Гермиона видела, что Тобиас сильно устал, и, пожелав спокойной ночи, отправила его спать. Ей пришлось подчистить его воспоминания, и она ненавидела себя за это, но поступи она иначе, и Тобиас до сих пор бы дрожал, лежа на диване. Налив себе бокал вина и удобно устроившись на диване, Гермиона заметила, что сидит именно там, где менее пяти минут назад сидел Тобиас. Это было наибольшее из доступных ей утешений: сидеть там, где сидел Северус, и пусть косвенно, но ощущать тепло его тела. Взяв в руки дневник, Гермиона открыла его и начала читать. Первые его страницы были посвящены самым информативным записям — снам.

Сны

• Кричащий безносый человек

• Люди, одетые в черное

• Сотни детей в замке

• Чье-то шипение, и нападение змеи

• Старик с длинными белыми волосами

• Драконы

• Летающие метлы

• Кастрюли со странными кипящими жидкостями

Список продолжался и продолжался, в нем было описание и ничего не значащих снов, но каждый из них так или иначе был связан с волшебным миром. Гермиона так и не смогла разобраться, почему Тобиас не вспомнил свою прошлую жизнь, но убедилась, что его воспоминания все еще при нем, даже если он этого и не осознает. Закрыв дневник, Гермиона задумчиво уставилась в большое панорамное окно. Снег наконец-то прекратился, что не могло не радовать. Подумав, она достала подаренную ей Драко книгу по зельям, но усталость не позволила ей читать больше часа. Положив книгу поверх дневника Тобиаса, Гермиона допила остаток вина и, намереваясь выспаться, направилась наверх. Поднявшись на второй этаж, она посмотрела в сторону кабинета, раздумывая, а не принять ли еще одну порцию Сна без сновидений. Она понимала, что не стоит этого делать, но уже двадцать минут спустя, свернувшись калачиком, лежала в своей постели. На соседнюю подушку, по сложившейся традиции, укладывался Жабрик.

Гермиона хорошо спала всю ночь. Утром ее разбудили холодный нос и громкое сердитое мяуканье кота, нагло требующего свой завтрак. Жабрику хватило нескольких дней пребывания в доме, чтобы привыкнуть к новому жизненному режиму, и, похоже, он не любил от него отклоняться. Накинув халат, Гермиона спустилась по лестнице вслед за радостно гарцующим котенком. Получив свой завтрак, тот негромко мяукнул и начал есть с таким аппетитом, словно никогда раньше не пробовал такой вкусной еды. Покачав головой, Гермиона повернулась лицом к кофеварке и, убедившись, что в ближайшие секунды Тобиас не появится на лестнице, приготовила кофе одним взмахом волшебной палочки.

Вскоре раздались шаги. Гермиона как раз накрывала на стол, когда Тобиас появился в дверях. Лицо его было серым, осунувшимся и потным, а тело его сотрясали спазмы. Большой шрам, «украшающий» его шею, покраснел и стал более заметным, чем когда-либо на ее памяти. Бросив тарелку и чашку на столе, она бросилась к Тобиасу. Обняв его руками за талию и подставив ему свое плечо, Гермиона осторожно провела мужчину к дивану и помогла лечь.

— Тобиас, что случилось? Что происходит? — спросила Гермиона, опускаясь рядом с ним на колени.

— Это случается время от времени. Шрам на моей шее словно горит, а затем все тело начинает делать это, — Тобиас с трудом выдохнул.

— Ты когда-нибудь обращался к врачу по этому поводу? — Гермиона осторожно прикоснулась к воспаленному шраму.

— Вначале да, но никто не смог объяснить, что со мной не так. И разве я сейчас не общаюсь с врачом по этому поводу? — спросил Тобиас с вымученной, но искренней улыбкой на искаженном болью лице.

— Тобиас, я не это имела в виду. Но да. Кстати, я работаю сегодня днем, разрешишь ли ты мне взять немного твоей крови на анализ? Я посмотрю, возможно ли как-то повлиять на твой шрам, — нервно спросила Гермиона.

— Конечно, я доверяю тебе, — ответил Тобиас, закрывая глаза.

