Северус, Драко, Питер и другие слизеринские шестикурсники с подозрением смотрели на Поттеров, Уизли, Люпина и других своих гриффиндорских однокурсников. Красно-золотые попросили их после зельеварения отойти в сторонку и поговорить. Всех змеенышей интересовало только два вопроса: «Почему?» и «Зачем?».

— Седьмой этаж, напротив картины с танцующими балет троллями, — сказал Уизли. — Будьте там.

— Это дуэль? — спросил Тео. — Я давно не практиковался в заклинаниях.

— Это не дуэль, — ответил Тот-самый-Гарри-Поттер. — Речь пойдет о Дамблдоре.

— Гарри считает, что мы не должны держать вас в неведении, — заговорил Люпин. — И я с ним согласен, учитывая то, что Гермиона проводит с вами так много времени.

— При чем здесь Гермиона? — требовательно спросил Северус. Она была сама не своя с понедельника, и что бы он ни делал, она так и не улыбнулась ни разу.

— Мы все объясним при встрече, — заверил слизеринцев Джеймс.

— Откуда нам знать, что вы не проклянете нас, как только мы там появимся? — спросил Блейз. — Или что вы не устроите грандиозную «шутку» и не обвините в этом нас?

Это был справедливый вопрос. Именно так обычно и поступали Блэк со «старшим»

Поттером.

— Клянусь честью Мародера, — сказал Люпин, пристально глядя на Питера. — Это не розыгрыш, не заговор и не что-то, придуманное для того, чтобы навредить, смутить или доставить кому-то из вас неприятности.

— Я им верю, — подал голос Питер. — Я приду.

Северус мысленно выругался, он не мог отпустить Питера одного.

— Я тоже. Гермиона знает, что вы это делаете?

— Наверное, тебе стоит взять ее с собой, — сказал Рон.

— Тогда мы возьмем с собой и Милли, — вступил в разговор Драко.

— Почему бы не привести сразу весь факультет, — проворчал Уизли.

— Мы так и сделаем, — ухмыльнулся Драко.

— Дети, вы опоздаете на следующий урок, — прикрикнул Слизнорт.

— Седьмой этаж, после ужина, — повторил Гарри.

— Мы будем там.

Остаток дня все слизеринцы были на взводе. Глаза Гермионы вспыхнули узнаванием, когда он рассказал ей о встрече, но она промолчала.

— Только намекни, — прошептал Северус, дразня своим носом ее ушную раковину.

— Ты все узнаешь в Выручай-комнате, — ответила она. — Обещаю.

— Откуда мне знать, что это не какой-нибудь изощренный, тщательно продуманный розыгрыш?

Гермиона напряглась.

— Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Гермиона, я…

— Увидимся там, хорошо?

Она отстранилась и исчезла в коридоре.

— Что случилось? — спросил Питер.

Северус не ответил.

Весь день его нутро разрывалось. Он не мог есть, думать и едва мог дышать.

Я не хотел ее обидеть.

Это была просто шутка.

Плохая шутка.

Наконец пришло время встречи, и Драко повел толпу сокурсников в Выручай-комнату.

Внутри их уже ждали гриффиндорцы, среди которых была Гермиона.

Сердце Северуса защемило, когда он увидел свою ведьму в окружении красно-золотых свитеров и повседневной одежды.

В окружении змей она выглядит гораздо лучше.

— Итак, Поттер, о чем речь?

Гарри кивнул Гермионе, и та постучала палочкой по черному ящику. На стене засветилась надпись: «У всех нас одна цель, но наши профессора активно работают против нас.»

— Какая цель? — спросил Питер. Он был так же подозрителен к этой маленькой презентации, как и Северус.

— Победить Темного Лорда, — ответила Гермиона.

Следующий час был наполнен рассказами о тошнотворно темной магии, о самой темной магии, о которой Северус когда-либо слышал.

Крестраж.

Не один.

Не два.

Множество.

— Нам нужно выяснить, сколько он их сделал, а для этого нам нужно заполучить воспоминание Слизнорта, — подытожил Гарри. — Слизнорта трудно считать. Мы надеялись…

— Я сделаю это, — перебил его Северус. — Слизнорт всегда питал ко мне нежные чувства.

