Тишина, наступившая в толпе, прерывается разрозненными криками радости, когда участники группы выходят на сцену. Аарон сжимает предплечье Кевина в том месте, где оно обхватывает его грудь. Он отклоняется назад к Кевину, когда на сцену выходит худой мужчина в обтягивающей серой водолазке. Кевин переводит взгляд с Аарона на мужчину, сверля его взглядом, пока тот берет бас-гитару. Он скорее чувствует, чем слышит веселье Миньярда, его спина вибрирует, прижимаясь к груди Кевина.

— Я горячее его, — шепчет он на ухо Аарону. Смех Миньярда теряется в реве толпы, но Кевин чувствует, как вибрация усиливается. Она обрывается, когда выходит сам Хозиер – долговязая, сутулая фигура, одетая в джинсовую куртку поверх рубашки и брюки, его волосы волнистыми локонами падают на плечи. Кевин знает, что он одного роста с Жаном, но на сцене он выглядит еще выше. Он коротко машет толпе, затем надевает ремешок своей гитары. Начинаются вступительные ноты «De Selby. Pt.I», мягкие и мелодичные. Кевин чувствует, как Аарон мягко прижимается к нему, подпрыгивая на ногах и снова вибрируя от возбуждения.

      Аарон достаточно близко, и эта песня достаточно тихая, чтобы Кевин мог слышать, как его голос сливается с музыкой. Несмотря на сильную любовь Аарона к музыке, он был прав, утверждая, что у него нет особых музыкальных способностей. Кевин сомневается, что многие люди похвалили бы его пение, но ему нравится звук голоса Миньярда.

      Этот звук ассоциируется у Кевина с их совместными прогулками, с праздными днями в Колумбии, с комфортом общежития. Аарон поет, когда ведет машину, готовит или просто передвигается по своему пространству.

      Аарон снимает часть песни на видео, а затем просто подпевает. Кевин целует его в макушку и убирает обнимающую руку, продолжая снимать с того места, где остановился Аарон, чтобы записать ирландскую часть.

      С одной стороны он хочет, чтобы у Аарона были видео, которые он мог бы посмотреть позже, не отвлекаясь от концерта на съемку, но Кевину также нравится эта часть песни. Насколько ему известно, сама Кейли никогда не говорила по-ирландски, а Кевин выучил только несколько фраз в начальной школе, но он все равно чувствует близость к своей родине. 

      Когда песня заканчивается, толпа разражается ревом. Настоящей паузы нет; музыка переходит в вой сирен, сменяясь «De Selby. Pt II.» Кевин знает, что Аарон любит эту песню – тот больше не подпрыгивает на носках, когда песня начинается, а по-настоящему прыгает, выкрикивая слова песни. Потрясающая бэк-вокалистка Хозиера подошла к клавишным, чтобы подпевать: ее голос выше, ровный и приятный.

      Кевин рад, что Аарон стоит перед ним. Он не уверен, что у него были бы оправдания для своей ревности к горячему басисту, если бы Аарон мог видеть, как его челюсть отвисла при взгляде на эту певицу, но не вина Кевина, что Хозиер счел нужным окружить себя привлекательными людьми. 

      Энергия, когда звучит припев, почти электрическая. Изображения вспыхивают на экране позади группы, та движется в такт музыке, толпа пульсирует вместе с ней. Аарон танцует, как в «Эдеме», и Кевин не знает, видел ли он его когда-либо таким свободным и выразительным, когда тот был трезв или в светлое время суток.

      Сердце наполняется радостью, он физически ощущает это в своем теле и может подарить это Аарону. Он может пережить это вместе с ним. Он не может себе представить, – даже если Аарон был прав, и у них действительно возникла какая-то связь, – что он когда-нибудь почувствовал бы это, если бы Майк был здесь, с ним. Это кажется невозможным.

      Эта привязанность Кевина так отчетливо принадлежит Аарону; она отличается от нежности, которую он когда-либо испытывал к любому другому человеку, даже к Нилу, который кажется ему семьей, даже к Эндрю, который когда-то был его опорой в мире, даже к Джереми, которого он всегда легко обожал.

      Единственный человек, чувства к которому приблизились к этому – Жан. Их связь выковывалась годами общих страданий, их связь была чем-то взаимосвязанным с основой Кевина как личности. Но он так и не смог осознать свои чувства к Жану так, как следовало бы, так что еще до предательства Кевина это все испортило.

      Кевин не идеален, и его отношения с Аароном не были безупречными, но Аарон получил лучшую его версию. Не самую лучшую – Кевин все еще думает, что ему еще есть куда расти, но он работает над собой. Он прошел долгий путь с тех пор, как освободился из «Гнезда». Он знает, что стал лучше, чем был, и что в будущем он станет еще лучше, что все перемены в его жизни привели к тому, что он смог открыться этому так, как никогда не мог с Жаном. Это позволило ему избавиться от страха. Дало ему возможность сосредоточить свою жизнь на ком-то, кроме себя, потому что теперь он может это сделать, потому что выживание больше не является его единственной целью.

      Жан был первой любовью Кевина, и он думает, что в его сердце остался шрам, который никогда не заживет. Что любое другое чувство всегда будет измеряться по нему. Жан был первой любовью Кевина, но Дэй ошибся. Он все испортил. После этого он думал, что сможет любить других людей, но теперь он видит, что это было ничто по сравнению с тем, как на самом деле ощущается любовь.

      Тея была увлечением, волнением, на безопасной дистанции от того, что осталось от них с Жаном, лестью от внимания кого-то старшего и более опытного. Джереми был сильным восхищением, добротой, которая была ему чужда, привязанностью и фиксацией, спутанными в его сознании. Определенно, он был влюблен, но это было связано с одержимостью Кевина «Троянцами». Кевин даже на короткое время был убежден, что у него развиваются чувства к Нилу, рожденные их общей страстью, его абсолютным стремлением улучшить игру на поле, что Кевин находил чрезвычайно привлекательным.

      Открытие того, кем на самом деле был Нил, ослабило это влечение, и Кевин полностью его погасил, когда увидел первые искры, возникшие между Нилом и Эндрю. Поначалу он не знал, ответит ли Нил Эндрю взаимностью, но Кевин пообещал Эндрю то, ради чего стоит жить. Все его усилия сделать это через экси терпели неудачу.

      Кевин знал, что романтика была движущей силой для некоторых людей, даже если тогда он сам этого не чувствовал. Если Нил мог потенциально стать смыслом для Эндрю, Дэй не стал бы мешать. В любом случае, он не был готов рисковать своей карьерой ради отношений.

      Не тогда. Не тогда, когда подобные вещи казались важнее самой жизни. Когда Кевина двигал вперед только спорт. Когда он не видел ничего другого в своем будущем, и ему оставалось только цепляться за все, что он знал. У Кевина, которым он был тогда, случилась бы аневризма, если бы он увидел себя сейчас. Пропускает тренировку, чтобы провести ночь на публике со своим парнем, не боится, что их увидят вместе, не только не чувствует необходимости скрывать свою привязанность, но и часто испытывает желание стать ее инициатором.

      Конечно, он бы проделал все это с Майком. Он бы попытался воплотить все те чувства, которые на него проецировал, в реальность. Может быть, Кевин бы полюбил его. Может быть, он бы и насладился этой ночью, но у него было то, чего он хотел по-настоящему, истинное желание его сердца. Иметь рядом человека, с которым у него многолетняя история, который знает его худшие стороны и все еще хочет быть рядом с ним, которого Кевин видел в самые тяжелые времена, знает обо всем, что ему пришлось преодолеть. Иметь одного из своих лучших друзей и парня, которого он любит, которого он решил любить по-настоящему в этот раз, который, как он думал, был фантазией, которую он никогда не сможет удержать, чем-то, чего Кевин никогда бы не заслужил, даже если бы мог это иметь.

      Иметь Аарона? Нет никакого сравнения. Кевин всегда выбирал его. Из всех. Если бы он был здесь с Майком сегодня вечером, на концерте, на котором, как он знал, Аарон хотел быть?

      Ладно. Он, вероятно, не был бы здесь с Майком. Он бы взял с собой Аарона. Похуй, если это делает его дерьмовым человеком или ужасным парнем. Похуй, если Майк действительно порвал бы с ним из-за этого. Это не имело бы значения, если бы он знал, что Аарон счастлив, даже если бы он не принадлежал Кевину.

      К счастью, Кевину не нужно беспокоиться об ужасной альтернативной временной линии. Он может просто ценить то, что Аарон здесь, и что он действительно есть у Кевина, и каким-то чудесным образом, несмотря на то, каким ужасным все это иногда становится, несмотря на ужасные вещи, которые ему пришлось пережить, жизнь, кажется, в конце концов налаживается. 

      Кевин фотографирует и снимает видео поверх головы Аарона, полный решимости запечатлеть все это как можно лучше. Он все еще слушает, все еще смотрит в свой телефон, чтобы самому прочувствовать происходящее. По его коже снова пробегают мурашки, доказывая, что дело не только в Эллисон, что он реагирует на живую музыку в целом. Песня заканчивается. Аарон оглядывается через плечо, широко улыбаясь. Кевин обхватывает его рукой за талию и крепко прижимает к себе, целуя ямочку на его щеке. Им не нужны слова. Кевин может сказать, что Аарон в восторге, и он уверен: Аарон знает, что Кевин счастлив, что он счастлив.

      Энергия остается на высоте в ​​течение следующих нескольких песен. Они исполняют «Jackie and Wilson» в более высоком темпе, чем на записи, за ней следует «Too Sweet», которая явно является любимицей публики, Группа исполняет инструментальную версию «музыкальных стульев», меняясь местами на сцене и иногда меняясь инструментами.

      Сам Хозиер почти не танцует. Он держится поближе к микрофонной стойке, словно оказывая эмоциональную поддержку, а когда он не играет на гитаре и может свободно поднять микрофон, то просто ходит по сцене и двигает рукой так, как, по мнению Кевина,  делает «говорящий руками» Аарон. Остальные участники группы танцуют и подпрыгивают на месте. Его басист, в частности, – живой провод; он трясет головой, подпрыгивает, бьет себя в грудь, мечется по сцене. Кевину неприятно это признавать, но он действительно находит его страсть и энергию привлекательными, и по мере продолжения съемки это все больше проникает в него.

      Он подпевает «Too Sweet» с гораздо большей уверенностью, чем другим песням. Он имеет четкое представление о большинстве текстов (он репетировал), но этот EP укоренился в его психике. Несмотря на их раннее начало и то, сколько часов они провели в очереди, а затем в зале, ожидая начала шоу, у Аарона, кажется, неиссякаемая энергия, он продолжает танцевать и прыгать, подпевая. Он начинает потеть, рубашка прилипает к лопаткам, а волосы прилипают ко лбу. Когда песня заканчивается, он откидывает их назад, переводя дыхание.

— Люблю этот отрывок, — говорит он Кевину, оборачиваясь, чтобы взглянуть на него, когда начинается гитарная партия. 

