— Время пришло, — проговорил Ёнджун, врываясь в дом. Субин от неожиданности подскочил и схватился за сердце.

— Пришло? Что пришло? Время пришло?

— Собирайся, — негромко проговорил Ёнджун. — Мы едем в город.

Эти несколько дней Субин не думал, что вернуться им предстояло так быстро. Они с Ёнджуном только начали выходить на охоту — настоящую охоту, обсуждать драгоценные камни, затрагивать темы ведения дел, которыми раньше друг с другом не делились. Субин рассматривал это, как новую ступень в их отношениях, этап, который может занять ещё долгое время. Однако Ёнджун сказал, что возьмёт его с собой, когда выдастся случай, и, видимо, он выдался.

— Это так срочно? — спросил Субин.

— Да. Не терпит отлагательств. Сначала у нас будет встреча кое с кем. Затем дело. Потом заберём кое-кого, кого, я думаю, ты будешь рад увидеть, — Ёнджун открыл шкаф и бросил на постель несколько вещей. — Выпей деодорант. И надень это, это моё, подойдёт лучше.

— Лучше для чего?..

— Волчонок, ты всё увидишь и поймёшь, не хочу повторять два раза. Собирайся, — Ёнджун широко улыбнулся, и в его глазах мелькнуло хищное торжество. — Сегодня большой день. Мы едем за подарком для твоего отца.

Субин промолчал, молча надевая выданную Ёнджуном одежду — белая рубашка с коротким рукавом и чёрные брюки. Сам омега оделся практически так же неприметно, только у его рубашки были рукава подлиннее, а сама рубашка была серо-голубого цвета. Ни дать ни взять — то ли студенты, то ли офисные работники.

— Поехали.

Ёнджун снова сел за руль, как и в прошлый раз, и на сей раз Субину пришлось действительно молиться, потому что скорость автомобиль развил нешуточную.

— Пока мы едем, я тебе скажу только одну вещь насчёт нашего предстоящего рандеву, — проговорил Ёнджун. — Ты волен поступать, как тебе угодно.

До Соуля они добрались за три часа. Оставив машину в ангаре на окраине, они пересели в другой автомобиль, и Субин сделал вывод, что ангар тоже принадлежит Ёнджуну, а люди там работали на него. Никто не обратил на них особого внимания, лишь поприветствовали, вручили ключи и всё — словно они все примерно представляли, что Ёнджун важная шишка, но не знали, насколько. Как будто он был лишь другом хозяина или важным клиентом, но никто не знал, что он и есть хозяин. В этом состояла его стратегия — он был везде, но в то же время нигде.

Их новый маршрут привёл их к воротам богатого дома, нет, даже особняка — за коваными воротами высилось белое трёхэтажное строение с большими окнами, окружённое изысканным садом и идеально подстриженными кустарниками и такими же белоснежными фонтанами.

— Здравствуйте, мы из фирмы «Рука об руку», — глупо улыбаясь, продекламировал Ёнджун у ворот в небольшую камеру. — У нас назначена психологическая сессия, всё верно?

— Проходите, — раздалось из динамика, и ворота открылись.

— Фирма «Рука об руку»? — спросил Субин.

— Ой, не говори ничего, — усмехнулся Ёнджун. — И улыбнись, а то как будто убивать кого-то идёшь.

У порога дома дворецкий открыл им дверь, и Субин получил болезненный удар по глазам — всё здесь напоминало ему о доме родителей Ёнджуна: белый, ярко-золотой и, вместо красного, королевский синий. Улыбка на его губах стало натянутой, когда он втянул носом воздух — запах ароматизаторов. Видимо, здесь жили такие же оборотни. Городская семья. Огромный зал, устланный мраморной плиткой в шахматную клетку, заставлял каждый шаг разноситься эхом, но Ёнджун уверенно шёл вперёд, следуя за их проводником.

— Супруг господина Пака находится в будуаре, — проговорил проводник. — У вас полтора часа.

— Я должен предупредить вас, что все разговоры записываются, пожалуйста, передайте это плательщику, — монотонно-жизнерадостным голосом сообщил Ёнджун. Из-за этой маски на его лице он был невероятно не похож на себя, словно даже черты лица его изменились, вместо привычной хищности являя придурковатую бестолковость. 

— Да, да, — проводник махнул рукой. — Проходите.

