Весь ноябрь Сириус пребывал в оцепенении.

Да, меня не исключили, но в Хогвартсе мне явно сейчас не рады. Друзья меня бросили. С момента исключения из школы я не получил ни одного письма.

Единственными людьми, которых он видел, помимо Энди, Теда и Доры, были старший Ремус и терапевт, которого он посещал. Ремуса он видел только тогда, когда тот сопровождал его к психотерапевту.

Даже старший Лунатик ненавидит меня.

— Не хочешь помочь мне промыть карбюратор? — спросил Тед.

— Это потому что они со дня на день собираются сломать мою палочку, и мне нужно научиться быть магглом? — гоняя по тарелке горошек, спросил Сириус.

Мне даже не разрешается владеть своей палочкой, пока терапевт не даст на это разрешение.

Для этого нужно было говорить с терапевтом, а не сидеть молча в кабинете.

— Давай, это будет весело. Мы перемажемся машинным маслом и разозлим Энди, — продолжил Тед.

— Нет, спасибо.

— Ну, по крайней мере, на этот раз он вспомнил о хороших манерах. Может быть, если ты продолжишь подшучивать надо мной, то он улыбнется, — заговорила Энди.

У меня нет поводов для улыбок.

— Как насчет того, чтобы прогуляться? В парке неподалеку, есть группа местных парней, они играют в футбол. Я уверен, тебе это понравится. Футбол немного похож на квиддич…

— Он совсем не похож на квиддич, — проворчал, перебив Теда, Сириус. Он прекрасно разбирался в футболе. Когда Джеймс гостил у него летом, они смотрели эту игру по телевизору почти каждый вечер и, выучив правила, даже пытаясь развлечься, играли в него на заднем дворе.

Я не могу играть в футбол без Джеймса. Это все равно, что признать, что я больше не волшебник.

— Как насчет того, чтобы написать несколько писем? Я могу отнести их на совиную почту и отправить.

— Какой в этом смысл? Они не ответят.

— Ты этого не знаешь, ты ведь тоже им не писал, — возразила Энди.

Сириус хмыкнул.

— Ты добился прогресса, Сириус, и я горжусь тобой, — отцовским тоном продолжил Тед. Сириус терпеть не мог отцовский тон. Он предпочитал легкомысленный шутливый тон Теда. — Ты можешь продолжать прогрессировать. Ты не безнадежен, парень. Как проходят твои сеансы терапии? Психиатр помогает?

— Целитель разума, — поправила мужа Андромеда. — И эти сеансы частные. Сириус, ты не обязан нам ничего рассказывать, но если ты захочешь открыться — мы готовы тебя выслушать.

— Знаешь, Энди посещала одного после рождения Доры, — проговорился Тед.

Вышеупомянутая Энди нахмурилась.

— Да ладно, Меда, если он не перестанет этого стыдиться, то сеансы не принесут никакой пользы.

Андромеда, вздохнув, спросила брата: — «Ты помнишь, как от меня отреклись?»

Сириус кивнул.

— Это произошло незадолго до того, как я переместился в будущее.

Судя по рассказам о жизни его старшей мертвой версии, вскоре после этого его портрет на родовом гобелене тоже выжгли.

— До меня не доходило, что это значит, до того момента, пока я не взяла на руки своего ребенка, — продолжила она. — Я поняла, что безгранично сильно люблю Дору. Я даже представить не смогла, что она должна сделать такого, что бы это заставило меня отречься от нее. И… — ее глаза заблестели. — И это было очень трудно.

— Помог ли тебе психолог? Полученное непредвзятое мнение?

Энди закатила глаза.

— Ты прекрасно знаешь, что помог.

Тед кивнул в сторону Сириуса, и Энди, посмотрев на мужа, вздохнула и продолжила: — «Помог. Очень помог. Это была возможность высказать всё то, о чем я никогда не позволяла себе даже думать, не то, чтобы признавать вслух. Рассказать о том, как отец наказывал нас с Беллой, когда мы противились его ожиданиям. Рассказать о предательстве, которое я почувствовала, узнав, что Белла стала Пожирательницей Смерти. О том, как мне было больно от того, что Цисси так и не вышла со мной на связь даже после войны… О том, как иногда я обижалась на Теда за то, что он забрал меня из знакомого мне мира в незнакомый маггловский… И… О том, что я чувствовала себя виноватой за всё это. Ведь я бы ни за что не отказалась от своей жизни с Тедом и Дорой. Но это не отменяло боли от того, что мои родители так легко от меня отреклись».