Она ничего не ответила, просто вскочив на ноги, побежала в свой кабинет. Обычно для забора анализов Гермиона использовала волшебную палочку, но сейчас она не могла достать ее, не рядом с Тобиасом. Обыскав комнату, она нашла четыре пузырька, два из которых превратила в иглы, и побежала обратно вниз. Гермиона нашла Тобиаса там же, на диване, рядом с ним, свернувшись калачиком, спал Жабрик. Вновь опустившись на колени, Гермиона положила руку ему на плечо, Тобиас медленно повернул голову и открыл глаза настолько, что смог видеть ее.

— Хорошо, сначала я собираюсь взять у тебя кровь. Можно? — Гермиона хотела убедиться в том, что Тобиас отдает себе отчет в происходящем и действительно согласен.

— Да, — пробормотал Тобиас, снова закрывая глаза.

Гермиона положила руку на то место, где собиралась взять кровь, и, желая убедиться, что не привнесет в его ослабленный организм никакой заразы, невербально произнесла дезинфицирующее заклинание. Наложив еще одно, очередное невербальное (заменяющее маггловский жгут) заклинание, Гермиона подождала мгновение и, введя иглу, взяла у него образец крови. Ничего необычного Гермиона не увидела, что, впрочем, еще ничего не означало. Поместив кровь в пробирку, она отменила последнее наложенное заклинание и обратила внимание на его шею.

— Это будет больно. Мне очень жаль, но думаю, что в твоем организме есть инородное тело или тела. Я не знаю, какое точно, но уверена, что это что-то, что осталось после операции, то ли это яд, который медленно просачивается в твой организм и время от времени вызывает обострение, — Гермиона знала, что это яд Нагини, но нагло солгала.

— Пожалуйста, просто сделай это, — попросил Тобиас, не открывая глаз.

— Хорошо. Я найду лучшее место для забора образца и предупрежу тебя, хорошо?

Тобиас ничего не ответил, просто глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Гермиона снова осторожно коснулась шрама, тот был воспален и горел, а под рубцовой тканью образовался большой пузырь. Именно в этом месте она решила брать образец яда.

— Хорошо, на счет «три» сделай глубокий вдох и медленно выдохни, — объяснила Гермиона.

— Хорошо.

— Раз, два, три, — сказала Гермиона и ввела иглу в покрытую шрамом кожу.

Тобиас сделал всё так, как она попросила: на счет «три» глубоко вздохнул, задержал дыхание на тот момент, пока Гермиона вводила иглу, и выдохнул только после того, как она остановилась. Шприц наполнялся ярко-желтой жидкостью, и если бы он не был магически защищен, то яд мгновенно бы его прожег. Набрав полный шприц, Гермиона медленно извлекла иглу. Большой пузырь на шее Тобиаса сдулся, и она, молча наколдовав прохладную ткань, положила ее на шрам на шее. Она погладила Тобиаса по плечу и этим жестом попросила его не шевелиться, и Тобиас без вопросов ее послушался.

Гермиона встала и пошла в свой кабинет, она не хотела, чтобы Тобиас увидел содержимое шприца. Целительница Грейнджер собиралась приготовить противоядие (у неё был рецепт приготовленного много лет назад для Артура антидота), но была и проблема: она не знала, становится ли яд с течением времени более концентрированным или, наоборот, ослабевает. Положив флаконы на стол, Гермиона порылась в своих запасах зелий и, найдя безоар и зелье против спазмов, спустилась вниз. Пройдя на кухню, Гермиона смешала обезболивающее, которое Тобиас все еще принимал, с зельем против спазмов. Вернувшись в гостиную, она увидела, что к его лицу понемногу возвращается цвет.

— Тобиас, ты можешь сесть?

— Думаю, да, — ответил мужчина, открывая глаза и медленно пытаясь сесть.

Гермиона поставила стакан на кофейный столик и протянула Тобиасу руку, за которую тот ухватился в поисках опоры. Когда он выпрямился, Гермиона протянула ему безоар, который мужчина стал внимательно рассматривать.

— Что это? — спросил Тобиас, понюхав камень и отпрянув назад.

— Это леденец из имбиря и других растительных компонентов. Кроме того, я добавила жаропонижающее в твое обезболивающее. Лучше всего проглотить леденец и запить его обезболивающим. Должно помочь, — сказала Гермиона, ненавидя себя за то, что так много лжет.

— Хорошо, я доверяю тебе, — заявил Тобиас, все еще рассматривая безоар.

