- Да, вот так… Сильнее, - закрыв глаза, Герцог удобнее положил голову на подушку, наслаждаясь тем, как девушка делает минет, позволив на этот раз самой решить, какой темп выбрать, расслабляя после трудного дня.

Его дыхание было медленным и глубоким, пока воздух полностью наполнял легкие. По коже пробегали легкие волны наслаждения от касаний рук и губ Александры к члену и яичкам, и, казалось, что она даже сама получала удовольствие от того, что делает, полностью отдавшись процессу. Ее язычок – такой податливый и умелый – нежно водил по головке, лаская ее, а тонкие пальчики аккуратно массировали яички, усиливая наслаждение мужчины. Полностью погрузив половой орган в рот, что головка уже была в глотке, Саша сжала основание члена губами, прижав ствол языком к небу, начав делать посасывающие движения, отчего Герцог приоткрыл рот, положив ладонь на ее голову, то поглаживая волосы на затылке, то сжимая их, прижимая ее голову к паху, давая понять, чтобы она не прекращала, чувствуя, как внутри распаляется желание большего, чем просто оральные ласки, и может быть даже сильнее, чем просто секс.

- Как же ты умело владеешь своим язычком, - прохрипел мужчина, наблюдая за ней; какое-то время он молча смотрел на опускавшуюся и поднимавшуюся капну волос, а потом вдруг резко схватил Александру за волосы, поднимая ее голову, второй рукой сжимая ее горло, - Но мне не нужна послушная, безвольная кукла, которую легко трахнуть и выбросить. Таких у меня было слишком много, и это уже не интересно, - его опьяняла мысль того, что у него теперь есть игрушка, способная полностью удовлетворять все желания, какие бы те ни были.

Его взгляд одновременно пугал и завораживал, как глаза обезумевшего зверя, жаждущего снова вкусить теплой крови умирающей жертвы, находящейся между жизнью и смертью. Ощутив неприятную боль в затылке, Александра дернулась, что лишь усугубило ее положение, когда пальцы Дитриха сильнее впились в ее горло. Приоткрыв рот, девушка хотела крикнуть, но в этот же миг ее перевернули, грубо кинув на кровать. Мурашки острыми иголочками пробежались по коже холодом.

- Можешь кричать, - Герцог нависал над ней, опираясь одной рукой о кровать у головы Саши, не сводя пожирающего взгляда с ее побледневшего лица, - Все-равно никто не окажет помощь. Ты можешь попробовать сопротивляться, но и это не поможет тебе. Никто ничего не скажет и тем более ничего не сделает, даже, если я убью тебя и брошу своим псам, как корм. Ты и твоя жалкая жизнь находятся в моих руках, и только я решаю, что сделаю с тобой.

Все внутренности Александры сжались, подступив комом к горлу, и казалось, что ее вот-вот вырвет от страха, колотящегося в сердце. Перед глазами вновь образовался образ Михаэля – то, во что Герцог превратил его. И его умоляющие глаза, просящие о смерти, как о спасении. Замотав головой, Саша вдруг подалась вперед, намереваясь подняться, как мужчина грубо толкнул ее обратно, сжав горло, и в этот момент, она ударила по его руке, а после дала звонкую пощечину, защищаясь. Легкие словно окаменели, перестав перекачивать воздух, а сердце – биться; боясь оторвать взгляд с лица Дитриха, Александра замерла, даже не понимая, как смогла ударить его против своей воли. Те короткие мгновенья казались вечностью, растянувшимися на всю ее жизнь, причиняя настоящую ощутимую боль, разрывающую душу на мелкие клочья, исчезающие в биении сердечка.

- Вот как, - голос Герцога пронесся холодом по комнате, набросившись на девушку, сковав ее, - Решила укусить руку, что кормит тебя? – резкий удар не заставил себя ждать, и тяжелая ладонь обрушилась на лицо Саши, отчего ее голова мотнулась в сторону, а боль резанула по сознанию.

Еле предприняв попытку отодвинуться, прикрывая ушибленное место, Александра, чувствуя во рту солоноватый привкус крови, к своему ужасу увидела, что мужчина возбудился еще сильнее. Он был крайне жестоким садистом, и любая попытка причинить кому-либо боль, а особенно сильную, доставляла невообразимое удовольствие; и сейчас Дитрих уже представлял, что сделает с непокорной девчонкой, сгорая от предвкушения, умирая от желания накинуться на нее прямо в это мгновенье. Замотав головой, девушка хотела открыть рот, чтобы он не приближался, и в этот момент Герцог схватил ее за запястье, резко рванув на себя, намереваясь схватить за шею, но Саша ударила его по руке, отбиваясь. И это еще больше понравилось Дитриху. Не разжимая хватки пальцев на ее запястье, он с легкостью развернул девчонку к себе спиной, обняв за талию:

- Да, сопротивляйся, - глухо рассмеялся в ее ухо, прикусив мочку, - Еще сильнее.

