Вытянув одну ногу, пока вторая – была согнута в колене, Герцог откинулся к спинке стула, опираясь локтем о край стола. Пристально вглядываясь сидящего напротив, который по своему незнанию прервал его идиллию, он молча взял стакан, в гранях которого сверкал коньяк, поднеся к губам. Вдыхая терпкий аромат, мужчина уже чувствовал на кончике языка то приятное послевкусье, что он вскоре познает. Огненная жидкость проникла в рот с первым глотком, опалив глотку, падая в желудок. Дитрих на секунду прикрыл глаза, все-таки ощутив то самое послевкусье, воцарившегося во рту, - тонкие фруктовые нотки плавно сменились терпким ароматом ореха, словно это был не напиток, а настоящая музыка, сочетающая в себе гармонию и идеальность.

- Что же ты не пьешь, Отто? – с хриплой усмешкой Дьявол приподнял одну бровь, - Стоит перед тобой поставить алкоголь, так ты готов будешь вылакать все до капли.

Протянув руку, чтобы взять стакан, Отто заметил, как на лице оберфюрера начинает появляться ухмылка. В том, что коньяк не отравлен, он был уверен, но также была уверенность в том, что тот задумал что-то. И все же, минуя голос разума, пальцы танкиста обхватили грани стакана. В нос потянулись нити будоражившего мозг аромата, от которого во рту сразу же накопилась слюна. Желание пригубить этот напиток, как волна, накрыла одноглазого. Жадно потянув через ноздри запах, исходивший от коньяка, он махом осушил стакан, облизав губы, на которых все еще чувствовался этот манящий вкус. Обжигающая жидкость скользнула по глотке. Адреналин поднялся в крови, дыхание участилось и зрачок единственного глаза расширился.

- Разве после этого тебе не стало легче? – ухмыльнулся Дьявол.

Наполнив стаканы по новой, он поставил один из них перед подчиненным. Проследив за этим движением, Александра молниеносно выстрелила взглядом на Штуббе, а потом посмотрела на Герцога, которые сейчас ей были одинаково противны. Она осознавала, что не предложи оберфюрер танкисту выпивку, тот может быть и не пил бы до такой степени; но быть может одноглазый в принципе не мог себя контролировать, а Дьявол лишь следил за ним, позволяя принимать алкоголь под надзором, когда это было возможно, - все-таки только он был рядом, когда одноглазому было плохо от отравления.

- Ты все еще здесь? – строгий голос Дитриха прокатился по стоявшей рядом девичьей фигурке, отчего та невольно встрепенулась, - Свободна. Если будет нужно, тебя позовут.

- Да, господин Герцог, - кивнула Саша, после чего направилась к дверному проему, стараясь не думать о том, что сейчас тут будет, и именно на это ей как раз не хочется смотреть.

Оберфюрер молча следил за одноглазым, провожавшим взглядом Александру, с той самой оценивающей искоркой в глазу, с которой он смотрит на противоположный пол, мысленно усмехаясь тому, что этот местный дурачок никогда не изменится. Этого у Отто было не отнять – ему каким-то образом удавалось располагать женщин к себе, чем и пользовался; была ли это жалость или обаяние, Герцог не знал, да и сейчас не хотел даже задумываться, приняв это как факт.

Осушив по еще одному стакану, Дьявол отклонился к спинке стула, пока танкист закуривал. В воздухе вскоре стали появляться еле заметные полупрозрачные облачка дыма, а ноздри защекотал запах табака. По мышцам Штуббе разлились волны расслабления, а в голове из-за никотина – легкость, что к его несчастью развязало ему язык:

- Дьявол, - улыбка одноглазого растянулась; он поднес сигарету к губам и, сделав затяжку, с выдохом, спросил, - Я думал, ты избавился от нее, отправив в барак на смерть, и вроде не собирался возвращать. Меня отправил, чтобы убить ее в случае побега. Не могу понять, зачем все это?