— Я люблю тебя, — говорит Кевин. Его губы касаются зубов Аарона, когда он целует его – Аарон слишком широко улыбается. Он разжимает губы и коротко целует Кевина в ответ, не желая надолго отвлекаться от сцены. Кевин не сердится на него за это. Он рад, что Аарон вообще уделил ему немного внимания. Дэй знает, как сильно он хочет это увидеть, и не расстроится, если Миньярд будет игнорировать его на протяжении всего шоу. Ну. Не слишком расстроится. Может быть, немного. 

      Аарон открывает камеру телефона как раз в тот момент, когда Хозиер начинает говорить с толпой. Его мягкий голос и мелодичный акцент звучат невероятно приятно, и Кевин с краткой ноющей болью задается вопросом, мог ли сам он звучать так же, если бы остался в Ирландии. Затем он думает, что, вероятно, никогда бы не встретил Аарона в таком случае, и быстро отбрасывает эту мысль в сторону. Нет смысла гадать, что могло бы быть. Он доволен тем, что у него есть.

      Хозиер выпевает ноты, которым толпа подражает с переменным успехом. Кевин присоединяется к ней, и, хотя он уверен, что поет ровно, «ooooh ooooohs» слишком высокие, чтобы он мог в них попасть.

      После «To Be Alone» следующая песня – «Dinner and Diatribes», одна из песен Хозиера, которую Кевин считает их. На самом деле, они слушали другие его песни вместе и раньше. Он был в плейлистах Аарона в течение многих лет. Кевин определенно слышал песни Хозиера в общежитии или в своей машине и раньше, но это первая песня, которую они с Миньярдом целенаправленно слушали вместе, да еще в рамках их романтических отношений.

      Типа, ладно, он не знал, что это был Аарон в то время, но это все равно считается. Он все еще думал об Аароне, когда включал песню, даже когда он думал, что пишет Майку. Бридж особенно напоминает ему об их первых выходных вместе. Пусть будут жалобы от отеля. Слава богу, их не было, но судя по тому, как Аарон его трахал, Кевин уверен, что был достаточно громким, чтобы заслужить их.

— Наша песня, — кричит Кевин в ухо Аарона, снова обнимая его за плечи. Аарон поворачивает голову, его улыбка на мгновение смягчается, когда глаза встречаются с глазами Кевина. Он покраснел, вспотел, его глаза такие яркие и живые. Он тянется, чтобы обхватить щеку Кевина и поцеловать его. Все еще кратко, но на этот раз с дерзким движением языка, намеком на страсть, которой не было в предыдущем поцелуе. Все тело Кевина согревается в ответ на это. Он прижимает Аарона ближе, наклоняется, чтобы прижать их щеки друг к другу, и делает быстрое селфи.

      Если до этой песни энергия была на пределе, то во время нее она просто взрывается. Группа топает, хлопает. Они поднимают руки, призывая толпу хлопать в такт барабанам. Басист – настоящий фейерверк энергии. Кевин обнимает Аарона и напевает ему на ухо:

— I’d suffer hell if you tell me what you’d do to me tonight.

      Аарон смеется, прижимаясь своей головой к голове Кевина, не отрывая глаз от сцены до самого припева – тогда он поворачивает голову достаточно, чтобы встретиться взглядом с Кевином, и они поют друг другу:

— That’s the kind of love I’ve been dreaming of. — Их улыбки отражают друг друга. Кевин обычно слащавый. Аарон проявляет свою заботу через действия, но никогда не бывает таким откровенным на словах. Он смеется, когда Кевин нежно касается его лба своим. Кевину хотелось бы запечатлеть этот момент. Хотелось бы, чтобы они могли прожить в этом еще немного, но довольно скоро песня заканчивается, и внимание Аарона снова переключается вперед.

      «Francesca» – следующая песня, на которой Аарон бросает Кевину еще один многозначительный взгляд: «I would still be surprised I could find you darling in any life». Кевин чувствует себя невероятно сентиментальным. Когда он встречается взглядом с Аароном, у него в груди разливается теплое, согревающее чувство. Такие моменты кажутся нереальными. Лучше, чем любая фантазия. Реальность, о которой он не мог даже мечтать, не говоря уже о том, чтобы надеяться на нее. Кевин, возможно, не всегда понимает выражения лиц людей, возможно, не всегда может ясно читать мысли Аарона, но в этот момент он полностью понимает его. 

      Аарон менее внимателен к Кевину во время «It Will Come Back». Он снова подпрыгивает и трясет головой. Гитарные звуки напоминают вой койота на фоне рычащего голоса Хозиера. Кевин опускает взгляд и с нежностью смотрит на затылок Аарона, на его профиль, когда тот смотрит на Хозиера. «You don’t understand, you should never know, how easy you are to need».

      Энергия толпы немного успокаивается с «Unknown», музыка тише, медленнее, хотя несколько человек в первых рядах заставляют Хозиера смеяться, подражая тому, как он наклоняет голову к своему дополнительному микрофону на «shalalas». Эллисон выходит для исполнения «Wildflower and Barley», что очень радует Кевина; их голоса прекрасно сочетаются в гармонии. Должно быть, язык его тела выдает его, потому что Аарон посылает ему до боли милую улыбку. Он маленький, мягкий и такой очаровательный, что Кевину приходится немедленно поцеловать ту часть лица, которая находится ближе всего (низ виска сбоку от левого глаза). 

      Мягкая энергия сохраняется и в «Abstract», и в «Like Real People Do». Кевин обнимает Аарона, прижимает его к груди, покачиваясь в такт музыке. Когда песня подходит к концу, Аарон извивается в его объятиях, хватает Кевина за подбородок и притягивает к себе, чтобы сказать ему напоследок: «honey, just put your sweet lips on my lips». И они действительно целуются, как это делают настоящие люди. Кевин обхватывает ладонями затылок Аарона. Аарон мычит заключительную мелодию ему в губы, вибрации щекочут, заставляя Кевина смеяться, а Аарона улыбаться. Он еще раз быстро чмокает Кевина, прежде чем вернуться на свое место как раз к тому моменту, когда начинается «Would That I».

      Кевин чувствует себя не очень уверенно в присутствии зрителей во время исполнения этой песни, поскольку он продолжает просто повторять «oh-s». В то время как Аарон, задыхаясь, пытается спеть обе партии. Групповое пение заставляет толпу снова набирать обороты, поднимать волну, на которой они плывут в «Almost», и которая начинается с того, что группа проводит их через серию резких хлопков, быстро растворяющихся в этом пандемониуме.

      Аарон облажался еще до начала первого куплета. Кевин думает, что смог бы уловить ударный рисунок, если бы у него было достаточно времени, но он недостаточно знаком с ритмом. Поэтому он решает, что просто воспользуется своими руками для съемки, чтобы не опозорится. В итоге он ловит в камеру горячего басиста, смеющегося над неуклюжими попытками Аарона, слегка покачивающего головой. Его Аарон, который обычно терпеть не может, когда за ним наблюдают, в то время как у него что-то не получается, смеется в ответ. 

      И Кевин даже не может его винить. Он думает, что, возможно, достиг точки, когда мог бы сам хихикать под пристальным вниманием горячего басиста.

      Хозиер делает длинную музыкальную паузу перед бриджем, чтобы по очереди представить всех своих коллег по группе, давая им возможность насладиться собственными музыкальными моментами. Мелисса и Камила – его прекрасные бэк-вокалистки. Джой – этот удачно названный сгусток восхитительной энергии, играющий на клавишах. Со своего места Кевин не смог особенно хорошо разглядеть Ларисcу или Келлен – миниатюрную виолончелистку и стоическую скрипачку, – но на больших экранах он наблюдает, как они умело используют свои инструменты.

      Кевину больше всего нравятся их отрывки. Он считает, что ему очень нравятся струнные инструменты, хотя ему также нравится фортепианная последовательность Райана, который, как он думает, даже не полностью осознавал, что находится на сцене, спрятавшись за своим пианино. Двое других участников группы тоже ирландцы: Рори на барабанах и басист Аарона, Алекс Райан, который с важным видом выходит на авансцену, играя свою обалденную басовую партию. Аарон оглядывается через плечо, приподняв брови, но Кевин никак не реагирует. Он должен признаться, что после сегодняшнего вечера он новообращенный поклонник Алекса Райана. 

      Энергия достигает пика в «Eat Your Young» и снова ослабевает в «Movement». Кевину нравится эта песня, даже если он убежден, что описание «Atlas» – это заблуждение о том, что он держит землю, а не небо. Это еще одна песня, которая у него ассоциируется с Аароном, с их анонимными обсуждениями в сети, с их первыми неизвестными шагами к романтическим отношениям.

      Кевин снова обнимает Аарона и покачивается вместе с ним. Аарон откидывается назад к нему, часть его постоянно возбужденной энергии успокаивается. Он прижимается щекой к бицепсу Кевина, пока они покачиваются. Простой жест. Легкий контакт. Возможно, бездумный со стороны Аарона, но это заставляет грудь Кевина разрываться от нежности.

      Даже когда Аарон сосредоточен на сцене, на Хозиере, он все равно находит маленький способ соприкоснуться с Кевином. «I could never define all that you are to me».. Кевин любит его каждой клеточкой своего существа, что, как он думает, он даже не смог бы выбрать, но все равно делает это. 

      Эта песня также заставляет Кевина вспомнить, как он наблюдал за Аароном на танцполе в «Эдеме». Не то чтобы Аарон действительно двигался с той грацией, которая предлагается в песне, но он все равно пленил Кевина. «When you move, honey, I’m put in awe of something so flawed and free».

      Аарон действительно выглядит свободным, когда танцует. Иногда неряшливо и непредсказуемо, конечно, но свободно. На этот раз он расслабился. Не скрывает своего выражения лица, не пытается спрятаться, не беспокоится о том, что о нем подумают люди. Кевин любил наблюдать за ним, когда он танцевал. В наши дни он наблюдает меньше: Аарон тянет его за собой, чтобы Кевин присоединился к нему на танцполе, и Дэй идет с лишь притворным нежеланием.

      Никогда не было настоящих трудностей в том, чтобы быть рядом с Аароном. В том, чтобы Миньярд двигался напротив него всю ночь. В том, чтобы все в этом клубе знали, с кем Аарон должен быть.

      Кевин отпускает Аарона для «Take Me To Church», правильно предвидя, что тот снова будет прыгать. Шум толпы достигает того уровня, которого Кевин не слышал на протяжении всего шоу. Его беруши в основном заглушали шум толпы, но сейчас он слышит ее рев. Кажется, даже воздух вокруг него вибрирует от звука. Кевин смотрит на затылок Аарона, подпрыгивающий перед ним, и думает: да, следовало поклоняться ему раньше. Сколько времени они потеряли. Сколько воспоминаний, подобных этому, могли бы создать.

      Кто-то вносит на сцену флаг Прайда и Хозиер сжимает его в кулаке, поднимая руку в воздух, когда звучит припев, а на экране позади него появляется клип с двумя целующимися мужчинами. Кевин чувствует боль в груди. Он так долго убеждал себя, что не может этого допустить. Что это все испортит. Что люди возненавидят его за это.