— Хорошо, да. Это здорово. Спасибо, Снейп, — сказал Гарри. — Нам также нужно узнать как можно больше о внутреннем круге Волан-де-Морта.

Слизеринцы вздрогнули от непринужденно произнесенного имени.

— Почему?

— Ремус… э-э-э, старина Ремус, — уточнил Джеймс. — Он уже начал поиски крестражей за пределами школы и уже уничтожил два из них.

Люпин кивнул и стал пояснять: — «Те предметы, которые он нашел, принадлежали основателям Хогвартса и хранились у доверенных из его внутреннего круга. Первым был кубок, отданный Лестранжам, вторым — ожерелье, переданное Регулусу Блэку».

Северуса передернуло.

Регулус был тихим и слишком добросердечным для того, чтобы быть змеей. Если бы не репутация его семьи и безупречный этикет чистокровных, он бы никогда не выжил на Слизерине.

— Мы считаем, что он нашел потерянную диадему, — перебила Ремуса Гермиона. — Но не знаем, кому он мог ее отдать.

— Как бы он ее нашел? Она была потеряна много веков назад! — Закричал Блейз.

— Он Темный, мать его, Лорд, Забини, — простонал Драко. — Ты сомневаешься в его силе?

— Есть что-то еще?

— Мы думаем, что змея может быть одной из них, но не знаем, может ли крестраж находиться внутри живого существа, — заговорил Рон.

— Тогда почему вы думаете, что это возможно? — Поинтересовался Питер.

Гермиона посмотрела в пол, потом на Гарри.

— Мы просто так думаем.

— Похоже, у тебя всё в порядке, Поттер, зачем впутывать нас? Разве не было бы логичнее позвать рейвенкловцев, ведь это их диадема пропала?

Гарри шагнул между слизеринцами и гриффиндорцами и заговорил: «Затем, что вы должны знать, какого волшебника поддерживают ваши друзья и семьи. Кровь для него не приоритетна. Он полукровка, выросший в маггловском приюте. Его зовут Том Риддл. Мы знаем, что магглорожденные, такие, как Гермиона, происходят от сквибов. Если бы речь шла о крови, то он бы призывал их (сквибов) к возвращению в магический мир. Он бы манипулировал инициативами по поиску и возрождению исчезнувших родов. Он бы хотел обновить магическую кровь через разведение потомков сквибов».

— Мерзость, Гарри! — Воскликнула Гермиона. — С чего ты это взял?

Ремус и Джеймс кашлянули.

— Я хочу сказать, что он заботится только о себе. Он разделил свою душу на Мерлин знает сколько частей, чтобы жить вечно. Единственное, чего он боится, — это смерть, единственная жизнь, которую он ценит, — это его собственная. Никто, ни чистокровные, ни магглы, ни гриффиндорцы, ни слизеринцы… Пока он жив, в опасности все.

— Ладно, ладно. Мы в деле, не надо тут разыгрывать геройское представление в трех актах, — проворчал Драко. — Мы уже поняли, что ты Избранный.

Гарри закатил глаза, но продолжил: «Нам нужна информация. На зимних каникулах мы собираемся поохотиться».

— Гарри, — предупредила друга Гермиона.

— Хорошо. Нам нужна информация, которую мы передадим обученным аврорам, но если мы им понадобимся, то поможем, чем сможем.

Гермиона удовлетворенно кивнула.

Собрание разошлось на компании. Северус подошел к Гермионе.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она кивнула.

— Их много. Это…

— Крестражи. Я даже не знал, что это слово может быть во множественном числе.

— Ну конечно. Ты, крутыш, уже знал, что такое крестраж, — поддразнила его Гермиона, но глаза ее по-прежнему были грустными.

— Что бы тебе ни понадобилось… Чем бы я ни мог тебе помочь… Я здесь ради тебя, — взмолился Северус. — Мне жаль, что я… что я сказал то, что сказал сегодня днем. Я нервничал из-за гриффиндорцев, и с моей стороны было несправедливо предполагать, что ты когда-нибудь сделаешь что-то подобное.