Александру будто громом поразило. Адреналин бил в висках, сжимая голову в тиски. Жадно хватая ноздрями накаленный похотью и страхом воздух, она осознала, что больше всего возбуждает мужчину, что больше всего нравится ему, чувствуя ягодицами его окрепший половой орган, упиравшийся в нее. И чтобы выжить, ей придется сделать это и не раз, или в противном случае – он избавится от нее, как обещал одноглазый. Собрав те жалкие силы, что еще оставались в ее теле, девушка крутанула головой, подняв руку, за которую все еще держался оберфюрер, и впилась зубами в его кожу, сжимая челюсть. Прошипев от боли, Герцог сжал ее волосы, оттягивая Сашу от себя, с жадностью впиваясь в губы, чувствуя кровь на них, но это лишь подстегивало к еще большему. И чем сильнее та сопротивлялась, тем сильнее он желал ее. Повалив Александру на кровать, Дитрих схватил ее запястья одной рукой, прижав к подушке, второй рукой притянув тело девушки к себе, не обращая на попытки к сопротивлению.

- Я могу сделать так, чтобы боль доставила тебе наслаждение, - прошептал он, резко вводя член в нее, причиняя при этом неприятные ощущения, которые тут же отразились на лице девушки; головка была невероятно огромная и горячая, растягивая стенки влагалища, та начала резкие толчки, тараня матку, - А могу и так, что она убьет тебя! Как же узко, черт!.. Блядь, - наклонив голову, буквально выдавил из себя последние слова.

Зажмурившись, Саша чувствовала, как слезы катятся по щекам, утекая обжигающими потоками в подушку, слыша горячее дыхание мужчины, упивавшегося ее страданиями. А ведь сначала ее держали словно зверя взаперти, не обращая внимания на то, что она человек, лишив еды и воды, побои, унижения… а потом ее заставили ломать пальцы подруге; а то, что сделал Герцог с Михаэлем вообще объяснить невозможно – как человек вообще на такое способен? И, ему доставляет удовольствие и дальше издеваться над ней. Боль в низу живота волной прошлась по телу, дойдя до мозга, заставив ее открыть глаза и понять, что все только начинается. Инстинктивно сильнее сжав бедра на талии оберфюрера, она подалась вперед, попытавшись освободиться, но хватка только усилилась. Но разве не она выжила сейчас? Не ее ли выбрал Герцог, оставив Елену в госпитале? И что ту ждет в дальнейшем, представлять не хотелось, и как говорил одноглазый, было бы глупо отказаться от предложения мужчины. А тот предупреждал, что Дьявол может не только защитить от допросов, но и дать большее.

Чудом высвободив одну руку, Александра впилась ногтями в плечо мужчины, царапая кожу, оставляя еле заметные красные бороздки, ощущая, как головка внутри нее распаляется еще сильнее, а дыхание оберфюрера стало более учащенно. Боль начала медленно сменяться наслаждением, приправленная остротой приятных страданий, о которых говорил Герцог. Криво ухмыльнувшись, наблюдая за тем, как девчонка задирает голову, начав постанывать, мужчина просунул руку под ее спину и потянул к себе, усаживая на свои бедра, при этом вставая на колени. Член максимально вошел, упираясь головкой в матку, распаляя по их телам огонь страсти и похоти. Скрутив обе руки девушки за ее спиной, Дитрих грубо сжал одну ее грудь, наслаждаясь тем, как Александра двигается, извиваясь, позволяя его половому органу двигаться внутри нее.

Наклонив голову к шее мужчины, Саша с яростью впилась губами в кожу, оставляя на ней бордовый засос. Почувствовав это, Дьявол фыркнул, усмехнувшись:

- О да, вот так… сильнее, - приподняв Александру, он тут же развернул ее, поставив на четвереньки и, оттянув ее бедра назад, провел пальцами между ее ног, - Как тут оказывается мокро, - два пальца рывком погрузились во влагалище, начав быстро двигаться, - И все также узко, - каждое слово вводило девушку в стыд, но в это же время ей начинало нравится все то, что делает мужчина, - Ну же, девочка, я же знаю, что тебе нравится все это, - сдавленно расхохотался Дьявол, водя пальцами по стенкам влагалища, а, когда та застонала, прогнув спину, с силой шлепнул по одной ягодице, да так сильно, что на белой коже остался красный след, отчего Саша привстала на руках, закричав, - Да, вот так! – не давая ей передохнуть, Герцог вновь провел между ног девушки, обильно начав смачивать анальное отверстие в смазке, а потом медленно погрузил средний палец в анальное колечко, потом тут же и безымянный, растягивая нежную кожу.

