Ветер обтесывал камни рьяными порывами, деревья в округе давно уже омертвело ложились наземь, неспособные трухлявыми стволами выдержать собственный вес. Их голые ветки скребли землю, что была и не землей вовсе, а скорее песком. Рядом с заброшенным замком, который черти звали Предельным, высилась горная гряда, что делила материк на Йцарсэ и Озмэнс, — два воюющих региона. 

— Шевелись, — шипел слуга Цветочной девы Имкзыв, ведя перед собой ослабшую, едва волокущую ноги женщину. У той руки вместе с белыми волосами были связаны так, что оттягивали голову назад, а ступни, синие и опухшие, кровоточили, точно пленница пешком прошлась по горным тропам. 

Женщина не могла оглядеться, не могла даже понять, куда её ведут. Замутненным взглядом она ловила только куски руин, возвышавшихся башнями к небосводу. Ей не позволили умереть от кинжала, не позволили броситься с обрыва, лишь бы закончить страдания и не подпитывать собой лихо, уничтожавшее её народ. 

Чёрт, щуплый и белый, точно мертвец, завёл пленницу в глубь старого замка, туда, где дверные и оконные проемы уже занавешивали бледной, дырявой тканью. У женщины перед глазами остался только каменный потолок, и, прислушиваясь, она уловила зловещее эхо: 

— Жертву в покои…

— В покои… 

— Покои…

Чёрт довёл её до очередного проема, что занашевивался плотной узорчатой тканью. Кажется, то был один из озмэнских орнаментов. Помещение, куда они вошли, оказалось теплее и светлее предыдущих: здесь по всем четырём стенам горели факелы, а пол был устелен чем-то похожим на ковёр. 

Чёрт опрокинул женщину на пол, так что та безвольно грохнулась, и сам встал на колени, склоняя голову перед деревянным троном. 

— Милая, подойдите, — черть, которую величали здесь Имкзыв, протянула руку. И, не получив ответа на просьбу, рассмеялась. — Как с Вами легко, — она сама встала с трона, и слуга-чёрт невольно дёрнулся. Он немного подался назад, надеясь, что у лиха настроение не попортилось. — Прочь, — скомандовала Имкзыв, даже не глядя на него. 

Немедля чёрт попятился к проёму и пропал за завесой. Только торопливые шаги и донеслись до залы, где остались связанная женщина и её суженная смерть. 

Зашуршало пышное платье, волосы стекли с бледных плеч, блестя от волнения огня в факелах. Имкзыв вынула руки из рукавов, оголяя грудь и живот, и связанная женщина закрыла слезящиеся глаза. Её жизнь уже давно оборвалась. Она умерла в тот миг, когда была похищена из деревни посреди бела дня. 

Наполовину раздетая черть запрокинула голову, и её грудная клетка раскрылась наружу, позволяя разглядеть внутренние органы. Небьющееся, замершее сердце было похоже на кровяной мешок, а желудка и кишок в полости живота вовсе не было. Ребра вместе с кожей раскрылись точно бутон гацании и в следующий миг вся её фигура накрыла пленницу. 

До чертей, что остались вне тронной залы, донеслись хруст и чавканье. Имкзыв пожирала уже холодную озмэнку с закатившимися глазами, поглощая её измученное тело своим.