Поднялся Ёнджун следующим утром раньше всех. Даже Субин ещё дремал, подёргивая хвостом и ушами и излучая тепло; Бомгю уютно свернулся калачиком под одеялом. Ёнджун поцеловал его в макушку, затем повернулся к мужу и погладил его, шепнув на ухо:

— Поспи подольше. Я сделаю завтрак.

Субин вздохнул, не открывая глаз.

Ёнджун сходил на рынок, чтобы купить немного еды: ему хотелось угостить Бомгю всем тем, что он сам не так давно попробовал и определил для себя, как самое вкусное: всякая разная выпечка, молодой сыр, вяленое мясо и рисовые пироги, и прочее, прочее. Вернувшись домой и обнаружив, что сони до сих пор в постели, Ёнджун отправился во двор, накрыть на стол там, растопил печь и поставил чайник.

Обернувшись, он увидел у ограды два любопытных чёрных глаза.

— А ты что тут делаешь? — спросил он. Сонхо моргнул и проговорил, повиснув на деревянной перекладине:

— В школу иду. Но ещё рано. А ты что делаешь? Я не знал, что ты тут живёшь.

— Я завтрак готовлю, — проговорил Ёнджун. — Заходи тогда, если хочешь. Булку будешь? Или, может, молока?

Сонхо покачал головой.

— Спасибо, я не голодный. Сонхва накормил меня перед работой.

— Почему ты зовёшь его по имени? — спросил Ёнджун, отпирая для ребёнка калитку. — Разве он не твой отец?

Сонхо опустил голову. Его маленькое серьёзное лицо показалось ещё старше.

— Сонхва очень радуется, когда я зову его папой, — сказал он. — 

Я хочу, чтобы он радовался. Просто всё не могу привыкнуть. Я же знаю, что это не так. Все знают. И у него нет серёжки.

— Это так важно? — спросил Ёнджун. — Что он не замужем?

— Я думаю, что нет, — пожал плечами Сонхо. — Но все говорят об этом. Даже Сохён говорит. Хотя у Сохёна тоже нет серёжки.

Ёнджун присел на корточки рядом с Сонхо, серьёзно смотря на него.

— Я вижу, что ты деловит не по годам, — проговорил он. — Сонхва очень любит тебя, Сонхо. Я думаю, он был бы счастлив знать, что ты переживаешь за него, только… это всё взрослые. Оставь их проблемы им.

— Мне и не надо, — ответил Сонхо. — Мне всё равно, есть у него серёжка или нет. Мне главное, чтобы был сам Сонхва.

— Ты его тоже очень любишь, — проговорил Ёнджун. — Хорошо. Тебе было бы очень больно, если бы с ним случилось что-то плохое, верно? Если бы он ушёл и не вернулся.

— Как мои родители? — Сонхо тускло взглянул на него. Ёнджун кивнул.

— Например. Ты бы этого не хотел, верно?

Сонхо промолчал, кусая губы. Ёнджун продолжил:

— Уверен, Сонхва бы тоже не хотел расставаться с тобой. Если бы ты ушёл, и не вернулся. Он бы долго и горько плакал, пока весь бы не закончился и не исчез.

— Такое бывает? — испуганно спросил Сонхо. Ёнджун кивнул:

— Я сам видел. Как иногда столько горя бывает, что ты просто заканчиваешься вместе со слезами, и всё.

Он упёрся руками в коленки и сел на террасу, похлопав по дереву рядом с собой, и Сонхо сел рядом с ним. В руках Ёнджуна появилась пачка сигарет, он посмотрел на неё, а затем убрал с глаз долой.

— Ты махорку куришь? — спросил Сонхо. — Курить вредно.

— Я знаю, — ответил Ёнджун. — Поэтому больше не курю. Что, если я умру? Наверное, Субин тоже тогда будет долго плакать, пока не исчезнет. Нам надо беречь себя для своих любимых. Приумножать то счастье, что у нас есть, а от плохого избавляться.

— Да… — протянул Сонхо. Ёнджун поболтал ногами:

— Ты подружился с Хонджуном?

