Стеклянные этюды

Тепло и уют кухни строились на мелочах: тихое потрескивание дров в печи, мириады ароматов — от специй до булькающих во множестве горшочков и ковшичков соусов и блюд. Даже примешивающиеся к этому запахи табака, кофе и древесной смолы не портили впечатление, а лишь подчёркивали домашнюю атмосферу.

Необычным было видеть жаворонка — в углу кухни на деревянном ящике для овощей, крышку которого накрывала вязаная дорожка, уютно устроился Хиро. Довольно жмурясь в лучах солнечного света, ирлин рассыпал на широком подоконнике ворох крохотных деталей. Тонким пинцетом, заметным только при редких отблесках, Хиро собирал внутри бутылки маленький корабль.

Спрашивать о материалах не хотелось — слишком высок был риск услышать, что изящные детали были собственноручно вырезаны из кости. Не слоновой. Амбер до сих пор помнила тяжёлый осадок, оставшийся от беседы о курительных трубках, коллекцию которых ей как-то довелось посмотреть. Дивной красоты работа теперь наводила жуть. Помимо эмали и миниатюрных, но абсолютно взаправдашних витражей — и из стекла, и из драгоценных камней, — трубки украшались костью с тонкой резьбой. Вопрос Амбер был вежливым и невинным, и в большей степени в ту минуту ей хотелось узнать насколько дорогой была вся эта красота, особенно те трубки, что казались вырезанными из кости целиком.

«Шарль была вырезана из кости Сансона, что обезглавил французских королей. Человеческие кости — сущая дешёвка на рынке Зарека, но эти, несущие отпечаток крови и отчаяния, в пересчёте на ваши деньги стоят по меньшей мере пару сотен тысяч».

Человеческие кости. Амбер едва не выронила трубку из рук. Холодная поверхность, украшенная причудливыми узорами, в одно мгновение превратилась в ядовитую змею.

«Дешёвка...»

Над головой Хиро не хватало лишь пунктира — так в некоторых мультфильмах гиперболизировали недоумение героев. Он, казалось, искренне не понимал, чем вызвано молчание Амбер, пытавшейся осмыслить последние слова ирлина.

«В детстве отец частенько приносил мне их, чтобы тренироваться. Резьба по дереву или камню легче, но там важнее материал. Было бы жаль испортить хорошую яшму».

Не хотелось думать, что в такое дивное утро кто-то мог работать с настолько жуткими вещами, ещё и столь увлечённо — в кухне отчётливо слышалось мурлыканье. Не хватало разве что насвистывания весёлой мелодии.

Амбер хотела влиться в уютный мир кухни. Помогать тётушке Джу с нарезкой овощей для закусок, которые несколько часов, а то и дней будут доводиться до вкуса. Взять в руки крючок или спицы из корзинки бабушки Когё, чтобы подобно старой зайчихе связать салфетку, покрывало или шаль. Тёплую, мягкую, уютную. От которой непременно будет пахнуть грушево-ореховым пирогом.

Мягкие лапы коснулись фартука Амбер. Юнхуа — одна из вислоухих зайчих-близняшек с чёрно-рыжей блестящей шёрсткой — протянула ей половинку очищенной груши. Зайцы всегда удивительным образом чувствовали настроение окружавших их людей. В их обществе, сопровождавшем ирлинов испокон веков, Амбер чувствовала себя как дома — защищённой, нужной, окружённой теплом и заботой.

«Не то что некоторые монструозные кошки, внезапно воспылавшие любовью к судостроению».

Отогнав эти мысли, Амбер принялась жевать грушу. Золотисто-розовая мякоть приятно похрустывала на зубах. Воздух вокруг, казалось, наполнился мятным ароматом грушевого сока, стекавшего по пальцам и подбородку, как бы ни старалась она есть фрукт аккуратно. Искренне, точно ребёнок, Амбер любила дары сада, окружавшего поместье маленьким зелёным морем. Подобных фруктов и овощей ей ни разу не доводилось встречать в мире людей.

