Не бойтесь ни пророчеств, ни снов. Мы сами создаём свой собственный ад и свой собственный рай.

Разговор в гостиной Слизерина

До подушки Кейл добрался только под утро — когда отнёс сытых и довольных котят обратно в теплицу, а его самого, тоже сытого, но недовольного, гриффиндорцы проводили до самой винтовой лестницы в подземелья — спасибо, что не до спальни. Подтянув к себе чёрного дракона, который истончился в руках (вот бы ещё место не занимал — или хотя бы не влезал ночью на своего, между прочим, слабого человека) слизеринец провалился в сон, а когда проснулся, в спальне уже никого не было.

Кейл какое-то время просто лежал и бездумно смотрел в окно, — узкое и длинное, напоминавшее надломленную арку-портал, — в самую толщу воды, непроглядную и как будто застывшую. А потом вдруг вспомнил, что сегодня последний учебный день перед Рождеством, а первый урок, чтоб её и гриффиндорцев, Трансфигурация — и опаздывать на неё никак нельзя.

Кейл подорвался с постели, и на ней тут же проявился чёрный дракон — чтобы приоткрыть глаз и недовольно посмотреть на своего слабого человека: мол, ну вот что тебе не спится, а?..

Кейл сорвал с кресла мантию, и из её кармана выскочил, покатившись по ковру, зачарованный галлеон. Кейл прихлопнул его ладонью, чтобы остановить, а когда подобрал, увидел на ребре уже остывшее: «Ты там что, спишь?..»

Кейл скрипнул зубами: не спали все, а проспал, получается, только он?..

Чёртовы гриффиндорцы.

Сунув галлеон в карман, Кейл накинул поверх формы мантию — и только потом зло умылся. Зато галстук получилось завязать с первой попытки. Правда, чёрный дракон смотрел на него с таким напряжением, как будто Кейл внезапно решил сам себя им придушить, — но слизеринец упорно старался не замечать его взгляда.

Сумку Кейл спрятал под кровать — он так и не выложил из неё зелья, — но забежать в Тайную комнату или хотя бы в женский туалет слизеринец уже не успевал при всём желании. Вытащив из-под зелий перевязанный шнурком свиток с докладом о прямом полиморфизме, который вчера весь вечер писал в библиотеке, Кейл положил его поверх флаконов и закрыл сумку.

Выдохнув, он ещё раз оглядел себя и спальню — и вдруг почувствовал себя… как-то странно. Чёрный дракон, увидев выражение его лица, поднял с лапок голову:

— Что такое, человек? Ты хочешь спать? Ещё не поздно, ложись!

Кейл не ответил. Он не знал, что сказать.

Слизеринец привык быть один — наедине с собой, со своими мыслями и чувствами, в пустой спальне и шумной гостиной, — но за какой-то месяц вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Даже поездка домой вряд ли что-то изменит: вернётся он, а вместе с ним всё остальное вернётся на круги своя.

…Но именно сейчас, стоя рядом со своей кроватью, пока сумка, набитая — как сказал и повторил ещё пару раз Альберу — «под завязку», оттягивала ему плечо… Кейл понял, что не хочет никуда уезжать.

И дело было не в том, что он привык к одиночеству.

𓅓 𓆘 𓅓

— Можно?.. Извините за опоздание, профессор.

Кейл стойко выдержал взгляды и своих, и гриффиндорцев… и своих гриффиндорцев тоже.

Розалин, обернувшись, так внимательно посмотрела на него, что Кейл, не выдержав, повёл бровью: «Нет, всё в порядке, да, просто проспал». Принцесса подозрительно прищурилась — и, едва успев прикрыть рот ладонью, так отчаянно зевнула, что Кейл почувствовал себя отмщённым: не один он сегодня не выспался. Хотя Чхве Хан, который сегодня сидел рядом с подругой, всё же выглядел растрёпаннее, чем обычно.

…И только Альберу Кроссман, который весь дышал бодростью и жизнелюбием (может, поэтому гриффиндорцы сегодня от него отсели?), встретил Кейла такой ласковой и всепонимающей улыбкой, что слизеринец даже взвесил в руке сумку — хотя и сдержался, решив, что зелья дороже.

Да и достались не за просто так.

Кейл перевёл взгляд. Эрик Уилсман, второй староста Гриффиндора, смотрел на него скорее озадачено (Кейл на его памяти так ещё не опаздывал — почти на двадцать минут), а Биллос Флинн — почему-то смущённо.

