— … и потом он махнул лапой, и Джисон отлетел, как пушинка, — красочно описывал Чан. — Мы так неожиданно выскочили на него, что совсем растерялись, а эта старая скотина как будто поджидала. Смял меня, как сухую траву, и вот, — он поднял свой кастик, внутри которого находилась его сломанная и теперь вправленная рука. — Тварь давай реветь, и ребята его схватили прямо зубами, остальные нас подхватили и дали дёру. Хвала небесам, никто не помер.

— С медведем надо что-то делать, — подвёл итог Джисон, валявшийся там же. Ему было строго противопоказано буквально всё, кроме жидкой каши и дыхания. Ради удобства раненых разместили в гостевом домике, где за ними было можно присматривать попеременно всем сразу, вместо того, чтобы шастать по их домам, ведь даже их родители и братья не могли бросить всё и выхаживать раненых. Юбин, который находился тут же, чтобы узнать, что произошло, признал данное преимущество гостевого домика, где сейчас и собрались все послушать рассказ Чана.

— Наверное, стоит спроектировать большую ловушку, — проговорил Субин. — Вы надолго выбыли из строя, ребята. А эта зверюга ранит и убивает молодых медведей и медвежат, и судя по всему, даже нас хочет выдавить с нашей долины. Не могу поверить, что это происходит.

— Спроектировать большую ловушку для одного только зверя? — спросил Юбин.

— Придётся, — Субин развёл руками. — Он годами периодически нас терроризирует, и я не думаю, что он от старости просто так умрёт. Мы не можем ждать, пока он прихватит с собой ещё кого-то из наших.

— Ещё кого-то? — спросил Бомгю. — Он уже кого-то убил?

— Были случаи, — поджал губы Юбин. — Я рад, что в этот раз обошлось без жертв. Но мы действительно остались без отряда разведки. Чан, твой партнёр, Чанбин, плюс Джисон, и остальные с более мелкими ранами… половине отряда придётся взять длительный отдых. Без вас у нас могут быть проблемы.

— Мы с Ёнджуном можем взять на себя разведку вместе с теми, кто на ногах, — проговорил Субин. — Пока Чан с ребятами поправляется, и пока делают ловушку. Я дам задачу нашим инженерам, чтобы что-то придумали.

— Тогда я возьму работу хёна на себя, — проговорил Бомгю. — Чтобы он смог сосредоточиться на охоте.

— Я тоже присоединюсь к отряду, — сказал Кай. — Мне только нужен партнёр.

— Можешь договориться с Минхо, — негромко проговорил Джисон. — Если он не выйдет на охоту, сам себя съест.

Минхо, сидевший тут же, рядом, только слабо сжал его руку и пробормотал:

— Как я без тебя-то на охоту?..

— Я ж тебя не навсегда отдаю, — Джисон явно хотел издать смешок, но его лицо исказилось от боли. — Знаю я тебя, когда ты бездельем маешься, на стенку лезешь.

— Потренируемся тогда, ты же из отряда добытчиков? — спросил Минхо, поворачиваясь к Каю. Тот кивнул, и Минхо добавил: — Тогда я буду всадником. Так нам будет проще.

— Клянусь, когда эту скотину завалят, я даже не расстроюсь, что это был не я, — проворчал Чанбин. — Я просто откупорю бутылку соджу и выж…

— Тебе пока нельзя алкоголь, — оборвал его Ёсан. — И вам всем, в общем-то, если это было ещё недостаточно очевидно.

Чанбин со стоном уткнулся в подушку лицом.

— Тебе хотя бы есть приличную еду можно, — цыкнул Джисон. — Тебя только укусили…

— Во мне дырки глубиной в парю дюймов!

— А во мне в пару дециметров!

— Не думал, что когда-нибудь увижу, как альфы меряются размерами своих дырок, — хмыкнул Бомгю. — Обычно наоборот…

***

— Давай не будем торопиться, — шепнул Ёнджун Субину, пригибаясь к его холке и пролезая под веткой. — Я знаю, что нагрузка возросла, но мы всё равно не сумеем осмотреть всю территорию.

Субин сбавил темп, переходя со своего «галопа» на рысь, и немного встряхнулся, сбрасывая влагу от дождя с шерсти. Ёнджун поморщился, когда пара капель попала ему на глаза. Лиственные леса редели, уступая место бору рядом с небольшим озером, и промежутки между деревьями стали более пустынными, оголяя серую плотную землю, покрытую заплатками ягодной зелени и мха.