Колокольчик над ведущей в сад дверью дёрнулся. Их было несколько: четыре бронзовых и один серебряный. Старинные, украшенные гравировкой, которую нельзя было не заметить и через всю комнату — настолько до блеска их начистили. Ожил бронзовый колокольчик, на чьём боку темнело изображение рыбы.

Вновь раздался мелодичный звон. Зайчихи продолжили заниматься своими делами: тётушка Джу нарезала морковь, Юнхуа и Юйхуа разливали по горшочкам ароматный сироп. И только бабушка Когё разочарованно — или недовольно? — цокнула. Вероятно, пропустила петлю. Довольное мурлыканье стихло.

В третий раз колокольчик зазвенел резко. Будто недовольная барышня, спешившая на бал, оказалась на грани истерики. На ум Амбер мгновенно пришёл старый мультфильм, где было нечто подобное. Звон требовательно заполнял собой кухню, колокольчик и не думал смолкать.

Тихий хруст, вслед за ним раздалось злое шипение. С обиженным звяканьем на подоконник полетел пинцет. Встав с ящика, Хиро принялся разминать затёкшие от долгого сидения мышцы. На мгновение Амбер показалось, что волосы на затылке у ирлина встали дыбом — совсем как у недовольного кота.

— Дожёвывай грушу, и пойдём. Нужно проверить, что за переполох случился, — голос Хиро звучал буднично, но по спине Амбер пробежали мурашки. — По кому там плачет молебен в Санкта-Розалии.

Амбер едва слышно вздохнула и с благодарностью приняла полотенце, протянутое ей Юйхуа. В мгновение очарование тёплого очага было разрушено. Хиро уже стоял в дверях, ведущих в сад, больше не было того довольно жмурящегося от удовольствия кота. Полуобернувшись и сжимая дверной косяк, в глаза Амбер смотрел хозяин поместья. Пусть на ней и не было тёмно-серого платья с чёрным фартуком, не понадобились и слова — она вновь была никем. Всего лишь… человеком. Одной из служанок, что должны с кротким кивком отзываться на лёгкий взмах руки. На ходу собирая копну огненно-рыжих волос в хвост, Амбер бросилась в сад.

На каменной дорожке, одной из многих прочертивших сад, резвились зайчата. В который раз Амбер поразилась, какое раздолье предоставляли этим маленьким ушастым детям. Бегать с утра до ночи среди трав и цветов, шуточно колошматить друг друга, играя в пятнашки, чудовищ, охоту на тигра и семь даров лунной принцессы. Глядя на то, как навострили уши зайчата, вспугнутые появлением людей, Амбер вдруг подумала, что погрузнеть этим чудесным существам не грозит, даже если кухня будет кашеварить днём и ночью.

Вновь заплутав в мыслях, тянущих назад, к тёплой печи и ароматам наварных бульонов, Амбер нос к носу столкнулась со смуглой девушкой, бесшумно вынырнувшей из-за куста.

Ни слова не говоря ей, Кванг — служанка госпожи Тары, сестры молодого господина, — тоже последовала за Хиро, чьи вихры мелькали далеко впереди. Неприятное предчувствие разлилось по всему телу. Как будто в одно мгновение и в Амбер проснулось что-то первородное, объединявшего человека с природой, из чьего лона тот давным-давно вышел.

Если бы вся она не была сосредоточена на дыхании — не сбиться, не задохнуться, не отстать — наверняка задалась бы вопросом, почему шедший впереди парень производил такое жуткое впечатление. Словно она следовала за монстром, уверенно перебиравшим лапами по траве и при этом совершенно бесшумным. Невнятный страх пробирал до костей, сердце стучало в висках.

Сад сменился пролеском, выложенные камнями тропинки — дорожками, усыпанными хвоей и пересекаемыми толстыми корнями. Сказать, когда пролесок плавно перерос в самый настоящий лес, Амбер не смогла бы при всём желании. Как и ответить, когда перед ними открылась тёмная гладь озера.

