояла глубокая ночь. Пускай бал всё ещё продолжался, герцогиня Сивилла, хозяйка поместья и зачинщица сегодняшнего празднества, вот уже какое-то время назад покинула своих гостей, отправившись в собственную опочивальню. Для Джоша это послужило своеобразным сигналом также ускользнуть из бального зала, заполненного мерцающим светом и чудесной музыкой, и отправиться на поиски её покоев. В такое время коридоры поместья казались отрезвляюще тёмными и пустыми: покуда гостевая пестрила яркими красками и тёплыми огнями, здесь царило одиночество и кромешный мрак. Складывалось ощущение, точно бы Джош одновременно ослеп и оглох, оставшись наедине лишь со своими безрадостными мыслями. И единственным его спутником был яркий лунный свет, пробивающийся сквозь стёкла, падающий на пол вытянутыми, бледными четырёхугольниками.

Любой другой на его месте, несомненно, напился. Влил бы в себя количество вина, достаточное, чтобы перестать контролировать язык и мало что соображать, но не достаточное, чтобы не суметь устоять на ногах. К несчастью Джоша, алкоголь и всех, кто позволял ему контролировать свою жизнь, он презирал. Посему настраивал себя на пикантное времяпровождение иными способами — старался сохранить разум холодным, а сердце — запертым в клетке на тысячу замков. Стоило переключить внимание с предстоящего действа на то, что будет после. Да, это определённо было куда любопытнее… Подобрать нужные слова, убедить герцогиню пойти с ним на сделку — вот зачем на самом деле он здесь. И если ему это удастся, остальное будет уже неважно.

Тишина, стоявшая в этом крыле, давила на него всем своим весом, удушала. Будто бы он прямо сейчас находился не в полном людей поместье, а в мрачном, веками пустовавшем замке где-то на другом конце света. Отчего-то по мере приближения к искомому крылу кошки на души начинали скрести всё яростнее и беспокойнее. Внезапно возникшее у него плохое предчувствие, как Джош ни старался от него отмахнуться, лишь усиливалось. Что же это такое? Действует ли так на него пребывание в одиночестве после шумного пира? Или же собственная интуиция била тревогу неспроста?..

Внутреннее чутьё и правда не обмануло. Как только он достиг нужного коридора, заметил кое-что странное — дверь в покои герцогини была отворена настежь, проливая слабый свет в непроглядную темноту. Похоже, кругом не было ни души, хотя, без сомнений, несколько стражей должно было патрулировать коридоры. Странно. Подозрительно. Каждая жилка в теле некроманта напряглась, и он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на собственных ощущениях. В тот же миг он вздрогнул, точно бы почувствовал укол. То было чувство утраты, медленного увядания душ. Значит, он опасался не зря. Случилось самое худшее.

Заглянув внутрь он узрел воистину ужасающую картину: залитый кровью пол и сразу три бездыханных тела. Стройная фигура герцогини Сивиллы распласталась в неестественной позе, лицо её выражало душераздирающий ужас — глаза были широко распахнуты, а рот открыт в мученической гримасе. Два стража также были мертвы, похоже, даже не успели вытащить оружие из ножен до своей кончины. Вайхаршана ради, что же тут произошло?..

Лоб Джоша покрылся холодной испариной, зубы невольно стиснулись. Как всё это могло случиться за столь короткий срок? И главное — кто мог такое сотворить? Что-то тут было точно не чисто, и выяснить обстоятельства этого происшествия предстояло ему.

Мысленно хлестанув себя по щекам, Джош предпринял попытку заставить мозг работать. Безучастно взирая на убитых и прокручивая в голове одни и те же вопросы, он ничего не добьётся. Весь его план только что полетел прямиком в Шеол вместе с этими убиенными душами, и нужно было понять, как действовать дальше. Но сначала всё-таки разобраться в произошедшем, выстроить причинно-следственные связи.