«Он честно хотел разбудить Кейла, который не проснулся даже тогда, когда все начали собираться и всё громче переговариваться между собой, — но почему-то так и не решился. Биллос подошёл к его постели, даже протянул руку, чтобы тронуть за плечо — и почувствовал… страх. Как будто Кейл мог запросто прибить его за то, что разбудил.

…Биллос не знал, что это всего лишь чёрный дракон вперил в непрошенного благодетеля прожигающий взгляд — малыш проснулся, едва Биллос подошёл к их постели, а потом весь напрягся, когда он протянул к его человеку руку.

Биллос, хотя и не мог увидеть чёрного дракона, одёрнул руку и, потоптавшись рядом... решил, что Кейл Хенитьюз — взрослый человек. Сам проснётся, когда посчитает нужным».

Почти все, с кем Кейл встречался взглядом, опускали или отводили глаза, и только Мэри, которая как раз копалась в сумке, подняла голову, накрытую капюшоном, и посмотрела на Кейла с пониманием.

«Мэри — хорошая девочка!» — так доверительно сказал Кейлу чёрный дракон, как будто ещё не говорил ему ничего подобного.

Слизеринец сделал вид, что ничего не услышал — да и ему уже стало не до дракона.

Джур Темз, преподавательница Трансфигурации, смотрела на него со всей строгостью. Гилберт Четтер, который как раз стоял за кафедрой и читал доклад об обратном полиморфизме, теперь поглядывал на Кейла с новым интересом: надо же, и слизеринец — тоже человек, на пол-урока опоздать может.

Кейл с досадой подумал, что зря вообще приходил.

— Входите, мистер Хенитьюз, — так сдержанно сказала профессор Темз, что у Кейла мурашки побежали по спине — и не у него одного. — Продолжайте, мистер Четтер, — кивнула она Гилберту, и тот развернул свиток.

Слизеринец поспешил на своё место, но по пути его, схватив за мантию, дёрнули в сторону — и он плюхнулся на соседний с Альберу стул. В кабинете раздались смешки, которые, правда, стихли, стоило только профессору Темз повернуть голову.

Кейл наградил будущего короля взглядом, обещавшим ему долгую и крайне мучительную смерть.

— И тебе доброе утро! — благодушно улыбнулся наследный принц. — Вижу, ты сегодня выспался.

Кейл, скрипнув зубами, раскрыл сумку. Он уже не мог дождаться, когда, наконец, уйдёт отсюда, но урок, как назло, был не только спаренным с гриффиндорцами, но ещё и сдвоенным, так что ждать пришлось долго.

...Когда полтора часа — к большому облегчению не только слизеринцев, но и самих гриффиндорцев — минули, профессор Темз вдруг откинулась на спинку кресла.

— Мистер Хенитьюз. — Разговоры тут же стихли, а Кейл, который как раз сунул прочитанный доклад в сумку, обречённо посмотрел на декана Гриффиндора. — Останьтесь.

— Да, профессор, — сдержанно ответил он.

Свои посмотрели на него даже как-то сочувствующе: пока декана Слизерина не было в школе, слизеринцев воспитывали все, кому не лень.

— Мы захватили тебе бутерброды, — Альберу, наклонившись к Кейлу, понизил голос. Чёрный дракон, услышав о еде, заинтересовано заёрзал на плечах своего человека.— Ждём в женском туалете — и Мерлин не приведи, если ты пройдёшь мимо.

— Вы мне угрожаете, ваше высочество? — уточнил слизеринец.

— Пока просто предупреждаю, — и бровью не повёл Альберу.

…Когда все вышли, Кейл подошёл к столу преподавательницы Трансфигурации, гадая, будет ли сейчас она его отчитывать за опоздание или скажет что-то другое. Не угадал.

Профессор Темз положила перед ним на стол тёмно-синюю бархатную коробочку, и Кейл непонимающе нахмурился.

— Открой, — просто сказала она.

Слизеринец, помедлив, осторожно взял коробочку и поддел крышку.

На шелковой подушечке лежало… зеркало без оправы. Кейл, посмотрев в него, не увидел своего лица: только расплывчатые тени, скользящие по поверхности самого зеркала — хотя казалось, что всё же где-то в его глубине…

— Это…

— Проявитель. — Кейл быстро глянул на Джур Темз. — Самый маленький из возможных. — Она помолчала. — Если кто-то захочет тебе навредить и окажется где-то рядом, ты увидишь его отражение в зеркале. — Кейл закрыл крышку и посмотрел на декана Гриффиндора. — С Рождеством, — чуть улыбнулась она.