— Он смешной, — пробормотал Сонхо. — И ему нравятся динозавры. Больше никому не нравятся динозавры. Но папе он не нравится.

— А если бы понравился? — спросил Ёнджун. — Тебе бы такое пришлось по душе? Ты когда-нибудь думал об этом? Что у Сонхва будет ухажёр, и они полюбят друг друга, и он станет тебе ещё одним отцом, а потом появится у тебя ещё один братик, и может, даже не один.

— Это же хорошо, — ответил Сонхо. — У меня ведь не только Сонхва есть. Ещё Уён, и Сан, и Чанни, и Ёсани, и Чонхо, и Бинни… одним больше, эка невидаль. 

Ёнджун рассмеялся.

— У них тоже скоро появятся дети, — проговорил он. — Уён только вчера обещал тебе обеспечить братика в следующем году.

— Полагаю, я перестану быть самым младшим, — ответил Сонхо. — У меня не так много друзей младше меня. В школе младше только второклашки и первоклашки. Грустно только, что если Уён подарит мне братика, он будет на восемь… нет, на девять лет младше. Это, я думаю, многовато. Как считаешь?

— Я думаю, приемлемо, — ответил Ёнджун. — У меня с братом небольшая разница в возрасте. В детстве мы много дрались. Но ты ведь не будешь драться?

— Я не из драчливых, — отказался Сонхо.

— Хорошо… — пробормотал Ёнджун. Чайник засвистел. Сонхо подскочил, вдруг вспоминая, что у него, вообще-то, школа.

— Передавай привет Субини-хёну, — проговорил он торопливо.

— Заглядывай, — кивнул ему Ёнджун. Видимо, трагедия слишком сблизила его с Сонхва, и теперь Сонхо видел его не столько, как дядю, сколько как старшего брата, как и Уёна и остальных. Взрослые стали ему более привычной компанией, чем дети.

Ёнджун вернулся к кухне, доставая из холодильника съестное и ставя на печь разогреваться. Чайник уже закипел, так что он заварил полный кофейник.

— А говорил, что будешь плохим отцом, — послышалось сбоку. Ёнджун поднял взгляд на Субина, стоящего в дверях гостиной.

— Дело не во мне, дело в Сонхо, — покачал головой омега. — Бедное дитя. Он тоже слишком рано повзрослел. Разве он похож на обычного ребёнка? Да и ему уже восемь. Считай, уже вырос.

— Боишься младенцев?

— Они хрупкие, — вздохнул Ёнджун. Субин медленно подошёл к нему и коснулся его талии, неторопливо оборачивая ладони вокруг пояса. Ладони были тёплые и сухие, тоже как печка, и грели приятно.

— Я же готовлю, — тихо проговорил Ёнджун.

— Прогонишь? — шепнул ему Субин в шею. Ёнджун покачал головой. Альфа продолжил: — Сегодня приезжают гости. Надо будет их встретить. Хочешь сделать это вместе?

— Я и сам справлюсь, — глухо откликнулся Ёнджун. Вот же, из всей семьи на его празднике только его брат: отец не приехал, отчим его в лучшем случае терпит, да ещё и дядя, которого в гробу хотелось видеть. Должны были приехать ещё пара людей по работе и Тэхён с его родителями, пара друзей семьи, всего не так много, но кого из них можно было бы назвать стороной жениха?

— Извини за вчера, — Субин потёрся носом о его затылок. В воздухе почувствовался лёгкий запах феромона; но не подчиняющий, а наоборот, подчиняющийся, словно альфа ложился на спину и показывал уязвимое брюхо.

— И ты меня. Мы вернулись не в лучшем настроении, — ответил Ёнджун. — Обычно я лучше держу себя в руках.

— Ты всегда прекрасно держишь себя в руках, — Субин устроил подбородок на его плече. — Что-то случилось с Бомгю? Ладно, нет, не говори, я не буду допытываться.

— Узнаешь после свадьбы, волчонок, наберись терпения, — Ёнджун щёлкнул его по носу. — Иди лучше разбуди его. И сядем завтракать. Дел ещё уйма.