      Это не перестает быть правдой, всегда найдутся фанатики, особенно в спортивном сообществе, но прямо сейчас, окруженный тысячами людей, которые издают ободряющий коллективный вопль при виде флага, Кевин злится на себя в прошлом за то, что купился на ложь о том, что принятие себя приведет только к несчастью. Когда парень, которого он любит, поворачивается к нему, выражение его лица целеустремленное, но такое чертовски нежное, когда он смотрит на Кевина снизу вверх, когда он тянется к нему, Кевин не может представить, что когда-нибудь сможет отказаться от этого. Он готов принять все последствия. Даже если в конце концов это разобьет его вдребезги. Как сказал Хозиер, если бы он мог удержать Аарона хоть на минуту, он бы снова прошел через все, что бы ни случилось.

      Кевин встречает Аарона на полпути, устремляясь к нему, когда руки Аарона обвиваются вокруг его шеи. Одной рукой обхватывает за талию, левой касается его щеки, и он с готовностью приоткрывает губы, когда Аарон целует его, как будто они не виделись несколько месяцев. Как будто в теле Миньярда слишком много эмоций, и единственный способ выплеснуть их – вдавить в губы Кевина. Как будто толпы вокруг них не существует, и Хозиера нет поблизости, и они одни во всей вселенной в момент страсти, наедине.

— Люблю тебя, — говорит Аарон, затаив дыхание, когда они отрываются друг от друга, и его губы соприкасаются с губами Кевина.

— Люблю тебя, — говорит Кевин, а затем берет Аарона за плечи и разворачивает его, когда Хозиер начинает идти к их стороне сцены.

      Кевин снимает поверх головы Аарона, как Хозиер приседает перед ними. Он указывает на толпу, хлопает себя в грудь, чтобы подчеркнуть это, встает и поднимает руку к небу. За все шоу на этом он был самым жизнерадостным. Песня заканчивается тем, что Рори бьет по барабанам, Алекс опирается на свою ударную установку и трясет головой, подпрыгивая, чтобы приземлиться на последнем такте.

      Группа покидает сцену. Хозиер в одиночестве пробирается к небольшой сцене среди толпы, вооруженный только акустической гитарой. Аарон поворачивается, чтобы посмотреть, но Кевин едва может разглядеть завитки его волос над толпой. У Аарона нет шансов. Он сдается и поворачивается обратно к сцене, вместо этого просматривая кадры на большом экране, когда начинается мягкое гитарное вступление к «Cherry Wine».

      Кевин кладет телефон в карман, чтобы спеть эту песню, и обнимает Аарона обеими руками. Он обнимает его гораздо крепче, чем раньше, прижимая к своей груди, пока они мягко покачиваются вместе под музыку. Не потому, что это особенно романтичная песня, во время которой он хочет быть рядом с Аароном, а потому, что она напоминает ему о Тее.

      Кевин никогда не думал о ее резкости, ее черствости, ее вспыльчивости. То, как она причиняла ему боль, было намного меньшим, чем другой вред, причиненный ему во время пребывания в «Гнезде»; даже ее жестокость казалась добротой по сравнению с этим. И она не всегда была жестокой. Он никогда не считал ее мягкой с собой, но иногда она была остроумна, иногда слушала, когда он говорил о своих интересах, иногда делала ему комплименты.

      Только раздражение Аарона привлекло внимание Кевина к проблеме. В первые дни он вел себя равнодушно, едва ли удостаивая Кевина взглядом, если тот когда-либо упоминал Тею. Не то чтобы Кевин часто упоминал ее. Это переросло в смену темы или хмурый взгляд, когда Кевин говорил о ней, чего Дэй не понимал.

      Завидовал ли Аарон? Тому, что ему официально не разрешалось видеться с Кейтлин, но Кевин открыто говорил о своей – не о девушке, на тот момент это было не совсем так, она сказала ему пойти набраться опыта, в конце концов; намек на то, что они не были особо эксклюзивными – но о чем-то своем. Только после смерти Рико и натиска оскорблений, которые Кевин получал как публично, так и в частном порядке: угроз, преследования, статей в интернете, разрывающих его на части – Аарон по-настоящему ясно выразил свое мнение.

      Кевин игнорировал большую часть негативной реакции, хотя это вызывало у него постоянные приступы паники, когда он оставался один. С приближением суда и тем, что Эндрю приходилось переживать свои худшие воспоминания, они с Нилом часто уединялись, и Кевин все чаще оставался один. Аарону удалось спасти его от одной из таких атак, когда он сухо спросил, как Тея отреагировала на новость.

— Она говорит, что это пустая трата времени. Все остальные игроки. Столько таланта. Никто не понимает. Это то, что делает тебя лучшим – то, как они к тебе относятся...

— О, черт возьми. Нет, Кевин. Нет. Это было похоже на гребаный культ. Это было насилие. Этому не было оправданий.

— Ты не понимаешь.

— Кто, по-твоему, лучшая команда?

— Это не...

— Кто?

— «Троянцы», — пробормотал Кевин, уставившись в стену и отказываясь смотреть на Аарона.

— Обязательно ли им делать что-то из этого дерьма, чтобы быть лучшими? Ответь мне. — Кевин раздраженно покачал головой. — Нет. Для них цель не оправдывает средства. Конечно, может, она тоже прошла через дерьмо, но посмотри, что они сделали с твоей чертовой рукой. Что он сделал. И я видел шрамы. Я знаю, что это было не единственным. Нет никаких оправданий этому, и если бы ей было хоть немного не насрать на тебя, она бы сказала то же самое. 

— Ты ее не знаешь, — прошипел Кевин, защищаясь. — Это не так.

— Какого хрена? Так может показаться любому здравомыслящему человеку. — Аарон вылетел из комнаты, но его слова, словно занозы под кожей, застряли в Кевине.

      Он по-прежнему не винит Тею ни в чем из этого. Он знает, что «Гнездо» было дерьмом, что оно навредило им по-разному. Однако теперь он осознает разницу. Раньше он сравнивал ее только с Жаном, и это было по-другому, потому что это был Жан. Моро был особенным. Жан был не просто романтическим интересом для Кевина, он был всем его миром. Кевин предполагал, что то, что он чувствовал к Жану, и то, как развивались его отношения с ним, – все зависело от того, что это был Жан.

      Но теперь у него есть Аарон. Аарон, который не всегда мягок по натуре, но старается быть нежным с Кевином. Аарон, который не всегда говорит приятные вещи, но компенсирует это своими поступками. Аарон, который тычет в него пальцем и пререкается с ним, но всегда останавливается, если это заходит слишком далеко, а потом всегда проверяет Кевина. Аарон, в любви которого Кевин не сомневается, который успокаивает Кевина, чтобы тот не подвергал себя постоянному сомнению, который верит ему, когда Кевину больно, или он встревожен, или напуган. Аарон, который верит ему, когда Кевину больно, тревожно или страшно. Аарон, который очень далек от Теи, который постепенно убеждает Кевина, что, возможно, ему позволено быть таким любимым. Что, может быть, он этого заслуживает. 

      Аарон кладет руки на предплечья Кевина, успокаивающе потирая их. Как будто знает, о чем он думает. Дэй не удивится, если узнает: Аарон, кажется, всегда способен уловить его частоту, способен разгадать тайну эмоций Кевина еще до того, как тот поймет, что он чувствует. Кевин прижимается лицом к волосам Аарона и вдыхает его.

      Масло чайного дерева. Одеколон Кевина, которым он украдкой пшикнул перед тем, как они ушли. Если он вдохнет достаточно глубоко, то может почувствовать легкий запах пота. Как бы отвратительно это ни казалось Аарону, Кевину нравится этот запах. Этот запах ассоциируется с Аароном после тренировки, Аароном, танцующим в «Эдеме», Аароном после секса. Аарон поднимает левую руку Кевина и нежно касается губами его шрама.

      Хозиер возвращается на главную сцену, и группа возвращается за ним. Они играют, а он перекрикивает музыку, рассказывая о Мэвис Стейплс и ее семье. Как они участвовали в американском движении за гражданские права. Как это непосредственно вдохновило движение за гражданские права в Северной Ирландии. Кевин этого не знал, и он делает мысленную заметку, чтобы почитать об этом позже.

      Хозиер продолжает рассуждать о том, как небольшие действия на индивидуальном уровне могут привести к реальным изменениям в мире. Как бойкоты привели к прекращению апартеида в Южной Африке. Как объединение людей привело к получению женщинами права голоса. Растущее стремление к равноправию представителей ЛГБТ-сообществ и доступу к репродуктивным правам. Это, конечно, упрощенная версия, но доступная для тысяч присутствующих здесь людей, которые повторяют свои собственные призывы к сплочению и одобрительные возгласы, когда он говорит:

— Нам так повезло жить в демократических странах, где мы представлены, и наши сердца должны быть представлены, и наши умы, и наша совесть должны быть представлены теми, кто находится у власти, теми, кто находится у политической власти, как дома, так и за рубежом. Точно так же мы можем решить, что не хотели бы, чтобы насилие от нашего имени продолжалось. Ужасающее насилие, которое мы сейчас наблюдаем на экранах наших телевизоров на Ближнем Востоке. Мы хотели бы мира, безопасности и гарантированной государственности для всех в этом регионе. Мы бы не хотели, чтобы палестинцы подвергались неизбирательному насилию, которому они подвергаются в настоящее время. Мы можем обратиться к нашим представителям и просто сказать: «Эй, мы бы хотели, чтобы нас представляли с такой любовью, человечностью и состраданием». И, эм... Есть ирландский революционер по имени Джеймс Коннолли, и я оставлю вас с этим: Джеймс Коннолли однажды написал, что ни одна революция не обходится без поэтического выражения. Я написал это вместе с Мэвис Стейплс, и, как и Эллисон Рассел, которая находится здесь со мной сегодня вечером, она одна из тех артисток, чей голос для меня всегда представлял, всегда воплощал поэтическое выражение революции любви, революции доброты, революции человечности, которую, я думаю, мы бы хотели воплотить. Эм, я написал эту песню, она называется «Nina Cried Power».

      Кевин и так находил эту песню мощной, но после этой речи она ударила еще сильнее. Мелисса подпевает ему, и Кевин очарован, как ее ошеломляющей красотой, так и абсолютной силой ее голоса. Переход к «Work Song» – резкий тональный контраст, но она завершает шоу более мягкой нотой.

      Эллисон возвращается на сцену, чтобы присоединиться к Хозиеру в последней песне, их голоса ангельски сливаются в гармонии. Когда песня подходит к концу, Кевин снова обнимает Аарона, наклоняя голову, чтобы пропеть слова ему на ухо: «When my time comes around, lay me gently in the cold dark earth». Аарон поворачивает голову, встречаясь взглядом с Кевином, так что они поют последнюю строчку вместе: 

— No grave can hold my body down, I’ll crawl home to...