- Зачем? – переспросил тот, на минуту погрузившись в раздумье; если бы он и сам мог бы ответить себе на этот вопрос, зная лишь то, что, если откажется от сделки с Вигманом, то наступят не самые приятные последствия.

- Зачем она тебе? – перебил его Отто, подавшись вперед, - Ты же наигрался с ней…

Но, не успел тот даже закончить последнее слово, как цепкая хватка стальных пальцев обхватила его горло, больно впиваясь в кожу. Дитрих улыбнулся, когда на лице подчиненного скользнула гримаса боли. Дернув его к себе, он с натянутой чуть снисходительной улыбкой проговорил, смотря немигающим взглядом в уцелевший глаз:

- Мой дорогой непутевый друг, я не раз говорил тебе, что в твоем положении тебе не стоит напрягать то, чего у тебя и так нет, так как ты все не только пропил, но и просрал, пока тратился на шлюх, не зная, как удержать свой член в штанах. Это очень вредно для тебя, понимаешь? А я все-таки беспокоюсь за тебя, - с этими словами, он будто бы в издевку погладил Штуббе по голове, но тут же с силой сжал волосы, оттягивая голову чуть в бок, - Запомни, одноглазое недоразумение, ты не должен совать нос туда, куда тебе не следовало, а тем более в мои дела. Тебя не должно волновать то, что именно я решу делать с этой девкой или еще какой-нибудь, хочу ли я отправить ее в барак или же вернуть. Это тебя не касается, щенок.

Убрав руку с горла танкиста, Дьявол ударил его об стол, но, к счастью, удар был не такой сильный и нос не сломался, но все же кровь брызнула, попав на скатерть. Приподняв голову одноглазого, продолжая сжимать его волосы, оберфюрер нахмурился, осматривая несколько красных капель на белой ткани, не замечая тихих всхлипов того.

- Вот смотри, что ты наделал, - переведя недовольный взгляд на подчиненного, Дитрих чуть покачал головой, - Ты же знаешь, как кровь тяжело отстирывается, - наклонившись к одноглазому, вдыхая запах крови, предупредил вкрадчивым голосом, будто бы объяснял все это неразумному, что по мнению самого Герцога, так и было, - Слушай меня внимательно, придурок, если я не буду повторять дважды для такого дегенерата, как ты. Тебя не должно волновать то, зачем я вернул эту девку и что буду с ней делать, - широко улыбнувшись, добавил, понизив голос до полушепота, - Я надеюсь, ты меня понял?

Отпустив подчиненного, откинув его от себя, Дьявол поднялся.

Рассматривая лохматые серо-синие тучи, ползущие по небу, Александра поежилась от задувавшего ветра. Мелкий противный дождь уже давно обрел силу и теперь хлестал холодными каплями, намереваясь проникнуть на крыльцо и пробраться в дом, заливая ступеньки. Отойдя поближе к стене, девушка обняла свои плечи руками, вздрагивая от холода, стараясь не думать о том, сколько еще времени ей придется вот так стоять тут в ожидании того, когда можно будет вернуться обратно. Заходить в дом и перечить приказу оберфюрера не хотелось, чтобы не навлечь на себя его гнев, так как он мог сильно разозлиться под действием алкоголя.

Засмотревшись в одну сторону, начиная погружаться в себя, Саша вдруг краем глаза заметила какое-то движение справа от себя. По началу это показалось шевелением травы от порывов ветра, но все же стоявшая на крыльце машинально повернула туда голову. На нее смотрели два зеленых глаза, сверкавших в свете лампочки. Отступив назад, Александра ахнула от испуга, но тут же из травы показалась большая кошачья голова.

Один из охранявших штаб солдат вопросительно глянул на девушку, услышав какой-то шум, вопросительно изогнув бровь. Капли дождя стекали с каски на его голове, падая на плечи, укрытые черным дождевиком, делая его еще более мрачным под стать непогоде. Хмурый, уставший взгляд голубых глаз, сейчас казавшихся какими-то темно-серыми, впился в фигуру на крыльце; а тонкая линия губ с опущенными уголками рта стала еще тоньше, почти исчезнув. Он с нежеланием глянул туда, куда указывала девушка, но ничего не увидев, отвернулся, демонстративно хмыкнув.