Ёнджун согласился взять на себя обязанности патруля разведки, присоединились и гарпии, все трое, с тех пор, как Хонджун, Сонхва и Сонхо вернулись из своей поездки. Ястребы и кречет обозревали леса с воздуха, насколько позволяли кроны деревьев, а развед-отряд прочёсывал земли. Конечно, даже включив Кая и ещё нескольких добровольцев, гарпий и самого Ёнджуна с Субином, этого было маловато. Кроме Чана, Джисона и Чанбина, раненых больше всех, ещё добрая половина вышла из строя, и конечно, выполнить их обычную норму было сложно, поэтому им приходилось делать всё быстро.

— Мы видели достаточно кабанов и оленей, так что охотничий отряд может спокойно на них охотиться, — продолжил Ёнджун, сжимая коленями бока Субина. — Кроликов я бы всё ещё оставил в покое. Возможно, Каю стоит дать задачу немного сократить лисиц, чтобы сбалансировать их.

Субин согласно тявкнул, труся вперёд и закрывая ещё один квадрат площади. Следом за разведкой всегда следовали охотничьи отряды, которые знали, на кого и в каких масштабах им следует охотиться, благодаря данным разведки. Также благодаря им они знали, куда соваться не стоит, чтобы не напороться на крупного хищника — вроде медведя.

— У этой старой твари и правда дрянной характер, — промычал Ёнджун, когда увидел растерзанный труп медведицы. — Он ещё и каннибал.

Именно поэтому его и следовало прикончить. Старый медведь не хотел уходить, отпускать свою территорию, и разгонял от неё более молодых соперников, убивая и других медведей, и медведиц с детёнышами, что пагубно сказывалось на равновесии; к оборотням, что оставили в его хребте достаточно рогатин, у него тоже было немало претензий. Не говоря уже о том, что жрал он, как не в себя.

Субин остановился на небольшом пригорке, подымая морду вверх и издавая громкий переливчатый вой. Ёнджун расслабился, усаживаясь на его спину, и обнял его за шею, долго вздыхая и зарываясь лицом в чёрный мех.

— Как красиво ты поёшь, волчонок, — промурлыкал он, когда Субин закончил подавать сигнал. — Хочешь отдохнуть немного или сразу дальше пойдём?..

Вместо ответа Субин бухнулся на землю, раскрывая пасть и вываливая язык, словно большая собака. Ёнджун распластался на нём, не слезая, и посмотрел на золотую серьгу, качающуюся в волчьем ухе.

— Долго отдыхать мы не сможем, — посетовал омега. — Того и гляди, снова начнётся дождь. Мы и так мокрые, особенно ты.

На Ёнджуне была охотничья экипировка разведчиков: плотные кожаные щитки, закреплённые ремнями, тонкая стёганка, забиравший волосы бокгон и, конечно, пара очень крепких и острых охотничьих ножей. И если его одежда достаточно хорошо выдерживала дождь, то шерсть Субина была куда уязвимее, и хотя он стряхивал с себя воду периодически, мокрая шерсть создавала не только мерзкое противное ощущение, но ещё и нагрузку. Субин мог бы тащить многокилограммовую тушу оленя или кабана, а ещё и его шкура прибавляла пару десятков литров, плюс Ёнджун верхом. Не дело.

— Пойдём дальше, — предложил Ёнджун. — Передохнули. Чем больше мы сделаем до дождя, тем лучше. На обратном пути словим кого-нибудь, что успело убежать от арьергарда.

Они пошли дальше, но дождь начал накрапывать скорее, чем они думали. Ёнджун поморщился, когда первая капля приземлилась ему на нос, и вдруг тихо ахнул.

— Субин, — он вцепился в холку Субина. — Смотри.

Всего в метрах двадцати от них между деревьями пробиралась большая тень.

Большая рогатая тень.

Субин замер, практически не дыша. Медведь неторопливо шёл между деревьев, грузно раскачиваясь. Он был огромен, даже больше, чем волчий оборотень, размером с приличный грузовик, и торчащие из его хребта огрызки рукояток ножей и рогатин, от времени поколовшиеся и расщепившиеся, цеплялись за нижние ветви хвойных деревьев. От недавнего столкновения с Чаном и его командой на его шкуре ещё были видны незажившие раны, но по сравнению с тем, какой ущерб зверь нанёс команде, это было ничто.