Александра вновь прогнулась, выпячивая зад, подставляя мужчине ягодицы. И размахнувшись, Дитрих еще раз по одной из них ударил пятерней, начав двигать пальцами в анальном проходе, при этом большим пальцем водя по клитору. Потом еще удар. Выгибаясь, Саша то кричала, то стонала, начиная не только привыкать к шлепкам, но и ощущать нечто приятное.

- Я научу тебя получать наслаждение благодаря боли.

Герцог вытащил пальцы и, придержав член у основания, медленно ввел его в анальное колечко. Почувствовав неприятные ощущения, Александра подалась вперед, но мужчина потянул назад, обхватив одной рукой ее бедро, усилив напор, и вскоре головка полностью погрузилась в прямую кишку. Начав двигать тазом, Дьявол положил руки на ягодицы Александры, массируя их подушечками пальцев. Девушка стонала и вскоре даже начала двигаться навстречу толчкам, а потом протянула одну руку под собой, обхватив пальцами яички, перебирая их. Размахнувшись, оберфюрер шлепнул по подставленной ягодице:

- Вот так, девочка, молодец!

Он уже часто дышал, усилив толчки, отчего член входил так глубоко, насколько это было возможно, и вскоре последовало несколько мощных толчков, а после Дитрих, подался вперед, прижавшись к спине девушки, начав кончать. Вязкая, густая сперма заполняла прямую кишку Саши, пока та лежала на кровати под весом мужчины, жадно глотая воздух, чувствуя, как приятная боль распространяется по всему телу горячими зарядами электричества. Приподнявшись, опираясь одной рукой о кровать, Герцог запустил пальцы в волосы девушки, оттянув ее голову назад к себе, по-звериному начав целовать, жадно сминая ее губы. Почувствовав острую боль, Дитрих быстро отстранился, проведя кончиком языка по губам и, ощутив привкус железа, усмехнулся, приподняв один уголок губ, поняв, что та прикусила ему губу, но тут же замахнулся и дал сильную пощечину Саше, тут же вновь сливаясь с ней в поцелуе, но на этот раз еще более яростно.

Александра изучающе смотрела в окно на то, как там в черном небе мерцает серебристая звезда, и в отличие от окружавших ее сестер, она была самая яркая, сверкая холодным огоньком. Названия девушка так и не могла вспомнить, но для себя прозвала ее Сириус, так как это была единственная звезда серебристого цвета, которую она могла вспомнить. Ягодицы и низ живота все еще болели, но разбирая губа уже стянулась, и сукровица теперь не сочилась. Обнимавший ее Герцог уже давно спал, громко сопя. И это была первая ночь, когда мужчина уснул практически без сил, довольный тем, что произошло, забывшись в объятьях Морфея. Вспомнив то, с какой яростью он трахал ее, девушка сделала глубокий вдох, подавляя в себе волну слез, подступающих к глазам, вспоминая и о его словах, и о том, какую боль она испытала. Боль или наслаждение?.. Это была настоящая животная ярость, которой поддалась и она, как и говорил Дьявол, но вот совесть, сейчас взявшая вверх, напомнил о последствиях. Лежащий сзади, почувствовав легкое шевеление, сильнее прижал Сашу к себе, вновь захрапев.

Но ведь одноглазый предупреждал о том, что у Герцога есть некоторые садистские наклонности и, при исполнении его желаний, он может избавить ее от допроса и психушки, о которой говорил, и врать ему не было смысла, так как девушка помнила из того, что проходили по истории, что немцы часто прибегали и к пыткам, и к всяким опытам, сажая людей в концлагеря и психбольницы. Но что мешает ей исполнять его прихоти?.. Совесть? Инстинкт выживания сейчас был намного сильнее совести. И пока единственным спасением для выживания в этом мире, а не только в плену у садиста, - исполнения желаний этого самого садиста! Все же это намного лучше, чем вся дивизия солдат прикоснется к ней, или же концлагерь, или психлечебница. Тем более, что Герцог обеспечивал ее всем необходимым, начиная от свежей и вкусной еды, заканчивая теплым домом и охраной, даже, когда она выходила прогуляться вокруг штаба, к ней был приставлен один солдат, а так как оберфюрер знал, что она не сбежит, то солдат охранял именно ее. И вот совесть медленно отступила на второй план, уступив место разуму.