Штуббе вытер тыльной стороной ладони нос, уставившись на кровь, что осталась на руке, уже ощутив ее вкус, хотя это на самом деле ему показалось. Сглотнув слюну, он обиженно покосился на вставшего со стула командира, чья фигура заслонила собой путь к выходу. Обида за то, что тот с ним поступал хуже, чем с псами в псарне, навалилась на плечи одноглазого, смешавшись с долей алкоголя, что уже бушевала в крови, подавляя голос разума, шептавшего о том, чтобы молчать. Может быть он и смолчал на этот раз, но все же те слова, которые говорила ему Александра в госпитале у окна, не раз всплывали в памяти. Он не раз пытался объяснить себе, почему именно она, - ведь многие девушки признавались ему в своих чувствах, мечтая поскорее выйти замуж за него, но Александра была другой – он верил в то, что она не сумасшедшая и считал ее не похожей на остальных, и может быть ее отказ сбежать с ним, подтолкнул к подобным мыслям.

- А потом ты попользуешься ей и выбросишь, - сделав выдох, Отто поднес сигарету к губам, после делая затяжку, - Многие из местных считают тебя монстром, особенно после того, что ты сделал с той девушкой.

Несмотря на то, что подчиненный говорил приглушенно, Дитрих слышал его. Повернувшись к нему лицом, оберфюрер улыбнулся, скрестив руки на груди:

- С каких пор ты стал слушать местных? Быть может в тебе начала появляться к ним жалость? – но не давая времени подумать, он шагнул вперед, схватив одноглазого за грудки одной рукой, поднимая, отчего лицо танкиста было в паре сантиметров от его лица, - Ну же, Отто, ответь мне, как так получилось, что ты стал проявлять жалость к местным? И это при том, что, если я брошу тебя, они, как дикие звери, разорвут тебя на части. И пусть я монстр… Но на мне лежит ответственность за каждого солдата, доверенного мне, и моя обязанность, чтобы каждый из них вернулся домой, в том числе и ты. А теперь пошел прочь, - отшвырнув от себя Штуббе, Герцог скривился, - Иди проспись. От тебя воняет.

Герцог сидел по своей привычке, вытянув одну ногу, поставив локоть на стол, подпирая пальцами голову; во второй руке – с недопитым коньяком, уже успевшим нагреться. В висках то и дело раздавался неприятный стук, тонкими молоточками стуча в черепной коробке. Не выдерживая этой пытки, мужчина закрыл глаза, вдыхая запах дождя и свежести, проникавший сквозь приоткрытое окно, прогонявший кислый смрад пота, оставшийся от одноглазого. Мысленно усмехнувшись мысли о приказе тому все же посетить баню, Дитрих будто издалека услышал, как дверь скрипнула, открывшись и также закрывшись, а потом тихие, словно кошачьи шаги, что направлялись к нему.

- Уходи, - хрипло приказал он, зная, что в комнату вошла Александра, не открывая глаз.

Но девушка остановилась прямо перед ним; он даже ощутил пришедший вместе с ней аромат того самого дождя, что прорывался попасть сюда, барабаня в окно. Манящий, обещающий невероятную свободу, запах напомнил ему о тех ощущениях, которые он испытывал, когда стоял в непогоду на крыльце, не испугавшись ударов грома и света молний. Жадно потянув ноздрями воздух, Дьявол начал погружаться в то самое состояние, что было тогда, когда вдруг почувствовал, как на его колени что-то опустилось. Это была девушка.