Гермиона шагнула ближе к нему, и он, рискнув, обнял ее.

— Я просто боюсь, понимаешь? Есть нечто большее, чем то, что вам рассказал Гарри… В конце концов я тебе все расскажу. Я просто…

— Измучена? Когда все это закончится, мы возьмем отпуск и устроим праздник. Никаких размышлений несколько недель подряд.

— Какой?

— Ну, в моем представлении праздник — это два дня пьющий и забывающий, где живет, Тобиас.

Ее взгляд смягчился, Гермиона сжала его руку.

Это не жалость, напомнил себе Северус.

Она не жалеет меня.

Летом Гермиона рассказала ему о своих семейных каникулах. Катание на лыжах в Швейцарии, посещение виноградников во Франции, стоматологических конференциях в Испании… Гермиона объездила всю Европу, в то время как для него поездка в Хогвартс была самым большим приключением в жизни.

— Я последую за тобой, — добавил он. — У нас будут совместные приключения.

— Мне бы этого хотелось. Когда все уйдут, я тебе кое-что покажу.

Ему было интересно, что Гермиона хочет ему показать, к тому же, он не собирался отказываться от возможности провести время наедине со своей девушкой. Даже мысли об этом заставили его сердце забиться быстрее.

Я все еще нравлюсь ей. По какой-то непонятной причине она все еще хочет, чтобы я был рядом.

Все вышли из комнаты, и дверь за последним гриффиндорцем исчезла.

— Ты идешь в библиотеку, Гермиона? — спросил Рон.

— Я думаю, что лягу спать пораньше. Увидимся завтра на уроке.

Рыжеволосый громила не выглядел удовлетворенным ответом, но гриффиндорцы исчезли в конце коридора.

Гермиона прошлась перед стеной, и дверь снова появилась.

— Пойдем, — сказала она, затаскивая Северуса в комнату.

Теплый воздух подул ему в лицо, а ноги утонули в чем-то горячем.

— Что это?

— Пляж.

Несмотря на начало декабря в Шотландии, над их головами светило жаркое солнце, а вдалеке журчала вода.

— Здесь нет гальки, — пробормотал Северус. Лили рассказывала ему о поездке с семьей в Брайтон. Она привозила ему несколько камней.

Это… это не камни.

— Песчаный пляж, прямо как на Ибице, — пояснила Гермиона. — Когда все это закончится, я отвезу тебя туда. Мы намажемся кремом от загара, наденем нелепые маггловские купальные костюмы и будем, лежа на пляже, нежиться на солнце.

— Я сгорю.

— Хорошо, — она, рассмеявшись, потянула его обратно через дверь, и стена разгладилась. Гермиона снова зашагала, и дверь вновь появилась.

В этот раз на Северуса подул холодный воздух, и в лицо посыпал снег. Гермиона затащила его в деревянную хижину. Снег снаружи освещался светом костра внутри.

— Может быть, каникулы в горах? — спросила она. — Днем будем кататься на лыжах, а по ночам обниматься у костра?

Внутри хижины было тепло. Стены были заставлены книжными стеллажами, судя по беглому взгляду, с маггловскими книгами. Гермиона погрела руки над огнем и опустилась на колени на плюшевый коврик.

— Комната не умеет готовить еду, но если бы умела, то я бы попросила ее сварить нам какао. Каждый отпуск родители позволяли мне пить его на ночь, но только одну чашку, — задумчиво смотря на огонь, произнесла она.

— Ты скучаешь по ним, — Северус опустился на колени рядом со своей ведьмой. Гермиона прислонилась к нему и продолжила глядеть на огонь.

— Они были бы в ужасе, если бы узнали… ну, все, произошедшее с тех пор, как я стерла себя из их памяти. Они бы никогда не позволили мне вернуться в школу после прошлогодних зимних каникул. Не после нападения на Артура Уизли. И даже если бы и позволили, — она провела пальцами по тому месту, где рубашка скрывала полученную прошлой весной рану.

— Они любят тебя, — заверил ее Северус.

— Они были так горды, когда я стала старостой, — пробормотала Гермиона. — И были бы очень разочарованы, узнав, что я потеряла этот статус.