Кейл нахмурился.

Четыре года подряд он встречал Рождество в Хогвартсе — и каждый раз находил в изголовье подарки, которые эльфы-домовики разносили студентам, оставшимся на праздники в школе. Были ли среди них подарки от Джур Темз? Кейл только сейчас понял, что, должно быть, были: книга по бытовым заклинаниям повышенного уровня, ключ-пропуск в Запретную секцию, набор склянок и колб, который он до сих пор не опустошил, слизеринский шарф… Но лично она ему никогда ничего не дарила. Кейл и не думал, что могла бы.

— Я… — он хотел сказать, что сам ничего ей не приготовил, но профессор Темз вдруг протянула к нему руки.

Кейл напрягся. Он не любил… так и не привык к прикосновениям — даже стараниями Розалин с Альберу, у которых как будто руки чесались при виде него.

Но всё же позволил ей себя обнять.

Кейл как никогда не хотел уезжать домой — теперь, когда чувствовал себя здесь, в Хогвартсе, как дома. Но там тоже было, о чём подумать: он и так уже на многое посмотрел под другим углом — осталось только это «многое» принять.

Но для принятия нужно время.

𓅓 𓆘 𓅓

Кейл посмотрел на часы. Скоро уже надо будет идти собираться… но как же не хотелось. Большой зал уже опустел — под потолком весело кружились свечи, гирлянды на пышных ёлках переливались золотом, и даже на душе стало как-то светлее.

Кейл сегодня забегался. Сначала отнёс зелья в Тайную комнату — точнее, их туда спустил Чхве Хан, пока Кейл сидел на подоконнике с бутербродом в руке (таким же гриффиндорцы осчастливили и чёрного дракона). Потом они с Розалин пытались снять с ключей слепки (Альберу со скептическим видом стоял рядом). А после уроков Кейл поднялся в кабинет директора (отдал и связку, и иглу, завёрнутую в обрывок пергамента), а на обратном пути заглянул в Большой зал, да там и остался, под омелой у самого камина.

— Человек… — потрясённо проговорил чёрный дракон, — это…

Кейл тут же перевернул книгу, которую только что дочитал, названием вниз.

— «Люди, которые любят…» — успел увидеть чёрный дракон. — Ты же сказал, она называется «Проблемы и как с ними справиться»! — надулся он.

— А ты верь мне больше.

— А кому мне тогда верить?! — возмутился чёрный дракон: — Глупый ты мой человек!.. Можно я её тоже прочту? — Малыш двумя лапками встал на его руку.

Кейл в очередной раз представил, что будет, если чёрный дракон вдруг узнает о других драконах, — не обременённых человеческим разумом, которых люди и выращивали забавы ради, и убивали, чтобы заполучить сердечную жилу для волшебной палочки или кожу для защитных перчаток, — и отрезал:

— Нет.

Он потом сам ему обо всём расскажет.

— Ну почему?! — обиделся чёрный дракон.

— Потому что, — ответил Кейл, — я уже сам её прочёл.

Чёрный дракон, насупившись, глянул на него исподлобья.

— Чтобы любить меня?¹ — вдруг осенило малыша. — Ладно, так и быть! — взволнованно воскликнул он. — Только люби меня хорошо!

Кейл непонимающе посмотрел на него, но спросить ничего не успел.

— Вот ты где! — Альберу Кроссман, распахнув двери, увидел слизеринца и решительно перешагнул порог, а уже за ним в Большой зал вошли и Розалин с Чхве Ханом — такие довольные, как будто за кладом пришли. — Думал, мы тебя не найдём?

— Не думал! — возмутился чёрный дракон. Он даже не стал дожидаться, пока гриффиндорцы дойдут до стола Слизерина. — Мы от вас не прятались! Правда, человек?

Кейл, скрестив на груди руки, выразительно промолчал.

— Теперь точно не спрячется! Издалека виден будет, — заулыбалась Розалин — и накинула на слизеринца… белый пушистый шарф.

Кейл, отмерев, осторожно оттянул от шеи мягкую ткань — и краем глаза заметил герб Хогвартса.

— И что это? — недовольно спросил он.

— Шарф, — невозмутимо ответил наследный принц. Розалин прыснула.

— Подарок! — Она поддела Альберу локтем. — Мой тебе… Счастливого Рождества, Кейл!

— Пока ты валялся в лазарете, мы, как видишь, сложа руки не сидели… И скажи спасибо, что шарф не гриффиндорский, — со смешком добавил Альберу. — Хотя я предлагал…

— Спасибо, — и бровью не повёл Кейл.

