Если бы год назад, если бы кто-нибудь спросил Гермиону Грейнджер, войдет ли она в класс рука об руку с Питером Петтигрю, она бы рассмеялась в лицо глупцу, задавшему этот вопрос.

Это было так нелепо, что она не могла даже придумать достойного ответа.

Но она была здесь.

Последние двадцать четыре часа изменили всю ее жизнь, и Гермиона не знала, как к этому относится.

В Министерстве знают, что я анимаг.

Мои лучшие друзья стали хулиганами.

За сутки я попала в большее количество неприятностей, чем за всю свою жизнь.

По крайней мере, «мои» мальчики все еще разговаривают со мной.

Когда фраза «мои мальчики» стала означать не Рона и Гарри, а трех слизеринцев?

Гермиона не видела ни Гарри, ни Рона с тех пор, как прошла мимо них после ругани МакГонагалл. Ни один из ее друзей даже не взглянул в ее сторону.

Она не понимала этого.

До возвращения Мародеров Гарри был первым, кто вставал на защиту учеников, над которыми издевались. Он спас Напоминалку Невилла. Даже Рон моментами пытался избить Малфоя за то, что тот называл меня грязнокровкой, на втором курсе.

Неужели они изменились раньше, а я этого не заметила? Или это действительно влияние молодых Джеймса Поттера, Сириуса Блэка и Ремуса Люпина?

— Я бы хотел, чтобы ты училась на Слизерине, — сказал Питер, вырывая Гермиону из ее мыслей.

— Я бы не пережила второй курс, если бы училась на Слизерине, но я ценю твои чувства.

— Они действительно не так уж плохи, эти змеи, — продолжил Питер. — Я думал, что только Северус и Драко, но оказалось, что все они такие же, как гриффиндорцы, только немного другие.

— Я рада. Мне бы не хотелось думать, что они все злые или что-то в этом роде. И раз уж, если сам Драко Малфой не является порождением зла, то и для остальных слизеринцев должна быть надежда.

— Мне очень жаль, что у тебя возникли проблемы. Ты не должна была защищать Северуса.

— Но я его защищала, — ответила Гермиона.

Никто больше не собирался вставать на защиту своего профессора Зельеварения, даже если пострадавший на самом деле наш однокурсник.

Никто больше не захотел связываться с путешественниками во времени. Никто другой не был достаточно храбр для того, чтобы выступить против Гарри после того, как его окончательно оправдали. Он — герой.

В любом случае, для меня он герой.

Я просто надеюсь, что он преодолеет влияние оживших родственников и поймет, какой вред они причиняют.

Если они вообще будут учиться в школе.

Ответ на вопрос о судьбе Мародеров был получен, как только они с Питером вошли в класс.

Новый профессор, высокий, дородный мужчина с жидкими волосами и носом-луковицей, смеялся над шуткой, рассказанной Джеймсом Поттером. Рон, Гарри и Сириус тоже смеялись. Единственным, кто не участвовал в беседе, был Ремус. Его просто не было в комнате.

Его исключили? Вряд ли было бы справедливо исключить Ремуса, но не исключить остальных. Это потому, что он оборотень?

Знакомое ощущение наполнило Гермиону. Такое же чувство она испытала, когда узнала, что гоблинам не разрешается пользоваться палочками, несмотря на то, что они являются магами. Такое же чувство она испытала, услышав рассказ Добби о рабстве домовых эльфов. То же самое чувство она испытывала, когда смотрела в потолок, на котором показывали издевательства над Северусом.

Если других не исключили, то несправедливо было бы исключить Ремуса.

— Эм, Гермиона, твои волосы искрятся, — сказал Питер, отпуская ее руку и делая шаг назад.

— Что случилось с Ремусом? — потребовала она ответа, едва сдерживаясь от визга.

— Он ненавидит зелья, — объяснил Питер. — Его нос слишком чувствителен. Я не думаю, что он планирует их сдавать.

Гермиона посмотрела на него, но Питер застыл, о чем-то размышляя. Ей нужны были ответы. Ответы, которые ей могли дать только Мародеры, но те демонстративно ее игнорировали.

— Гарри, где Ремус?

Уши Гарри покраснели.

— Его исключили? — ахнув спросила Гермиона. Она подозревала, но не верила, что учителя действительно на это пойдут.

— Черт возьми, — простонал Сириус. — Нет, он ненавидит зелья. Лунатик спит в общежитии. Счастливчик. Остальные из нас не спали прошлой ночью из-за одного определенного человека.

Ее щеки вспыхнули, но она достаточно расслабилась и встала за котел рядом с Питером.

Мародеры снова начали смеяться вместе с профессором.

Вот я и потеряла шанс произвести впечатление на Слизнорта. Две оценки загублены еще до того, как у меня появился шанс.