— Ты не потеряла его. Его у тебя отняли и отняли, несправедливо. Любой, у кого есть хоть половина мозга, понимает это.

— Верно. Это просто…

— Просто?

— Я накричала на МакГонагалл, — прошептала она.

— Хорошо, старую ведьму давно нужно было поставить на место.

Гермиона засмеялась.

— Северус, это ужасно, она же профессор.

— Она позволяет своим любимцам безнаказанно убивать и наказывает студентов, у которых нет защиты. Она ничем не лучше чистокровных кровопийц или хулиганов.

Гермиона погладила пальцами ковер.

— Я говорила ей нечто подобное, веришь?

— Конечно, верю. Так вот почему ты не в духе?

— Я… — она прикусила губу.

— Ты…

Гермиона подняла на него глаза, в которых блестели непролитые слезы.

— Мне страшно. Дамблдор посылает Гарри за крестражами, и я не могу ему не помочь. Темный Лорд преследует Профессора за то, что тот помог Драко. Родители Драко в опасности из-за меня, и я… Я так устала от всего этого, но должна продолжать бороться, пока все не закончится. Мне так страшно.

Северус прижал ведьму к себе.

Мне тоже страшно, милая.

Страшно.

Страшно за себя старшего.

Страшно за своих друзей.

Страшно за тебя…

Из всех на свете ты — та, в ком я нуждаюсь больше всего. Без тебя я бы потерялся в этом мире. Я не могу тебя потерять. Не сейчас, когда ты у меня есть. Но как я могу защитить гриффиндорскую львицу, готовую ринуться в бой?

— Я здесь, — прошептал он, но слова казались бесполезными.

Гермиона задрожала в его объятиях.

— Я просто так сильно тебя люблю, и я уже потеряла всех, кого любила. Я не могу потерять еще и тебя.

Я не мог расслышать ее правильно.

Она любит меня?

Это казалось невозможным. Но в глубине души Северус знал, что это правда. Все то, через что они прошли за последние шесть месяцев, вело их к этому моменту.

— Моя любовь к тебе безгранична, — прошептал он ей в волосы. — В тысяча девятьсот семьдесят шестом году я и не знал, что можно заботиться о ком-то так, как я забочусь о тебе. Держать тебя в своих объятиях — все равно что держать в руках свою душу.

Я говорю, как занудный хаффлпаффец, но это нужно было сказать.

Гермиона обняла его еще крепче.

— Прости, я не в себе.

— Мне не впервой тонуть в слезах ведьмы, — сказал Северус, пытаясь вернуть контроль над ситуацией с помощью сухого юмора. Судя по ее невеселому смеху, это помогало.

— Я обязательно постираю твою мантию в качестве извинения, — ответила ему Гермиона.

— Что бы нам ни предстояло, — продолжил он, приподнимая ее подбородок так, чтобы ее глаза встретились с его. — Мы встретим это вместе. Если ты присоединишься к Поттеру в его поисках осколков злой души — я буду рядом с тобой, рассказывая твоим тупоголовым друзьям, какими еще способами они могут самоубиться. Если ты захочешь сбежать на пляж Испании и жить там, как маггла — я научусь варить эффективный крем от загара и сведу наши ожоги к минимуму. Но я никогда добровольно не отпущу тебя. Ты не одинока, пока ты позволяешь мне быть рядом с тобой.

Слезы текли по ее лицу, подобно реке. Гермиона притянула его лицо к своему и крепко поцеловала.

Никаких сомнений.

Никакого страха.

Пока у меня есть Гермиона, я дышу.

— Я ненавижу то, что ты был вынужден покинуть свое время, — ее голос надломился от рыданий. — Но я так рада тому, что у меня есть ты, Северус Снейп.

— Я готов путешествовать тысячу лет и прожить тысячу жизней в страданиях, если ты будешь рядом.

Она ухмыльнулась.

— Надеюсь, мои окклюменционные щиты на высоте, если Драко найдет это воспоминание, то будет издеваться над тобой вечно.

— К счастью для меня, тебя учили лучшие.

— Так и есть. Северус Снейп, ты действительно лучший.