Субин вышел на веранду, тихонько прикрыв за собой дверь. Темнота уже опустилась на город, а Ёнджун заснул: вытребовав к себе Бомгю и выдав ему указания, он отрубился, как будто оборвали питание. Субин сам поделился радостными новостями, когда Юбин пришёл к ним проведать их, и его отец зашёл в комнату супругов, чтобы проверить Ёнджуна, но тот спал спокойно и крепко. Может, у него только слегка поднялась температура, но, кажется, ни боль, ни спазмы, ни ломота его не беспокоили.

— У тебя очень сильный омега, Субини, — проговорил его отец. — Думаю, вам нужно будет завтра с утра наведаться к господину Вану, он должен сказать точнее, но вероятно, кровь будет идти дней пять, а потом тебе лучше от него не отходить. Особенно, если это его первый раз.

— Я бы и так не отошёл, — тихо отозвался Субин, приземляясь на пол, на колени, и гладя ладонями чёрные спутанные волосы Ёнджуна. Редко он спал так безмятежно…

— Я вас оставлю, — проговорил Юбин, гладя Ёнджуна нежно по плечу поверх тонкого покрывала. — Я рад… что у вас всё хорошо, мой милый.

— Верно, — прошептал альфа, заползая в постель и калачиком сворачиваясь вокруг своего омеги. Юбин покинул их, чтобы Субин мог напитать и насытить комнату и постель своим запахом, и только через пару часов, когда он счёл свою задачу выполненной, он выбрался наружу подышать свежим воздухом — и то ненадолго.

— Воняешь, — раздался голос сбоку. Субин вытянул голову и обнаружил у калитки Чана, опёршегося локтями на забор.

— Ну простите, — фыркнул он и улыбнулся. — Сам как?

— Живой, — вздохнул Чан, заходя на территорию, но не приближаясь слишком — зовущий запах Субина чувствовался даже снаружи, и сразу было понятно, что у его мужа течка. Чан потоптался неловко у калитки.

— Что такое? — спросил Субин.

— Жаль мне, что не смог укокошить этого проклятого медведя, — проговорил тот. — Несколько лет мы за ним гонялись. И смотри, — он указал на шрамы на своём лице и на недавние ранения.

— Чан, ты всего пару лет назад возглавил отряд, а я всего пару лет назад стал главой охотников, — возразил Субин. — Даже мои родители не сумели одолеть эту тварь, а они одни из лучших охотников, которых я знаю.

— Прости, Субин, — покачал головой Чан. — Я когда услышал твой вой, думал, у меня самого сердце разобьётся. Как подумал, что кто-то один на один с… — он вздохнул. — Не могу представить, что ты пережил.

Субин почувствовал тянущую тоску внутри, отголосок прошлого страха, навсегда поселившегося в воспоминаниях.

— Это для нас обоих послужило уроком, — тихо отозвался он. — Ёнджун, он… всегда говорил, что он сильнее всех. И сегодня, на нём не осталось даже царапин. На самом деле я думаю, что этот бой не продлился долго. Чан, он с ним расправился голыми руками и в человеческом облике. Растерзал его на клочья. И в то же время я думаю, что ему впервые попался кто-то… сильный. Кто-то, кто напомнил ему о том, что он не бог, что он не всемогущ, и что он не бессмертен. Так что… нет худа без добра, — заключил он.

— Чудовище у тебя, а не муж, — усмехнулся Чан. — Только тебе такой и под стать. Не думал, что когда-нибудь увижу тебя напуганным или влюблённым.

— Не радуйся слишком сильно, — заметил Субин. Чан закусил губу и вздохнул:

— Как ты понял, что это оно?..

— Я не понимал, — ответил Субин, возможно, даже слишком быстро.

— Тогда что?..

— … — он опустил голову. — В нашу первую встречу мы не поладили. Просто Ёнджуну нужен был я, а он — мне. Он никогда не давал мне спуску, а от его силы у меня иногда спирает дыхание. Я быстро понял, что он просто… тот, кого я хочу видеть рядом с собой. Он меня восхищает. И я хочу быть лучше ради него. Из этого выросла моя любовь. Всё это время я только думал, что же я ему могу предложить? Его не удивишь богатством, и хорошеньким личиком тоже, на ласку он совсем не падок, и власть его не пьянит. Но, я думаю, в последнее время я сам знаю ответ на этот вопрос, — Субин подтянул колени к себе и обнял их, пряча улыбку. — Думаю, знаю. Тебе есть, что предложить, Чан?