— Добро пожаловать на зелья уровня Т.Р.И.Т.О.Н., — сказал Слизнорт. — Собирайтесь, собирайтесь. Не стесняйтесь, все мы здесь друзья.

— Если это друзья, то я бы не хотел видеть наших врагов.

Гермиона услышала брошенную Драко Северусу фразу. Она и сама подумала о чем-то подобном.

— Привет, Гермиона. У тебя все в порядке? — спросила Миллисент Булстроуд.

Гермиона не могла припомнить, чтобы когда-либо разговаривала с этой слизеринкой, ну… кроме той неудачной попытки украсть ее волосы на втором курсе.

Почему из всех слизеринок именно она меня проверяет?

Гермиона кивнула и повернулась к котлам, стоящим в передней части кабинета.

— Перед вами несколько котлов. Кто может опознать их содержимое?

Гермиона, Северус, Драко и Питер подняли руки, как и, к ее удивлению, Джеймс Поттер.

— Так много рук, давайте уступим даме.

— Судя по перламутровому блеску и спиральным завихрениям пара, это Амортенция.

— Превосходно, мисс…

— Грейнджер, Гермиона Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, восхитительно. Десять баллов Гриффиндору. Теперь, кто может сказать мне, что делает Амортенция?

Все те же люди снова подняли руки.

— Ну, этих мальчиков я знаю, но что насчет тебя? Судя по твоим волосам, ты сын Люциуса Малфоя, я прав?

— Да, сэр. Я Драко.

— Отлично, я хорошо знал твоего отца. Зелья не были его сильной стороной, будем надеяться, что ты лучше.

Драко просиял, отвечая: — «Амортенция — самое сильное любовное зелье в мире. В отличие от других любовных зелий, которые используют общую привлекательность, чтобы вызвать чувство любви, Амортенция пахнет по-разному для каждого человека, в зависимости от того, что привлекает их, делая зелье более мощным».

— Блестяще, мой мальчик, я и сам не смог бы объяснить лучше. Десять баллов Слизерину.

— И еще десять баллов тому, кто готов поделиться тем, что чувствует в запахе Амортенции?

Никто не поднял руки.

— Ну ладно, не похоже, что вы можете определить что-то только по запаху. Я буду первым, а? — Слизнорт сделал шаг к котлу и глубоко вдохнул. Его глаза слегка прикрылись, и он глупо усмехнулся. — Я чувствую прекрасный запах виски, пигмалионов и табака.

Неплохая смесь, подумала Гермиона. Она наклонилась ближе и вдохнула.

Она почувствовала запах пергамента, чернил, бергамота и… Гермиона отступила назад, не желая сейчас думать о том, почему ее Амортенция пахнет шампунем, которым ее слизеринские мальчики мылись летом.

— Мистер Петтигрю, вы, как я вижу, присоединились к моему факультету. Добро пожаловать на борт. Почему бы вам не рассказать нам, чем для вас пахнет данное зелье?

Питер подошел и понюхал, возможно, слишком агрессивно: «Эм… Мята, я думаю, мята. Чернила и… Гм… Цветы?»

— Отлично. Десять баллов Слизерину. Хочет ли кто-то из Гриффиндора попытаться сравнять счет?

Ухмыляющийся Джеймс подошел к котлу. Он был очень похож на Гарри, но вели они себя по-разному, так что спутать их было невозможно.

— Я чувствую запах патоки, воска для метел и… — он нахмурился. — Пшеницы. Почему пшеницы? От Лили никогда не пахло пшеницей.

Лицо Слизнорта осунулось: — «Что ж, тогда перейдем к следующему зелью. Кто может сказать мне, что это такое?»

Они продолжили занятие. С каждым новым зельем единственными студентами, способными их идентифицировать, были Гермиона, ее слизеринцы и Джеймс Поттер. Девушке было захватывающе интересно быть не единственным учеником, поднимающим руку, но ее бесил тот факт, что единственным другим гриффиндорцем, который удосужился прочитать учебник, оказался чертов Джеймс Поттер.

— Итак, у нас будет небольшое соревнование. Я проводил его каждый год, и мы проведем его сейчас. Та пара студентов, что сварит лучший «Напиток живой смерти», получит вот это… А теперь пятнадцать баллов тому студенту, который сможет определить, что это?

Профессор достал очень маленький пузырек с золотистой жидкостью, которая, казалось, сверкала в своем флаконе.

Гермиона прищурилась, но так и не смогла его идентифицировать.

— Ах, мистер Снейп. Я должен был догадаться, что вы знаете ответ.

— Это Феликс Фелицис. Зелье удачи.