«Стерпится – слюбится! - услышала девушка в голове голос матери, часто повторяющей эту фразу, - Именно терпение и уважение являются зерном в настоящей крепкой любви.»

«Могу по секрету сказать, что господин Герцог не женат,» - тут же следом проговорил одноглазый.

А он не женат и, если она будет не только исполнять его прихоти, но и избавится от русского акцента, то… То что?.. Есть ли даже малейшая надежда на то, что он исполнит свое обещание насчет защиты? Была ли гарантия? Но что если одноглазый не врал? Да и сам Герцог говорил о том, что может помочь, если это можно назвать помощью? Вопросов была слишком много, и все они не находили ответа, что еще больше пугало, вгоняя в какую-то пустоту. Нет-нет, одноглазый говорил, что Герцог дает гарантию на то, что она будет жива и цела! Голос разума вновь дал о себе знать. Да, было такое… Дыхание Саши стало более глубоким, пока она напряженно вспоминала разговор с одноглазым, все больше убеждая себя в том, что именно нужно сделать.

За окном проехала большая машина, но не грузовик. Девушка не знала, как правильно назывался этот транспорт, но он представлял из себя внедорожник с большим кузовом на гусеницах, как танк. Тут таких было несколько. Громко тарахтя, машина свернула на главную улицу, под громкий лай собак. Услышав шум, оберфюрер вновь зашевелился во сне – имея чуткий сон, мужчина часто просыпался по ночам. Сердце Александры дрогнуло отчего-то, и она, накрыв его руку своей, прижала ее к себе:

- Ш-ш… Спи, мой хороший, спи. Я рядом, - полушепотом проговорила она дрожащими губами, понимая, что дороги назад уже нет, и сейчас, именно в этот момент, ей пришлось сделать выбор.

Медленно повернувшись к спящему лицом, девушка осторожно приобняла его, позволяя ему вновь прижать ее к себе, ощущая горячее тело, согревающее ее. Веки Герцога подрагивали, а дыхание стало частым и прерывистым. Рассматривая его лицо, невольно вновь услышала голос матери, повторивший ту самую фразу про «слюбится», задумавшись на секунду о своем будущем, правда никакой мысли так и не появилось в голове, но зато прояснилась уверенность в правильности выбора. Сильнее прижавшись к мужчине, Александра закрыла глаза, слыша, как бьется его сердце.

В этом споре голос разума победил.

Открыв глаза, Дитрих сделал глубокий вдох, наполнив легкие воздухом, расправляя грудную клетку, устремляя свой взор к потолку. В паху приятно заныло, и тут же в голове всплыли воспоминания о прошедшей ночи, о том, как девчонка стонала под ним, пока он шлепал ее и душил, трахая, и о ее сладкой попке, которую та вчера подставляла ему. От этих мыслей низ живота начал напрягаться, а кровь медленно приливала к половому органу. Повернувшись, он увидел, что девушка все еще спит. Ее горячее тело прижималось к нему, распаляя еще сильнее все желания о том, чтобы снова овладеть ей.

Но тут до слуха донесся гул горна, предвещавшего о начале пробуждения. На часах было уже шесть утра, и солнце медленно плыло по голубому небу, окутанное беловатой дымкой, чьи лучи уже давно проникли в комнату, осветив ее, наполняя теплом и светом. Горну уже вторили собаки, проходивших мимо солдат из патруля, стоявшего на ночном дозоре, и теперь утренняя смена меняла их. То ли от движения рядом с собой, то ли от шума Александра все же проснулась: сначала она плавно повернулась на спину, делая глубокий вдох через нос, потягиваясь, отчего ее груди показались из-под одеяла, манившие розовыми сосками, а потом вновь вернулась к мужчине, прижимаясь к нему еще сильнее, и только в тот момент она открыла глаза, фокусируя зрение на его груди, а потом поднимая голову, находя его лицо. Давно Дитрих не просыпался вот так, когда никуда не надо было вскакивать и бежать, практически сразу думая о решении многих сложных вопросов. А вот так… Не говоря ни слова, он обнял девушку за талию и прижал к себе, давая понять, что сейчас он хочет ее.