Он открыл двери будуара, впуская их внутрь, и Ёнджун и Субин оказались в полутёмном помещении. Хотя это называлось будуаром и выглядело соответствующе: тяжёлые гардины, пушистые дорогие ковры на мраморном полу, обитая цветастой тканью мебель и балдахин над изысканной постелью — от Субина не укрылись решётки на окнах и безжизненный вид этого места. Поискав глазами, он наткнулся на блёклую фигуру, сидевшую на резной кушетке и опустившую голову набок, словно сидящего внезапно застал сон. Но стоило им приблизиться, и он понял, что глаза хозяина будуара открыты. Это был омега, настолько измученного вида, что трудно было сказать, сколько ему на самом деле лет, таким он был обессиленным и исхудавшим. На его лице были видны только запавшие глаза, всё остальное словно пропало, обескровленное. 

— Вы те, о ком говорил доктор Со? — негромко пробормотал сидящий. В его вопросе теплилась едва заметная искра жизни, утопающая в океане безразличия.

— Да, господин, — Ёнджун медленно подошёл к нему и сел на колени перед кушеткой, словно боясь спугнуть. — Он сказал, что вы готовы.

— К чему готов, — было впечатление, что у несчастного больного не было сил даже не вопросительную интонацию.

— Сказать, чего вы хотите, — проговорил Ёнджун. По бледным, впалым щекам омеги скатились прозрачные скупые слёзы.

— Я хочу только умереть, — прошептал он. — Умереть и забрать его с собой. Если бы я только знал, что они будут в порядке… если бы я только знал…

Его бормотание стало более бессвязным, и стало видно, что супруг господина Пака и правда несколько не в себе. Субин направил выжидающий взгляд на Ёнджуна.

— Пак Гониль, — проговорил Ёнджун, поднимаясь на ноги. — Богатый владелец большой строительной компании. Один из королей недвижимости. Скупает землю как в Корее, так и за её пределами. Некоторое время назад интересовался и землёй на севере, но твой отец отказал ему сразу же, как только увидел предложение. Также интересуется и драгоценными камнями, но скорее как ценитель искусства, — Ёнджун подошёл к будуарному трюмо, приподнимая за цепочку один из лежавших на блюдце для украшений кулон. — Он купил практически каждый вид украшений, который когда-либо выходил из рук ювелиров Мёхянсан. Но почему-то потом либо раздаривал их, либо перепродавал, либо использовал в качестве взяток. Замужем за сыном из семьи финансистов: Ли Соноком. К сожалению, господин Ли обладает слабым здоровьем, которое с годами всё ухудшается, так что в последнее время он не появляется на публике. Но по правде, господин Пак тиран и изверг, который всего через три месяца после счастливой свадьбы начал мучить и пытать своего мужа, а также их детей, которых сейчас трое. Я верно говорю? — он повернулся к господину Ли, сидящему на кушетке и обнимающему себя, словно в попытке защититься. Тот помотал головой:

— Нет, нет… это мой муж, он не… я просто должен… я должен был…

Субин почувствовал, как сухо стало у него в горле. Бедное создание боится даже сказать плохое о своём муже, боится предательства и последующего за ним наказания. Через что же он прошёл? Какие муки вынес, что так свело его с ума?

— Что он сделал с вами… — вырвалось у него. По щекам омеги так и катились слёзы, но он не всхлипывал и не дрожал, просто безмолвно плакал. Ёнджун осторожно коснулся его плеча, ласково подталкивая:

— Вы можете нам сказать. Мы никому ничего не донесём. Доктор Со сказал, что вы прекрасно справились.

Вместо ответа господин Ли коснулся сухими, дрожащими пальцами покрывала, в которое он был замотан, и чуть-чуть приподнял его, стыдливо, отчаянно кусая губы.

Субин похолодел. Понятно, почему несчастный так странно сидел.

Одна нога у него ниже колена отсутствовала.

Дыхание в глотке спёрло, словно в гортань вдруг набился песок, и каждый вздох стал не только сухим, но и обжигающим. Побелевшие глаза Ёнджуна наводили ужас, но он сдержал гнев, сохраняя голос ласковым.

— За что с вами так?

Господин Ли потёр лоб ладонью, словно не мог вспомнить.

— Когда я впервые сбежал, — пробормотал он. — Когда он меня поймал… отрубил ногу и… скормил её своим собакам… а я смотрел…

Субин принялся мерить комнату шагами. Он знал, знал, что такое существует, что бывают мужья-тираны, но… но!

Из его горла вырвался короткий жалобный рык, и Ёнджун сказал:

— Успокойся. Ты его пугаешь.