На каменистом берегу Амбер остановилась, тяжело дыша. Уперев руки в колени и замерев, она не сразу заметила стоящую в воде фигуру. С её губ сорвался удивлённый вздох — кто в здравом уме полезет в холодную воду да ещё и в одежде?

Незнакомец стоял в воде по пояс, но Амбер видела богато расшитый многослойный чёрно-рыжий наряд: халат с широкими полами и рукавами, длинное подобие фартука, пояс, утягивающий рубаху. И пусть точного названия всему этому великолепию Амбер не знала, подобные наряды не раз видела в азиатских сериалах.

— Зачем звал, рыбья башка? — практически прорычал Хиро, замерший у самой кромки воды. Робкие сине-зелёные волны облизывали носки его ботинок.

— Это не рыбов,— медленно произнёс человек, держа одной рукой какой-то странный кулёк. Амбер показалось, что голос его прозвучал обиженно. Только потом она разобрала в нём не обиду, а гнев.

Что увидел ирлин, раз сорвался с места, стремительно рассекая воду и двигаясь к стоящему в воде? Не замечая сопротивления волн, а может они послушно разбегались, страшась гнева, Хиро добрался до стоявшего в воде человека, который размахивал руками как ветряная мельница и оглашал пространство вокруг руганью. Правда, разобрать, что это был за язык, Амбер уже не могла. В быстрой речи она понимала лишь отдельные звуки и пронзительные, полные негодования, вскрики.

— Это Принц карпов, — не оборачиваясь к Амбер, произнесла Кванг. — Своего рода хозяин озера и прилегающей к нему территории. Правда, верховодит всё равно Хиро как сын хозяина поместья.

— А этот Принц карпов всегда бродит в водах озера?

Кванг обернулась, и от её взгляда Амбер почувствовала себя неуютно, будто сморозила очевидную для всех глупость.

— А где ещё ему быть, как не в воде? — усмехнулась Кванг, подходя вплотную к краю каменного берега.

Не то чтобы Амбер хорошо знала ирлинку, просто иногда ей казалось, что под лицом смуглой девчонки с золотисто-рыжими волосами скрывалось два человека. Одна — мягкая, чуть стеснительная, но готовая помочь; другая же неуловимо отталкивала — усмешками или едкими фразами, иногда коловшими, точно пропитанные ядом иглы.

И всё же Амбер сделала несколько шагов, приближаясь к кромке озера. Вода в нём была на удивление прозрачной, хоть издалека водная гладь и напоминала тяжёлую матовую ткань. Сейчас Амбер видела и покрытое круглой галькой и ракушками дно, и любопытных толстобоких рыб: белых, чёрных, золотистых, красных, пятнистых и трёхцветных.

— Как вернёмся в поместье, можешь вечером заглянуть в библиотеку за книжкой про «рыбов» или же докопаться до архивариуса. Это такая коряга, сидящая в углу библиотеки в старом деревянном корыте, — гневно шелестит листьями и топает корешками, если книги ставишь не по его выдуманной системе, — произнесла Кванг, покачивая головой. — Тебе нужно будет подковаться, если хочешь остаться в поместье дольше, чем на уикэнд.

Слово «уикэнд» Кванг произнесла странно, с акцентом, который часто в фильмах добавляют героям-иностранцам, только-только начавшим учить незнакомый язык. Подумав об этом, Амбер поняла, что парень в воде говорил точно так же, проговаривая слова медленно и неловко.

— Принц карпов такая же рыбина, как эти избалованные обжорки, — кивнула Кванг на изучавших дно у берега рыб. — Один из карпов, обычно самый древний, помимо мудрости прожитых лет получает ещё и возможность обращаться человеком.

Амбер слушала и надеялась, что рот её не раскроется против воли с удивлённым «ого». Глупо было удивляться волшебным кои*, когда буквально за лесом, на кухне поместья, ловко правили бал самые настоящие пухлощёкие зайцы-кролики под метр ростом. И всё же почему-то поверить в антропоморфных зайцев оказалось проще, чем в волшебную рыбу-оборотня.