- Доброе утро, - проговорила та шепотом, прикасаясь кончиками пальцев к его груди.

Он не отвечал, лишь выжидающе смотрел на нее, сейчас позволяя ей самой решать, что будет дальше, хотя исход и так был известен им обоим. Проведя ладонью по его груди к ключице, Саша завела руку к шее и, переведя ее на затылок, прижалась губами к губам Герцога, не обращая внимания на легкое покалывание в разбитой губе. Сильнее обняв ее, он перевернулся на спину, что теперь девушка оказалась сверху, тут же насаживая ее на себя. Жалобно простонав, она провела ноготками по груди мужчины, выгнув спину, ощущая, как член проникает в нее. Проведя ладонями по ее ягодицам, Дитрих задал тот темп, который полностью устраивал его, а, когда Александра стала повторять, перевел руки выше, начав массировать ее грудь, наблюдая с наслаждением, как девчонка стонет от получаемого удовольствия.

На этот раз Герцог был в приподнятом настроении, что заметили его приближенные, и только Отто догадывался в чем кроется причина таких изменений. К слову, самого одноглазого вызвали к оберфюреру, где допросили, куда именно тот спрятал тело, будут ли его дружки держать язык за зубами, при этом пригрозив серьезной расправой. Но Отто заверил, что никаких проблем не будет, объяснив, где именно закопано тело, и даже сказав, что забирал у Вигмана именно труп, когда тот умертвил пленного.

Сидя на стуле, положив локоть на край стола, Штуббе закурил, вытянув ноги, перекрестив щиколотки, следя внимательно за тем, что чертит на карте Герцог, получив чуть ранее новые данные:

- Ты все пытаешься узнать причину интереса главштаба к этой пещере? – с прищуром поинтересовался он, выдохнув сизоватое облачко.

- Нет. К сожалению, через несколько дней мне придется уехать в Оксфьорд. Скоро туда прибудет штандартенфюрер Зердер с поручением фюрера по инспектированию линкора «Тирпиц», так как мы перехватили радиосообщение от американцев о том, что вскоре тут будет проложен путь конвоя наших противников в СССР. Думаю, твоя дурная голова без мозгов должна была помнить о том, что у нас тут еще находятся корабли, которые нам поручено охранять, - не отвлекаясь от своего дела, Дитрих нахмурил брови, осматривая линии, что провел секунду назад, - Поступило несколько сообщений от разведки, что они видели в этом районе русских, - провел пальцем круг, обозначая место.

- Думаешь следят? – одноглазый повернул голову так, чтобы видеть уже лицо собеседника.

- Пока не знаю, но скорее всего да, - не сразу отозвался Дьявол, садясь на стул, - И сейчас я все же отправил группу зачистки за этими назойливыми насекомыми, которые в случае чего, могут причинить достаточно неприятный ущерб. Кто знает, что замышляет Ставарин со своими псами, и несмотря на то, что это всего лишь шайка партизан, я должен быть уверен в том, что они не посмеют напасть на нас или же не учинят что-нибудь. Вместо меня допрос пойманных партизан проведет Крюгер. Но для тебя у меня есть персональное задание, - вглядываясь в удивленное лицо Отто, Дитрих хмыкнул, погрозив пальцем, - До меня дошли слухи о том, что ты опять зачистил в бар, где устроил небольшую стычку с офицером из другого подразделения. Я не вижу смысла тебя наказывать за это, так как в конечном итоге ты все-равно отправишься туда в мое отсутствие, а, если я запру тебя, это подорвет твою и без того испорченную репутацию среди сослуживцев и других офицеров. Поэтому я решил, что какие-то время ты побудешь нянькой для нашей дорогой пленницы. Тем более ты все еще не избавил эту девку от ужасного акцента, а я не хочу лишать ее умелого язычка. - после чего глухо рассмеялся.

- Неужто девка и правда так хороша? – с хитрой улыбкой Штуббе подался вперед, держа сигарету в руке.

- Твое дело не вопросы задавать, а выполнять приказы, - тон голоса оберфюрера стал чуть строже, - И, если посмеешь руки распускать, я тебе их отрежу. Ты меня понял?.. Вот и чудно. Скоро нас могут перебросить куда-нибудь поближе, и я надеюсь, это случиться еще до наступления зимы. К примеру, Франция, - зима там почти такая же, как и в Германии, да и ближе к родине. А мне уже надоело быть среди этой падали… Меня не будет несколько дней, и, когда я вернусь, девка должна петь на нашем языке.