Закрыв дверь, чтобы избежать лишнего внимания, прежде всего он решил определиться с давностью случившегося. Они с Сивиллой вышли из бального зала с разницей около получаса, быть может, больше. Джош, разумеется, тогда не намеревался торопиться, в конце концов, ей нужно было уделить какое-то время себе, прежде чем принимать полуночного любовника. Значит, всё произошло относительно недавно… Быть может, прибудь он раньше, смог бы застать момент убийства. Сделав про себя определённые выводы, граф предпринял попытку осмотреть тела. Выражение лиц у всех троих жертв свидетельствовало о том, что перед кончиной они увидели самый ужасный кошмар в своей жизни. Они казались тощими и иссохшими, поседевшими и дряхлыми, словно лежали тут неделю, а не чуть менее часа. Будто бы некто по крупицам высасывал из них жизнь, подобно гадкому паразиту… На шее герцогини виднелись тёмные полосы синяков, сосуды неестественно чернели, просвечивая сквозь тонкую кожу. Следы удушения?.. Изо рта сочилась кровь, обагряя острый подбородок безобразным пятном. Шея одного из стражников была свёрнута, на ней отчётливо выделялся небольшой алеющий шрам. У второго мужчины был повреждён глаз, точно его насадили на вязальную спицу. Помимо этого — ничего. Что за бесовщина?.. Определённо, что-то не сходилось. Откуда иначе здесь столько крови?

Приглядевшись к окроплённому полу, Джош легонько коснулся жидкости и растёр её меж пальцев. Липкая, немного вязкая — несомненно, напоминала кровь. Однако, видимо, то было бы слишком просто. Не сразу было заметно в тусклом свете одного лишь горящего камина, но жидкость была угольно-чёрной, отдавала концентрированным трупным смрадом. Что же это такое? Даже демоническая кровь не была столь темна, сколь этот нечестивый концентрат… Джош пригляделся внимательнее к трупам — похоже, то, что он изначально принял за одну лишь кровь, истекало и из их ран. Будь у него с собой пробирка, он бы, определённо, взял образец для исследования. Но прямо сейчас оставалось обходиться тем, что есть.

Напоследок некромант заметил ещё кое-что. На полу, сокрытое под длинной юбкой Сивиллы, прямо возле её ног валялось причудливое золотое ожерелье. Застёжка была разорвана, а самый крупный камень — вдребезги разбит, будто дешевая стекляшка. Камень ли то был вообще? Внимательно приглядевшись, Джош понял лишь то, что инкрустированы в него были и правда не камни, скорее, дивного вида тёмные кристаллы, необычные и, очевидно, хрупкие. Казалось, из трещин в центральном камне также сочилась эта смрадная, чёрная жидкость — одна капля за другой, медленно, но заметно, с тихим стуком падая на пол.

Становилось всё загадочнее и загадочнее… Голова просто трескалась от количества возможных версий произошедшего, и без каких-либо иных доказательств нельзя было прийти к какому-то однозначному выводу. Поэтому Джошу оставалось сделать только одно — добиться ответов от того, кто видел произошедшее.

Одно движение рукой, и тело Сивиллы окутало зеленоватое свечение. Будто восставая из могилы, она воспарила над полом, извиваясь самым неестественным и тревожащим образом, выпрямилась в полный рост, удерживаемая одной только потусторонней силой. Глаза её воссияли неживым светом, и Джош прикрыл веки, прежде чем позволить их душам соприкоснуться.

Концентрируя волю, он одно за другом прокручивал воспоминания в попытках найти то самое — последнее. И кажется, вот оно… Скомканное, путанное, но всё же вполне читаемое.

Смотря глазами герцогини, он видит себя сидящим перед зеркалом. Туалетный столик уставлен причудливыми украшениями. Нет нужды в пояснениях, из одного только чувственно-мысленного потока, истекающего из воспоминаний Сивиллы, ясно, что это подарки добрых господ в честь сегодняшнего торжества. Вот она берёт тонкими пальцами изысканное ожерелье, подносит к шее. Гордая улыбка на миг озаряет лицо. Щелчок застёжки. Яркая вспышка. Оглушающий, громкий треск. Земля уходит из-под ног, вспышка боли, перед глазами мелькает пол. Тёмный, тяжёлый туман наполняет комнату, стелется по полу, обдаёт могильным холодом и трупным зловонием. Слышится удар, громкий топот и мужские крики…

Дальше воспоминание несколько путалось, проходило мимо, будто песок сквозь пальцы. Некромант с силой зажмурил глаза, изо всех сил поддерживая потустороннюю связь. Далее были одни лишь обрывки, однако…

Сердце уходит в пятки. Неведомая сила хватает за шею, подносит всё ближе и ближе. Воздуха не хватает, кровь приливает к голове так, что та готова лопнуть. Пред взором встаёт кровавое марево, глаза, кажется, вот-вот вылезут из орбит. А сквозь тёмную пелену на неё смотрит нечто. Множество очей безумно вращаются в исступлении, разбухшая, бугристая плоть пульсирует и отслаивается, белёсые, обнажённые зубы зловеще скрежещут. Рот наполняется солёной кровью, костлявая рука мёртвой хваткой сжимает горло до хруста… А после — темнота. Окончательная и безысходная.