Розалин просияла. Кейл, глянув на неё, нахмурился, но тут наследный принц протянул слизеринцу… брошюру с уставом Хогвартса. Кейл от возмущения чуть воздухом не поперхнулся.

— Открой потом, — давясь смехом, сказал Альберу. — А то ещё выбросишь…

Кейл почувствовал подвох и открыл сразу — прямо на странице с обязанностями студента, где вместо закладки был вложен… чек на двести пятьдесят галлеонов. Розалин, заглянув ему через плечо, расхохоталась.

— Это тебе на карманные расходы, — ласково добавил Альберу. — Так сказать, инвестиция в наше общее будущее.

Кейл закатил глаза.

— С Рождеством! — Чхве Хан отдал ему простую коробку с защёлками, и Кейл, заглянув в неё, понял, что ещё не скоро исчерпает запасы флаконов для зелий — или, что вероятнее, скоро, но ему их точно хватит.

— Это тоже — «инвестиция в наше общее будущее»? — вздохнул он.

Чхве Хан только усмехнулся, а вот Альберу с Розалин рассмеялись в голос.

Кейл защёлкнул коробку.

— Ну… — Ему вдруг стало неловко — что вообще на этих гриффиндорцев, вместе с их деканом, сегодня нашло? Не могли, что ли, просто попрощаться?.. — Спасибо…

— Дамы и господа! — комментаторским тоном завёл свою излюбленную песню наследный принц. Розалин даже вздрогнула. — Сегодня вам выпала честь лицезреть крайне редкое зрелище — смущающийся Кейл Хенитьюз! Что сказать — Рождество удалось!

Все расхохотались — даже чёрный дракон, который уже взобрался к своему человеку на плечи прямо на пушистый белый шарф.

А Кейл молча поднял руку — прикрыть ею лицо.

𓂀 𓂀 𓂀

Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс подлил себе, а заодно и своей собеседнице — декану Гриффиндора и преподавательнице Трансфигурации — чаю.

— Сколько студентов осталось на Рождество. — Джур Темз, благодарно кивнув, взяла из рук Эрухабена чашку. — Давно такого не было… Ночью будет шумно. — Она с удовольствием пригубила чай.

Золотой дракон Эрухабен усмехнулся.

— А когда не было? — переспросил он.

Декан Гриффиндора фыркнула:

— Уж точно не последний месяц.

— Да, — довольно кивнул Эрухабен. — То ли ещё будет.

— Думаете?

— Уверен.

Джур Темз расслабленно откинулась на спинку кресла и посмотрела в припорошенное снегом окно.

— И всё же в этот раз, — улыбнулась она, — я всё смогу увидеть сама.

𓆘 𓆘 𓆘

Хилсман спрыгнул в снег. На улице уже начало темнеть, но двери замка всё никак не открывались — неужели молодой господин Кейл всё-таки не поедет домой?..

Последние пять лет он возвращался в отчий дом только летом — и, кажется, дай ему волю, не возвращался бы вовсе.

Молодой господин Кейл почти не выходил из комнаты — или выходил, но держался ото всех особняком. Видно, так и не смирился с уходом матери. Характер у него тоже, кстати, стал просто невыносимым: он даже отцу отвечал немногословно и как будто через силу, а с остальными и вовсе почти не разговаривал.

…И кто бы мог подумать, что молодой господин Кейл, который по распределению попал в Слизерин, вырастет таким самоотверженным человеком?

Да никто.

Хилсман стряхнул с себя снег.

Что же было такого в молодом господине Кейле, чего он никогда не замечал? Или, может, мальчик просто повзрослел?..

Двери замка, дрогнув, наконец-то раскрылись — Хилсман весь подобрался, — и первым из замка вышел второй молодой господин Басен — с сумкой в руке и почти что квадратными от удивления глазами. Граф Дерут, который при виде сына поспешно выбрался из кареты, даже как-то растерялся.

— А Кейл не… — Он посмотрел Басену через плечо и оторопел.

А у Хилсмана и вовсе отпала челюсть.

Кейл даже бровью не повёл. Он, закутанный в широкий белый шарф, встал в дверях замка, в одной руке держа ручку чемодана, а второй прижимая к себе двух котят: серебристого, который побольше, и рыжего — поменьше.

— Это… — глазам своим не поверил граф Дерут.

— Котята, — невозмутимо кивнул Кейл.