— Просто нынешний Принц по всем меркам юнец. Его отец погиб во время бури, когда на дне озера открылась расщелина в один из миров, и оттуда полезли плотоядные салоты.

Видя на лице Амбер непонимание, Кванг со вздохом пояснила, что салоты — что-то вроде русалок, только мало похожи на юношей и девушек с ангельски красивыми лицами и телами. Хвосты у них были, только с резкими и рваными плавниками, украшенные гребнями и острыми иглами. А на вытянутых мордах, отдалённо напоминающих привычные лица, были щели-рты с двойным рядом острых зубов и четыре злобно зыркающих глаза. Что таким закусить парой-тройкой откормленных рыбёшек?..

— Это не рыбов! — вновь донёсся до них крик, переходящий в визг. — Совсем не рыбов!

Одновременно подняв глаза от плавающих кругами карпов, Амбер и Кванг увидели, как Хиро стремительно движется к берегу, прижимая к груди кулёк, от которого на рубашке расплывалось мокрое пятно. За ним, изрядно отставая, бежал Принц карпов, таща за собой что-то большое и тяжёлое, изредка прерываясь, чтобы гневно потрясти в воздухе кулаком.

На берег ирлин практически выпрыгнул. К груди он прижимал насквозь мокрую и трясущуюся от кашля маленькую зайчиху. Амбер казалось, что раньше она уже видела эту малышку. Кажется, её звали Лан. Только как такая малютка смогла оказаться так далеко от дома, да ещё и в озере?..

Бережно держа зайчиху у груди, Хиро торопливо расстёгивал пуговицы рубашки. Тихо чертыхнувшись, когда рука запуталась в рукаве, он начал укутывать малышку в ткань, стараясь согреть. Мало заботясь о Принце карпов, он и на Амбер с Кванг практически не обращал внимания; лишь благодарно кивнул, когда Амбер протянула свой платок, который носила вместо настоящей шали.

— Это тоже не рыбов! — снова закричал Принц карпов, останавливаясь метрах в трёх от берега. Он бросил куль, который тащил, и скрестил руки на груди. Кванг всматривалась в воду, пока Амбер помогала укутать малышку Лан в платок.

— Это же Анна! — крикнула Кванг, оборачиваясь к Хиро.

Ирлин, занятый вознёй с зайчихой, даже ухом не повёл. По-прежнему сосредоточенный на маленьком тельце Хиро теперь держал зайчиху под наклоном, помогая откашлять воду. Прижимаясь щекой к мокрой шерсти, он что-то тихо шептал. Амбер, вспомнив вечно извиняющуюся улыбку девочки-горничной, кинулась к Кванг.

— Анну нужно вытащить, — Амбер потянула вновь оглянувшуюся на господина, будто бы ожидая приказа или разрешения, ирлинку за собой. — Пойдём же!

Под демонстративное фырканье и возмущённый бубнёж Принца карпов, девушки совместными усилиями вытащили на берег почти захлебнувшуюся Анну. Та висела на их руках, точно безвольная кукла. Амбер хотела было окликнуть Хиро — чего стоит крепкому парню донести хрупкую девчонку до поместья, — но тот уже был у самых деревьев. В груди разлилось странное чувство печали. Закинув руки Анны на свои плечи, Амбер и Кванг медленно потащили девушку в сторону дома.

— Спасибо, что спасли их! — крикнула Амбер, напоследок обернувшись к Принцу карпов. Тот в ответ лишь вскинул руки, закатил глаза да побрёл обратно в озеро.

* * *

Ярость плескалась в крови, растекаясь по всему телу жарким пламенем. Это ж надо было быть такой догадой — пойти мыть купальни, не умея плавать, и принять помощь зайчонка, совсем маленькой девочки, тоже не умеющей плавать. Лан, как и других подросших малышей, Хиро планировал учить плаванию будущим летом.