      Кевин меняет последнее слово на «нему», но рот Аарона принимает форму букв в слове «тебе». Аарон улыбается ему, выражение его лица мягкое, в уголках глаз появились морщинки. От этого у Кевина внутри все сжимается от боли. Он прижимается носом к виску Аарона, когда они оглядываются на сцену в ожидании заключительных слов.

      Кевин не может поверить, что все закончилось, когда группа выходит на поклон. Ему кажется, что ожидание длилось целую вечность, в то время как концерт пролетел за одно мгновение. Кажется, что происходящее длилось совсем недолго, и все же он предполагает, что они, должно быть, сыграли довольно много песен. Фотограф делает снимок группы, стоящей спиной к толпе, и затем они уходят, а Хозиер задерживается, чтобы помахать в последний раз перед уходом со сцены.

      Кевин не осознает, как сильно болит его тело от долгого стояния на месте, пока снова не начинает ходить. Он шатается, как жеребенок после игры, спотыкаясь об упавшие стаканчики и другой мусор. Аарон, напротив, кажется еще более энергичным, легко перепрыгивая через препятствия, когда они направляются к выходу, и у каждого из них в руках по большой сумке, набитой мерчем.

— Это было так хорошо. О мой Бог. На самом деле, это было даже лучше, чем я думал. У него такой чистый вокал на концертах. Некоторые песни, на мой взгляд, звучали лучше, чем на записи? И в группе столько энергии. Не могу поверить, что я действительно видел Хозиера. Я слушаю его музыку уже много лет, Кевин. Почти десять лет. О, боже.

      Аарон говорит так быстро, что Кевину приходится сосредотачиваться, чтобы обработать все, что он произносит, на фоне шума толпы, его лоб наморщен, а голова опущена, пока он слушает. 

— Хорошо провел время?

— Я отлично провел время. До сих пор не могу поверить, что мы так близко подошли к сцене. Черт. Ты хорошо провел время?

      Кевин смотрит на Аарона, буквально сияя от волнения. 

— Лучшее время, — тихо говорит он, притягивая Аарона ближе к себе за руку, чтобы поцеловать. 

      Им требуется довольно много времени, чтобы выбраться из зала, и еще больше, чтобы пробраться сквозь толпу. На обратном пути в отель они заказывают еду навынос, поднимаются с ней в номер и едят, скрестив ноги, сидя друг напротив друга на кровати, а Аарон все еще рассказывает о своих любимых частях концерта. Кевин время от времени добавляет что-то к разговору, но в основном он доволен тем, что смотрит и слушает Аарона. Аарон редко проявляет эмоции так открыто, особенно радость, и редко позволяет себе болтать о своих страстях, не отстраняясь и не смущаясь. Кевин счастлив просто слушать. 

— Я так устал. — Кевин плюхается на спину на кровать, пока Аарон собирает контейнеры для еды на вынос и начинает мыть их в раковине в ванной. Кевин кричит ему: — Зачем ты их моешь? Просто выбрось.

— В мусорное ведро. В нашем номере. Где они будут вонять едой всю ночь, если я их не уберу. — Аарон слишком в хорошем настроении, чтобы даже показаться раздраженным из-за того, что ему приходится объяснять Кевину что-то, что должно быть разумно.

      Не то чтобы он когда-либо на самом деле раздражался. Обычно он довольно терпелив с такими вещами, понимая, что Кевин не научился простым нормальным вещам в «Гнезде», просто у него есть привычка иногда говорить так, будто все доставляет ему неудобства.

— О. Точно. Да, это хорошая идея, — говорит Кевин, размышляя о том, какой же Аарон, черт возьми, домохозяин, и это заставляет его задуматься о том, что он хочет, чтобы Аарон был его мужем. Не домохозяином. Очевидно.

      Кевин знает, что Аарон хочет сделать карьеру, увлечен своей сферой деятельности, и если ему когда-нибудь удастся надеть кольцо на палец Аарона, то будет работать не покладая рук, чтобы оно там осталось. Неравное разделение труда приводит к обидам, приводящим к разводу. Получение документов о разводе от Аарона – это кошмар Кевина.

— Эй, ты в порядке? Ты правда засыпаешь?

— Не разводись со мной.

— Что?

— Если мы когда-нибудь поженимся. Если я когда-нибудь попрошу. Не говори «да», если собираешься развестись со мной.

— Не думаю, что я буду знать, что собираюсь развестись с тобой, когда ты попросишь. Я имею в виду, что если я скажу «да», я, вероятно, не поверю в тот момент, что сделаю подобное, но мы не знаем, что нас ждет в будущем.

      Кевин хмурится. Он лежит горизонтально поперек кровати. Аарон пересекает комнату и встает у его головы, глядя на него сверху вниз. Он кладет ладони, теплые от воды, которой он мыл контейнеры, на щеки Кевина. 

— Ну, если ты не испытываешь ко мне вечных чувств, то не говори «да» сразу.

— Ничто не вечно.

— Значит, всю нашу жизнь.

— Говорю тебе, я не могу знать, что будет со мной в будущем. Но если бы мне пришлось делать ставки, я бы сказал, что тебе меньше грозит, что я тебя брошу, чем наоборот.

— Прошу прощения! — Кевин резко садится. Он разворачивается на кровати, встает на колени, его хмурое лицо становится еще серьезнее. Серьезное выражение лица Аарона трескается, смягчаясь нежной улыбкой. — Я не собираюсь тебя оставлять. Ты застрял со мной на столько, на сколько захочешь.

— Посмотрим.

— Посмотрим. И увидим, что я тебя не брошу.

— Ты не знаешь, что будет делать будущий Кевин.

— Я знаю, что надеру задницу будущему Кевину, если он все нам испортит. — Кевин кладет руки Аарону на бедра, притягивая его к краю кровати, а Аарон смеется. Кевин прижимается лицом к его шее. Аарон гладит Кевина по затылку, обхватывая его голову, оставляя поцелуй на волосах. — Я никуда не уйду.

— Ну, тогда тебе не о чем беспокоиться. 

      Обхватив руками талию Аарона, Кевин прижимает его крепче. Аарон тихонько мычит, пальцы перебирают волосы Кевина, другая его рука проводит длинные плавные движения вверх и вниз по спине, пока напряжение не начинает спадать. Кевин знает, что это глупо. Что он расстраивает себя из-за возможности, исхода которой никто из них не может знать, и все же даже мысль об этом расстраивает его. Он ничего не может с собой поделать.

— У кого-то наступило грустное мальчишеское время?

— Нет.

— Неужели этот сонный мальчик говорит так просто потому, что хочет, чтобы я отсосал ему?

— Я имею в виду, тебе не обязательно это делать. — Губы Кевина прижимаются к горлу Аарона, и он слышит тихий рокот его смеха. Он приоткрывает губы и дразняще проводит языком по шее. Аарон наклоняет голову, давая Кевину больше места. Дэй оставляет дорожку из горячих поцелуев, поднимаясь к уху и ухмыляется, когда Миньярду становится тяжелее дышать. Спасибо тебе, Майк М., за всю инсайдерскую информацию о слабых местах Аарона. — Но этот несонный мальчик очень хотел бы доставить своему парню оргазм перед сном, учитывая, что у них на самом деле есть отдельная комната на этот раз. И не в доме, где есть кто-то из их знакомых.

— Это... ах. — Аарон задыхается, когда Кевин прикусывает мочку уха, а пальцы сжимают волосы Кевина. — Звучит многообещающе, не так ли?

      Кевин слишком занят, используя свой рот для более важных дел, чтобы отвечать, но он использует свои руки, скользя ими вверх по спине через рубашку Аарона. Он трет ее пальцами, затем опускает их вниз, чтобы обхватить задницу Миньярда. Блядь. Эта задница, переходящая в бедра, от которых у Кевина до сих пор, блять, слюнки текут, когда он их видит. Особенно когда на Аароне надето что-то из его одежды, а ноги под ней обнажены.

      Кевин не может поверить, что теперь может не только смотреть, но и трогать. Он ощупывает задницу Аарона, грубо притягивая его ближе, несмотря на то, что между их телами не осталось свободного пространства, и Аарон тихо, прерывисто дышит от прикосновения губ и рук Кевина.

— Сначала примем душ.

      Кевин скулит, затем кусает Аарона в шею. Аарон хватает его за волосы и тянет назад. Он делает это не резко, но достаточно твердо, чтобы у Дэя не осталось выбора, кроме как отступить, и у него вырывается сдавленный вздох. Он переходит в стон, и его член проявляет повышенный интерес ко всей ситуации. 

— Я очень потный и ты не можешь быть лучше. Сначала прими душ. Ты можешь рассказать мне все о том, чего хочешь, пока я буду тебя мыть, и если будешь хорошо себя вести, пока мы не закончим, я, возможно, дам тебе желаемое.

— Ты сказал, я могу получить все, что захочу. —  Дуется Кевин. Аарон целует его, но слишком быстро отстраняется. Кевин пытается потянуться за ним, вот только его все еще держат за волосы.

— Сказал, и так и будет, но тебе было бы не так весело, если бы я дал это тебе просто так, не правда ли?

— Думаю, это все равно было бы очень весело, — возражает Кевин, но он просто капризничает. Аарон знает: Дэю нравится, когда ему указывают, что делать. Кевин знает, что Аарон прикидывается крутым только для того, чтобы угодить ему. Аарон всегда будет следить за тем, чтобы Кевин был полностью удовлетворен к тому времени, как они закончат. Обычно задолго до этого, так как он часто настаивает на том, чтобы сначала позаботиться о Кевине. Все его угрозы пусты, но они все равно выводят Кевина из себя.

— Душ. Или ты предпочтешь принять душ самостоятельно? — Аарон отпускает волосы Кевина и пытается отстраниться, но Дэй все еще обнимает его. Он тут же притягивает его к себе и страстно целует. Аарон делает вид, что сопротивляется, но Кевин ныряет языком в его рот, горячо облизывая, в ответ на что Аарон быстро тает в его объятиях. Мозг Кевина повторяет напевную мантру: «я люблю его, я люблю его, я люблю его», только это не совсем слова – просто сильное чувство, которое он хорошо знает, как перевести.

— Я могу сделать это сам, — говорит Аарон, когда Кевин начинает раздевать его в ванной.

— И откажешь мне в удовольствии?

— Чем быстрее мы примем душ, тем быстрее сможем вернуться в постель.

— Мне так редко удается уделить тебе время. Не торопи меня.

      Аарон вздыхает, долго и излишне драматично, откидывая голову назад. Кевин игнорирует это. Его ладони обхватывают живот Аарона, большие пальцы любовно поглаживают кожу, руки путешествуют вверх по ребрам, груди, играются с сосками. Раздражение исчезает с лица Аарона, на смену ему приходит смутное удовольствие. Кевин смотрит ему прямо в глаза, поглаживая большими пальцами соски. Аарон прикусывает нижнюю губу, прикрыв глаза, но не отводит взгляда. У него уже получается не отводить взгляд.