Сириус сглотнул. У него болело горло.

Почему у меня болит горло? Почему у меня щиплет глаза? Я что, плачу?

Черт, я плачу.

Он понимал чувства кузины, они были ему знакомы.

Родители… Черт с ними.

Мои друзья…

Они просто бросили меня… Так легко и просто.

— Я не знаю ни твоего ума, ни твоего сердца, Сириус, — сказала Энди и, протянув руку через стол, сжала его ладонь. — Но я знаю семью, в которой ты вырос. Я знаю, как сильно ты любил своего брата и что его принадлежность к Слизерину причиняла тебе боль.

— Дело не в Реге. Он Пожиратель Смерти.

— Как и Белла, но это не значит, что я не скучаю и не люблю свою сестру, — возразила Андромеда. — Она не раз пыталась убить меня во время первой войны. Я — Предательница крови. Но я все равно скучаю по ней. И именно с этим мне помог разобраться Целитель разума. Он помог мне разобраться в том, что я действительно чувствую, а что, как мне кажется, я должна чувствовать. Он объяснил, почему мне позволено испытывать свои чувства, и помог двигаться дальше.

— Ты бы простила ее? Если бы она попросила?

Энди побарабанила пальцами по столу.

— Я не знаю, возможно ли сейчас то, что Белла попросит об этом. Но если случится чудо, и моя сестра будет искать у меня искупления, я приму ее… Возможно, с несколькими аврорами наготове, но я бы попыталась.

— Вы… Вы думаете… — Сириус не мог выразить это словами. Ему была невыносима мысль о том, что Джеймс его ненавидит.

— Я думаю, что единственное, что ты можешь сделать, — это попытаться, — сказал Тед. — И похоже, ты готов на этот шаг, так что завтра ты можешь начать с разговора…

— Я подумаю об этом. Пойду в свою комнату.

***

Сириус лежал на кровати и часами смотрел в потолок.

Белла была безумна еще до Азкабана, но каким-то чудом умудрилась выйти из него еще более злой. И все же Андромеда рассматривает возможность примирения. Неужели все дело в братской любви?

Блэк пытался представить себе мир, в котором смог бы простить Регулуса за то, что тот стал Пожирателем Смерти.

После всех тех лет, когда я, защищая его от матери, принимал на себя все ее удары, побои и невыразимые ругательства… Рег все равно решил принять метку и, судя по всему, гордился ей.

Как я могу его простить?

***

На следующее утро приехал Ремус, чтобы отвезти Сириуса в Министерство на сеанс терапии.

— Сириус.

— Старина Ремус, — ответил Сириус.

— Ну, пошли.

— Ты знаешь, как…

— Мы опаздываем.

— С ними все в порядке? Ты можешь хотя бы сказать мне, все ли с ними в порядке?!

Люпин тяжело вздохнул, но ответил: — «Сириус, они в порядке. Дети в школе. Где и должны быть. А мы опаздываем».

— Хотел бы я все исправить, — сказал Блэк. — Хотел бы вернуться назад и никогда не совершать тех ошибок. Все меня ненавидят, и, вероятно, так и должно быть. Я должен был сорваться со скалы, всем в этом мире было бы лучше без Сириуса Блэка.

Ремус поник, накрыл своей ладонью ладонь Сириуса и встал так, что подростку не оставалось ничего, кроме как смотреть ему в глаза.

— Мир был бы ужасен без Сириуса Блэка. Не заставляй нас снова переживать эту потерю.

Сириус стряхнул с себя его руку и со словами: «Давай покончим с этим», шагнул в камин.

— Я верну его к обеду, — сказал Ремус.

— Есть новости о… охоте? — спросил Тед.

Покачав головой, Лунатик шагнул в камин и назвал пункт назначения, прежде чем Сириус успел попросить разъяснений.

— Я вернусь за тобой через час. Если я задержусь, оставайся в комнате ожидания.

Сириус кивнул и сел в кресло, в ожидании вызова целителя.

— Что ты будешь делать?

— Тебе ни о чем не стоит беспокоиться.

Значит, мне действительно есть о чем беспокоиться. Или, по крайней мере, волноваться.