— Давай убьём его, — шепнул Ёнджун ему на ухо.

Альфа обернулся на него, награждая выразительным взглядом, а затем ринулся в противоположном направлении, радуясь, они заметили медведя раньше, чем он их, и что начавшийся дождь прибьёт их запахи, и погони за ними не будет.

— Субин! — ахнул Ёнджун. — Ты чего! Стой! Стой, послушай меня…

Не останавливаясь, Субин только прибавил скорости, и как только между ними оказалось достаточно расстояния, он завыл, передавая сигнал. Дождь усиливался, поэтому он выл громко, как только мог. Как только он услышал вой в ответ, от сердца у него немного отлегло.

Ёнджун спрыгнул с его спины, заставляя альфу остановиться.

— Я понимаю, что ты главный, — проговорил омега. — Но ты не можешь вот так меня игнорировать. Почему мы бежим? Мы можем убить его, Субин. Прямо сейчас. Он ранен и ослаблен, а ты и я — мы сильнейшие во всей Мёхянсан. Ты и один можешь выходить против медведя, а теперь с тобой я! Это наш шанс.

Субин обернулся, заставляя сбрую упасть к его ногам.

— Я не хожу на медведя один, Ёнджун, даже если физически я могу ему противостоять. Это лишь означает, что если медведь нападёт на меня, я, скорее всего, одолею, — он схватил сбрую и подошёл к омеге. — И речь идёт не об этом медведе. Ёнджун, ты должен здраво оценить риски. Ты ещё ни разу не ходил на охоту на хищников. Ты не представляешь, как это опасно!

Лицо Ёнджуна похолодело.

— Ты боишься его, — сказал он. — Не так ли? Я заметил, как ты оторопел.

— Да, боюсь, — ответил Субин, утягивая Ёнджуна под укрытие оврага, чтобы спрятаться от дождя, — потому что знаю, как он опасен. Чёрт, отряд Чана пытается одолеть его уже много лет, Ёнджун! Эта тварь ранит и убивает наших лучших охотников, конечно, я боюсь! И за тебя в том числе, потому что ты не знаешь, о чём говоришь!

— Не смей на меня кричать! — рявкнул Ёнджун в ответ. — Субин, я не нуждаюсь в твоей опеке. Ты всё это время видел, на что я был способен, и всё равно думаешь, что меня сможет одолеть какой-то дикий зверь?! Это ты не знаешь, о чём говоришь!

Субин почувствовал, как его голова нагревается. Это было давно забытое чувство — то чувство раздражения, когда Ёнджун начинал действовать ему на нервы. Альфа был так ошеломлён тем, что он снова это чувствует, что раскрыл рот от удивления, но затем попытался взять себя в руки.

— Ёнджун, ребята готовят ловушку для него. Это будет безопаснее и гораздо надёжнее, чем мы с тобой! Дикие звери, особенно такие злобные и старые, могут быть непредсказуемы, и один удар может тебя убить! Это не городских извращенцев в клетки сажать! — воскликнул он, стараясь урезонить своего мужа, — посмотри, что этот медведь сделал с Джисоном! Немного выше, и он был бы мёртв! И это всего лишь от того, что он скинул Джисона лапой с его волка — если он ударит тебя, то снесёт половину головы! Я не собираюсь терять тебя так!

Ёнджун с присвистом выдохнул, сжимая кулаки.

— Так вот я лучше Чана. И Чанбина. И Джисона. Я лучше их всех, вместе взятых, я более умелый боец, и если бы они были немного решительнее, то вы бы уже давно избавились от этого медведя! Господи! Целый посёлок охотников, и на сегодняшний день они наконец догадались сделать ловушку! — он всплеснул ладонями. Субин раскрыл рот, поднимая брови, и шагнул вперёд, хватая Ёнджуна за ладони:

— Месяц, я прошу тебя. Прислушайся ко мне. Я молю тебя. Эта не та ситуация, когда ты можешь просто «рискнуть», пожалуйста, послушай, ты не можешь ставить на кон свою жизнь! Не надо. Не поступай так. Не поступай так со мной. С нами. Это того не стоит!

Дождь зарядил с новой силой, и карниз оврага над ними украсился серой водяной занавесью, забурлившей у их ног. Ёнджун мрачно отвёл взгляд вдаль.

— Я всегда ставил свою жизнь на кон, Субин, — ответил он. — Это не вопрос беспричинной смелости или самонадеянной глупости. Я знаю, насколько я силён. И я думал, что доказал это тебе. И я думал, что Мёхянсан, её сохранность, её благополучие того стоят. Я тебя не понимаю.

