Гермиона в панике вскочила на ноги и уронила шарф. Бросив на Тобиаса мимолетный взгляд, она, взмахнув палочкой и не моргнув глазом, безмолвно наложила на него одурманивающее заклинание. Драко ошеломленно смотрел на подругу, которая продолжила смотреть на Тобиаса, а затем, осознав, что только что сделала, посмотрела на него.

— Гермиона, что ты сделала? — спокойно спросил Драко.

— Я не знаю, я запаниковала! Мерлин, Драко, я вырубила его, — вымолвила Гермиона.

— Ты запаниковала… Почему? Ты участвовала в войне, сражалась с Пожирателями Смерти. Но когда Тобиас, который на самом деле оказался Северусом, начал приходить в себя, ты запаниковала? Чего ты мне не договариваешь, Гермиона? — спросил Драко, снова накладывая на Тобиаса диагностирующие чары.

— Ну, между Северусом и мной много лет назад было нечто большее, чем я рассказывала, — сказала Гермиона, глядя на Тобиаса.

— Да, я понял. Что на самом деле произошло?

— Как ты знаешь, мы начали близко общаться в начале нашего пятого курса. Тяжело раненный Северус возвращался с собрания Пожирателей Смерти. Я нашла его и помогла восстановиться после ранений. Ему это не понравилось, но он нашел в себе силы поблагодарить меня. Через несколько дней я получила от него сову с просьбой об аудиенции. Я пришла, и Северус предложил мне учиться у него. Он заявил, что Альбус думает, что в преддверии грядущей войны было бы неплохо обучить меня готовить необходимые зелья. Так я стала ходить к нему на занятия дважды в неделю, — начала свой рассказ Гермиона.

— Да, я знаю эту часть истории, но есть еще что-то, не так ли? — Мягко спросил Драко, садясь рядом с Гермионой и беря ее за руку.

— Да. На пятом курсе всё было по-прежнему, но в начале шестого что-то изменилось. Я была влюблена в него, но считала это ребячеством. За тот год мое чувство не прошло, а только усилилось. Мы свободно разговаривали и наслаждались обществом друг друга, даже если не показывали этого даже за закрытой дверью его кабинета. Была ночь, мы тренировали Окклюменцию, и он увидел мое воспоминание о том, как я говорила Джинни о своих чувствах к нему… Северус немедленно покинул мой разум, внимательно смотрел на меня еще несколько мгновений, а потом подался вперед и нежно поцеловал. Это стало началом наших отношений, потом он сказал мне то, чего не должен был говорить. В ночь перед убийством Альбуса, Северус сказал мне, что ему придется сделать что-то очень плохое, но его попросил об этом человек, которому он не может отказать. Тогда я не понимала, что он имел в виду, но потом, узнав, что он убил Альбуса… — продолжила Гермиона, не замечая навернувшихся на глаза слез.

— Мне жаль, Гермиона, я не знал, — прошептал Драко, сжимая ее ладонь.

— Никто не знал. Когда мы перевозили Гарри из дома его тети и дяди, я видела Северуса, я узнала его маску Пожирателя Смерти. И каким-то образом он понял, что это я, и отразил брошенное в меня другим Пожирателем проклятие. Я не разговаривала с ним с той ночи, когда умер Альбус, но однажды, сразу после Рождества, он пришел ко мне. Я почувствовала, как вокруг нашего лагеря задрожали чары. Гарри ушел по делам, это уже потом я узнала, что он был занят добыванием меча Гриффиндора. Я не понимала, как Северус узнал наше местоположение, но мне было все равно. Я создала защиту так, чтобы через нее могли пройти только четыре человека: я, Рон, Гарри и Северус. Как только завеса дрогнула, я поняла, кто через нее прошел. Я подошла к нему, Северус стоял так неподвижно, как только мог, он просто тянул ко мне руки, в которые я, разрыдавшись, упала. Он крепко обнимал меня, прежде чем отнести в постель. Я надеялась, что это не последний раз, когда он делает это. Я, как всегда, сказала ему, что люблю его, и Северус, наконец, впервые сказал мне это в ответ. Теперь, Драко… самая трудная часть, — сказала Гермиона, продолжая рыдать.

— Все в порядке, не торопись, — спокойно сказал Малфой.