***

— Сириус, ты готов?

Дверь в кабинет целителя открылась, и его терапевт, пухлый сквиб по имени Виктор, поманил его рукой.

Сириус сел в немного неудобное кресло. Часы на стене начали медленно тикать с гулким эхом, отсчитывая начало отведенного часа.

— Как прошла твоя неделя, Сириус?

— Я не хочу говорить о моей неделе, — ответил парень.

Виктор вздрогнул.

Возможно, это первый раз, когда он услышал мой голос.

— Есть ли что-то, о чем бы ты хотел поговорить?

— Я ненавижу себя, и все меня ненавидят. Я больше не вижу смысла в существовании, — признался Сириус.

— Расскажи мне об этом подробнее.

Следующие пятьдесят шесть минут пролетели незаметно. Сириус выплескивал все приходящие ему в голову мысли. На одном вдохе он рассуждал о том, каким несчастным будет его будущее, на другом — смеялся над своими хогвартскими выходками. Сдержав слезы, он вспомнил о своем брате. И, все же расплакавшись, признался, что больше всего боится потерять дружбу Джеймса. К тому времени, когда Виктор закрыл свой блокнот, Сириус чувствовал себя выжатым после игры в квиддич в апрельский шторм полотенцем.

— Я очень горжусь тобой, Сириус, — сказал Виктор. — Нелегко рассказывать то, что ты мне сегодня рассказал. И я воодушевлен прогрессом, которого ты добился за такое короткое время.

— Этого все равно недостаточно. Ничто не будет достаточно хорошим.

— Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня на этой неделе.

— Отлично, теперь я получаю домашнее задание?

— Ты не обязан его делать, но я думаю, это тебе поможет.

Сириус ждал задания.

— Ты считаешь, что недостаточно хорош для окружающих тебя людей. Я бы хотел, чтобы ты написал о людях, которых считаешь достаточно хорошими. Я бы хотел, чтобы ты подумал о своих отношениях с этими людьми и о том, что ты в них ценишь.

— А ничего, что я могу почувствовать себя хуже? Нет, спасибо.

— Ты не обязан это делать, Сириус. Но я думаю, что в процессе написания ты поймешь, что и в тебе есть хорошие качества. Подумай об этом. Увидимся в следующий раз.

Сириус ворчливо поблагодарил терапевта и вышел в приемную. Люпин уже был там. Оборотень и психиатр тихо о чем-то побеседовали, и результат разговора, похоже, понравился Ремусу.

— Нам нужно выполнить небольшое поручение. Полагаю, ты продолжал практиковаться в ловкости рук? — спросил Ремус. В его глазах появился блеск, и Сириус готов был поклясться, что это светилось озорство.

Но это невозможно. Старина Ремус не похож на Лунатика. Он угрюмый учитель, который ненавидит меня так же, как и все остальные.

— Какое?

Ремус взмахнул палочкой, и шум министерских коридоров заглушил его слова: — «С тех пор, как ты покинул Хогвартс, Дамблдор поручил Лунатику, Сохатому, Сохатику и Гермионе найти предметы, способные погубить Темного Лорда».

— Но они всего лишь дети! — Вскрикнул Сириус, хотя его больше возмутило то, что они собрались устроить грандиозное приключение по спасению мира без него.

— Именно. Поэтому, когда Лунатик рассказал мне об этом, я, естественно, собрал наиболее надежных членов Ордена, и мы начали исследование и поиски, и я думаю, что нашел один.

— Один что?

— Лучше тебе не знать. Ты помнишь истории, которые Гарри и Рон рассказывали о своем профессоре Защиты с пятого курса?

— Жаба в розовом? Да, я думаю, что ночи с кентаврами для нее было слишком мало, — это была единственная хорошая вещь, которую, по его мнению, когда-либо совершила ведьма Грейнджер.

— Нам нужно поменять ожерелье на ее шее на вот это, — Люпин достал золотой медальон на цепочке с аляповатой, выложенной изумрудами на крышке буквой S.

— Что это?

— Это точная копия медальона Слизерина, но все, что тебе нужно знать, — это то, что нам нужно снять с ее шеи оригинал. Ты можешь мне помочь?

Сириус усмехнулся: «Запишите меня, тренер».

План был прост. Ремус должен был подойти к женщине и отвлечь ее, а зачарованный Ремусом Сириус должен был подменить ожерелье.