- Я сказал тебе уйти, - повторил приказ мужчина, и в этот момент девичьи ладони коснулись его груди, проведя по не глаженной ткани рубашки, - Что ты делаешь? – но та молчала, только сильнее придвинувшись к нему, сидя лицом к лицу; нежные прикосновения одновременно вводили его в состояние покоя и тут же выводили, не сочетаясь с его внутренними правилами; она не прекращала водить ладонями по его груди, бокам, плечам, не сильно, мягко массируя мышцы, - Девочка, что ты… задумала? – ее бедра сильнее сдавили его бедра; подняв руку со стаканом, Дитрих, не глядя, осушил его, чувствуя, как теплая горячительная жидкость проникла в рот, потом прокатилась по глотке, оставляя послевкусье терпкого ореха, одурманившего голову; девушка словно читала его мысли, забрав опустевшую тару, поставив ее на стол, после прижавшись мягкими губами к его губам, нежно, медленно смяв их, опьяняя обещающими ласками, - Что ты делаешь? – сдавленный, с тонкой хрипотцой шепот слабо вырвался у Герцога, не желавшего вырываться из этой неги, в которой он пребывал, пока сладкие губки оставляли короткие поцелуи на его подбородке.

Запрокинув голову, позволяя нежным прикосновениям скользнуть к шее, мужчина сделал вдох, прижав обе ладони к бедрам девушки, поглаживая бархатистую кожу. Легкие все больше впускали в себя холодный воздух, пропитанный дождем и ночью. Тонкие струи барабанили по стеклу, отбивая ритм пульса, бившего в грудной клетке Дитриха, все больше желающего остановить эти мгновения, чтобы в полной мере насладиться ими. По коже пробежала легкая волна мурашек, когда тонкие пальцы расстегнули несколько пуговиц на рубашке.

- Не останавливайся, девочка, - подумал ли он или все же сказал вслух, было все-равно.

Под штанами медленно появлялся бугор возбуждения. Физиология брала свое. Дьявол мог взять ее сейчас, подняться, уложив на стол, прижав своим телом к твердой поверхности, заставить кричать от страсти и боли, которая пробуждала в нем страсть, но сейчас мужчина сумел побороть это, отдавшись другим желаниям – более медленным.

Расстегнув пуговицы и на штанах, девушка чуть приподнялась, приспуская их, вместе с трусами. Член не был так сильно возбужден, но она знала, что делать, не торопливо водя пальцами по нему, разгоняя кровь, что быстро приливала к головке, водя по которой подушечкой большого пальца она лишь усиливала ощущения мужчине. Все еще не открывая глаз, чтобы не потерять те ощущения, в которых он пребывал, Дитрих слабо ухмыльнулся, отбросив от себя все мысли, наконец-то, начав расслабляться. Наполняясь силой, его половой орган вскоре окреп, отдаваясь приятными тянущими ощущениями в низу живота.

- Ну же, девочка моя, - требовательно прошептал Герцог, запрокинув голову, когда пухлые, манящие губки коснулись его груди, - Я не люблю ждать.

Ему пришлось отпустить ее, чтобы девушка приподнялась, сильнее поднимая юбку, уже сгорая от желания овладеть ее телом, несмотря на то, что уже столько раз трахал ее; сейчас он вновь хотел ее. Чуть приоткрыв рот, мужчина чувствовал, как головка погружается в ее лоно, как внутри тесно от возбуждения, как смазка медленно стекает по стволу члена. И это начало сводить его с ума. Мужские пальцы с животной жадностью впились в округлые бархатистые бедра девушки, буквально насаживая ее на себя, заставляя ту издать сдавленный стон наслаждения. Его половой орган с натяжением двигался внутри, сдавленный стенками влагалища, распространяя по всему организму волны наслаждения, словно электрические потоки, бьющие каждую клеточку во всем его теле.

- Вот так, - выдохнул Дьявол, собираясь открыть глаза, чтобы взглянуть на его любовницу, теперь, как оказалось, сумевшей удивить его, но та вдруг накрыла его лицо ладонью так, чтобы он не мог ничего увидеть, прислонившей указательный палец другой руки к его губам; усмехнувшись, Герцог не стал на этот раз противиться и подчинился, снова запрокинув голову, - Хорошо. Хорошо, моя девочка, будь по-твоему.