— Я начала чувствовать себя плохо примерно через полтора месяца после встречи с Северусом. Я знала нужные чары, и у меня были подозрения, так что я применила их… Я была беременна и напугана этим, но теперь со мной всегда и везде была часть Северуса… Потом нас схватили и доставили в ваше поместье… Когда я пришла в себя в Ракушке, Флер рассказала мне, что у меня случился выкидыш. Я была больше расстроена этим, чем пытками, через которые мне пришлось пройти. Флер помогла мне похоронить ребенка. В ту ночь я занималась магией, на которую, как я знаю, Орден посмотрел бы свысока. Я взяла пропитанную кровью ткань и превратила ее в два кулона, — Гермиона потянулась к своей рубашке и коснулась скрытого под ней кроваво-красного кулона.

— О, Гермиона… Почему ты никогда не говорила мне об этом?

— Потому что это касалось только меня и Северуса. Мне удалось увидеть его во время битвы. Всего на мгновение. Он затащил меня в темный коридор, поцеловал и в последний раз сказал, что любит. Потом мы нашли его истекающим кровью… Я засунула безоар ему в горло, повязала на шею этот шарф и не плакала, пока Гарри и Рональд не ушли. Как только они вышли, я села рядом с Северусом, прижала его к себе и разрыдалась над его телом. Я рассказала ему о том, что он чуть не стал отцом, и что я люблю его, а потом поцеловала его на прощание, как оказалось в последний раз. Потом мне пришлось уйти, а дальше ты сам все знаешь. Я начала встречаться с Рональдом, поскольку думала, что это хорошая идея, но на самом деле это оказалось не так. Я любила его, но никогда так, как любила Северуса. Я до сих пор люблю Северуса. Я никогда не переставала его любить. Кулон, который я сделала для него, лежит в коробке в моей комнате вместе со всеми записками, которые он когда-либо писал мне. Вот почему это так тяжело… Я оплакивала человека, которого любила и все еще люблю, а потом узнала, что он жив. И я не знаю, что происходило с ним последние десять лет, — прорыдала Гермиона, уткнувшись лицом в плечо Драко.

— Гермиона, я не знаю, что сказать. Теперь все стало намного понятнее, — сказал Драко, обнимая подругу за плечи и прижимая к себе.

Гермиона успокаивалась медленно, но ее рыдания наконец прекратились. Вытерев глаза, она отстранилась от Драко, посмотрела на Северуса, а затем снова на Драко.

— Ты в порядке?

— Да, спасибо. Только ты и Флер знаете о ребенке, так что, пожалуйста, не говори Гарри, — попросила Гермиона.

— Я люблю его, но это не моя тайна. Мы, наверное, должны разбудить его. Ты знаешь, что ты скажешь?

— Да, — ответила Гермиона, поднимая палочку.

— Пробуждение, — сказала Гермиона и быстро спрятала палочку.

Тобиас, вздрогнув, очнулся, выражение его лица было таким же, как и в момент оглушения. Посмотрев сначала на Драко, а затем на Гермиону, он еще раз попытался пошевелиться, но окутавшие его одеяла по-прежнему ему этого не позволили.

— Где я? — спросил Тобиас, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Тобиас, это я, Гермиона. Ты меня помнишь?

— Думаю, да. Ты принесла мне теплую одежду, и я отдал тебе Жабрика, чтобы ты позаботилась о нем, — ответил Тобиас, наконец прекратив свои попытки освободиться.

— Да, ты в моем доме. Мне жаль, что ты так плотно укутан, но тебя занесло снегом во время бури. Я пришла со своим другом и нашла тебя. Его зовут Драко. Ты был весь в снегу и почти мертв. Мы привезли тебя сюда, а не в больницу, мы оба цел… врачи. Ты очень плотно закутан в одеяла, и мы надеемся, что ты не против остаться в них еще немного… Мы хотим убедиться, что ты полностью согрелся, — спокойно объяснила Гермиона.

— Я помню, как дошел до парка, лег на свое обычное место, в тот момент шел сильный снег. Я заснул, но как только вы позволите мне развернуться, я уйду и направлюсь в не такое заснеженное место. Простите, что побеспокоил вас, — заявил Тобиас.

— Ты никуда не пойдешь. Там сильная снежная буря, и ты чуть не погиб, — огрызнулась Гермиона.

— А куда, по-твоему, я должен пойти? Я бездомный, у меня нет дома, который бы я помнил. Возможно, десять лет назад он у меня и был, но теперь его нет. Мне некуда идти, и у меня никого нет. Мне не повезло так, как тебе, быть врачом и иметь такой прекрасный дом. Что, по-твоему, я должен делать?! — Тобиас опустил голову и закрыл глаза.