Субин издал тихий болезненный стон и прижался к двери спиной, сползая на пол, чувствуя невыразимое желание корчиться, вырвать воспоминание о том, что было сказано, из своих ушей; но то, что было сказано после, заставило его желать вещей ещё более жутких.

— Сказал, что если сбегу ещё раз, скормит собакам моего самого маленького, — продолжил омега. — Всё равно я рожаю только… бесполезных… омег…

Он опустил голову обессиленно, и Ёнджун взял его за руку.

— Вы не виноваты, — проговорил он. — Ни в чём.

— Пожалуйста, помогите, — промычал господин Ли. — Помогите…

Субин помотал головой, вцепившись в волосы пальцами. Нет, он не мог выкинуть этот голос из разума. Он не мог не представить, как с ним самим происходит нечто подобное, и это сводило его с ума. Тысячи разных мыслей вспыхивали в его голове и тут же гасли — как же так… это же его муж… это же живой человек… это же его дети… 

На секунду он словно вышел из своего тела. У него появилось ощущение, что это всё нереально. Что это сон. Что Ёнджун его обманывает. Что это всё постановка, проверка, какой-то фокус.

Затем реальность притянула его обратно в свои объятия и показала измождённое, измученное тело сидящего перед ним человека, лишённого одной ноги.

— Я помогу вам, — проговорил Ёнджун, касаясь плеча омеги. — Ваши дети в безопасности. Через час ваш муж будет доставлен, — он посмотрел на экране своего телефона, — через сорок пять минут, если точнее. Если хотите убедиться в его смерти, можете присоединиться. После я выдам вам адвокатов для получения наследства, финансового консультанта, а также психолога для вас и ваших детей. Сколько самому младшему из них?…

— Полтора, — заторможенно пробормотал господин Ли. — Вы убьёте его?..

Тот же вопрос был у Субина. Ёнджун приехал, чтобы убить этого господина Пака? Это и есть его задание?

— Да, убью, — кивнул Ёнджун. — Примерно через сорок пять минут. Хотите поехать со мной? Или хотите поехать к своим детям?

Он поднялся и протянул руку ошарашенному господину Ли. 

— М-меня не выпустят отсюда, — пролепетал он. — Я… даже ходить не могу.

— Выпустят, — заверил его Ёнджун и чуть громче проговорил: — Принесите!

Дверь, ранее бывшая запертой, отворилась, и внутри появился человек с креслом-каталкой. Ёнджун посмотрел на Субина и негромко проговорил:

— У меня есть свои люди везде. Даже здесь, — он снова повернулся к омеге и продолжил: — Я позже могу предложить вам костыли и протез, но вы ещё слишком слабы, чтобы передвигаться самостоятельно. Поверьте, сейчас люди вашего мужа занимаются совсем другими делами; они даже не заметят, если вы выйдете отсюда. Вам обеспечена безопасность и алиби. С камерами мы тоже разобрались.

На лице господина Ли промелькнула жизнь, выразившаяся в несколько болезненном, но ярком румянце, вспыхнувшем на его щеках, и заблестевших глазах.

— Детей, — проговорил он. — Мне нужно увидеть детей. Я должен знать, что он с ними ничего не сделал…

Субин шмыгнул носом.

Через пару минут, когда Ёнджун помог господину Ли собраться и пересесть в кресло, они вышли из особняка. Как и говорил Ёнджун, никто не обратил внимания, на самом деле, им даже никто не встретился. Господин Ли сел в другую машину, которую подогнали к воротам, и Ёнджун проводил его в путь. То едва уловимое преображение, которое случилось с господином Ли после сказанных Ёнджуном слов, дало понять — он не сумасшедший, просто замученный и отчаявшийся до ужаса человек.

— И так ты избавляешься от всяких подонков? — спросил Субин, тщетно пытаясь избавиться от судорожной дрожи, до сих пор преследующей его. — Убиваешь мужей-тиранов?

— На самом деле, нет, не так уж часто я это делаю, — ответил Ёнджун. — Как правило, я убиваю только тех, кто делает вот такие вещи. Слишком влиятельных палачей, от которых не убежишь. Бедным семьям, у которых нет связей и денег, достаточно помочь куда проще — переселить их подальше, сменить имя, если нужно, придумать новую историю. Иногда другую страну. Максимум сделать пластическую операцию. Это всё паршиво, но лучше, чем смерть. Богатые паршивцы могут отыскать тебя даже в самой заднице. И их ничто не остановит, ни совесть, ни закон, потому что не существует для них ни того, ни другого. И имей в виду, я не только слушаю истории жертв, я собираю доказательную базу. Я больше не действую так неосмотрительно, как в первый раз, — Ёнджун опустил козырёк от солнца, выезжая на улицу. — Я осмотрительно подхожу и к выбору человека, и к алиби, и к способу убийства. Например, господин Пак сейчас в командировке на Филиппинах, и там, решив покататься на яхте в компании милых мальчиков и девочек, он нечаянно упадёт за борт. И его тело так и не найдут.