Двигая бедрами, девушка извивалась всем телом, будто бы змея, предоставляя члену скользить внутри нее максимально глубоко, ударяясь головкой о матку, от чего она негромко, сдавленно стонала. Выгнув спину, она отклонилась назад, и теперь головка с силой терлась о стенку влагалища, а по телу мужчины прокатились мощные волны спазма, дарующие ему невероятные ощущения, как будто бы сотни тончайших иголочек вонзились в мозг, подарив наслаждение. Сделав круговые движения тазом, девушка прижалась к груди Дьявола, проведя кончиком языка по его подбородку. От нее пахло дождем, ветром и свежестью, что будто бы окутывали все ее тело; от нее пахло так, как не пахло раньше, что ему это нравилось, а еще то, как она вела себя с ним. Ее сдавленные, еле уловимые постанывания не нарушали стон ветра, прорывавшегося в комнату, сливаясь с ним, а стук сердечка напоминал больше стук дождя.

- Девочка моя, не останавливайся, - шептал Дьявол, чувствуя приближение кульминации.

Распухшая головка внутри нее терлась о стенки влагалища, все сильнее и сильнее наливаясь кровью. Прижавшись к телу, яички выпустили из себя семя, что накопилось в них, которое выстрелило прямо в девушку, смешавшись с ее смазкой. Подавшись вперед, оберфюрер впился пальцами в бедро любовницы, второй рукой обнимая ее за талию, прижав к себе, глухо прорычав в ее волосы, пропитанные запахом дождя, который буквально въелся в ноздри. Наполняя лоно спермой, мужчина сильнее зажмурил глаза, тяжело дыша, только сейчас начиная понимать, что за все время девушка не произнесла ни единого слова, даже ее стоны не нарушали тишину, но эта мысль в миг улетучилась, стоило мягким губам вновь коснуться его губ, даруя успокаивающее прикосновение.

Приподнимаясь с колен Герцога, она снова накрыла его глаза рукой, не давая ему посмотреть на нее, будто продолжая игру, теперь казавшуюся ему не смешной и скорее глупой. А пока он пытался проморгаться, давая глазам время привыкнуть к свету, девушка тихой, кошачьей поступью вышла из дома. Он лишь успел уловить то, как скрипнула дверь за ее исчезающей фигурой.

Внизу живота все еще кипел приятный спазм, бьющий пульсом в висках. Ленивая легкость обхватила все тело мужчины, не давая ему пошевелиться, чему тот даже не сопротивлялся. И лишь спустя какое-то время он начал приходить в себя, осознавая, что все еще сидит на стуле со спущенными штанами. Осмотрев комнату мутным взглядом, потянул носом воздух, но теперь не было той свежести, что была раньше, сейчас вместо нее был лишь холод, пробирающийся сквозь окно, да остатки нитей курева, да пота, что остались от одноглазого.

- Что за черт, - пробормотал сам себе под нос, мало что понимая; не привиделось же ему все это, да и ощущения были реальны.

Поднявшись, он застегнул штаны, все еще пытаясь осознать произошедшее, но то чувство, ускользавшее, как ветерок, от него, навеяло какое-то чувство пустоты, от которой хотелось избавится. Взяв бутылку, мужчина налил себе немного коньяка, тут же выпив его, практически не почувствовав вкуса. Обернувшись, как будто бы услышав что-то за спиной, еще раз осмотрел комнату, прислушиваясь. Ответом было лишь мерное тиканье часов, да вторивший ему приглушенный стук капель по стеклу. Повернув голову теперь к окну, оберфюрер на секунду подумал, что там кто-то может быть, и он мог видеть то, что тут происходило. Решительно направившись к двери, мужчина вышел на крыльцо, буквально окунувшись в холодные объятия дождливой ночи. У стены стояла Александра, освещенная тусклой лампочкой, что находилась прямо над дверью. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что девушка замерзла, стараясь согреться, растирая ладони и плечи. Подвигав челюстью, пытаясь сопоставить произошедшее, Дьявол одарил надменным взглядом трясущуюся от холода Александру. Было трудно поверить в то, что именно она всего пару минут назад покинула его.