      Кевин стаскивает рубашку Аарона через голову, затем тянет свою собственную. Аарон хватает его за запястье. Правое, слегка сжимая его вокруг кости. Если Миньярд когда-нибудь мешает Кевину что-то сделать левой рукой, то всегда хватает Дэя за предплечье.

      Это небольшая деталь. Большую часть времени Кевин даже не испытывает сильной боли в левом запястье. Основная часть повреждений действительно пришлась на руку, но он полагает, что с запястьем должно соединяться сплетение нервов и сухожилий. Иногда у него возникает боль в этом месте. Он не знает, упоминал ли он об этом мимоходом, или Аарон видел, как он тер запястье раньше, или это что-то, о чем Аарон догадался из своих медицинских знаний. Это просто то, что Аарон делает. Легко, непринужденно, как будто для него естественно избегать причинения боли Кевину, но Кевин уверен, что за этим должны стоять какие-то соображения.

— Ах. Если ты меня разденешь, то, конечно, мне будут предоставлены те же преимущества.

— Я предоставлю тебе все, что ты захочешь. Тебе нужно только попросить.

— Думаю, сегодня ты дал мне более чем достаточно. — В тоне Аарона слышно неодобрение, но его глаза прищурены от восторга. 

— Я же говорил.  Это небольшая цена за твое счастье.

— Я был счастлив просто быть там с тобой.

— Знаю. — Голос Кевина тихий, серьезный. Он заправляет волосы Аарона за ухо, проводит тыльной стороной пальцев по щеке. — Я знаю, Аарон. Знаю, что ты не ждешь подобного, и я знаю, что ты не будешь просить этого, а еще, что тебе не всегда нравится, когда я покупаю тебе вещи. Но я действительно этого хочу. Я действительно счастлив, что могу подарить тебе то, что, как я знаю, тебе понравится.

— Я знаю, — вздыхает Аарон. Он накрывает руку Кевина своей, зажимая ее между щекой и ладонью. Кевину нравится, что он выше Аарона, потому что Миньярду приходится смотреть на него снизу вверх, и это делает его глаза такими большими и заметными. Сегодня они стали нежно-коричневыми, но в них проступают желтые и оранжевые блики. — Я просто хотел бы позволить и себе баловать тебя тоже.

— Ты меня балуешь. Каждый день.

— Нет, не балую.

— Ты так много для меня делаешь. Так хорошо обо мне заботишься. — Кевин приподнимает подбородок Аарона, когда тот начинает отводить взгляд, вздыхая. — Ты заставляешь меня кончать чертовски ярко.

      Аарон смеется над этим, делая шаг вперед, чтобы прижаться лицом к груди Кевина. Пряча выражение лица. Классический Аарон Миньярд. Кевин прижимает его ближе, целуя волосы. Руки Аарона скользят под рубашку, прохладные пальцы выводят легкие узоры на спине. Они почти щекочут, но не совсем. На той грани, где Кевин скорее испытывает удовольствие, чем щекотку, от которого он извивается и от которого у него в животе тянет предвкушением. 

      Аарон отстраняется, стаскивая с Кевина рубашку, и наклоняется, чтобы поцеловать его в мышцы пресса. Кевин запускает руку в волосы Аарона, нежно поглаживая кожу головы, в то время как губы Аарона оставляют дорожку поцелуев по его ребрами. Он не смотрит на Кевина, все еще прикрывая глаза, чтобы Дэй не мог увидеть в них эмоции. Добравшись до груди Кевина, он отклоняется, чтобы взять в рот один из сосков. Кевин скулит, выгибаясь навстречу губам Аарона. Одна рука все еще лежит у него на спине, пальцы скользят по ямочкам. Кевин никогда раньше не испытывал к ним особых чувств, они просто были там, но он начинает по-настоящему ценить их за то, как сильно они нравятся Аарону.

      Когда Аарон вытягивает шею, чтобы коснуться губами ключицы, Дэй тянется к пуговице на его джинсах. Расстегивает молнию, затем спускает их вниз по бедрам. Руки снова поднимаются, сжимая задницу Миньярда – теперь одежда не мешает контакту. Аарон кусает ключицу, посасывая кожу, зажатую между зубами. 

— Ладно, — Аарон отстраняется, расстегивая пуговицу на брюках Кевина. — Раздевайся. Сейчас же.

— Да, сэр. — Кевин ухмыляется, засунув большие пальцы за пояс, и быстро снимает с себя остальную одежду. Аарон делает то же самое, и когда они снова оказываются вместе, то ощущают прикосновение кожи к коже.

      Кевин поднимает Аарона на руки, игнорируя протестующую боль в мышцах. Аарон издает тихий звук, прижавшись губами к его губам. Миньярд может сколько угодно притворяться, что то, как Кевин поднимает его, не производит на него  никакого эффекта. Кевин знает лучше. Он несет Аарона в душ, сжимая его бедра, прежде чем опустить на пол. 

— Ну как? — Аарон заканчивает регулировать температуру воды. Кевин подставляет руку под струю. Вода теплее, чем та, при которой он обычно принимает душ, но прохладнее, чем предпочитает Аарон. Это их компромиссная температура. Кевин на самом деле не возражал бы, если бы при всех их совместных приемах душа температура воды была бы такой, какая комфортна Аарону. Он думает, что был бы доволен, если бы Аарон был с ним, отвлекал его прикосновениями, но это всего лишь еще одна вещь, которую Аарон делает для него: не так свободен в словах, как Кевин, но забота проявляется во многих действиях.

— Идеально. Прямо как ты.

— Ой, отъебись.

      Кевин обхватывает лицо Аарона ладонями, сжимает  щеки, пока его губы не выпячиваются и Кевин не прижимается к ним в поцелуе. Аарон вырывает голову из объятий Дэя, свирепо глядя на него, но в этом взгляде нет настоящего жара. Он выдавливает на ладонь гостиничный гель для душа и протягивает руку, чтобы растереть плечи Кевина. Тот тает от прикосновений, его шея и плечи болят от того, как долго он запрокидывал голову, чтобы смотреть на сцену. 

— М-м-м. Это приятно.

      Аарон ничего не говорит, просто усиливает давление пальцев. Кевин стонет, опускаясь ниже, чтобы Аарон мог легче до него дотянуться, целуя его горло, пока руки Аарона не сжимают его плечи, слишком скользкие, чтобы как-то по-настоящему схватиться. Его дыхание участилось, жаркое и тяжелое у уха Кевина. Член Дэя теперь полностью затвердел. Он наклоняется вперед к Аарону, член скользит по его восхитительному бедру, мышцы напрягаются, чтобы удержать Миньярда. 

— Кев.

— Да?

— Давай же. — Аарон бросает на него взгляд в просьбе сначала позволить им принять душ.

      Ему не нужно говорить, чтобы Кевин понял, что он имеет в виду, и тот знает, что награда того стоит. Тем не менее, он вздыхает, как будто очень расстроен этим, но улыбается, намыливая руки и начиная мыть Аарона. Аарон моет волосы Кевина, пока Кевин моет его тело, затем они меняются местами. Они по очереди ополаскиваются под водой, и Аарон приносит полотенце, чтобы обернуть Кевина и насухо вытереть. 

      Кевин наблюдает за лицом Аарона, пока тот его вытирает. На одной из его ресниц – капля воды. Щеки раскраснелись от жары. Волосы прилипли ко лбу. Его глаза устремлены на тело Кевина, сосредоточенные на задаче. Кевин чувствует, как по телу разливается еще один прилив нежности. Он не знает, наступит ли когда-нибудь день, когда он не посмотрит на Аарона и не почувствует себя ошеломленным тем фактом, что тот у него есть. Но надеется, что этого не произойдет.

— Вот так. — Аарон звонко шлепает Кевина по заднице. Дэй вздрагивает, скорее от неожиданности, чем от настоящей боли, ощущая лишь легкое покалывание. Он ухмыляется Аарону, грубо хватает его за подбородок и притягивает к себе для поцелуя, прежде чем взять чистое полотенце и накинуть его на голову Аарона, вытирая ему волосы. 

      Они возвращаются в спальню, как только обсыхают. Кевин выключает общий свет и пытается сделать освещение более тусклым, пока Аарон следит за тем, чтобы шторы были плотно закрыты, и включает музыку на фон. Его плейлист Hozier.

— Разве на сегодня мы не закончили с Хозиером?

— Никогда. — Аарон запрыгивает на кровать, возвышаясь над Кевином. Обхватывает его затылок. Кевин опирается подбородком на живот Аарона, с обожанием глядя на него. Аарон проводит большим пальцем по татуировке Кевина, которая снова становится видна, и наклоняется, чтобы поцеловать ее. — Чего ты хочешь, милый?

      Сердце Кевина бешено колотится, когда Аарон называет его так. Это ласковое слово он использует реже всего, приберегая только для самых нежных моментов между ними. Обычно Аарон называет его так после оргазма, когда он сонный и его защита ослаблена.

      Он приехал в Южную Каролину слишком поздно, чтобы говорить с южным акцентом, но это одно из тех слов, которые он произносит с легким акцентом. Внутри у Кевина все трепещет в ответ. Это всегда происходит, когда Аарон называет его ласкательными именами; возможно, это более эффективно из-за того, как редко Аарон их использует. Кевин поначалу немного злился на Кина из-за этого. Он отметил, что Аарону гораздо легче было обращаться к нему с ласкательными именами, чем к Кевину. 

— Я все время обращаюсь к тебе с нежностью.

— Нет, это не так.

— Да, Кев, так.

— Это прозвища. Не ласкательные имена. Это не одно и то же.

— Да, но я начал их использовать только тогда, когда мы стали ближе, и я действительно использую это только когда испытываю к тебе нежные чувства или привязанность. Или поддразниваю и играю. Даже до того, как у меня появились романтические чувства, — объяснил Аарон. — Прозвища просто кажутся мне более естественными, чем любое из ласкательных имен. Это то, кем ты являешься для меня. Кем ты был уже долгое время, Кев.

      Кевин надулся, хотя и нашел это довольно милым. Он просто капризничал, потому что ему нравилось, когда Аарон называл его ласковыми именами, и он хотел услышать их побольше. Аарон поцеловал его, а затем легонько хлопнул по щеке.

— Не унывай, принцесса. Я все еще иногда называю тебя по-другому.

— Я бы хотел, чтобы ты меня трахнул, — говорит Кевин в настоящем. — Но думаю, мы оба слишком устали для этого.

— Ты что-нибудь привез?

— Конечно. Думаешь, я собирался приехать в отель неподготовленным? У меня в сумке есть смазка.

      Аарон смеется. Целует Кевина в макушку:

— Может быть, утром? Перед завтраком. Если сможешь встать пораньше.

— У меня отличный стимул. — Кевин подтягивает Аарона к себе, приподнимает его только для того, чтобы опрокинуть на спину на кровать. Бросается за ним, подкрадываясь к Аарону и крепко его целуя. 

— М-м-м. Возьми смазку.