— Ты не сможешь выкупить себя у смерти, месяц, — взмолился Субин. — Поверь, будь это обычный медведь, мы бы уже были там. И я бы был с тобой. Я тебе верю. Но это чудовище…

— Запугало вас настолько, что вы не можете довести дело до конца! — вызверился Ёнджун. — Не говори мне! Что ты был бы со мной, если бы то, или иное, или третье! Ты не со мной, ты споришь со мной, вот всё, что имеет для меня сейчас значение! Ты..!

— Ёнджун!

За серебристой завесой мелькнула тень, и только быстрая реакция их обоих спасла их: из воды появилась косматая лапа с длинными когтями, махнув там, где только что стояли они оба, словно пытаясь достать их из укромного местечка. Они оба отпрянули, перекатившись по мокрой земле, и выскочили под дождь. Ёнджун поднял взгляд на зверя, возвысившегося над ними, словно огромная башня, и присел, доставая нож:

— Что ж, он сам к нам пришёл! Теперь…

Он поперхнулся, так как на его куртке сомкнулись челюсти Субина, и его так сильно дёрнуло вверх, что дыхание перехватило. Альфа сцапал его за экипировку и понёс прочь, словно котёнка, постоянно сворачивая и путая следы. Конечно, медведь мог бы догнать их: бежать с грузом в пасти было куда тяжелее, чем неся его на спине, однако волк в целом был быстрее, чем медведь, а у старого зверя до сих пор были свежие раны, оставленные волками пару дней назад.

— Отпусти меня! Субин! Отпусти! — заорал Ёнджун, но Субин продолжал бежать вперёд, что есть силы, не разжимая челюстей. Ёнджун уцепился пальцами за его шерсть, дёргая и пытаясь забраться на него верхом, но толстой шкуре Субина это было нипочём, и он так и не выпустил омегу из пасти.

До тех пор, пока ему по носу не прилетел удар.

От этого он споткнулся и покатился по земле, и они вдвоём разлетелись друг от друга, как два бильярдных шара. Ёнджун, злой, как чёрт, подскочил на ноги, вытирая с лица грязь и кровь. Субин, вновь сменив облик, приподнялся на колени, прижимая ладонь к лицу.

— Ты ударил меня, — поражённо пробормотал он.

— А ты схватил меня, и понёс, как куль с мукой, — прорычал Ёнджун. — Дерись со мной! Дерись!

Страсть и ярость в его голосе были такими разрывающими, что от них, казалось, даже дождь вскипел. Субин оторопел, смотря на него во все глаза.

— Дерись! — повторил Ёнджун резко, ударив себя в грудь. — Я тебе докажу, что я сильнее! Я тебе покажу, что я умею, может, тогда ты на самом деле поверишь мне!

— Ёнджун, — жалобно проговорил Субин, протягивая к нему руки, — я верю, что ты самый сильный. Но даже самые сильные могут раниться, прошу, я просто не хочу, чтобы тебе было больно!..

— Ты не веришь! Как не верил вначале! — рявкнул Ёнджун. — Я тебе говорил, что я сильнейший в мире, а ты только усмехался. Думаешь, я не видел? Думаешь, я не помню?! Ты говорил, что любишь меня, Субин! Дерись со мной!

Он пихнул альфу в грудь. Дождь залил его лицо, заставил покрасневшие глаза сверкать адским пламенем, и остолбеневший альфа отшатнулся от чужого удара.

— Я люблю тебя, — проговорил он, — и поэтому я не хочу с тобой драться. Я люблю тебя, и я не хочу делать тебе больно!

— Ты не сделаешь, ведь я сильнее! — сипло прорычал Ёнджун, практически треща от напряжения. — Если бы ты верил, что я силён, ты бы в этом не сомневался! Ты говорил! Ты говорил, что твои горы станут домом для тысячи волков и сотни тигров! А сам хочешь их запереть! Неужели тот, кто сильнее тысячи волков и свирепее сотни тигров, в твоём представлении так слаб?!

— Ёнджун, ты себя слышишь? — со звенящим отчаянием проговорил Субин, обхватывая влажными ладонями лицо мужа. — У тебя комплекс бога!..

Сияющие золотом глаза Ёнджуна наполнились чистой яростью, и он атаковал Субина. Тот едва успел увернуться от ножа в его руке, рассёкшего воздух со свистом.