После того как было наложено заклинание, Сириус последовал за Ремусом, практически наступая тому на пятки. В коридорах Министерства было многолюдно, но никто, казалось, не обращал внимания на периодические толчки от кого-то невидимого. Наконец они добрались до обычного офисного помещения.

Описание ведьмы меркло по сравнению с реальностью. Несмотря на то, что у нее не было собственного кабинета, вся мебель, стоящая в помещении, была ярко-розового цвета и была украшена тарелками с движущимися котятами.

Это самая мерзкая обстановка, которую я когда-либо видел, а ведь большую часть своего детства я провел с Вальбургой Блэк.

— Заместитель министра Амбридж? — обратился к женщине Ремус. Для Сириуса это послужило сигналом, и он подкрался к ведьме сзади. Безвкусное золотое ожерелье гармонировало с серебряными серьгами и светло-розовым костюмом… Даже Сириус мог сказать, что ее чувство стиля воистину ужасно.

Почему никто не сказал ей, что нельзя смешивать металлы?

Он расстегнул медальон-обманку и приготовился. Это было самое волнующее событие за последние месяцы или, если честно, за всю его жизнь.

Это не просто шутка. Это не для смеха.

Я помогаю спасти мир.

Чем ближе он подходил к ведьме, тем больше злобы излучал ее наряд. Сириус не понимал, как кто-то может находиться рядом с ней? Хотя, оглядев офис, он понял, другие разносчики бумаг поставили свои столы и стулья в самые дальние углы комнаты.

— О чем такое мерзкое животное, как ты, может говорить со мной? — спросила она. Ее тон был приторно-сахарным, и если бы ее слова не запечатлелись в сознании Сириуса, то он бы подумал, что перед ним бабушка, предлагающая внуку печенье (Блэк видел такую в маггловском фильме).

— Я прочитал вашу статью о тех, кто страдает ликантропией, и, поскольку это напрямую касается меня, я хочу обсудить ее с вами. Как профессор в отставке с профессором в отставке.

Сириусу пришлось поторопиться. Ремус предупредил его, что отвлечение не продлится долго. Эта ведьма была худшей разновидностью фанатиков и использовала законы не только для подчинения, но и для насилия. Левой рукой Блэк расстегнул зловещий медальон, а правой надел ей на шею дубликат.

В общей сложности подмена заняла меньше секунды.

Сириус поспешно вышел из-за стола и коснулся Ремуса.

— Ах, похоже, ты такая же недалекая, как и розовая. Я поговорю об этом с Министром, — заявил Люпин и, крутанувшись на пятках, вышел из кабинета.

Динамичный дуэт добрался до туалетной комнаты, где Ремус расколдовал Сириуса, а тот передал ему медальон.

— Ты сделал это! — Ремус засиял, а затем скривился и засунул медальон в черный мешочек. Ощущение чистого зла значительно приглушилось. — Теперь нужно отнести это Аластору для уничтожения.

— Грюму? Грозному Глазу, можно мне с тобой?

— Я не уверен, что это хорошая идея, — сказал Ремус. — Я и так получу взбучку за то, что позволил тебе участвовать в этом.

— Пожалуйста, Ремус, пожалуйста… Ты даже не представляешь, как много для меня значит возможность помочь. Я был таким дерьмом с тех пор, как… Всегда… Ты можешь позволить мне сделать хоть что-то, чтобы искупить свою вину?

Люпин вздохнул.

— Хорошо, но ты не должен говорить ни слова Тонксам. Если они спросят — мы ходили за мороженым, потому что ты был хорошим мальчиком на терапии.

Сириус вздрогнул.

— Но я и правда был хорошим мальчиком на терапии. Я плакал и все такое.

Ремус положил руку на плечо Сириуса таким знакомым и таким незнакомым жестом. Это был не его Лунатик, но тем не менее Блэк оценил этот дружеский жест.

Поход через все Министерство в ДМП* был менее комфортным, чем проделанный ранее путь до жабы. Сириуса больше не зачаровывали, и он буквально кожей чувствовал бросаемые на него пристальные взгляды. Злобные взгляды. Один волшебник даже плюнул ему под ноги. Сириус проигнорировал все это, сосредоточившись на задании.

У меня есть задание.

Мне нужна эта миссия.