- Кто выходил из дома? – громко спросил оберфюрер у стоявших у крыльца солдатам, уже зная ответ.

- Только штурмбаннфюрер Штуббе, господин Герцог, - отчеканил один из них, но потом покосился на девушку, как будто прятавшуюся от холода под светом лампы, указывая на нее, - Но это…

Да-да, Дитрих и сам знал, что девка стояла на этом самом чертовом крыльце, когда приказал ей уйти. Но кто тогда ублажал его и, кто выходил? Ведь он отчетливо чувствовал все и слышал, как скрипнула дверь.

- В дом, - переведя взгляд на девушку, Дьявол указал кивком ей в сторону открытой двери, стараясь не показывать обеспокоенности и замешательства, в которых пребывал.

Опустив голову, Саша скользнула мимо нависавшей над ней фигуры, переступая через порог, тут же окунувшись в теплоту дома, приправленную нотками застоявшегося запаха дерева, где угадывался легкий аромат алкоголя. Отдав приказ солдатам, не беспокоить его до утра, и тем более никого не пускать, Герцог закрыл дверь, оборвав поток холода, бежавшего по полу, обернувшись к Александре, все еще растирающей руки, делающей шажки в сторону спальни. Была ли это она или все же алкоголь дал такие странные и пугающие своим реализмом галлюцинации, он все пытался понять, но именно это видение стало толчком к тому, чтобы вспомнить слова Вигмана о том, чтобы с помощью этой девчонки скрыть то, что он бесплоден.

- Расскажи мне о том, откуда ты? – подойдя к девушке, Дитрих коснулся ее плеча, развернув к себе, смотря с высоты своего роста, - Ты утверждала, что явилась сюда из будущего, и я хочу узнать, каким оно будет, - проведя костяшками пальцев по ее скуле, следя за тем, что делает, - Я хочу знать все.

- Но я уже…

- Да-да, - перебил Герцог, водя кончиками пальцев по шее девушки, притворно изумленно приподняв брови, встречаясь со взглядом темно-голубых глаз, смотрящих на него в полном недоумении и страхе, - Знаю, что ты уже говорила об этом, но я хочу еще раз услышать это. Обещаю, что не буду злиться на тебя, - сделав короткий вдох через нос, мужчина наклонился, переведя ладонь на затылок Александры, не позволяя ей отклониться, проговаривая каждое слово в ее губы, - Девочка, расскажи мне все. Я хочу слышать все с самого начала, - последние слова были сказаны полушепотом, сдавленно, на выдохе.

Притянув к себе девушку, оберфюрер одной рукой обнял ее талию, давая понять, что не потерпит отказов. Нависая над ней, начал упиваться тем, как подскочил пульс, начавший биться на шее, как заметались распахнутые от осознания грядущего, как приоткрылись пухлые губы, сохранившие капли прохлады.

Отто не знал, как зовут эту девушку, он вообще не понимал, как добрался до этого дома, после того, как вышел из главштаба. Воспоминания обрывками летали в его голове, подхватываемыми алкогольным вихрем.

Переступив порог штаба, Штуббе, придерживая дверь одной рукой, второй – провел по лицу, стирая кровь, что текла из носа, тихо выругавшись, а оторвав взгляд от слабо-алой размазанной капли на тыльной стороне ладони на фигуру перед ним, нахмурился. Это была Александра. Она стояла под лапочкой, прижавшись спиной к стене, с настороженностью смотря на него. Девушка было двинулась к нему, заметив кровь, но одноглазый быстро отвернулся. Нетвердой походкой, он спустился с крыльца, но вскоре остановился, не чувствуя ни ветра, ни дождя, хлеставшие по лицу. Отвернувшись от непогоды, залез одной рукой в карман, пытаясь выудить оттуда пачку сигарет, матерясь себе под нос, а, когда это не удалось, повернулся в сторону дома, подумав, что сигареты могли бы остаться там, но предпринимать попытку возвращаться Отто не решился, помотав сам себе головой, как бы говоря, что сейчас этого не стоит делать. Развернувшись, одноглазый медленно побрел по дороге, не обращая внимания на лужи.