— Ты хочешь сделать это сейчас?

— Можешь взять мои пальцы сегодня вечером. Я хочу немного растянуть тебя перед утром.

— Да. — Кевин снова целует Аарона. — Да. Пожалуйста. Это... Хочу этого.

— Мои пальцы и мой рот?

— Блядь. Да. Аарон. Пожалуйста. — Кевин подкрепляет каждое слово поцелуями. Большая часть их украденных мгновений, проведенных вместе – это торопливые ласки или минет. Прошло много времени с тех пор, как Аарон был внутри него.

— Смазку, детка. Принеси.

— Я не собака.

— Принеси.

      Кевин прикусывает нижнюю губу Аарона и дергает ее, прежде чем снова оттолкнуться от кровати. Потому что, несмотря на все протесты, он обязательно принесет смазку. 

— Хороший мальчик, Кев, — говорит Аарон, когда Дэй возвращается с лубрикантом. Его тон дразняще высок. Он проводит пальцами по волосам Дэя. Кевина бесит, что никакие поддразнивания никак не влияют на то, насколько его заводит похвала. Он чувствует себя собакой, которой, как он утверждал, не является, когда задирает голову навстречу пальцам Аарона, его веки тяжелеют, а губы приоткрываются в прерывистом дыхании. Голос Аарона переходит в тихое бормотание: — Такой красивый.

      Кевин скулит, его кожа вспыхивает от ласкательных слов. Миньярд предусмотрительно принес одно из полотенец и накинул его на подушку, которой он подпирает бедра Кевина. Он кладет смазку у бедра Дэя и начинает томно целовать его первым. Кевину обычно не нужны прелюдии, и уж точно не сегодня. Он прижимается пахом к бедру Аарона, когда рука Миньярда скользит вдоль его тела, задевая соски, поглаживая спину, снова шлепая по заднице так, что Кевин издает стон прямо ему в рот. 

— Хорошо, Кевин. Ляг на спину для меня. Хороший мальчик. Раздвинь ноги. Идеально. — Аарон устраивается между ног Кевина. Покрывает нежными поцелуями внутреннюю поверхность бедер, оставляя засос достаточно высоко, чтобы его не было видно в шортах. Аарон смотрит на него сквозь бледный веер своих ресниц, его волосы высыхают пушистыми волнами, некоторые пряди предпринимают героические попытки завиться. Многие из любимых видов Кевина теперь включают Аарона. Аарон между его ног – один из таких. 

      Миньярд удерживает его взгляд, проводя языком по члену, дразня пирсингом разрез уретры. Дэй скулит, наклоняясь, чтобы схватить его за волосы.

      Аарон продолжает дразнить Кевина некоторое время. Облизывая и целуя, он никогда не берет член в рот полностью, хоть и посасывает вокруг головки. Кулак скользит по основанию, но это легкие и ленивые поглаживания, достаточные для того, чтобы по коже Кевина побежали мурашки, а живот напрягся от удовольствия, но недостаточные для того, чтобы подтолкнуть его к оргазму.

      Аарон очень хорошо научился балансировать в этой средней области. Находить способы продлить удовольствие, так как Дэй обычно кончает намного быстрее, чем он. Кевин утверждает, что на самом деле дело не в том, что он кончает быстрее, просто он возбужден и готов кончить раньше Аарона, поэтому к тому времени, когда Аарон действительно прикасается к нему, он уже на пределе. 

— Оправдания, — поддразнил его Аарон, но он также посвятил себя изучению различных техник. Экспериментируя с Кевином, нашел способы дольше удерживать его в подвешенном состоянии.

— Палец? — Аарон проводит пальцем между, скользя по сфинктеру. Кевин с энтузиазмом кивает, слегка задыхаясь. Аарон нашаривает смазку и смачивает пальцы, растирая их друг о друга, пока они слегка не согреются. Давление от проникновения Кевину теперь знакомо, и от этого становится только еще жарче. Аарон знает его. Теперь он эксперт в этом деле: его палец торопливо сгибается, чтобы коснуться простаты. 

— Блядь. Ты так хорош в этом. Никогда не думал, что ты будешь так хорош.

— Ого, спасибо, Кевин.

— Ну, я думал, что ты натурал, так что это было важным фактором. Значит, ты раньше не был с парнем, так что не должен был быть так хорош.

— Тебе не стоило высмеивать мои исследования. Очевидно, они служат мне во благо.

— Очевидно. — Кевин хнычет, когда Аарон снова проходится по его простате. — Не то чтобы я жалуюсь.

— Ты? Жаловаться? Никогда. Это было бы на тебя не похоже.

— М-м. Еще один?

— Как требовательно. — Аарон вынимает палец, целуя живот Кевина. — Но ты можешь получить все, что захочешь.

— Я хочу, чтобы ты никогда со мной не разводился, — говорит Кевин, заставляя Аарона так неожиданно рассмеяться, что он даже не успевает прикрыть рот.

— Опять это?

— Это действительно вызывает беспокойство.

— Тогда не женись на мне. Кризис предотвращен.

      Кевин фыркает, но Аарон проникает в него двумя пальцами, поэтому он решает, что сейчас, вероятно, не время начинать приводить все причины, по которым он рискнул бы жениться на Аароне. Это может подождать до другого дня. Может, через несколько лет. 

— Ты бы сказал «да»?

— Если бы ты спросил сейчас?

— Я имею в виду… Ммф. Не прямо сейчас. Это не очень романтично.

— Ты не думаешь, что мои пальцы у тебя в заднице – это романтично?

— Не для тебя.

— Нет.

— Что?

— Я бы не сказал «да». — Аарон замирает, чувствуя, как Кевин напрягается вокруг него, и глядит на его удрученное выражение лица. Кевин ничего не может с собой поделать. Он знает, что Аарон и раньше скептически относился к браку, и знает, что это только гипотетически, но неприятие все равно пронзает его насквозь. Аарон вздыхает. Вынимает пальцы, вытирает их полотенцем, забирается рядом с Кевином и обхватывает его щеку чистой рукой. — Эй. Я бы сказал «нет», потому что прошло всего несколько месяцев, и это безответственно быстро. Выкинь все из головы, Кев. Я здесь. С тобой. Я там, где хочу быть. Почему ты зациклился на этом сейчас?

— Не знаю. Просто подумал об этом, а потом мне стало грустно, что этого может никогда не произойти.

— Это не вечное «нет». — Аарон целует Кевина в нос. — Но сейчас не время. Мне нравится встречаться с тобой. Мне нравится чувствовать это, делать что-то новое вместе, узнавать, какие мы, как пара. Почему ты пытаешься забежать вперед?

— Я не знаю. — Голос Кевина звучит угрюмо. Он смотрит на плечо Аарона. Знает, что ведет себя глупо, капризничает, расстраивает себя без причины. Он знает, но ничего не может с собой поделать, когда его мозг начинает вот так закручиваться. У него возникает отчаянное чувство, что, может быть, если он получит право на Аарона сейчас, он сможет оставить его у себя. Это иррационально, но его тревожные мысли часто таковы.

— Это грустные мальчишеские часы, — бормочет Аарон. — И ты, должно быть, совсем выбился из сил, встав так рано утром.

— Я порчу тебе день.

— Мой день закончился, и он был потрясающим. Ты ничего не испортил.

— Он не закончится, пока мы не ляжем спать.

— Это то, чего ты хочешь? Мы можем остановиться. Просто ляжем спать.

— Нет. Если только ты не хочешь остановиться.

— Кевин, я хочу, чтобы ты был здесь, со мной. А не в каком-то воображаемом будущем, где мы разводимся. Послушай, я не могу обещать тебе брак, потому что не знаю, каким будет наше будущее и что мы будем чувствовать через несколько лет. Но я здесь, и я люблю тебя, и я не собираюсь останавливаться. Так что если бы ты мог присоединиться ко мне, я думаю, ты бы почувствовал себя лучше.

— Ты прав. Не знаю, почему я зацикливаюсь на этих глупых мыслях.

— У тебя тревожность. Иногда твой мозг будет вести себя как придурок. — Аарон поднимает левую руку Кевина, целуя ладонь. — Но тебе не всегда нужно его слушать.

— Я знаю. — Кевин прижимается лбом ко лбу Аарона. Миньярд дышит медленно и глубоко. Успокаивается. Кевин подстраивается под него. — Ты прав. Я знаю.

— Мне нравится, что ты думаешь о будущем, — шепчет Аарон через мгновение, опуская глаза и не встречаясь взглядом с Кевином. — Это мило. Что ты представляешь нас там. Я не говорю, что не хочу этого, Кев. Что не хочу тебя. Я просто хочу, чтобы все прошло органично. А не планировать на годы вперед.

      Аарон заставляет себя поднять глаза. Они широкие, мягкие, искренние. Это момент уязвимости с его стороны, который Кевин находит более обнадеживающим, чем любые слова. Он видит надежду в глазах Аарона. Миньярд действительно хочет для них такого будущего, он просто не может поверить в него без доказательства времени за плечами. Кевин уже знает это. Он знает, что поднимать эту тему – значит проявлять неуверенность, но это также неуверенность для него, и он эгоистично хотел утешения. 

— Я здесь, — говорит Кевин. — В этом гостиничном номере. С моим прекрасным парнем.

      Аарон усмехается, отводя взгляд. Кевин поднимает голову:

— Мы только что были на концерте Хозиера, и он так счастлив, что делает счастливым и меня. Как делает это всегда. И этого гораздо больше, чем достаточно.

— Угх, сап. — Аарон толкает плечи Кевина обратно на кровать и наклоняется над ним, целуя его глубже, но нежнее, чем раньше. Глубоко, медленно и страстно. Каждое соприкосновение их губ – еще одна уверенность: я здесь. У меня есть ты. У тебя есть я. У нас все хорошо. Грех Кевина в том, что он когда-либо сомневался в Аароне. 

      Все ощущается медленнее и мягче, когда Аарон на этот раз движется вниз по его телу. Поцелуи, которыми он покрывает кожу Кевина, не такие горячие, но в них чувствуется благоговение. Его руки скорее ласкают, чем сжимают или царапают. Каждое прикосновение – бессловесное подтверждение привязанности Аарона.

      Кевин расслабляется под ним, погружается в него, понимая без слов, что Аарон продолжает его утешать. На этот раз его пальцы медленно проталкиваются в Кевина, и он двигает запястьем в нежном покачивающем ритме, опуская рот ниже вокруг его члена.

      Вместо горячего электрического порыва, на который часто похожа гонка к оргазму, это медленная теплая волна, нарастающая и нарастающая, пока не достигает пика с хнычущим стоном Кевина. Он хватает Аарона за волосы, пытаясь пробормотать его имя между звуками, между «ебать» и «боже». 

      Аарон нежно, как котенок, облизывает член Кевина, пока тот не начинает дергаться и скулить, как всегда это делает, стремясь выжать из Дэя все приятные ощущения до последнего. Большой палец касается тазовой кости, он оставляет на ней поцелуй, прежде чем забраться на кровать.