***

Бомгю робко ступил на полигон, пока ещё пустой. Дети в большинстве своём были в школе, взрослые — работали, и даже Тэмин ещё не пришёл — видимо, сидел в мастерской, чиня сбруи и снаряды.

— Я слышал, что ты приехал, — послышался чужой голос, и Бомгю обернулся, встречаясь взглядом с Каем. Юный оборотень был какой-то настороженный и взъерошенный.

— А я вот не знал, что ты вернулся, — ответил Бомгю, слабо улыбаясь. 

— Да, только сегодня утром, только что буквально, — Кай пнул камешек под ногами и медленно обогнул гараж, приближаясь. — Где твой брат?

— Он послал меня сюда, сказал, что присоединится вместе с хёном чуть позже. Они хотели зайти к гостевому дому, — пожал плечами Бомгю. — Я там ни к чему.

Гостевой дом преобразовали в роскошное по меркам горной деревни жилище, чтобы принять гостей из столицы. Помимо того, всё это время поселение готовилось к празднеству, убирая и украшая всё вокруг, в особенности — городскую площадь.

— А меня капитан послал сюда, — ответил Кай. — Чтобы я тебя встретил.

— Я думал, Субин не в восторге от нашего с тобой общения.

— Я тоже думал, что твой брат не в восторге от нашего с тобой общения, — пожал плечами Кай. — Что случилось?

— Наверное, они сами принюхались друг к другу, наконец, — улыбнулся Бомгю. — Куда ты исчезал? Хотя нет, не говори ничего, — передумал он. — Не надо.

— Как скажешь. Что ж, значит… ты хочешь попробовать встать в связку? — спросил Кай. — Я полагаю, я стану твоим партнёром. Твой жених ревновать не будет? Он ведь тоже приедет, не так ли?

— Поверь, Тэхёну на меня наплевать, — улыбнулся Бомгю беспомощно. — Так что даже не волнуйся об этом. Мне дано пора принять это и не мучать его.

— Почему ему на тебя наплевать? — Кай склонил голову набок, ковыряя носком ботинка землю. — Он против этого брака? Зачем тогда согласился?

— У меня другой случай, не как у хёна, — Бомгю потрогал деревянную стенку с тросами, отводя взгляд, и его пальцы шершаво зацепились за поверхность. — Если хён может влиять на ситуацию, то я — нет. У нас с Тэхёном нет особо выбора. Мы с детства обручены, так что в какой-то мере… мы свыклись с этой мыслью.

Кай помолчал, обдумывая эту информацию. Бомгю знал, что тот непременно зацепится за нестыковки, но, к его удивлению, Кай так и не задал больше вопросов, только сказал:

— Раз уже свыклись, могли бы и наладить отношения-то. Тэхён кажется… милым парнем.

— Это правда, — улыбнулся Бомгю. — Он славный. И добродушный. Возможно, даже слишком.

— В то же время я не знаю, почему он не хочет быть с тобой, — вырвалось у Кая, и он немного покраснел, запинаясь и поясняя: — Я имею в виду… ты тоже очень милый. И не избалованный совсем. К тому же х-хорошенький…

— Хорошенький? — глаза Бомгю тепло сощурились от сдерживаемой улыбки.

— Да, — выдохнул Кай. — Я не… немного стесняюсь. Но таких красивых, как ты, ещё никогда не видел…

— Мне часто это говорят, — тускло проговорил Бомгю. — Послушай, а хочешь, секрет расскажу?

Кай с любопытством посмотрел на него.

— Свой? — спросил он.

— Конечно, свой. Я и сам вчера только узнал, — Бомгю прислонился спиной к стенке и сполз по ней вниз, усаживаясь на крошечный клочок невытоптанной травы вокруг и прячась в тень. Кай подошёл поближе и сел рядом. Бомгю подобрал один из камушком и бросил его.

— Оказывается, у меня есть некоторое заболевание, — проговорил он. — Из-за которого я не смогу обратиться волком. Ну, или это будет для меня очень, очень трудно. Так что я узнал, что может, мне никогда не стать волком. Вот такой секрет.

— Тебе не нужно становиться волком, ты уже волк, — убеждённо и очень быстро проговорил Кай.