— Дерись со мной! — закричал Ёнджун бешено, преследуя Субина, но тот не пытался ни отразить атаку, ни контратаковать. Он даже не пытался перехватить руки Ёнджуна — омега был слишком быстрым и сильным, бросался на него, словно змея, словно молния, поэтому Субину только и оставалось, что бежать. Ёнджун издал злой вопль, преследуя его, только ещё больше выйдя из себя, когда Субин развернулся и побежал прочь от него.

— Я тебя достану! Ты не сможешь бегать от меня вечно! — прохрипел Ёнджун, срываясь за ним в погоню. — Тебе придётся вступить со мной в бой, Субин! Чтобы ты уяснил раз и навсегда!

Субин горько сглотнул, перемахнув через лежащий на земле ствол, и через секунду его перепрыгнул и Ёнджун, с треском ломая мелкие ветки. Он следовал за Субином, будто приклеенный! Альфа заполошно вздохнул, когда снова услышал взмах ножа, и прянул быстрее — Ёнджун и правда не намеревался отступать и выпустить его невредимым. Он отскочил снова и снова, пока не вырвался в местность почище, где пустился в бег, чувствуя, как в груди колотится сердце.

Чёрт! Чёрт! Он в жизни бы не мог представить, что ему придётся удирать от своего мужа, который гонится за ним с ножом!..

Он остановился, осознав, что не слышит преследования, и обернулся. Оторвался?..

Его сердце отбило три удара, а затем замерло от ужаса.

Он возвращался.

Субин издал испуганный вопль.

— Ёнджун! Вернись! Ёнджун! Пожалуйста, не делай этого!

Он ломанулся обратно, надеясь нагнать его до того, как омега пропадёт из вида, но тщетно. В лесу не было ни одного признака Ёнджуна. Субин обернулся волком и припал носом к земле, стараясь уловить аромат, но это тоже было бесполезно — из-за дождя невозможно было уловить ни толики запаха. Сердцебиение гремело в ушах, заставляя Субина задыхаться, и сколько бы он ни пытался успокоиться, у него не получалось, потому что перед глазами одна за другой вставали ужасные картины. Если он не успеет найти Ёнджуна, всё будет кончено — боже, неужели он вот так его и потеряет…!

Субин поднял морду вверх и громко завыл, даже не заботясь о том, сколько паники выливалось в его голосе, а затем снова побежал, чуть ли не вспахивая мордой землю. Иногда ему казалось, будто он что-то чувствует, и он, как ошалелый, преследовал запах, а затем выяснял, что это лишь иллюзия, или просто обычная брусника, а не Ёнджун, и ему приходилось начинать всё заново. Он шёл в том направлении, где они в последний раз видели медведя, полагая, что в любом случае Ёнджун будет искать его; но господи, как он осмелился напасть на него в одиночку, если Субин не мог представить, как одолеть его вдвоём!.. Субин не мог представить себе, что с ним будет, если Ёнджун погибнет. Боже, что он скажет Бомгю…

У него заболело сердце, сжимаясь от страха, и по морде покатились слёзы, смешиваясь с дождём, горло сдавило он спазмов, но он не мог просто остановиться и отдохнуть. Если бы только он не выпустил Ёнджуна из вида! Если бы он только не пошёл в ту сторону, или не остановился на том пригорке…!

В ответ ему начали приходить сигналы. Никто не видел, но все присоединялись к поискам. Серое небо потемнело ещё больше, низвергая потоки дождя вниз; Субин, кажется, ходил кругами, вынюхивая и прислушиваясь ко всему, что казалось ему подозрительным, но шум ливня и отсутствие запахов никак ему не помогали. Увидев знакомый овраг, он ринулся туда, но морда его наткнулась лишь на оброненную им сбрую; он просунул в неё морду, чтобы повесить её на шею, и пошлёпал дальше, кружа по местности в надежде услышать, если вдруг Ёнджун начнёт драться с медведем или позовёт его.

Но лес оставался безмолвен, только погружая его ещё глубже в отчаяние.

Когда он услышал звук чужих лап, у него чуть не остановилось сердце; но это оказался Кай и Минхо, пришедшие на его зов.

— Дай я помогу тебе, хён, — Кай спрыгнул и проворно застегнул сбрую на Субине. — Ничего не нашёл?

Субин помотал головой.