— Ты останешься здесь. У меня есть гостевая комната, я хочу помочь, — сказала Гермиона, глядя на ошеломленного Драко.

— Помочь мне? Забавно. Последний человек, которому я позволил себе помочь, вырубил меня, а потом отвез в тот большой дом. Меня держали в библиотеке, и я помню трех мужчин, которые избили меня так сильно, что я попал в больницу, — заявил Тобиас.

— Мне жаль, что это случилось с тобой. Тобиас, я обещаю, что не причиню тебе вреда, — заверила его Гермиона.

— Ты помнишь что-нибудь о тех мужчинах, которые тебя избили? — спросил наконец заговорив, Драко.

— Вообще-то да, их было трое. У всех троих были длинные палки, которыми они били меня, если, конечно, я не попадал им под ноги. У одного были волосы такого же цвета, как у тебя, но длиннее. Это было девять лет назад, и с тех пор я их не видел, — сказал Тобиас, глядя на Драко.

— Спасибо, Тобиас. Теперь, пожалуйста, останься хотя бы на ночь? Пока снегопад не утихнет, — попросила Гермиона.

— Хорошо, но я останусь только до тех пор, пока не прекратится снегопад. Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я остался? — спросил Тобиас.

— Мне просто нужно знать, что с тобой все в порядке, — нервно ответила Гермиона.

— Ты знаешь, кто я? — тихо спросил Тобиас.

— Ну… Я… — Заикаясь произнесла Гермиона.

— Ты знаешь, — уже увереннее, но все так же тихо проговорил Тобиас.

— Знаю, — сдалась Гермиона, и по ее щеке потекла слеза.

— Тогда я останусь. Теперь я могу двигаться?

Драко кивнул, пробормотал заклинание, поднялся с дивана и помог Тобиасу вылезти из-под груды одеял. Тобиас, он же Северус, стоял посреди гостиной Гермионы на трясущихся ногах, с обернутым вокруг плеч одеялом. Гермиона встала с дивана и медленно пошла вперед, показывая мужчинам, где находится ванная и гостевая спальня. Раньше это была ее спальня, но Гермиона обновила ее, так что она перестала быть комнатой маленькой девочки. Тобиас немного постоял, потом пробормотал «спасибо» и, войдя в комнату, закрыл за собой дверь. Гермиона с Драко спустились обратно в гостиную. Малфой сходил на кухню и вернулся оттуда с бутылкой огненного виски и двумя стаканами. Гермиона приняла стакан, выпила его одним глотком и протянула для следующего наполнения.

— Что ж, это была интересная ночь, — заявил Драко.

— Драко, как ты думаешь, он имел в виду то, что видел твоего отца?

— Я думаю, да, мало у кого такой же, как у меня, цвет волос. А девять лет назад это как раз перед тем, как он попал в Азкабан. Я думаю, он знает что-то, о чем никогда не говорил, — сказал Драко, наливая себе еще одну порцию огневиски.

— А ты бы смог… Я имею в виду, мог бы ты…

— Я попрошу о визите и поговорю с ним, — пообещал Драко.

— Спасибо, тебе пора домой. Тебе утром на работу, — сказала Гермиона.

— Да, но будешь ли ты в безопасности здесь, рядом с ним? — спросил Драко, когда Жабрик запрыгнул на колени Гермионы.

— Не думаю, что он навредит мне, особенно теперь, когда знает, что я знаю, кто он. Думаю, ему любопытно, — объяснила Гермиона.

— Хорошо, но помни — я на расстоянии каминного звонка, — сказал Драко, схватив горсть летучего пороха и бросив его в огонь.

— Спокойной ночи, Драко, спасибо тебе еще раз, — Драко кивнул и вошел в камин.

Гермиона еще немного посидела на диване, одной рукой нежно поглаживая кота, а другой сжимая поднятый с пола шарф. Потом, поднявшись на ноги, держа на руках Жабрика, положила шарф на диван и, поднимаясь на второй этаж, услышала тихий храп, доносящийся из комнаты для гостей. Прошло одиннадцать лет с тех пор, как она в последний раз слышала этот храп. Улыбнувшись, Гермиона прошла в свою спальню. Осторожно забравшись в кровать, она почувствовала, как Жабрик свернулся калачиком на подушке рядом с ее головой. Она наконец-то позволила сну овладеть собой.