— Только что меня от человека отличает тогда? — вздохнул Бомгю. — Я не такой сильный, как мой брат. Плохо вижу в темноте, плохо различаю запахи. И даже в волка обратиться не смогу.

— Может, ещё сможешь, — возразил Кай. — Ты ещё не пробовал?

Бомгю покачал головой: 

— Честно говоря, страшно пробовать.

— Но у тебя есть ещё кое-что, — ответил Кай. — Твои глаза. И твой запах. Я его почти не чувствую, но он есть. И он очень приятный. К тому же… твой брат очень, очень сильный. Быть с ним хотя бы наравне было бы очень сложно. Я думаю, он точно сильнее меня.

— Это правда, — согласился Бомгю, шаркая подошвами по песку. — Но знаешь? Несколько лет назад я умудрился сломать ему ребро в драке.

— Ого… я не знал, что вы… можете драться, — Кай был, по меньшей мере, обескуражен такими новостями. — У вас, кажется, такие хорошие отношения.

— Вот так вот, — рассмеялся Бомгю. — Я тоже не белый и пушистый.

— Почему ты боишься попробовать? — спросил Кай. — Даже если у тебя не получится с первого раза, теперь ты знаешь, что этому есть причина. Что это не просто так. Просто надо попробовать ещё раз. Если бы я попробовал, а у меня не получилось, и я не знал, почему, мне было бы гораздо страшнее.

— Я боюсь не только того, что у меня ничего не получится, — покачал головой Бомгю. — А что я ничего не почувствую. Что я начну искать эту жилу, эту нить, этот источник, но не найду внутри себя ничего, кроме пустоты. Поэтому я боюсь смотреть. Вчера я подумал — ну и что? Какая разница? Ведь я живу в городе, возможно, если бы не эта свадьба, я бы за всю жизнь и не попытался стать волком. Но только почему-то всё равно… страшно смотреть.

— У нас тоже есть такие, — вдруг проговорил Кай. — Которым сложно оборачиваться волками. Никто не говорит, что они теперь не волки. Такое иногда случается, так что не думай, что ты какой-то изгой, ладно? Кто знает, почему так происходит. Но они всё равно ходят на охоту, работают на пасеках, в шахтах и мастерских, жнут рис и пекут хлеб. И всё остальное.

— Но ведь тебе было бы грустно? — спросил Бомгю. — Если бы ты однажды понял, что быть волком — это не твоё.

— Быть волком, и выглядеть, как волк, это две разные вещи для нас, оборотней, — упрямо не согласился Кай. — Мы остаёмся волками, как бы ни выглядели.

— А люди?

— А может, и нет никаких людей на самом деле. Они просто сами не знают, кто они, — расхрабрился Кай.

— Может быть, — усмехнулся Бомгю. — Стоит попробовать?

Кай приподнялся, завертев головой.

— Давай-ка спрячемся в укромное местечко, — предложил он. — Вон там, сеновал стоит. Там тепло, сухо, и нас не заметят. Я тебе покажу, как оборачиваться волком, и ты попробуешь. И я буду с тобой.

— Ну ладно, — Бомгю выдохнул с присвистом и поднялся, отряхиваясь.

Вдвоём, они отправились к большому ангару, в котором хранилось сено. Сейчас, весной, там было не так много запасов, но всё равно несколько больших стогов оставалось. Кай спугнул несколько мышек, которые порскнули кто куда, и завёл Бомгю подальше в уголок.

— Раздевайся, — сказал он, быстро скидывая с себя одежду. Бомгю округлил глаза.

— Что, вот так сразу?..

— Ну, если не хочешь порвать одежду, — улыбнулся Кай, и спохватился: — Если тебе неудобно, то прикройся чем-нибудь… или можешь за стог зайти. Или я за стог зайду…

— Нет, погоди, погоди, — омега потёр ладонями лицо. — Всё хорошо. Сейчас.