- Я понял, Дьявол, - ухмыльнулся одноглазый, делая затяжку, - Хочешь ее с собой.. того… в Берлин?..

Поставив локти на стол и прижав подушечки пальцев одной руки к другой «домиком», Герцог задумался, так как Штуббе все-таки узрел корень внутреннего вопроса, про который он сам боялся даже подумать, все же девка была пленницей, пойманной русской, без документов, твердившая что-то про будущее, и, если она дальше будет упоминать обо всем том, что знает, ее точно упекут в лечебницу, а в лучшем случае – расстреляют сразу. Но с другой стороны: сейчас она стала чуть сговорчивее, более понятливей, да и не стоит отрицать того, что она может быть и правда говорит правду, но в этом случае ее знания могут быть даже полезны, чтобы избежать той участи, которое было в том времени, из которого та прибыла. И все-таки девка не походила на умалишенную, и те технологии, которыми обладали все пленники из пещеры, пусть и частично, но подтверждали то, что к их словам стоило относится более серьезно. А может так случиться, что это именно то, что искал главштаб, давая ему личное поручение?

- Ты не понял приказ, одноглазое отродье? – прохрипел Дитрих, смотря уже на подчиненного с презрением, - Или мне стоит пинком отправить тебя выполнять его? А может и вовсе передумать и отправить тебя под заключение?

Открывая дверь, Отто перенес сигарету из одного уголка губ в другой, тут же переступая через порог. Он жадно потянул ноздрями воздух, ощутив манящий запах утренней похоти, которая все еще витала тут. Это вызвало легкую улыбку. Оглядев комнату, одноглазый вынул сигарету, взяв ее двумя пальцами, выдохнув дым через ноздри, чтобы хоть немного отогнать аромат утренних развлечений оберфюрера. Девка сидела на кровати с книгой, врученной ей Дьяволом для изучения немецкого языка, и, приглядевшись, увидел, как она шевелит губами, повторяя слова. На ней уже была чистая форма, более-менее подогнанная по размеру, что тут же навело на мысль, что сегодня утром командир был благосклонен не только к подчиненным. Заметив движение со стороны, девушка в эту секунду обернулась, встрепенувшись, не ожидая увидеть гостя.

- Доброе утро, - широкая улыбка растянулась на небритом лице; мужчина подошел ближе, - Так и будешь молчать?.. Или теперь ты разговариваешь с господином Герцогом? – одноглазый сделал еще одну затяжку, проходя мимо сидящей к окну, которое открыл, впуская в комнату свежий воздух, перемешанный с пылью от проезжавших грузовиков, перевозящих отряды солдат на поимку русских, - Надо бы проветрить немного, - выбросив окурок за окно, повернулся к девушке, заметив то, как она откладывает книгу в сторону, перевернув ее в раскрытом виде, - Ну что же, моя дорогая, ты все же решила поиграть в молчанку? Мне такое не по душе, - наклонившись, он рывком обхватил подбородок Саши и развернул ее лицо, проведя подушечкой большого пальца по ее губам, отмечая, что та была разбита, - Вижу, что ты вчера очень хорошо постаралась ублажить Дьявола, да так, что он сегодня вполне доволен произошедшим, - Александра дернулась, но одноглазый только сильнее сжал пальцы, вновь разворачивая ее к себе, вглядываясь в глаза, - Слушай меня, девочка, крайне внимательно. Если бы не моя идея, да не милость господина Герцога ты сейчас бы валялась в той же яме, что и твой дружок, которого я прикопал. Помнишь же, что с ним сделал Дьявол? А знаешь, почему? Потому что господин Герцог не любит, когда ему врут, - наклонив голову, Штуббе проговаривал каждое слово, чуть касаясь губами губ девушки, чувствуя, как те вздрагивают, - Не любит еще, когда его приказы не выполняют. И ты, думаю, догадаешься, какой итог ждет тех, кто не сделает этого. Ну же, моя сладкая, подумай своей прекрасной головкой, что от тебя хочет господин Герцог помимо того, чтобы ты ублажала его своим ротиком, - вот тут Отто приоткрыл рот и чуть коснулся кончиком языка губ Саши, окатив ее запахом сигарет, и стоило ей снова дернуться, он рывком схватил ее за затылок, больно сжав волосы, - Да раздвигала свои чудесные ножки? - оттянув голову девушки назад, Отто осмотрел бегло шею, заметив следы от удушья на ее коже, а потом провел пальцами по внутренней стороне ее бедра.

- Не трогай меня! – задергалась Александра, хватая его за запястье, останавливая.