Тот медленно покачал головой.

— Нечего… Мы с ним из совершенно разных миров. Честно говоря, чувствую себя ничтожеством, — он поднёс в груди раненую руку и сжал бессильный кулак. — Да и как… я не покину Мёхянсан. А он здесь не останется… у него семья, там, на другом конце земли. Он туда уедет.

— Значит, тебе нравится Феликс, — подвёл итог Субин.

— Да, — Чан поскрёб короткими ногтями рубашку на груди. Субин вздохнул:

— Кто мог знать, что я тебе из города зазнобу привезу и лишу тебя покоя.

— А что иначе? Бросил бы его на улицах погибать? — криво усмехнулся Чан. — Что? Он мне рассказывал.

— Ну так пока он здесь, носи ему цветы и катай на спине. Говори с ним и слушай. Может, он и захочет остаться. И Чан… если вдруг всё же ты захочешь покинуть Мёхянсан, ты можешь это сделать. Да, я хочу, чтобы у нас население увеличивалось, но вы мои друзья, а не овцы для разведения, — Субин поднял руку, не давая Чану его перебить. — А если захочешь вернуться, всегда сможешь вернуться.

Чан всё же промолчал, обдумывая сказанное. Субин мог его понять — как мог понять и Кая, у которого зазноба жила в городе. С Ёнджуном ему повезло, омега без проблем сразу согласился жить в долине северных гор и быстро проникся к Мёхянсан любовью.

— Я хочу стать лучшим охотником, — проговорил Чан и усмехнулся: — Так нельзя всё-таки, чтобы один омега целый отряд уделал.

— Зная Ёнджуна, он тебе за такие слова бошку свернёт, — заверил его Субин. — Поверь, он особый случай.

— Да я уж догадался, что он не развлечения ради свой мешок в гараже наминает.

Субин не сразу понял, что Чан имеет в виду боксёрскую грушу для оборотней, которая висела у Ёнджуна. Наверняка она поплотнее медвежьей туши, неудивительно, что омега смог растерзать зверя в клочья.

— Ладно, — мягко проговорил Чан. — Я пойду. Как ты и сказал, нет худа без добра. Мы зализываем раны в приятной компании.

Он махнул здоровой рукой и покинул дворик. Субин махнул ему в ответ на прощание. Наверняка сейчас главу отряда разведки переполняли противоречивые чувства. И стыд, и вина, и задетая гордость, и страх, и благодарность и уважение…

Субин качнул головой. Чану не стоит быть таким суровым к себе, в конце концов, на нём лежала ответственность и за его товарищей, и они все были достаточно молоды. Ёнджун же всегда, постоянно был один, несмотря на то, что был примерно их возраста, и привык делать всё в одиночку, даже Бомгю не позволяя замарать руки кровью.

Он поднялся и вернулся в комнату. От звука закрывшейся ставни Ёнджун распахнул глаза, но не пошевелился.

— Ого, — его щёки покрылись румянцем. — Боже мой. Это что такое? Я так странно себя чувствую.

— Что-то болит? — Субин обеспокоенно забрался к нему на кровать и приложил ладонь ко лбу. Ёнджун тихо рассмеялся.

— Нет. Но вся комната тобой пахнет. Я как будто… под кайфом немного.

— Это гнездо, месяц. Я пытался сделать для тебя гнездо, — мягко ответил Субин. Ёнджун прикрыл глаза, улыбаясь:

— Я только на минутку глаза прикрыл, а уже ночь. Мне надо вымыться, я весь потный и воняю…

— Не надо, — Субин положил ладонь на его плечо. — Ты в течке, своей первой, к тому же. У тебя небольшой жар, вот ты и вспотел, вымоешься завтра утром, когда температура спадёт. И не волнуйся, ты не воняешь, — альфа склонился к нему и лизнул в ухо, вызывая хриплый смешок, — а очень вкусно пахнешь… что тебе нужно, так это хоть немного поесть. Ты так и не пообедал, и если сейчас опять заснёшь, ночью точно проснёшься от голода.

— Да, — согласился Ёнджун. — Я голоден, как стая волков. Принесёшь мне чего-нибудь?

— Конечно, — Субин погладил его по колену, скрытому под покрывалом, а затем ушёл на кухню, чтобы принести разогретую плошку с рисом, немного жирной копчёной утки и сладостей, а заодно бутылку липового чая. Ёнджун протянул руки к еде, но Субин не отдал ему поднос:

— Я тебя покормлю.