— Ремус, — поприветствовал «их» Грюм, когда они вошли в кабинет главного аврора. — Ты привел гостя? Ты с ума сошел?

— Мы можем пойти в более… подходящее место? — спросил Ремус, указывая на камин. — Я думаю, что штаб-квартира подойдет.

— Отлично, отлично, ты достал его?

Ремус похлопал себя по карману.

— Ну, пойдемте.

Через минуту Сириус, Ремус и Аластор «Грозный Глаз» Грюм стояли на кухне дома на площади Гриммо и смотрели на лежащий перед ними медальон.

— Что это?

— Не твое дело, мальчик, — сказал Грозный Глаз.

— Это мое! — Закричал Кикимер. — Вы его украли!

— Твое? — Спросили все трое хором.

Кикимер потянулся за медальоном, но Сириус остановил его.

— Что значит «твое»?

— Мастер Регулус, — эльф начал всхлипывать.

— Что, Регулус? — Сириус потряс домовика. — Что, мой брат?!

— Он заставил меня, — продолжил всхлипывать эльф.

— Какое второе имя было у Регулуса? — спросил Ремус.

Сириус уставился на Люпина.

— Какое, черт возьми, это имеет отношение к чему-либо?

Грозный Глаз достал из кармана маленький листок бумаги и протянул его Сириусу. Ремус взял на себя обязанность по удержанию обезумевшего эльфа.

Сириус развернул бумагу и увидел почерк, который узнал бы где угодно, но не ожидал увидеть снова.

Темному Лорду

Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но я хочу, чтобы ты знал, что именно я раскрыл твой секрет. Я украл настоящий крестраж и намерен уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой на то, что когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты снова станешь смертным.

Р.А.Б.

— Рег, — задыхаясь, прошептал Сириус. — Что ты натворил?

— МОЕ! МОЕ! — Продолжал верещать Кикимер. — Мастер Регулус велел мне уничтожить его.

— Мы уничтожим его, — успокоил эльфа Люпин. — Прямо здесь, ты увидишь, мы сделаем это прямо сейчас.

— Как? — спросил Сириус.

Грюм достал из кармана спичечный коробок и постучал по нему три раза. Тот расширился и открылся, показав огромный зуб. Аврор достал пару перчаток из драконьей шкуры и начал их надевать.

— Можно мне сделать это? — спросил Сириус. — Это мой брат нашел его. Он умер ради уничтожения этой штуки. Я… Я должен.

Грюм посмотрел на Ремуса, и тот кивнул.

— Мы будем здесь, парень. Яд василиска — самое токсичное вещество в мире. Не касайся клыком ничего, кроме медальона.

— Он не хочет, чтобы его уничтожали. Он будет сражаться с тобой, — добавил Ремус. — Все, что он говорит, неправда.

— Ты уничтожил один?

Ремус кивнул.

— Хорошо, я смогу это сделать, — Сириус взял перчатки из драконьей шкуры и надел их. В одной руке он держал клык василиска, а другой сжимал медальон.

— За Рега.

Он проткнул медальон, и из него повалил черный дым, принявший форму его брата.

— Бесполезно. Пытаешься спасти меня после моей смерти? Ты убил меня, и ты это знаешь. Я бы никогда к ним не присоединился, если бы ты был мне братом.

— Нет, Рег, это не так.

— Ударь его, мальчик! — Крикнул Грюм.

Сириус снова ткнул медальон клыком, и дым превратился в постаревшего Джеймса.

— Это из-за тебя я умер, а Гарри вырос сиротой. Ты всегда был ни на что не годен. Хорошо, что я понял это сейчас, потребовалось-то всего двадцать лет.

— Нет, Джеймс. Я не…

— Продолжай колоть его, — умолял Ремус. — Он лжет тебе. Ничто из того, что он говорит, не является правдой.

Сириус ударял медальон клыком снова и снова. И снова и снова дым превращался в кого-то из его друзей или его семьи. Это было худшее из того, что он когда-либо испытывал. Хуже, чем извинения перед Снейпом. Хуже, чем пытки его матери. Хуже, чем узнавание того, что он был в Азкабане и умер.

Наконец дым рассеялся.

Медальон был уничтожен.

Все кончено.

Регулус умер не зря.

Сириус жалел, что его брат не получил второй шанс на жизнь, как получил его он.

Это несправедливо.

Просто нечестно.