Он принялся снимать одежду, и Кай не удержался — бросил взгляд на его белую мягкую кожу. Конечно, городской аристократ не то что горные мальчишки, с детства украшенные всеми видами ссадин и царапин, с натёртыми локтями и коленками. У Бомгю было несколько едва заметных бледных шрамов, но от них он как будто даже милее выглядел, словно кто-то коснулся его кисточкой с нежно-розовой краской.

— Смотри, — шепнул ему Кай и показал пальцем на себя. Его уши быстро заострились и покрылись тёмно-серой шерстью, и уже через пару секунд на голове Кая были два больших волчьих уха. Бомгю ахнул и тут же протянул к ним руку, сжимая плотный мех в пальцах. Кай хихикнул:

— Щекотно…

— Удивительно… Ой!

Точно так же быстро у Кая вырос и хвост, которым он и прикрылся, прижимая его к своему паху.

— Извини, я не хочу тебя смущать… — пробормотал он и сел на землю. Бомгю опустил руки и тоже сел, и в темноте было заметно, что его щёк тоже коснулась краска.

— Так… с чего стоит начать? — спросил он. Кай открыл рот и поднял очи горе.

— Знаешь… — протянул он. — Я всегда делаю так: представляю, что у меня есть хвост, и мне надо им повилять. Когда хвоста нет, а повилять им надо, он уже оп! И появился. Но теперь я думаю, как бы это ещё упростить? Так что… что ты умеешь? Менять цвет глаз?

— Я… я не умею, — признался Бомгю. — Он сам меняется… когда я испытываю какие-то сильные эмоции, они становятся золотистыми… но сам я не могу.

— Тогда, попробуй подумать о чём-нибудь волнительном. Уверен, оглянуться не успеешь, как станешь волком, — предложил Кай. — Прислушайся к себе, если вдруг почувствуешь, что что-то меняется, сразу хватайся и тяни дальше! Даже если это будет чуть-чуть. Например, когти на руках или шерсть. Что угодно!

— Я попробую, — Бомгю облизнул губы и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Кай ободряюще коснулся его руки. Дыхание омеги немного участилось, как и биение гулко стучащего в груди сердца.

— Что-то поменялось? — Бомгю поднял глаза на Кая с надеждой. Кай покачал головой.

— Пока нет. Я думаю, надо ещё. Поглубже копнуть.

— Я попробую… — совсем тихо ответил Бомгю, сжимая пальцы. Ещё несколько секунд, затем минуту, и его дыхание становилось всё более отрывистым, а затем Кай заметил, как усилился запах омеги, выбиваясь из-под блокаторов. Бомгю старался изо всех сил, даже испарина на лбу выступила, и видеть то, как он отчаянно пытается, просто разбивало сердце. Кай ещё ни разу не видел, чтобы у волка так категорически не получалось — прямо у него на глазах. 

— Не получается, — прошептал Бомгю. — Я не понимаю, почему я ничего не чувствую? Почему я ничего не чувствую?

Он сжал пальцы сильнее, и ногти — обычные, совсем человеческие, вцепились в кожу его ладоней. Издав рваный вздох, Бомгю гулко промычал, закусывая губы, словно блуждал в лабиринте собственного сознания и изо всех сил пытался найти там волка.

— Я не чувствую, я не вижу, там внутри ничего нет, — пробормотал он.

— Нет, должно быть, — заверил его Кай. — Ты совершенно точно волк, ничего страшного, если не сразу получится, может в другой день, но что-то там должно быть!

— Нет, там только пустота! — всхлипнул Бомгю, растирая запястьями щёки. — Там пустота и темнота! Я ничего не чувствую, ни своего тела, ни своего запаха… ни контроля…

Он расплакался, цепляясь пальцами за свои волосы, словно у него разболелась голова. Кай коснулся его плеч и притянул к себе, шепча что-то утешительное. Бомгю уткнулся носом в его голую грудь, хрипло, почти истерически дыша и вдыхая запах жара.

— Бомгю, — позвал его Кай, приподнимая пальцами его лицо и вытирая слёзы с щёк. — Смотри… у тебя глаза светятся… Они светятся…

— Правда? — вздохнул Бомгю, касаясь своего лица. Кай отвёл чёлку от чужого лица, осторожно, словно боясь спугнуть.