- Так все же ты умеешь разговаривать на нашем языке, - улыбнулся одноглазый, отпуская ее, а когда девушка отбежала от него, намереваясь побежать в основную комнату, где обычно и работал Герцог, остановил ее, сказав, - Если думаешь, что Дьявол тут – то ошибаешься. Он вышел. А меня, к моему сожалению, обязал заняться тобой, чтобы ты убрала свой акцент, который так сильно расстраивает его, но я думаю, он просто боится оставлять такое сокровище, так как тут много кто хочет познакомиться с тобой поближе, - расставив руки чуть в стороны, пожал плечами, - Уж таково желание господина Герцога. И хочется тебе или нет, но тебе придется немножко потерпеть меня. В противном случае тебя ожидает наказание, которое тебе скорее всего не понравится.

В комнате наступила оглушающая тишина. Александра испепеляюще смотрела на мужчину, скрестив руки, а потом, осознав свое положение, опустила их, отведя взгляд в сторону. В это время Отто сел на кровать, взяв книгу и, развернув ее к себе, пробежался взглядом по строчкам, решив разобраться, что за книгу та читает. Это был какой-то научный труд, написанный на более сложном слоге, что было сложно понять и носителю языка, не то, что какой-то девке. С хлопком закрыв чтиво, он поднялся:

- Херня все! От этого ты ничего не поймешь. Пошли лучше прогуляемся, послушаешь, как говорят люди.

Одноглазый не нравился Саше, но спорить с ним не стала, поступая более благоразумно, так как любая ее выходка может стоить ей жизни, о чем не раз предупреждал Герцог, которого все же она боялась. Подтолкнув входную дверь, мужчина вышел первым, кивнув солдатам, что стояли на входе, тут же вытянувшиеся по струнке, предупредив их о том, что пленница уходит с ним, если вдруг господин Герцог будет спрашивать. Девушка следовала за ним, лишь щурясь от ярких солнечных лучей, которые отражались от окон домов и стекол машин. Городок ожил, ведя свою повседневную жизнь, и лишь патрулировавшие улицы солдаты да военная техника напоминали о том, что сейчас идет война. Проходя мимо одного из домов, Александра обратила внимание на то, как одна девочка лет десяти помогает матери в уборке постиранного белья; заметив шедших, девчушка опустила тяжелую корзину на землю, с прищуром глядя на девушку рядом с одноглазым. Саша улыбнулась, быстро помахав рукой. Девочка растянула уголки губ в стороны, но мать, заметившая это, схватила ребенка за руку и потащила ее в дом, что-то тараторя, бросая косые взгляды на шедших и грозя пальцем дочери.

- Они боятся, - заметила девушка, когда дверь дома закрылась.

- Они должны боятся, - усмехнулся Штуббе, закурив, наслаждаясь прогулкой; он шел, держа в одной руке сигарету, а вторую засунув в карман брюк, - Они знают, что мы сильнее, и поэтому боятся.

- Но при этом и ненавидят вас, - парировала Александра, бросив быстрый взгляд на шедшего рядом, а потом себе под ноги.

- Ненависть – это такая же эмоция, как и страх, любовь, уважение и прочее. Она свойственна людям, как и все остальные, и это вполне нормально, а особенно в их положении, - выдохнув дым, Отто кивнул знакомым офицерам, попавшимся по пути, махнув им рукой, - Они боятся нас и ненавидят, и я не сужу их за это.

Пока одноглазый отвлекся, девушка повернула голову к еще одному дому, возле которого стояла старушка, держа в одной руке ведро, наполненное до краев водой. Ступив один шаг, пожилая женщина чуть не споткнулась, успев ухватиться за стену дома, но при этом разлив немного. Не думая, Саша решила помочь ей, рванув по пыльной дороге и, добежав до старушки, с улыбкой протянула ей руку, показывая, что может помочь, пытаясь сказать на немецком в надежде, что та поймет ее:

- Извините. Я могу помочь.

Но к удивлению женщина остановилась, впиваясь пронзительным взглядом в лицо подбежавшей к ней, смотря с такой ненавистью, что Александра невольно отступила, опасаясь, что старушка сейчас кинется на нее. Поставив ведро на землю, женщина выпрямилась насколько позволяли ее года и, выставив руку с оттопыренным указательным пальцем, что-то громко закричала, чем еще сильнее напугала, привлекая при этом внимание и тех, кто находился поблизости, в том числе и одноглазого. Подбежав к девушке, он быстро загородил ее собой, доставая пистолет:

- Пошла назад, старая ведьма, пока я не застрелил тебя! – сняв оружие с предохранителя, направил его на женщину.