Он глубоко вздохнул, положил безоар в рот, с отвращением его проглотил и запил стаканом жидкого лекарства. Гермиона, улыбаясь, помогла Тобиасу улечься, положила на журнальный столик книгу, которую он читал вчера, и направилась на кухню. Спустя полчаса в большой кастрюле медленно кипел домашний куриный суп с лапшой. Гермиона знала, что от этого супа ей всегда становилось легче, и надеялась, что он поможет и Тобиасу, безоар же должен был свести на нет некоторые последствия интоксикации. Войдя в гостиную, она обнаружила, что Тобиас спит крепким сном. Спазмы прекратились, а лицо его приобрело здоровый цвет. Поднявшись наверх, Гермиона быстренько приняла душ, собрала еще влажные волосы в тугой пучок, прошла в свою спальню, открыла шкаф, отодвинула одежду в сторону и осторожно притянула к себе мантию Северуса. Поднеся ткань к лицу, она глубоко вдохнула стойкий аромат, который до сих пор, даже спустя десять лет, источала его одежда.

Все личные вещи, хранившиеся в его хогвартских комнатах, были отправлены в его маггловский дом, в том числе и эта мантия. Гермиона, как сейчас, помнила, как спустя год и один день после финальной битвы в суде показали воспоминания Северуса, доказывающие, что он боролся за свет. Помнила, как его оправдали и посмертно наградили Орденом Мерлина первой степени и решили, что все его материальные активы должны быть помещены в его хранилище в Гринготтсе. Гермиона помнила, как позже, в тот же день, сидела в директорском кабинете перед Минервой и Кингсли и смотрела на них, не понимая, чего они от неё хотят. Помнила, как, не задавая никаких вопросов, Кингсли передал ей запечатанный личной печатью Северуса конверт. Конверт, который ожил, стоило ей только его вскрыть.

Если это письмо прослушивается, значит, меня больше нет в живых. Я не хочу ничего затягивать, поэтому скажу коротко и ясно.

Я, Северус Тобиас Снейп, завещаю все свое земное имущество Гермионе Джин Грейнджер. Я также оставляю все свои, хранящиеся в Гринготтсе активы — Гермионе Джин Грейнджер. Кто бы ни был рядом с ней во время озвучивания этого письма, не спрашивайте, почему я поступаю именно так. Это касается исключительно Гермионы, она знает, что и почему. Думаю, это будет Минерва и, скорее всего, новый министр, которым, я надеюсь, станет Кингсли. Я боролся за правое дело, за свет и добро, и я рад, что умер, защищая тех, кто после моей смерти будет менять этот мир.

Гермиона. Свирепая Львица — будь стойкой и гордись тем, кто ты есть.

Голос Северуса эхом разнесся по комнате, называя ее ласковым прозвищем, которым он наградил ее с самого начала их отношений.

Гермиона вспомнила выражение лиц Минервы и Кингсли. Кингсли был в шоке от того, с какой откровенностью говорил Северус, а Минерва, напротив, смотрела на Гермиону взглядом матери, которая наконец-то нашла последний недостающий кусочек головоломки. Она ласково улыбнулась Гермионе, и Гермиона улыбнулась ей в ответ. Как только письмо замолчало, Гермиона осмотрела бумагу и обнаружила, что там написан адрес, по которому она никогда не была. Аппарировав по адресу, она почувствовала, как защита впускает ее внутрь, но, переступив порог дома, Гермиона не выдержала и расплакалась. Прошло еще несколько недель, прежде чем она смогла собраться с духом и освободить его дом. Вскоре она начала строить отношения с Рональдом, поскольку это было удобно. Гермиона не испытывала к Уизли тех же чувств, что испытывала к Северусу, но надеялась, что сможет устроить свою жизнь. Рональд ничего не знал ни о завещании, ни о том, что она является хозяйкой всего имущества Снейпа, поскольку Уизли держал свои деньги при себе, а Гермиона держала свои и деньги Северуса при себе.

Задвинув мантию обратно в дальний угол шкафа, она достала черную строгую юбку и темно-зеленую блузку. За прошедшие десять лет Гермиона набрала вес и округлилась во всех нужных местах, так что выбранный наряд идеально облегал изгибы ее женственной фигуры. Она искренне хотела, чтобы Северус увидел, что она больше не та болезненно худая девушка, какой была при последней их встрече. Тобиас был не в счет. Да, он был Северусом, но он и не был им. Оглядывая комнату в поисках своей палочки, Гермиона наткнулась взглядом на черную коробку, которую когда-то нашла среди вещей, отправленных в его дом. Какие бы заклинания она ни пробовала, коробка не открывалась, но чутье подсказывало ей, что ее нужно сохранить. Найдя палочку и прихватив флаконы с собранными анализами, Гермиона направилась в свой кабинет.