— Я пересяду на тебя. Буду смотреть, а ты нюхать, — Кай оседлал его и повернулся к Минхо:

— Ступай в город. Дай знак, если Ёнджун вдруг вернётся туда.

Минхо коротко тявкнул и скрылся в лесу.

Субин встряхнулся и побежал дальше, ища хоть какие-нибудь медвежьи следы на мокрой земле, которые могли бы указать ему на направление, в котором ушёл зверь. Но конечно, из-за дождя ничего невозможно было разобрать. Ему казалось, он сходит с ума, погружаясь всё глубже в бесконечный лабиринт своего самого ужасного кошмара. Он потерял своего мужа.

— Хён! Смотри!

Кай указал ему на стволы деревьев. Субин задержал дыхание. Мох, покрывавший кору деревьев, был чем-то исцарапан.

— Давай туда. Мох быстро зарастает, значит, это недавние следы, и они слишком высоко для оленей, — проговорил Кай. Субин ринулся в ту сторону, чуть не скинув брата со спины, и тот только успевал замечать ещё какие-то следы: то сломанную ветку, то содранную кору. Наконец, они выскочили на небольшую поляну.

Вернее, это была не поляна. Просто что-то разнесло деревья, протаранив их и выкорчевав из земли и расчистив местность. Несколько осинок были повалены, одна ель надломилась, так и зависнув на других деревьях под углом в сорок пять градусов, мелкие кусты были просто раздавлены в кашу, земля — вспахана.

— Твоего ж… — прошептал Кай, бледнея и медленно сползая с Субина. В нос бил резкий запах — крови, зверя и Ёнджуна. Они нашли друг друга.

Альфа заскулил, вжимая голову и перебирая лапами.

— Стой здесь, хён, — сказал Кай, сглатывая и осторожно обегая вокруг места побоища. — Кровью Ёнджуна не пахнет, может, он успел убежать.

Он прильнул к земле, ходя вокруг очень осторожно, на цыпочках, рассматривая землю и деревья вокруг.

— Я нашёл кое-что, — он нагнулся и поднял нечто блестящее. Это был нож Ёнджуна, а также один из защитных щитков и пряжка ремешка. Субин издал тявкающий плач и сорвался к нему, обнюхивая находку. Нож был чист, без признаков крови на нём — чьей бы то ни было, словно Ёнджун его просто выкинул.

— Хён… смотри…

Кай отошёл дальше, выходя за пределы полянки. Там было видно содранный мох, как будто что-то волочили, и несколько следов.

От обуви.

— Это значит… что… — нерешительно пробормотал Кай. Субин замер над этими следами, чуть покачиваясь.

Издалека донёсся вой, и они оба вскинули головы. Кай посмотрел на Субина, без лишних слов запрыгнул на него, и они помчались в долину.

Субин ворвался в город, пролетев через ворота, как пуля, и ринулся к городской площади. Ёнджун сидел там.

Подпирая собой мёртвую тушу, он был с ног до головы покрыт кровью, так, что не разберёшь, цел он или ранен. Его волосы, его лицо, одежда, руки, всё было чёрное от крови и грязи. Вокруг него собрались люди, глазея и не осмеливаясь приближаться. Субин остановился, резко вздыхая, и только сейчас, когда он увидел, что Ёнджун жив, и он прямо перед ним, дышащий, его отпустило, и ужас, сжимавший его сердце, разжал свою хватку. Он обернулся, и Кай скатился на землю, упала сбруя; только кто-то накинул ему плащ на плечи прежде, чем Субин подбежал к Ёнджуну.

— Ты не ранен? — хрипло прошептал Субин. Ёнджун поднял на него взгляд и медленно покачал головой.

— Только пара царапин… ссадин… не от когтей, — пробормотал он, и его лицо сморщилось. — Прости меня, волчонок… я больше так не буду…

Субин выдохнул и прижал его к себе, чувствуя, как у него закружилась голова, как его затошнило от всего пережитого. Но главное, что Ёнджун цел. Всё кончено…

— Я должен был быть с тобой, — прошептал альфа. — Ну почему ты…

Ёнджун отстранился от него, разглядывая его лицо.

— Я ударил тебя, — прошептал он. — Прости меня…

Он протянул руку, чтобы стереть кровь, всё ещё сочащуюся из носа Субина, но удивлённо посмотрел на свою ладонь, всю покрытую почерневшими корками густой крови.

Они даже не заметили, когда остановился дождь.