Что он только что увидел?..

Стоило Джошу в полном непонимании и растерянности разорвать связь, не успел он ещё даже открыть глаза, как вдруг ощутил нечто иное. Тот самый едва чувствуемый, приторно сладкий аромат с ноткой гнили… Совсем рядом. Так близко, что, считай, он уже пропал.

— Очнулся-таки? Тц… А я-то надеялась, что всё будет проще. Вот дура наивная!

Выйдя из состояния полудрёмы, он не сразу смог различить очертания окружающей его обстановки. Зато уже чувствовал холодное лезвие клинка, приставленного к горлу, чьё-то горячее, неровное дыхание прямо над ухом. И заметил отблеск длинных, рыжих волос, ниспадающих на его плечо

— Что же ты натворил? — Мари гневливо фыркнула, выражая всё своё презрение. — Больной ублюдок! Да за одну только герцогиню тебя надо бы вздёрнуть! Хорошая была женщина! Уж точно слишком хороша, чтоб сгинуть от рук любителя мертвечины!

— Не я её убил, — мрачно парировал Джош, собрав в кулак остатки спокойствия. — Я лишь…

— Да знаем мы, знаем! Воспоминания читал! Что, это мешало тебе её прикончить? Не думаю! И знать не хочу, зачем тебе всё это! Плевать мне! Будто таким, как ты, повод нужен! Не это важно! А то, зачем ты здесь на самом деле, правда ведь?

— Ты, похоже, догадываешься? Любопытно… Просвети меня.

— Заткнись! Я тут веду допрос, ясно тебе?! — она обнажила зубы в оскале. — Кто послал тебя? Я должна убедиться! Наверняка ведь я права, да?

— Не похоже, что ты умеешь вести допрос, — голос Джоша наполнился раздражением и скукой. — Что ты вообще такое? Скрываешь душу, но притом твоё запечатывающее заклятье выдыхается. А ты ничего с этим не делаешь. Ещё и ощущаешься чудно́ — так слащаво и одновременно гнилостно…

— Я же сказала тебе закрыть рот!..

— …Душа может многое рассказать о её обладателе, знаешь? — губы некроманта растянулись в едва заметной, издевательской ухмылке. — Я бы сказал, ты пытаешься угодить всем и сразу, притом неосознанно, на неком… ином уровне. Как любопытно…

— Замолчи!..

Мари оборвала приказ на половине, потому что вдруг ощутила жуткий холод. Потусторонняя, призрачная сущность всего на миг схватила её за руку, но конечность пала в бессилии. Нож выпал из пальцев, со звоном ударившись об пол. Одной оставшейся рукой она попыталась удержать некроманта за шею, но тот вывернулся, со всего маха врезав ей прямо по скуловой дуге. Прежде чем она успела нанести ответный удар, он уже отскочил на шаг назад, готовясь отражать атаку.

— Неблагородно бить женщин, но ты заслуживаешь того за попытку моего убийства, — он смерил её презрительно-смешливым взором. — Да и ты определённо крепче обычного человека… Выходит, я был прав. Что же… Узнаю больше, когда принесу моему господину твою голову.

Не успел он сконцентрировать волю, как вдруг был ослеплён яркой вспышкой. Глаза будто резануло клинком, Джош едва не взвыл от жуткой боли. Что это было, магия? Последовал удар. Кулак зарядил ему в живот с такой силой, что он невольно согнулся пополам. Вновь последовал удар, на сей раз ногой, затем ещё и ещё. Вкус железа наполнил рот. Сколько же сил было в этой тощей девчонке? С какой же скоростью она двигалась?.. Лишь спустя несколько секунд зрение начало возвращаться, и первым, что он увидел, была она. С безумными глазами на выкате, с гримасой непередаваемой злобы, с растрёпанными волосами, извивавшимися будто огненные змеи.