Где-то на задворках разума мелькнула было мысль, что следовало предупредить всех дурёх о связи купален с озером, мол, да-да, бывает такое чудо-чудное и диво-дивное, что появляется пространственная прореха и упав в неглубокую, в общем-то, купальню, можно вынырнуть на дне озера. Вот только эта мысль быстро сгорела от злости. Следовало разве что отдать должное рыбьей башке — выловил и крошку-зайчиху, и тупую вечно рыдающую девицу. Может быть, даже в виде особой благодарности Хиро накопает рыбьему племени пару вёдер дождевых червей, а самому Принцу карпов поищет пояс. Может быть.

И всё равно ярость клокотала внутри. Гневно выла и скребла по прутьям узорчатой яшмовой клетки, удерживающей внутренних монстров. При этом на лице у него застыла лишь холодная улыбка; люди в поместье были нечувствительны к такому — они видели лишь то, что хотели видеть. При помощи лавандового чая и пары капель настоя Хиро с лёгкостью внушал всем человеческим служанкам безразличие к мистическому. Они принимали это как должное, по крайней мере, пока находились на территории поместья, и каждый вечер покорно выпивали свою чашку чая.

И Анна так легко согласилась пойти с ним, показать что да как произошло в купальне. А вот зайчишка, встретившийся им в коридоре недалеко от входа в подземелья, испугался не на шутку: замер, виновато отвёл уши, насупился, спрятал за спину крохотный деревянный меч. Мысленно Хиро сделал заметку, что надо бы обновить детскую площадку, созданную в саду для зайчат. Маленький боец должен оценить подарок.

Анна шла позади. Что-то поначалу лепетала, объяснялась и оправдывалась, но видя, что её слова не находят отклика, замолчала и пошла понуро. Пару месяцев назад в Хиро ещё жило сочувствие к её судьбе — как ветрено кошачье милосердие. Сейчас же осталась только злость. Девчонка родилась в несчастливую луну, раз умудрилась так оступиться за пару дней до полнолуния.

— Пожалуйста, прости меня! — разразилась она рыданиями, стоило им дойти до крипты.

Вряд ли Анна вообще заметила, что он свернул в неприметный коридор, прежде чем они дошли до купален. Не нужно было оборачиваться на всхлипы. Краем глаза Хиро видел, как в истинном зрении тело девчонки окрасилось в цвета страха, сожалений и отчаяния. К чему тут лишние слёзы и слова? Может, ей действительно было больно, а, быть может, она жалела лишь себя.

Каменная зала была хорошо освещена — сложная система зеркал и прямой туннель на поверхность в центре потолка позволяли напоить подземелье лунным светом. Вести девчонку в древнее святилище в глубине сада ему не хотелось, Анна не заслужила смотреть в звёздное небо. Ему следует в полной мере принять на себя долг хозяина поместья, что скрыто за стеной дождя.

В глазах Анны Хиро увидел осознание и обречённость вместе с отражением монстра, навсегда отпечатавшимся на плёнке её памяти; покорность судьбе за мгновение до того, как холодная сталь танто* рассекла её белое горло.

Лунный свет заливал каменный пол, превращая багряные пятна в серебро. Туманная дымка стелилась по полу, медленно подбираясь к каменной чаше, где стоял ирлин, запрокинув голову и подставляя залитое кровью лицо под холодные поцелуи луны.

В круг серебристого света ступила женская фигура, прямо на глазах проявляясь из дымчато-молочных щупалец тумана. Её морщины разглаживались, являя свету лицо совсем ещё юной девушки, не обезображенной ненавистью и болью. Сложная причёска распалась, рассыпая по призрачным плечам длинные локоны. Полупрозрачные руки коснулись пальцев ирлина, блестящих от серебрящейся крови. Яркой звездой в них засияли в лунном свете бриллианты маленьких серёжек. С прошлым было покончено и, казалось, дух был готов раствориться вместе с туманом.