      Он хватает бутылку с водой Кевина сбоку и обхватывает его голову рукой, поднося её ко рту. Кевин делает большой глоток, глядя на Аарона сквозь ресницы. Все болезненные тревожные мысли улетучились. Аарон прав: сейчас они здесь, и они счастливы, и Кевин хочет наслаждаться этим. Хочет наслаждаться каждой секундой, которая у них есть. Как бы сильно он ни хотел, чтобы это продолжалось вечно, даже если это будет не так, он должен ценить то время, которое он проводит с Аароном сейчас. 

— Хорошо?

— М-м-м. — Кевин выгибает шею. Аарон наклоняется ему навстречу и нежно целует. Он проводит рукой, которая не была внутри Дэя, по его волосам, крепко прижимая его к груди, пока Кевин не потягивается. Затем уходит мыть руки. Кевин смотрит, как он босиком и обнаженный возвращается к кровати, ступая на цыпочках, как всегда, когда на нем нет носков, его икры напряжены, а бедра покачиваются при каждом шаге. Кевин облизывает губы, чувствуя, как в животе вновь зарождается возбуждение. — Боже, ты великолепен.

      Аарон закатывает глаза, но, по крайней мере, больше не говорит Кевину заткнуться. Большую часть времени. Кевин спускает ноги с кровати и тянет Аарона к себе, чтобы тот оседлал его, мощные бедра сжимают колени Кевина. На этот раз он проводит обеими руками по волосам Дэя, откидывая их назад, глядя на лицо с серьезным выражением. Оценивая его. Проверяя, нет ли еще каких-нибудь признаков расстройства. Кевин мягко улыбается. 

— Хэй.

— Хэй, — говорит Аарон, морщинка на его лбу разглаживается при виде выражения лица Кевина. Кевин целует его в нос. Аарон очаровательно морщится. — Ты устал? Хочешь просто лечь спать?

— Теперь ты знаешь, что мой ответ всегда будет таким: я хочу, чтобы ты кончил. Зачем ты вообще продолжаешь спрашивать...

      Аарон дергает Кевина за волосы, заставляя его замолчать, когда шипит:

— Я спрашиваю, потому что это не сделка, не обмен и не ожидание. Я спрашиваю, потому что согласие не обязательно должно быть постоянным, и я бы предпочел обсудить ситуацию с тобой, а не предполагать. Я спрашиваю, потому что ты был расстроен сегодня вечером, и я не хочу, чтобы ты делал что-либо в таком напряженном эмоциональном состоянии. Я спрашиваю, потому что забочусь о тебе, Кев. Я не хочу причинять тебе боль, даже случайно.

— Я знаю. — Кевин целует Аарона в грудь, прямо над сердцем.

      Волосы на теле Аарона такие тонкие и светлые, что их едва заметно издалека. Редкие волоски на груди, пушистые вокруг пупка и вдоль линии «счастливой дорожки», сливаются с грубыми завитками волос на лобке. Волосы на руках такие светлые, что кажутся белыми, их видно только вблизи. Волоски на ногах гуще, и пушистые, как на животе.

      Кевин терпеть не может ощущение растительности на своем теле, но ему нравится гладить руками пушистые ноги Аарона, поглаживать его «счастливую дорожку», прижиматься щекой к пушку на его груди. Он делает это сейчас, уткнувшись в него:

— Я знаю это, но и ты должен знать, что мне нравится доставлять тебе удовольствие.

— Я это знаю, но можно любить что-то и не всегда хотеть это делать.

— Неправильно. Я люблю тебя и всегда хочу тебя. — Кевин усмехается, покусывая нижнюю губу Аарона. Аарон отталкивает его щеку.

— Это потому, что ты ненасытный.

— Ты меня просто отлично насытил. — Кевин встает, поднимая Аарона с собой только для того, чтобы снова бросить его на кровать.

— Хватит меня бросать.

— Тебе это нравится. — Кевин тянется к Аарону, обхватывает его за талию и тянет его вверх по кровати, пока не опирается на подушки. Аарон фыркает, но не сопротивляется, когда Дэй тащит его за собой.

— Я никогда этого не говорил.

— Ты бы не позволил мне это сделать, если бы тебе это не нравилось.

— И отрицать твое навязчивое желание поднять меня?

— Я просто хотел быть рядом с тобой. — Кевин прижимается к Аарону, обхватив его руками. Наклоняется, чтобы поцеловать, затем приподнимается. — Так подай на меня в суд.

— Хорошо. С тобой свяжется мой адвокат.

      Кевин с упреком ударяет их лбами. Аарон смеется, его теплое дыхание касается губ Кевина. Кевин снова целует его, ложится рядом и протягивает руку, чтобы погладить член. Аарон издает звук у самых губ Кевина, тихий, едва различимый, но добиться от него хоть какого-то отклика – это такой вызов, что Кевин чувствует себя победителем. 

Губы Кевина скользят по щеке Аарона. Он прикусывает линию его челюсти, затем жадно целует горло. Пальцы Аарона запутываются в волосах, сжимая, когда он откидывает голову назад, давая Дэю больше места. Кевин ухмыляется, покусывая мочку уха, облизывая точку пульса. 

— Знаешь, ты можешь шуметь. В кои-то веки у нас есть уединение.

— Если ты хочешь, чтобы я шумел, может, стоит постараться получше? 

      Кевин фыркает, кусая Аарона за ухо гораздо резче. Аарон шипит, отстраняясь, и сердито смотрит в ответ. Кевин тычется носом в его щеку, пока снова не поднимает голову, возвращая рот к коже Аарона, но не кусает. Он также не сосет, так как получает много жалоб на то, что оставляет слишком много засосов. Он просто проводит губами по коже, облизывая ее, задерживаясь на том месте, которое заставляет Аарона ерзать под ним. Сейчас Миньярд намеренно сдерживает себя, кусая нижнюю губу и тяжело дыша через нос. Такой маленький засранец. Кевин солгал бы, если бы сказал, что этот вызов не вывел его из себя. 

      Он отпускает член Аарона, чтобы вместо этого пощипать один из сосков, опуская рот к другому, чтобы лизать, сосать и покусывать. Аарон извивается под ним, дыша чаще. Кевин не ослабляет натиска, пока Аарон, наконец, не сдается и не стонет. Смотрит на него с удовлетворенной ухмылкой. Аарон тянет его за волосы, но недостаточно сильно, чтобы что-то сделать. 

      Кевин продолжает свой увлекательный путь вниз по телу Аарона. С любовью утыкается носом в живот, оставляя на нем несколько невесомых поцелуев. Прижимается лицом к внутренней стороне бедра, целуя нежную кожу и там. Наконец, берет член в рот, приятно мыча вокруг него. Аарон прикрывает рот предплечьем, его грудь поднимается и опускается при глубоких вдохах и выдохах.

— Это было так здорово вживую, — говорит Аарон, когда «It Will Come Back» играет у него в плейлисте.  — То, как он рычит? Черт.

— Теперь тебя привлекает Хозиер?

— Нет. Думаю, я просто нахожу его талант привлекательным.

— Компетентность. — Кевин одобрительно кивает. Он проводит языком по нижней части члена. — Теперь я понимаю, почему Алекс Райан возбуждает тебя. Он горяч.

— У него есть девушка.

— Ладно? Я не собираюсь бросать тебя ради басиста Хозиера.

— Я имею в виду, ты же знаменитость. Ты вполне реально мог бы возбуждать другую знаменитость.

— Я не хочу возбуждать никого, кроме тебя. — Кевин поворачивает запястье, обхватывая кулаком у самого корня, чтобы подчеркнуть свою мысль. — И ты слишком связно говоришь, пока я тебе отсасываю.

— Похоже, проблема с навыками. Старайся лучше, Кевин.

— О, отвали. — Кевин щиплет Аарона за внутреннюю часть бедра, пока тот смеется, снова прижимая руку ко рту.

      Кевин знает, что Аарон просто подстрекает его. Это очевидно по дразнящему тону голоса, по игривому блеску глаз. И все же. Дэй не может вынести даже предположения, что он может не быть хорош в чем-то. Он возвращает свой рот на головку члена с новой силой, используя все, чему он научился, и что нравилось Аарону последние три месяца. Кевин работает над этим, пока не начинает болеть челюсть, пока не становится трудно дышать и не начинает болеть запястье. Он не останавливается до тех пор, пока Аарон не принимается стонать и разваливаться на части под ним, отталкивая голову Кевина и отстраняясь от него, слишком чувствительный.

— Хорошо, хорошо. Суть ясна.

      Кевин садится на пятки, проводит языком по зубам, наблюдая за раскрасневшимся телом Аарона, за легкой дрожью его конечностей. Удовлетворенный, он тянется наверх и прижимает Аарона к своей груди, растирая руками его спину. Аарон прижимает лицо к горлу Кевина. 

— «Проблема с навыками», — бормочет Кевин. Аарон фыркает, уткнувшись ему в кожу. 

— Я просто поддразнивал тебя.

— Очевидно, потому что я мастер секса. Секс-эксперт, если хочешь.

— М-м-м. Конечно.

— Я не думаю, что ты можешь говорить таким тоном, когда тебя буквально все еще трясет.

— В моем тоне нет сомнений в твоих способностях. В моем тоне слышится терпимость к тому, как ты ко всему относишься.

— Ты выбрал меня.

— На самом деле, ты меня просто обманул.

— Как долго!.. Я тебя не обманывал. На фотографиях был я.

— Ты притворялся кем-то другим.

— Только в имени. Как и ты.

— Да, но я использовал свое имя. Просто не первое. Значит, ты действительно лгал мне все те разы, когда говорил, что ты не сом, и таким образом я был втянут в эти отношения. Обманут и введен в заблуждение.

— О, заткнись. Ты просто злишься из-за того, как сильно хочешь поцеловать меня все время. — Кевин смеется, когда Аарон кусает его за горло, но затем оставляет там нежный поцелуй.

— Только иногда. Не тогда, когда ты раздражаешь.

— Когда я целую тебя, я замолкаю, так что, наверное, тебе захочется делать это чаще, когда я раздражаю.

— Могу ли я поцеловать тебя, чтобы ты заткнулся?

— М-м-м м-м. — Кевин мычит в губы Аарона. Аарон переворачивает их так, что Кевин оказывается на спине, а сам наклоняется над ним. Он отстраняется, коротко целует Дэя в губы, затем в нос, поочередно чмокает в каждую щеку и заканчивает лбом. 

— После сегодняшнего дня на тебя трудно раздражаться. Ты победил. С тобой так приятно целоваться.

— Отличные новости для меня, ведь у тебя это очень хорошо получается.

— Вау. Твой голос полностью изменился в конце. Кто же этот озлобленный человек?

      Кевин ничего не может с собой поделать. Он все еще думает, что Аарон целуется лучше, чем он. Даже сейчас, даже когда Кевину знакомы прикосновения губ Аарона, тепло и давление, ощущение его языка у себя во рту, прикосновение пирсинга. Даже сейчас он может заставить Кевина почувствовать, что он стоит на палубе корабля, когда море штормит: его шатает, а в животе бурлит теплое месиво. Кевин обиженно дуется на Аарона. Миньярд нежно целует его.