— А говорил, что не занимаешься благотворительностью, — фыркнул Субин, потерев виски пальцами.

— А я и не говорил, что делаю это бесплатно, — ответил Ёнджун. — У запертых дома супругов, как правило, нет никакой собственности, ни денег, ни недвижимости. Я могу взять у них только одно.

— Украшения, — догадался Субин. — Так вот для чего тебе Мёхянсан.

— Верно. Мы разбирали их по мелочи, но за браслет Картье отдадут больше, чем за кусок золота и пару бриллиантов, — ответил Ёнджун, держа руку на руле. — Это потеря денег, а подделки — это несерьёзно. Мне нужно было оборудование. Мне нужен был бренд. Мёхянсан подходит для этого как нельзя лучше.

— И ради этого ты вышел замуж, — Субин выгнул бровь. — За меня.

Ёнджун направил ему несколько ехидный взгляд:

— Так говоришь, как будто это плохо.

Щёлкнув языком, он продолжил:

— Полученные деньги я тоже не себе оставляю. Ну, что-то, конечно, себе. Но у ублюдков связи есть везде. Политика, шоу-бизнес, финансы, пищевая отрасль, нефть и газ, даже чёртовы швейные фабрики в Бангладеше. Все они связаны между собой. Одного тронешь, за ним, как паутина, потянутся все остальные, вступятся, отобьют. В университеты они тоже проталкивают своих, на рабочие места выбирают таких же, как они, и, говоря «они», я имею в виду тех, кто считает, что есть высшая каста, к которой относятся они сами, а есть «низшая», та, которой можно распоряжаться и жертвовать, как скотом, — на лице Ёнджуна проступила тьма, но тут же рассеялась. — Я играю по их правилам. Я нахожу везде тех, кто обладает острым умом и твёрдыми идеалами, у меня тоже есть любимчики, которым я выдаю гранты, которым помогаю встать на ноги и попасть в ту сферу, где без связей им были бы закрыты все двери. И таким образом я захватываю контроль над ситуацией. Над миром. Так что. Да. Я тварь и сука. И убийца. И я такой же, как они. Но в то же время я их полная противоположность.

— Что случается с теми, кто тебя предаёт? — спросил Субин. — Ты их тоже убиваешь?

— Ну что ты. Я же не маньяк какой-то, — усмехнулся Ёнджун. — Или ты думаешь, что я всем выкладываю всю подноготную о своей жизни и планах? Ты особенный, волчонок. Если перспективный студент юридического, которому я спонсирую обучение, начинает нести чушь в стиле расового превосходства, я просто лишаю его своего покровительства и вношу в чёрный список. В дальнейшем в моих рабочих компаниях ему будут не рады.

— И кто является твоей величайшей целью?…

— «Вангард», — ответил Ёнджун. — «Блэк рок».

Субин вздохнул, с присвистом выдохнул, цокнув языком:

— Ты сумасшедший.

— Я знаю. Что поделать.

— Тебя ещё ни разу не поймали?

— Разумеется, нет, — ответил Ёнджун. — Я же занимаюсь убийствами не ради убийств. Я не какой-то долбаный серийник. И даже если меня поймают с ножом в руке над трупом на главной городской площади, у меня есть точно такие же методы самовызволения, как и у всех богатеньких мудаков, волчонок. Я очень богат и очень влиятелен. Кроме того, ты не представляешь, какие люди передо мной в долгу.

— Боже, — Субин издал смешок. — Звучит сексуально. За кого же я вышел замуж, месяц? Правда, за мафиозника.

— Если тебе нравится так думать, милый, — Ёнджун усмехнулся, устремляя взгляд на дорогу. — Прости, если ты ожидал борделей, проституток, виски, наркоту и очарование неоновых вывесок. Я такой ерундой не занимаюсь. Что ж… 

Они вывернули на небольшой пустырь, частично заваленный свалкой и огороженный забором с колючей проволокой. За кучей металлолома находился небольшой ангар, рядом с которым Ёнджун и припарковал машину.

— Готов? — спросил омега.

— Пойдём.

Они покинули автомобиль и зашли в ангар.