Он думал, что тот дом, к которому привели его ноги, был его, так как в окне горел свет, служивший маячком среди всей непогоды. Поднявшись по ступеням, при этом чуть не поскользнувшись на одной, вовремя ухватившись за перила, мужчина поднялся. Взявшись за ручку, дернул на себя, но дверь не поддалась.

- Сука, - прорычал Штуббе, смотря на препятствие перед собой, обращаясь к товарищам, которые могли закрыться изнутри, - Вы там что охренели?! Открыли быстро командиру, сукины дети! – сжав кулак, он несколько раз ударил по двери.

Где-то залаяла собака, отзываясь на крик. Обернувшись, одноглазый, не найдя псину, вновь повернулся к дому, собираясь постучать еще, как вдруг дверь открылась, но на пороге стояла девушка. В полутьме ему сначала показалось, что это был ребенок, но, когда та подняла ручной фонарь с зажженной свечой внутри, чтобы увидеть, кто именно пришел, Отто разглядел милое юное личико молодой девушки с яркими глазами, обрамленное каштановыми вьющимися волосами, видимо, та недавно расплела косу, готовясь ко сну, так как кроме ночнушки на ней ничего не было.

- Ты кто? - Штуббе уставился на стоявшую перед ним, не понимая, кто она и как вообще попала сюда, ведь он искренне считал, что это именно его дом.

Девушка с хитрецой и легким озорством улыбнулась, с интересом рассматривая ночного гостя. Моргнув несколько раз, одноглазый чуть свел брови:

- Ты кто такая? – повторил вопрос, опираясь одной рукой о косяк двери.

И тут до него донесся запах приготовленного овощного рагу, вырвавшегося из недр дома. Чуть отстранившись, Отто заглянул внутрь. Обстановка, пусть и не сразу – все из-за алкоголя, - но все же показалась ему незнакомой. В дверном проеме в соседнюю комнату висела кружевная занавеска, из-за которой показался упитанный рыжий кот, с недовольством посмотревший на незнакомого визитера желтыми глазами, при этом раздув пышные усы. За занавеской виднелась другая – жилая комната, освещенная несколькими свечами, где на полу лежал вязаный крупным жгутом коврик, а рядом виднелась часть расстеленной кровати. Посмотрев вновь на девушку, одноглазый увидел на нее лице улыбку.

- Кажется, я ошибся домом, - пробубнил танкист сам себе, но потом обратился к ней, осознав, что она довольно симпатичная, намного моложе его, но уже была притягательна, на вид где-то девятнадцать или двадцать лет, - И все же, я могу узнать твое имя? – губы растянулись в улыбке; незнакомка что-то ответила, засмеявшись, но, к сожалению, одноглазый не знал норвежского, что вызвало очередную волну звонкого смеха, - Эй-эй! Нет ничего смешного, - в шутку возмутился одноглазый, погрозив пальцем; та снова повторила сказанное, но это было бесполезно, Отто просто никак не мог понять, что та говорит, но как ему показалось, она что-то произнесла схожее с именем «Алиса», которое он слышал еще очень давно от русского товарища, - Алиса… Алиса, - повторял Штуббе, чья улыбка стала наглее, и теперь он разглядывал хозяйку дома, - Буду называть тебя именно так.

Поймав тот самый взгляд, она вдруг убрала улыбку, словно о чем-то раздумывая. Кот позади нее прогнулся, вытянув передние лапы, вытягиваясь, после чего исчез в комнате, потеряв весь интерес к визитеру. Протянув руку, девушка подняла указательный палец вверх прямо перед носом одноглазого, чуть покачав головой, а, когда тот замешкался, отошла, кивнув, делая приглашающий жест.