— Блестяще, как и всегда. А теперь приступайте к работе, у вас есть время до конца урока. Полагаю, вы все достаточно хорошо знаете друг друга, чтобы работать в парах.

Гермиона направилась к своему месту, и тут Рон пристроился рядом с ней.

Гарри объединился с Джеймсом, Сириус… с Пэнси Паркинсон. Рон же остался без партнера.

Почему Сириус выбрал Пэнси?

Потому что она девушка.

Гермиона, перестань задавать себе глупые вопросы.

— Партнеры? — спросил Рон.

— Извини, меня уже спросил Питер, — ответила Гермиона, нисколько не сожалея.

Рон поворчал, но в итоге остался без пары.

Гермиона и Питер приступили к работе с эффективностью, выработанной месяцами летней практики. Северус и Драко закончили первыми, и, конечно же, их зелье оказалось идеальным. Следующими закончили они с Питером.

— То, что ваша пара оказалась против мистера Снейпа, вполне можно назвать несправедливостью, — сказал Слизнорт, осматривая их котел. — По двадцать баллов каждому из вас, и если вы когда-нибудь захотите заработать немного карманных денег, то просто дайте мне знать. Я разрешаю исключительным ученикам помогать мне в приготовлении зелий. В свое время профессор Снейп был одним из лучших моих учеников, но, похоже, в этом году у меня будет много способных студентов.

Питер с радостью воспринял предложение заработать деньжат на расходы, да и Гермиона тоже не смогла отказаться.

Они разлили свои зелья по флаконам и привели в порядок свои столы, но до конца урока еще оставалось почти полчаса. Поэтому Слизнорт отпустил их пораньше, к большому удовольствию Питера.

Северус с Драко ждали их в коридоре, где их группа разделилась и разошлась по своим следующим урокам. У слизеринцев были Чары, а Гермиона собиралась на Гербологию.

— Мы можем проводить тебя, Гермиона, — предложил Питер. — Просто чтобы убедиться, что никто тебя не побеспокоит.

Она посмотрела на Драко и Северуса, которые, к ее удивлению, казалось, были согласны с планом Питера.

— Если вы, ребята, настаиваете.

Питер болтал всю дорогу до теплицы, и Гермиона была этому рада, поскольку его болтовня отвлекала ее от мыслей о двухмесячном предрассветном задержании. Сегодня утром Филч заставил ее оттирать скамейки в Большом зале. Завтра ей предстоит отскоблить их дно.

— После обеда у нас Древние Руны, — сказал Северус. — Не хочешь прогуляться вместе?

— Звучит здорово, Северус. Повеселись на Чарах. Флитвик был учителем в ваше время?

Северус кивнул.

— Был. А правда, что он полугоблин? Когда мы были студентами, он никогда этого не подтверждал.

Гермиона пожала плечами, отвечая: «Он невысокого роста, но кроме этого я ничего не знаю. Разве это имеет значение? Он самый блестящий Мастер Чар в Британии, а может, и во всем мире».

— Есть ли хоть один профессор, в которого ты наполовину не влюблена? — Драко фыркнул.

— Трелони, она шарлатанка, и все ее занятия — полная ерунда.

— О-о-о, Гермиона снова говорит о Прорицаниях? — спросил подошедший к ним Невилл Лонгботтом. — Привет, Драко. Питер. Северус. Я Невилл.

— Лонгботтом.

Гермиона рассказала Северусу и Питеру о судьбе Фрэнка и Элис Лонгботтом, поэтому она не волновалась.

— Я просто хотел сказать, что со стороны ребят было очень некрасиво так с тобой поступать. Это не… Ну, я просто…

— Спасибо, Невилл, — ответил Северус. — Я рад узнать, что не все гриффиндорцы одинаковы.

— Увидимся после обеда? — спросила Гермиона.

Слизеринцы кивнули и направились обратно в школу.

— Так что там с твоим змеиным трио?

— Они жили у меня летом, это долгая история. На самом деле, они не такие уж плохие, и с ними очень весело.

— Правда? Но это Малфой… Я думаю, ты единственный человек, которого он ненавидит больше, чем меня.

— Он изменился, — сказала Гермиона. — Но я действительно ценю то, что ты сказал им об произошедшем инциденте.

— Это было чертовски ужасно, — сказал Невилл, вздрогнув от звука собственного голоса, произнесшего ругательство. — Я просто не могу поверить, что Гарри и Рон пошли на это.

— Ты должен сказать им это, — сказала Гермиона. — Я не думаю, что после всего этого они станут меня слушать.

— МакГонагалл действительно лишила тебя значка старосты? По дороге сюда, в коридоре, я слышал, как Лаванда Браун говорила об этом.

Гермиона кивнула. Она не знала, что хуже: потерять значок или узнать, что он перешел к Лаванде…