Спустившись вниз, она обнаружила, что Тобиас уже стоит на кухне и наливает себе кофе, ее же завтрак давно остыл и был забыт. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и, несмотря на заливший щеки румянец, так и не смог отвести от нее глаз.

— Вижу, ты чувствуешь себя лучше, — сказала Гермиона, забирая тарелку и чашку с кухонного стола.

— Я… Хорошо… Да… Спасибо, — заикаясь, пробормотал Тобиас.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь раскрасневшимся, — Гермиона протянула к нему руку.

— Да, я уверен, просто… Ты хорошо выглядишь, — Тобиасу удалось проскользнуть мимо Гермионы и практически убежать в гостиную.

Гермиона покраснела от этого незамысловатого комплимента и от осознания того, что Тобиас покраснел от ее вида. Что ж, вот это поворот событий, подумала она и выбросила свой давно остывший завтрак в мусорное ведро. Войдя в гостиную, она заметила, что Тобиас внимательно наблюдает за ней, и невольно улыбнулась. В этот момент Гермиона ненавидела себя за то, что получает удовольствие от его внимания, но тут же успокоила себя мыслью, что не видела этого взгляда уже десять лет, и даже если этот мужчина не Северус, у него все еще его лицо и эмоции.

— Обед, домашний суп, уже готов. Я вернусь не раньше восьми-девяти вечера, в зависимости от занятости. Так что, пожалуйста, не забудь поесть, — проинструктировала Тобиаса Гермиона, на ходу надевая пальто.

— Спасибо, ты не обязана была готовить. Надень шарф, там холодно, — заметил Тобиас.

— Я оставила его на работе, со мной все будет в порядке, — улыбаясь, ответила Гермиона.

— Вот, ты можешь взять его, если хочешь, — пробормотал Тобиас, протягивая ей шарф, которым она когда-то перевязала рану Северуса.

Гермиона шокировано уставилась на шарф. Она знала, что Тобиас забрал его в первое же утро, но не подозревала, что он повсюду носит его с собой. Шагнув вперед, она осторожно взяла шарф из его рук, попутно наблюдая за тем, как меняется его выражение лица.

— Мне жаль, что он такой старый, но он со мной столько, сколько я себя помню. Раньше на бирке были инициалы, но они стерлись еще много лет назад. Я не помню, откуда он у меня, но мне говорили, что им была перевязана рана на моей шее. Врачи пытались его выбросить, но я не позволил. Я не знаю, кто повязал его мне на шею, — грустно сказал Тобиас.

— На бирке было написано Гр.Дж.Гр.

— Да, так оно и было, но откуда…

— Гермиона Джин Грейнджер — это мои инициалы. Этот шарф мне подарили родители сразу после того, как мне исполнилось одиннадцать. Я обмотала им твою шею десять лет назад, когда пыталась остановить кровотечение. Не задавай сейчас больше никаких вопросов, — категорично заявила Гермиона, обматывая шарф вокруг своей шеи.

— Ты была рядом в ту ночь, когда меня ранили. Вопросов больше нет. Хорошего рабочего дня, — сказал Тобиас, вопросительно глядя на Гермиону.

— Спасибо, что доверил мне его. Я вернусь домой, когда смогу, — сказала Гермиона, направляясь в гараж.

Зайдя в гараж, Гермиона крутанулась и с хлопком аппарировала, появившись возле Святого Мунго. Заходя внутрь больницы, Гермиона надеялась, что день будет спокойным, но она невероятно ошиблась: вчера отмечали день подарков, и сегодня был наплыв нуждающихся в помощи пациентов. Кто-то съел просроченную еду, а кто-то выпил испорченное зелье…

Тобиас же, напротив, после ухода Гермионы включил телевизор и недолго смотрел какое-то шоу. А потом, ища свой дневник, наткнулся на новую, подаренную Гермионе на Рождество книгу. Тобиаса заинтересовала обложка, и он, полагая, что это учебник по химии, открыл книгу и попал в непонятный, но интересный ему мир.