Переступив через порог, мужчина не глядя закрыл за собой дверь, не сводя взгляда с хозяйки дома, отступившей от него на шаг. На ее лице мелькнула еле уловимая улыбка, приукрашенная яркими большими глазами, отражавшими свет свечей. Сократив расстояние между ними, Отто, поддаваясь искушению, обнял девушку, водя ладонями по ее ребрам, спине, поглаживая ягодицы. Положив ладони на его грудь, та, что теперь носила имя «Алиса», оттолкнула танкиста, с легкостью выбравшись из его объятий, с озорством поманив за собой.

- Нет, - протянул одноглазый, протягивая руку и почти коснувшись кончиками пальцев волос девушки, но та ускользнула от него, отступив в сторону, - Нет, моя сладкая, не уходи.

Ступая босыми ногами в соседнюю комнату, она уводила Штуббе за собой. Приподняв занавеску, он оказался в приятной полутьме, где светом служили только свечи, что стояли на столе да на тумбочке, освещая малую часть этой части дома. Его затуманенное алкоголем сознание выхватывало лишь образ девушки в белой ночнушке, которая маячила перед ним. Расстегивая его китель, она все же позволила ему прикасаться к себе, поглаживать спину, нежно сминать ягодицы и грудь, начиная терять голову от желания познать ее. Подтолкнув Алису к кровати, Отто стянул с себя промокший китель, бросив его на пол, а потом склонился над девушкой, жадно впившись в ее приоткрытые губы, словно зовущие его. Проведя ладонью по ее бедру, он приподнял подол ночнушки, поглаживая нежную бархатистую кожу.

- И что же тут у нас? – прошептал одноглазый, проведя кончиком языка по ее шее, в то время, когда его пальцы коснулись внутренней стороны бедра и вскоре оказались между ног девушки, водя по начавшему набухать клитору.

Вздрагивая Алиса, что-то шептала, впиваясь пальцами в плечи мужчины, задрав подбородок. Приподнявшись, танкист опустился ниже, оказавшись между ее ног. Его горячий язык провел по клитору, заставив девушку выгнуться, издав жалобный сон, наполненный желанием продолжать то, что делал одноглазый. Засунув два пальца в ее лоно, он не прекращал ласкать ее языком, обводя клитор, доставляя им обоим наслаждение, при этом еще начав двигать рукой, скользя пальцами внутри влагалища. Извиваясь, Алиса задыхалась от бури тех желаний, которые овладевали ей, и быть может Отто единственный, кто подарил ей подобное.

- Да, моя сладкая, кричи. Кричи от удовольствия, - шептал он, обдавая нежную кожу горячим дыханием, расстегивая пуговицы на своих штанах, не прекращая двигать пальцами, уже водя по клитору подушечкой большого пальца.

Высвободив член, мужчина приподнялся, обхватывая бедра Алисы, тут же закидывая ее ноги себе на плечи. Придержав половой орган у основания, Штуббе немного поддразнил ее, проведя головкой по распухшему клитору, заставляя девушку выгнуться, сильнее сжимая пальцами одеяло, после чего медленно ввел его в нее. Охваченный желанием, танкист делал быстрые и резкие толчки. Наклонившись, он обхватил губами торчавший под тонкой тканью сосок, чуть прикусив его, а потом начал посасывать, но вскоре снова приподнялся, сжимая грудь девушки пальцами, массируя ее и сжимая сосок. Алиса стонала под ним, извиваясь, сильнее прижимаясь, насколько позволяла ее поза. Сдавленно застонав, она выгнулась, задрав подбородок, и тут же горячие губы одноглазого впились в бьющуюся жилку на тонкой шее. Сделав два мощных толчка, он прижал девушку к кровати, не давая ей возможности вырваться, пока все ее тело билось в конвульсиях оргазма. Тяжело дыша от похоти, танкист на какое-то время остановился, позволив Алисе немного передохнуть, но только совсем чуть-чуть. Приподнявшись, он вновь стал двигать тазом, усилив толчки, от чего комната снова наполнилась стонами наслаждения и жадным дыханием, пока вскоре не вытащил член, глухо прорычав, испуская семя на живот девушки.