— Ну, я не умею целоваться в одиночестве, так что, по-моему, ты целуешься лучше всех.

— Хорошо. — Кевин оживляется, хотя очевидно, что Аарон просто пытается его успокоить. Это срабатывает. Обычно, когда Аарон так поступает, это срабатывает.

— Хорошо. — Аарон потягивается, затем скатывается с кровати. Он сворачивает полотенце и идет с ним в ванную, где несколько минут возится. Вернувшись, выключает музыку и натягивает носки.

      Он тянется за своим нижним бельем, когда Кевин протестующе скулит. Аарон бросает на него взгляд. Дэй целенаправленно похлопывает по пустой стороне кровати. Аарон закатывает глаза, но снимает плавки и, шлепая по комнате, забирается в постель рядом с Кевином, прижимая свои ноги в носках к его голеням. 

— В самом деле, у нас есть личное пространство, а ты пытаешься надеть одежду, — говорит Кевин, хватая Аарона за задницу. — Преступник.

— Именно поэтому.

      Кевин убирает руки с ягодиц, проводит пальцами по спине Аарона и целует его в лоб. Он хотел видеть Аарона голым не по сексуальным причинам. Очевидно, что голый Аарон рядом с ним – очень сексуальный, а просыпаться голыми вместе просто делает утренний секс намного проще, но истинная мотивация Дэя в том, что он любит интимность сна кожа к коже. В любом случае, он всегда лучше спит с Аароном, но самое лучшее ощущение – когда они прижаты друг к другу, даже если они просыпаются с ощущением липкости между их телами.

— Хочешь просмотреть сегодняшние видео? — спрашивает Аарон, и его глаза блестят, хотя он старается сохранять ровный тон. Кевин кивает. Аарон переворачивается на спину, позволяя ему положить голову на впадину ключицы, пока пролистывает галерею телефона. Кевин успевает просмотреть только половину видео, прежде чем веки начинают тяжелеть. Он закрывает глаза, продолжая слушать музыку, и мычит в ответ, когда Аарон что-то говорит. Пальцы Аарона нежно скользят по его волосам, и последнее, что Кевин полностью осознает, – это губы, прижимающиеся к его лбу. 

***

      Кевин просыпается в тепле и с отяжелевшими конечностями, его глаза слипаются, не желая открываться. Во сне он отодвигается от Аарона, но Аарон прижимается к его спине. Он целует плечо Кевина, позвонки ниже шеи. Его рука обвивается вокруг Дэя, крепко обнимая его. Кевин чувствует себя сонным и в безопасности. Он еще глубже зарывается носом в подушку, накрывая ладонью руку Аарона.

— Доброе утро, соня. — Голос Аарона сиплый со сна. Более низкий, чем обычно, и с хрипотцой, что мгновенно посылает тепло в живот Кевина. Он слепо поворачивает голову, целуя воздух. Аарон фыркает, но тянется навстречу губам Кевина. — Хорошо спалось?

— М-м-м-м-м.

— Как всегда связно. У нас есть час до завтрака. Ты хочешь просто еще поспать?

— Не-е-ет. Ты обещал.

— Я, кажется, ничего не обещал.

— Ты сказал. — Кевин ерзает в объятиях, умудряясь открыть один из слипшихся глаз. Он хнычет, но это нормально. Аарон, должно быть, находит это милым, ведь обычно кажется, что это его трогает. — Что трахнул бы меня утром.

      Аарон смеется, прижимая их лбы друг к другу. Он проводит большим пальцем по уголку рта Кевина, где образовалась морщинка. 

— Просто проверяю. Я знаю, какой ты по утрам.

— Я проснулся. — Кевин обхватывает ногой ногу Аарона и прижимается к его бедру, давая Аарону почувствовать, что уже наполовину возбужден. Аарон вздыхает, но он не может быть слишком расстроен, потому что целует Кевина крепко, прежде чем тот идет за презервативом. 

      Они занимаются сексом медленно и чувственно, так, как им нечасто удается, наслаждаясь неторопливостью. Обычно они спешат, боясь, что Ники вернется в общежитие, или им приходится сдерживать себя дома в Колумбии. Этим утром Кевин может шуметь сколько угодно, и Аарон не выговаривает ему, а нежно подбадривает. Он остается лежать позади Кевина, подстраиваясь под форму его тела, медленно и глубоко проникая в него. Кевин прижимается к нему, и единственный недостаток этой позы в том, что целоваться трудно, но время от времени он выгибает шею, чтобы их губы могли встретиться. Одна рука Аарона обхватывает Кевина за шею, их пальцы переплетаются. Другой рукой он проводит по торсу Кевина, по прессу, животу, груди. Аарон играет с его сосками, пока тот не начинает хныкать и извиваться в ответ, прежде чем опустить руку на член Кевина. 

— Блять. — Кевин прижимается губами к бицепсу Аарона, целуя все, до чего может дотянуться. — Скажи мне, когда будешь близко.

      Кевин борется с собой, чтобы сдержать оргазм, пока Аарон не подойдет к грани, желая, чтобы они кончили одновременно. Все немного шатко: Кевин настолько напряжен, что в тот момент, когда он сбрасывает напряжение в своем теле, он кончает, испытывая долгий, сотрясающий оргазм, от которого тепло разливается по всему телу. Он тянется назад, чтобы схватить Аарона за бедро, продолжая тереться о него, пока Аарон не следует за ним, впиваясь зубами в плечо, пока кончает.

      В конце концов они выползают из потной, расслабленной кучи конечностей, в которых они запутались, обмениваясь сонными поцелуями. Моются и одеваются к завтраку. Аарон раскладывает на кровати свой мерч, с восторгом разглядывая его. Он выбирает футболку с енотом, чтобы надеть ее со своими спортивными штанами в дорогу обратно в университет, но Кевин выбирает укороченную толстовку. Сегодня тепло, и, вероятно, слишком жарко для толстовки, особенно учитывая, что они будут в машине больше часа. Тем не менее, он умирает от желания увидеть Аарона в ней. С тех пор, как он заметил ее на стенде с товарами, он был одержим идеей Аарона в чем-то укороченном.

— Примерь это. Хочу посмотреть, как это выглядит.

      Аарон смотрит на то, что держит Кевин, и закатывает глаза.

— Давай. После того, как я тебя побаловал, ты можешь сделать это для меня, — говорит Кевин. Лицо Аарона сразу же становится непроницаемым. Кевин хмурится. Дерьмо. Неправильный ход. — Или нет. Ты мне ничего не должен. Я просто играю.

— Я знаю.

— У тебя такой вид, будто ты не знаешь.

— Я знаю. — Аарон вздыхает. Он проводит рукой по лицу. — Просто... Вот почему я не люблю подарки. Мне всегда кажется, что если люди мне что-то дарят, то только для того, чтобы в будущем потребовать от меня вернуть долг. Я знаю, ты не это имел в виду, но просто это прозвучало так.

— Аарон. — Кевин бросает толстовку на кровать и делает шаг вперед, беря его за руку. Аарон позволяет ему поймать себя за пальцы и притянуть ближе. — Я люблю дарить тебе подарки. Я хочу, чтобы у тебя был весь мир. Если бы я мог достать для тебя луну с неба, я бы это сделал.

— На самом деле это было бы катастрофой для всего мира. Мы во многом полагаемся на гравитационное притяжение луны.

      Возможно, Кевина должно раздражать, что Аарон сводит на нет его попытки быть романтичным с помощью логики и фактов, но, честно говоря, Кевин просто находит его интеллект привлекательным. Ему нравится, когда Аарон рассказывает ему случайные факты о каких-либо вещах. 

— Тогда я бы разрушил мир ради тебя. Если бы луна была тем, чего бы ты хотел, и я мог бы ее достать.

— Мне ничего не нужно, и, возможно, к моменту, когда ты украдешь луну, я могу быть полностью перегружен работой врача из-за всех несчастных случаев, которые из-за этого возникнут. Не лучшая идея для подарка.

— Аарон.

— Кевин.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Да-да. Тогда дай мне ее. 

      Кевин легкомысленно усмехается и снова берет толстовку. Он поднимает ее для Аарона, который пронзает его пустым взглядом. Кевину все равно, что Аарон может одеться сам: он жаждет вовлечь его в это. Аарон отстраняется от Кевина, как только толстовка оказывается на его голове, встряхивая волосами, когда капюшон спадает, и дергает основание толстовки до тех пор, пока оно не опустится.

      Она закрывает его пупок, когда он опускает руки, но приподнимается, когда Аарон двигается. Кевин заставляет Миньярда повернуться к нему. Тот сердито смотрит, но неохотно шаркает вокруг своей оси. Пояс его спортивных штанов закрывает половину живота, так что, когда толстовка приподнимается, видна лишь небольшая полоска кожи, но спортивные штаны уже намекают на восхитительный изгиб живота Аарона. Свободно свисающий материал не скрывает его. Кевин подходит ближе. Ему так легко просунуть руки под толстовку и обхватить ими ребра Аарона.

— Да, — говорит он хриплым голосом. — Это была отличная идея. Я ее большой поклонник.

      Аарон качает головой, но когда Кевин трется носом о его ухо сквозь волосы, то обнаруживает, что кончик этого самого уха покраснел. Дэй ухмыляется, целуя розовую кожу. Аарон поднимает плечо, пытаясь оттолкнуть Кевина, прекрасно осознавая, что тот делает. 

— Сейчас переоденусь. После завтрака нам нужно отправляться в путь, я не хочу завтра пропустить дневные занятия.

— У-у-угх. Я не хочу возвращаться. Мы можем просто сбежать вместе?

— Хочешь пропустить еще одну тренировку? — Аарон смотрит на него понимающе, запихивая остатки мерча обратно в сумку. Кевин пытается выдержать подходящую паузу, чтобы у Аарона не возникло ощущения, что он отдает предпочтение экси, а не ему, но он не может отрицать, что оживляется при мысли о тренировке.

— Да, хорошо, пойдем.

      Аарон фыркает, но позволяет Кевину переплести их пальцы, когда обходит кровать. Кевин берет одну из сумок, перекидывая ее через другое плечо. Он целует костяшки пальцев Аарона и следует за ним, ведущим его из комнаты; только шагает вперед, чтобы придержать для Миньярда дверь, и вытягивает руку над головой, когда Аарон проходит под ней. 

— Прощай, уединение, — горестно говорит Кевин, оглядываясь на комнату. Аарон фыркает, тянет его за руку к лифту. — Но ты ведь хорошо провел время, да?

Аарон приподнимается на цыпочки в лифте, обхватывает лицо Кевина и коротко целует его.

— Я отлично провел время. — Аарон улыбается коротко, но достаточно широко, чтобы показать ямочку. Лучшая улыбка Аарона.

      Да. Кевину определенно стоит начать следить за другими концертами.