— Так я и знала! Так и знала! Я не позволю её забрать, слышишь?! Ни тебе, ни твоему магистру! Ни всему, мать его, тупому миру, если понадобится! Она останется со мной! Со мной!

«Её»… В тот миг в голове графа что-то щёлкнуло, осознание разлилось по телу кратким всплеском эйфории. Что бы тут ни творилось — всё это связано с его целью. Задачей, которую нужно было выполнить во что бы то ни стало. «Прыгнуть на меч», но не подвести Ихариуса.

Джош прищурил болезненные глаза, в попытках понять, как бы лучше нанести противнице удар. Как вдруг…

Что это?..

В тягучей полутьме, прямо позади Мари чужеродно мерцали два неподвижных огня. Нечто бесшумно выплыло из черноты, являя свой ужасающий лик. Мертвец, в котором когда-то можно было узнать герцогиню Сивиллу.

Джош был бы, несомненно, рад, если бы воскрешённые им тела помогли бы ему в этой схватке.

Только вот прямо сейчас он никого не воскрешал…

Тощее, костлявое тело с нечеловеческой скоростью рвануло вперёд. Не успела Мари даже пикнуть, покойник сдавил её череп меж дланей так, что послышался хруст. Плоть на упокойнике слезала на глазах, зубы были стиснуты в жуткой гримасе. В глубине чёрных, как бездна, глазниц, яркими точками горели загробные огни. И глядели они прямо на Джоша, покуда руки всё сильнее и сильнее сдавливали хрупкие кости девчонки. Глядели, истекая зловонной, чёрной жидкостью. Долго. Неотрывно.

Мари истошно орала, кровь в вперемешку с ликвором сочились из глаз и ушей. Джош будто очнулся ото сна, решив не дожидаться аналогичной участи. Превозмогая жуткую боль, разливающуюся по чреву, вскочил на ноги, рванул к выходу. Но его стремглав преградили два других мертвеца, что глазели на него, пялились ещё пуще собрата, уже тянули к нему гнилые руки.

Хочешь остановить куклу — обруби нити кукловода. Призрачная коса рассекла воздух, перерубив тела упырей пополам. Но… ничего не случилось. Ни одна духовная связь не была нарушена. А были ли они вовсе? Меньше секунды ушло, чтоб прислушаться к ощущениям — ни единого следа души. Ни отголосков. Ничего. Одна всепожирающая чернота.

Осознав бессилие своего оружия, Джош решил поступить иначе, и запустил в нежить огненное заклинание. Ему нужно было только выиграть время, чтобы успеть выбраться отсюда, и это сработало — покойники на пару секунд потеряли всякую ориентацию, что позволило Джошу обойти их с фланга и выбежать за дверь. Раздался протяжный визг, от которого чуть не пошла кровь из ушей.

— Проклятье, проклятье! — срывалось с его уст в бесконечной панической тираде. Что вообще происходит? Кто убил этих людей и обратил в нежить? Несомненно, главенствующую роль во всём этом играло увиденное им в воспоминаниях существо… Только куда оно делось? И как, Вайхаршана ради, эта нежить восстала без всякой толики духовной энергии? Это было буквально против всех законов здравого смысла! И что это за мертвецы такие? Сильные, быстрые, кровожадные — явно не обычные зомби, самые настоящие умертвия! Астральное оружие бесполезно, магия едва их ранит… Нефилимы, серебро и святая кровь — вот, что бы тут пригодилось! Джош впервые был рад присутствию серебряных рыцарей. С ними у обитателей поместья был хоть какой-то шанс дожить до рассвета.

Нутро вновь отозвалось резкой болью, привкус крови во рту стал ярче. Сконцентрироваться, направить силу души на остановку кровотечения и купирование боли. Этого хватит, чтобы добраться до своих покоев, забрать вещи и достать склянку со святой водой. Ему нужно было лечение, он не намеревался умирать тут так просто, не получив ответы на свои вопросы.

Забрать амулет, найти девчонку, сбежать далеко-далеко отсюда по одному только щелчку пальцев. Срочно доложить обо всём Ихариусу, и пусть предпринимает меры. Если тот монстр из видения всё ещё здесь, если он именно неведомым образом заставляет мертвецов восставать, то вскоре во всём поместье начнётся бойня.

Да поможет ему Вайхаршан пережить эту ночь…