— Это удивительно… — пробормотал он. — Ты что-нибудь… чувствуешь?

— Я не знаю, — прошептал Бомгю сипло. — Не знаю… может быть?

— Может, там в темноте, он просто спрятался, — тихо проговорил Кай, заворожённо смотря на него, словно видел нечто самое прекрасное во всём мире. — Посмотри… они светятся… 

Бомгю медленно опустил и поднял ресницы, подрагивая от волнения, а затем коснулся губ Кая своими. Тот выдохнул и раскрыл рот, позволяя целовать себя; пальцы Бомгю нежно провели по шее Кая, от чего на коже появилась и исчезла россыпь мурашек. Кай коснулся его лица, обхватывая его ладонями, и слабо выдохнул в чужие губы:

— Нельзя же так…

— Можно, — прошептал Бомгю, прильнув к нему ближе.

В следующую секунду послышался щелчок, а затем неведомая сила практически разодрала их порознь, и пока Кай оказался жёстко брошенным в стог сена, приземлившись на него с гулким оханьем, Бомгю обнаружил себя прижатым к груди брата, который одной рукой стискивал его, а второй поспешно одевал.

— Хён, ты чего творишь! — завопил Бомгю, тут же забившись, пытаясь выкрутиться из железной хватки старшего брата.

— На пять минут вас нельзя оставить! — прорычал Ёнджун. — Ты, щенок! Только посмей к нему ещё раз притронуться! А ты! — он накинулся на Субина. — Тоже мне, начальник! Никакой веры тебе и твоим подпевалам!

Опешивший Субин затормозил, встав, как вкопанный.

— Да послушай ты! — вспыхнул Бомгю, отпихивая брата. — Ничего не произошло! Ты что, подумал, что Кай собрался меня принудить?!

— О чём я ещё мог подумать, когда ты голый в слезах лежишь под не менее одетым альфой! — вспылил Ёнджун. — И пахнешь так, словно ты напуган до смерти!

Из копны сена мелькнули два круглых глаза, и Кай поспешно закопался ещё глубже, стараясь не отсвечивать.

— Он пытался мне помочь! Мы превращались! — прорычал Бомгю. — Я просто пытался стать волком! Поэтому мы… без одежды!

— Всё хорошо, Ёнджун, — мягко проговорил Субин. — Кай бы никогда…

— Помолчи, пожалуйста, — отрезал Ёнджун и сделал шаг к брату. — Бомгю…

Он коснулся его плеча, заглядывая в глаза, словно пытаясь там найти что-то. Бомгю мрачно на него посмотрел:

— Хён, я уже не ребёнок. Я не ребёнок.

— Я знаю, просто… — беспомощно пробормотал Ёнджун. — Не могу отпустить…

— Ты должен извиниться, — проговорил Бомгю. — Ты швырнул Кая! А если бы он напоролся на что-то острое? Или ударился бы головой?! Что, если бы ты его нечаянно убил?!

Субин резко вздохнул. Кай попытался вставить:

— Я бы не…

— Помолчи, — оборвал его Бомгю, не отводя взгляда от брата. Ёнджун сдался.

— Оденьтесь, — велел он. Кай выбрался из стога сена и пробормотал:

— Мне всё равно в волка превращаться, так что…

— Прости, — проговорил Ёнджун, касаясь его волос. — Надеюсь, ты не пострадал?

— Всё в порядке, — Кай поджал свой хвост, смотря то на Бомгю, то на Субина, то на Ёнджуна. Бомгю закончил с одеждой и коснулся плеча Кая:

— Мы с тобой не закончили, — а затем оставил поцелуй на его щеке. Не в силах больше выдерживать смущение, Кай обернулся волком: тёмно-серым с более светлой грудью. Бомгю обернул руки вокруг его шеи и скрыл лицо в сером мехе, пробормотав:

— Спасибо… это много для меня значит, Кай.

Кай осторожно ткнулся носом в его плечо и лизнул.

— Пойдёмте, — спокойно проговорил Субин. — Если вы хотите попробовать покататься до того, как приедут наши гости, нам лучше поторопиться.