— Но…

— Ты против? — выгнул бровь его старший сын.

— Нет, но…

— Хорошо. Я знал, что ты разрешишь.

У Розалин и Альберу (они вместе с Чхве Ханом и Лаком вышли проводить слизеринца) все душевные силы ушли на то, чтобы не согнуться пополам от смеха. Хотя подавить смешки им всё равно не удалось, и Кейл, обернувшись, послал обоим угрожающий взгляд.

…И это граф Дерут ещё не знал о чёрном драконе, который, невидимый, лежал прямо сейчас на плечах Кейла, счастливо зарывшись в шарф, — такое чувство, что Розалин подарила его не слизеринцу, а малышу. Или, что скорее всего, — обоим.

Кейл ещё раз оглянулся на «золотую четвёрку» — гриффиндорцы помахали ему руками, — кивнул им и прошёл мимо отца и младшего брата в карету.

Пора было вернуться домой.

𓆘 𓆘 𓆘

Ночью

Кейл, подскочив, резко сел в постели.

Он не сразу понял, где находится и почему, — в смутно знакомой просторной комнате, на непривычно широкой кровати с резным изголовьем и невесомым, почти прозрачным пологом вокруг… Кейл раздвинул его — переливающаяся ткань скользнула по руке — и увидел стеклянную дверь на балкон, за которой хлопьями падал снег.

— Что такое, человек? — настороженно спросил чёрный дракон.

Кейл, придя в себя, успокаивающе погладил его по голове. Потом откинул край одеяла, встал и, подойдя к стеклянной двери, распахнул её.

В лицо ударил морозный воздух, — и Кейлу стало чуть легче. Он опустил руки на балюстраду и посмотрел вниз — снег, который, как тогда, в Хогсмиде, шёл хлопьями, теперь припорашивал графский сад — или всё-таки герцогский?..

Кейл закрыл глаза, прислушиваясь к себе, вспоминая, кто он такой и откуда…

— Человек, тебе душно? — встревоженно спрашивал чёрный дракон. — Ты хочешь пить?.. Тебе не больно?

Он, которая тоже спрыгнула с постели вслед за Кейлом, подошла к нему и помяла лапкой его ногу.

Кейл покачал головой.

Сон, похожий больше на кошмар, сходил с него, как сходит с берега волна, унося с собой всё лишнее и ненужное — но голоса… голоса всё ещё звучали в его голове.

Тогда, в Запретном лесу, он видел места — полузабытые, полустёршиеся… Но сегодня он никуда не бежал — он слышал.

Слышал голоса: чёрного дракона, Альберу, Розалин, Чхве Хана, Лака, Эрухабена, Пасетона, Тейлора Стена… — и не только их. Голоса людей, которых он знал — и не знал вовсе. Они звучали, как чужие, и в то же время — как родные. Они окликали, звали его, что-то просили, требовали — и снова звали, а потом вдруг затихали, обрываясь, сливаясь так, что не разобрать, где чей голос.

Кейл не мог им ответить: они говорили, говорили, говорили… но он уже не понимал ни слова.

Кроме одного, точнее — двух.

Одного имени из двух слов.

— Замёрзнешь, — взяв себя в руки, негромко сказал Кейл. — Я сейчас вернусь.

Он очень внимательно посмотрела на него, вздохнула — и, кивнув, побежала к сладко сопящему на постели Хону.

На балконе остался только Кейл — и чёрный дракон.

— Человек?..

Кейл вдруг вспомнил, когда ещё видел такие хлопья снега: в ночь, в которую они с гриффиндорцами спасли из Тёмной башни…

— Раон.

Кейл посмотрел на хлопья снега, сыплющиеся с неба, и подумал, что перепишет все свои воспоминания начисто — на самые счастливые. И будет жизнь долго и мирно: с детьми — а может, и не только с ними.

— Раон Миру.

Он не забыл, что чёрный дракон попросил дать ему имя, но так и не смог придумать подходящее, — но имя, всплывшее откуда-то из недр памяти, имя, так чётко прозвучавшее в общем гвалте…

«Счастливый дракон».

То, что нужно.

— И что значат эти слова? — подозрительно, с заминкой, спросил чёрный дракон.

Кейл усмехнулся.

— Как что? — спросил он — и, подняв руку, указал пальцем на малыша. — Тебя.

Чёрный дракон замер, широко распахнув глаза, — и Кейл вдруг вспомнил похожий момент: ему даже на миг почудилось, как в лицо ударил прохладный солёный ветер.

Но это было давно — и неправда.