Все же та замолчала, может быть понимая немецкую речь, а может испугалась пистолета. Дверь распахнулась и из дома на улицу выскочила перепуганная девушка с заплетенными в косы волосами, старше самой Александры лет так на пять, но точно было сложно сказать. Подбежав к старушке, она закрыла ее собой, выставляя руки перед собой. Отто медленно убрал оружие обратно, пробежавшись взглядом по фигуре выбежавшей, хищно ухмыляясь, а потом махнул ей рукой, крикнув:

- Пошла отсюда! – и, грубо взяв Сашу за локоть, потащил за собой, - За мной. Надеюсь, ты понимаешь, что поступила крайне опрометчиво вот так приближаясь к ним? Кто знает, на что способны эти… люди.

- Но вы же сами довели их до такого состояния, - попыталась объясниться та, но при этом поспевая за мужчиной, быстро передвигая ногами.

- У них был выбор: помогать нам добровольно или же, - и тут одноглазый не договорил, останавливаясь, резко повернувшись к девушке, заговорив уже более спокойным голосом, - В конечном итоге сейчас ты увидела, что эти люди не так добры к тебе, как скорее всего ты представляла себе. Запомни одно, сладкая, сейчас они считают тебя одной из нас, а значит, ненавидят точно так же, и твоя доброта, которую ты так спешила показать, им не нужна. И я советую в следующий раз подумать прежде, чем предпринимать знакомства с местным населением, которое может тебе причинить вред. А теперь пошли, - подумав, что для начала стоит прогуляться до берега, так как многие девушки, по его мнению, любили подобные места, да и это могло развеять тяжелые мысли, - Расскажи, отчего же ты не убегаешь, не пытаешься позвать кого-нибудь, тем более уже слышала, что тут есть твои соотечественники? Совсем не хочется домой?

Глядя себе под ноги, Александра нахмурилась, выслушав вопрос одноглазого. В груди чуть кольнуло, отозвавшись горечью в горле, но это ощущение быстро пропало, сменившись какой-то пустотой и ощущением безысходности, но к этим чувствам прибавилось еще одно – смирение, - она уже смирилась со своим положением, но при этом ей выпал шанс выжить.

- Хочется, - спустя время ответила девушка, делая глубокий вдох, вдыхая соленый воздух, от которого ей вдруг стало легче, - Но я уже говорила, что мой дом не здесь и даже не в СССР, а в другом времени, и те люди, как ты сказал, не мои соотечественники. И мне все-равно на них, - она пожала плечами, глянув на мужчину, проверяя его реакцию, слушает ли он ее, - Но сейчас я понимаю, что убегать нет смысла, так как мне просто некуда бежать, не у кого просить помощи. Мало того, что я нахожусь в чужой для меня стране и тем более времени, не зная языка, так сейчас идет война, и вряд ли кто-то поверит мне, как это сделали вы с господином Герцогом. И если вдруг я каким-то чудом смогу попасть в Россию, то есть в СССР, скорее всего мои родственники вряд ли поверят мне в то, что я их будущая внучка, так как сейчас из семьи у меня там живут только бабушка и дедушка, и то они скорее всего еще даже не встретились и не знают друг о друге. И если вдруг я попаду в руки к властям, то меня так же ждет расстрел или же психбольница, - замолчав, Саша задумалась, стоит ли шедшему рядом говорить всю правду, но все же решившись, продолжила, - А еще я боюсь, что господин Герцог сделает со мной, если я попытаюсь сбежать. Нет никакого смысла в побеге, как я уже говорила, мне просто некуда бежать. И сейчас единственная надежда на спасение – быть здесь, с ним, - последние слова она выдавила из себя, чувствуя, как щеки начали краснеть от стыда того, что все же признала это.

Выслушав ответ, Штуббе про себя отметил, что из всего того, что сейчас девушка наговорила ему, она не собирается сбегать, а значит, можно будет расслабиться:

- Да, моя девочка, ты права, Дьявол сделает с тобой нечто ужасное, если в твоей прекрасной головке зароется мысль о побеге, и скорее всего это будет намного ужаснее, что он сотворил с тем пареньком. Но могу напомнить о том, что господин Герцог еще бывает и щедрым, несмотря на то, что порой бывает жесток, - улыбнувшись, одноглазый скользнул взглядом по проехавшей мимо машине, а потом показал пальцем, куда они идут, - Туда.