— Благодарю вас, юный господин, — прошелестел бесплотный голос. — Отныне я вверяю себя в ваши руки и подчиняюсь вашей воле.

Притаившаяся во мраке одного из полуразрушенных коридоров Кванг наблюдала ритуал с самого начала. Она пришла в крипту в ночь полной луны за успокоением: несколько раз в году в её душе вспыхивала тоска по прошлой жизни. Молитва о старухе, что когда-то в мире людей выходила совсем крохотную ирлинку, помогала унять эту боль. Услышав чужие шаги и голоса, Кванг поспешила спрятаться, решив, что трёпка после событий последних дней ей точно не нужна. Хватило нести на себе глупую недоутопленницу — повезло девке, что Хиро её не разорвал прямо там, в воде недалеко от берега.

Ирлины слишком высоко ценили жизни зайцев, даже самого маленького и хилого зайчонка, что прислуживали потомкам монстров с самого сотворения мира. Заблудшие дети, забывшие свой истинный облик исполинских хищников, но сохранившие звериное чутьё и магию, и их верные слуги, оберегающие покой своих господ. По крайней мере, так говорилось в легендах, что ушастые передавали из уст в уста. Куда уж тут человеческой жизни, что ценилась не больше осыпавшейся веточки полыни.

Жившая до семи лет в мире людей Кванг могла бы сочувствовать им сильнее, но её куда больше привлекала магия ирлинов — умение играючи исполнять желания живых людей и мёртвых. Сколько столетий назад остекленели глаза Евы, пожелавшей смерти последней из её рода — Анны? И всё же Хиро с лёгкостью исполнил это желание. Наблюдая за лунным светом и ритуалом, Кванг ощущала тепло, разливающееся по венам. Её кошачьи уши и хвост подрагивали, чутко реагируя на каждый шорох. Сквозь человеческую личину проступали когтистые лапы, отзываясь на близость сильной магии.

Искры вспыхивали на бледной в лунном свете коже Хиро. На плечах, локтях, запястьях — словно светлячки, вычерчивавшие во тьме лесной чащи дорожки из огня, на руках проступали огненные змейки. Яркими цветами распустились первые рыжеватые всполохи на костяшках пальцев, сжимавших окровавленное украшение.

Вскоре ладони были объяты пламенем, от яркости которого в полумраке крипты у Кванг заслезились глаза. Прикрыв ладонью лицо от жара, что, казалось, достигал и малого коридора, она продолжала смотреть, как пламя оживало в руках Хиро — ластилось словно кошка, разросшись из маленьких искр до размера средней тыквы. В душе Кванг ударами набата бился страх перед стихией. Огнём, что был способен стереть с лица земли всё поместье и рукотворный малый мир, где то пряталось. Вот только Хиро, казалось, не испытывал ни малейшего страха перед пламенем, объявшим его руки практически до самых локтей.

Очередная вспышка и… вновь крипту заливал лишь лунный свет. Мерцающая в темноте девичья фигура шагнула навстречу протянутым к ней рукам. Шаги были робкими. Призрачные пальцы вновь коснулись пальцев из плоти и крови. Кванг, уже было решившая покинуть своё укрытие, замерла и затаила дыхание — в сплетении рук виделось сияние. Куда более яркое, чем серебрящаяся в лунном свете кровь. И более живое, чем подрагивающая дымка призрака.

На раскрытых ладонях ирлина лежало украшение — цветок с тонкими полупрозрачными лепестками. Казалось, воедино сплелись багряная кровь, мерцающий лунный свет, яркие всполохи огня и серебро. Свет отражался от тонких изгибов лепестков — стекла, эмали или драгоценных камней? Тонкими паучьими лапками раскинулись в цветке длинные тычинки, украшенные маленькими бриллиантами.

— Твоё желание исполнено, Ева, — голос Хиро звучал хрипло. — Ты вернула утраченное. Ты вернула себя.