— Всё хорошо, — Субин снова прижал его к себе. — Я так волновался… прости меня. Прости, я слаб. Только когда моё сердце остановится, я не буду переживать за тебя, месяц. Прости…

— Я только хотел доказать тебе, — Ёнджун уткнулся лбом в его плечо. — Я устал… вечно быть слабым…

Он сжал пальцы на плаще Субина и закричал, горько и зло, больно, и от этого звука, не волчьего и не человеческого, вставали волосы дыбом на загривке и стыла кровь в жилах. Субин прижал его к себе крепче, баюкая, а Ёнджун продолжал кричать от ярости. И не в медведе дело было, и даже не в Субине. А в слабости, которая преследовала Ёнджуна, от которой он не мог избавиться, потому что пятнадцатилетний Ёнджун навсегда останется слабым. И бессильным.

И ничего не сможет сделать.

Ёнджун всё кричал, и каждый его вопль становился всё короче, пока не начал походить на рыдания, и он вцепился зубами в плечо Субина, глуша звук.

— Всё будет хорошо, месяц, — лепетал альфа, баюкая его. — Я с тобой. Я обещаю, я буду с тобой…

На площадь выскочили Бомгю и Юбин, вскрикнув от этого зрелища. Ёнджун был так покрыт кровью, что его было не узнать, словно демон; а позади него истерзанная туша дикого зверя, которого как будто измочалили: Ёнджун его рвал, и рвал, и терзал в своей нескончаемой ярости, рвал его глаза и нос, драл его шею, холку, выдрав оттуда все застрявшие клинки, рвал его лапы, всё, что попалось ему под руки, терзал, отрывая по клочку плоть и показывая, как сильны на самом деле оборотни; раздавил ему череп и челюсть, выдрал когти, и в конце концов от медведя остался лишь мешок с костями, а ярость Ёнджуна всё продолжала бурлить…

— Господи боже, — выдохнул подоспевший Уён, а Сонхва закрыл Сонхо ладонью глаза, но тот отпихнул руку отца, таращась на медвежий труп.

Несмотря на избавление от кошмара, мучившего их много лет, никто не подумал издать ни звука ликования. Субин помог Ёнджуну встать, не выпуская его из объятий.

— Видит небо, как я хочу тебя ударить, — прошептал Юбин, смотря на Ёнджуна. — Чем ты думал?..

— Ударьте, отец, — тот бессильно склонил голову, только цепляясь одной рукой за Субина. Юбин размахнулся и отвесил ему пощёчину. Голову Ёнджуна мотнулась вбок и снова повисла вниз.

— А ты… — Юбин гневно уставился на сына, но Ёнджун вскрикнул:

— Не надо!.. — он прижал Субина к себе, обнимая за голову. — Он не заслужил… два раза утащил меня. На третий не смог…

— Ты мог умереть, — прошипел Юбин. — Понимаешь?! Что за чёрт в тебя вселился?!

Ёнджун опустил голову, повиснув на Субине — ноги его подвели, подкосившись. Юбин медленно притянул их обоих к себе, всхлипнув.

— Я думал, я потеряю кого-то из вас… или обоих… не пугайте так больше…

Ёнджун прикрыл глаза, давая безмолвное обещание. Его здесь любят. Его здесь ждут.

Слабое прикосновение снизу заставило его вздрогнуть. Он посмотрел — это оказался Сонхо, встревоженно глядящий снизу вверх и касающийся его бока.

— Ты не ранен, хён? Ты не умрёшь? — сипло прошептал мальчик.

— Не умру, — ответил Ёнджун. Сонхо нервно вздохнул, утыкаясь ему головой в живот и обнимая, и омега погладил его по голове. Бомгю тоже подбежал, цепляясь за Ёнджуна:

— Что же ты творишь, хён… У меня чуть сердце не остановилось…

Постепенно его окружало всё больше людей, оплетавших его своими руками. Ёнджун, оставаясь в объятиях Субина, чувствовал себя обессиленным, словно плывущим в морских волнах, но позволил этому чувству нести себя.

— Вам нужно домой, — проговорил Юбин.

— Как поступить с… этим? — Бомгю кивнул на лежащего позади медведя.

— Сожгите. Или выбросьте за город, не знаю, на кой чёрт я его притащил, — просипел Ёнджун.

— Тогда просто вынесем его, и дикие звери сами с ним разберутся, — решил Бомгю. — Давайте, народ! Помогите нам с этим!

Ёнджун испытал резкое чувство нежности к брату, сместившего фокус внимания с них. Субин поднял его на руки, прижимая к себе, и понёс в направлении их дома.

— Тебе нужно вымыться, — проговорил он. — Ты весь в крови… Ты уверен, что не ранен?

— Уверен, — негромко проговорил Ёнджун. — Всё лечится одними пластырями. Даже швов не нужно…

— Я всё равно тебя осмотрю.

Ёнджун помолчал немного и произнёс:

— Хорошо, — а затем, спустя ещё немного, — прости меня.

— Простил, — ответил Субин.

Заведя Ёнджуна в ванную и усадив его на ступеньку, альфа включил воду и принялся снимать с них обоих одежду. И если от плаща было избавиться просто, то амуницию Ёнджуна пришлось чуть ли не отковыривать от него: густая кровь так пропитала всю стёганку, что превратилась во влажную корку, а застёжки от грязи заело. Когда Субин наконец справился с этим, вся их ванная была похожа на скотобойню — альфа вынес ворох испорченной одежды в сад, пообещав себе заняться этим попозже, а когда вернулся, щедро окатил всю ванную из лейки, смывая кровь.

— Боже, ну и вонь, — поморщился Ёнджун, ловя струи и пытаясь умыться. За запахом крови даже их ароматы почти не пробивались, так что омега схватил первую попавшуюся бутылочку с шампунем и открыл её, жадно вдыхая химический запах персика. Субин усмехнулся и направил струю на него, позволяя ему умыться, и закрепил лейку, взяв в руки гребень.

— Я заберусь к тебе.

Ёнджун кивнул, двигаясь, и Субин шагнул в ванну, садясь позади него и принимаясь вычёсывать волосы омеги и стирать с него прилипшую грязь.

— Сильно устал? — тихо спросил он.

— Как будто нет, — пробормотал Ёнджун. — Но ощущение, словно сейчас отключусь…

— Свиреп, как тысяча волков. Силён, как сотня тигров, — прошептал Субин, гладя его по волосам. — Мой любимый муж.

Ёнджун прильнул к его прикосновению, и Субин почувствовал снова волну слабости и нежности к нему и желание прижать к себе и никуда не отпускать, такое же сильное, как и страх, который он пережил сегодня. Но, может, благодаря этому страху впредь… он будет бояться чуточку меньше.

— А ты… боишься за меня? — спросил Субин. Ёнджун опустил голову и долго молчал, и когда альфа думал, что уже не ответит, он проговорил:

— Сегодня начал. Мой хороший… мой волчонок, ты такой славный, — он обернулся к Субину, взяв его за руки. — Посмотри, я ведь победил… но какой ужасной и яростной была наша битва. Хотя на мне никаких ран, я всегда был быстрее, увёртливее, ловчей, когда всё закончилось, я подумал, что если бы увидел тебя, так сражающегося с диким зверем, у меня бы разорвалось сердце. Даже если бы я знал, что ты можешь, и даже если бы знал, что ты сильнее меня, всё равно… почему-то стало так больно…

Он снова опустил голову. Субин поражённо молчал, широко распахнув глаза.

Этот не ведающий страха и жалости мужчина испугался одной только фантазии, и, может, теперь он начнёт бояться чуточку больше.

Иногда это может и пойти на пользу, особенно таким безумцам и чудовищам.

— Всё хорошо, Ёнджун, я… рад, что мы оба усвоили урок, — пробормотал Субин, ласково поднимая лицо Ёнджуна к себе. — Давай-ка я тебя немного осмотрю, раз я уже смыл всю…

Он уставился на кровавую струю, что развевалась в воде красным маревом. Хотя Субин смыл всю грязь и кровь, и больших ран на Ёнджуне действительно не было, кровь всё текла.

— Боже мой, — прошептал он. — Месяц… ты…

Ёнджун непонимающе и тупо воззрился на кровь, текущую по его ногам.

— Что это… — пробормотал он.

— Течка, — ответил Субин. — У тебя началась течка.

— Ха… — глаза Ёнджуна распахнулись, и он сунул ладонь между ног, протискивая пальцы меж складками позади члена, а затем достал руку, покрытую яркой горячей кровью. Субин притянул его к себе, чувствуя, как тело становится ужасно лёгким.

— У нас будут дети, месяц.

Ёнджун вцепился в его плечи и тихо, влажно рассмеялся.

— Надо сказать отцу, — прошептал он. — И Бомгю. Надо немедленно им сказать…