— Волчонок, — Ёнджун с укоризной на него посмотрел, — это течка, не болезнь. А я пока что не инвалид и не старец.

— Но что, если мне хочется поухаживать за моим любимым мужем? — притворно жалостливо надул губы Субин, и Ёнджун шлёпнул его по колену:

— Тогда поухаживай другим способом, хватит актёрничать. Дай сюда еду, пока я не съел тебя вместе с ней.

— Ух ты какой, — альфа всё же повиновался и поставил поднос ему на колени, а потом напихал подушек Ёнджуну под спину. Омега схватил ложку и тут же набил рот рисом, мыча от удовольствия, начал отрывать кусочки мяса, и тоже засунул в рот, после чего протянул Субину один:

— Будешь?..

Субин чуть не заплакал от нежности при виде его набитых едой щёк, и того, как Ёнджун тыкал куском копчёной утки ему в рот.

— Я тебя так люблю, месяц, — проговорил он и взял мясо губами.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? — промычал Ёнджун, хрустя хрящиком. — Хвост.

— Хвост? Милый, ты хочешь потрогать мой хвост? — догадался Субин, и Ёнджун закивал:

— Ты только подожди, я доем сначала, а то у меня руки грязные. Вот будет у меня один миска-рис, — он хихикнул, — и один волко-муж.

Субин не стал дожидаться, приспустив домашние брюки, чтобы хвост выполз наружу, и радостно забил по матрасу, хлопая и по коленкам омеги. Всё, что захочет его месяц.

***

Праздник у Кая начался с самого утра. Праздновать решили во дворе, чтобы не ставить на уши всю его многочисленную родню, и прямо там, под сенью деревьев, его родители собирали праздничный стол.

— Я сам справлюсь, не маленький уже, — проговорил Кай, принося для вечернего костра вязанку дров. — Не надрывайтесь. Кто увидит, что за мной до сих пор папа бегает, засмеют.

— Но ты же моя кровиночка, я в этот день тебя старался рожал, — папа схватил его за щёки, тиская. — Моя сладкая булочка! Что же плохого в том, что твой папа тебя любит?

Кай покраснел, представляя, как бы папа ужаснулся, узнав о его городских похождениях.

— И всё же, не ходи так за ним хвостиком, он же уже взрослый парень, ему пора уже себе жениха выбирать, — проговорил его отец. — Присмотрел себе кого?

— Да есть там… — протянул Кай, — парочка…

— Придут сегодня? — расцвёл его папа-омега.

— Ага. Я надеюсь, — пробормотал Кай. Конечно, он позвал Бомгю и Тэхёна, и надеялся, что они хорошо сойдутся с его друзьями, но больше его беспокоило другое — чтобы Бомгю и Тэхён сошлись друг с другом, во-первых, а во-вторых — как он будет это родителям объяснять?..

— Как зовут? Нет, погоди! Я постараюсь угадать, кто это, когда они уйдут! — хлопнул в ладоши его папа. Кай вытаращил глаза:

— Ты что, весь день подсматривать за нами собрался?

— Не собрался, я ему не дам, — пообещал отец-альфа. — А вообще, давно пора! У тебя уже все братья при паре… а некоторые так и вообще уже замужем!

Кай не сумел сдержать тяжёлого вздоха. Его папа перестал улыбаться и коснулся его плеча:

— Что такое, солнышко? Что тебя тяготит в такой хороший день? Даже дождика нет, а ты такой пасмурный.

— Не спрашивай, папочка, — покачал головой Кай. — Я хочу поговорить об этом чуть позже.

— Ну только не накручивай себя, детка, — он ущипнул сына за всё ещё разрумянившиеся щёки. — Мы тебя любим очень сильно.

— Я знаю, пап, — слабо улыбнулся Кай. — Идите, я тут сам всё сделаю.

К полудню начали приходить первые гости. Юные оборотни были не такими любителями семейных застолий, как старшее поколение, поэтому сад и двор им подходил как нельзя лучше для игр и различных дурачеств, но на веранде всё равно было съестное для всей оравы, которая ожидалась, и выпивка, для блеска в глазах. Кай зарёкся не пить, по крайней мере, не слишком — в его голове ещё были свежи воспоминания о секрете, который ему нужно было хранить куда пуще зеницы ока, и только одна мысль о том, что он может напиться и выболтать это не только в присутствии Бомгю, но и своих друзей, ужасала его до холода в костях.

Возможно, ему наконец придётся научиться держать язык за зубами.

Тэхён с Бомгю прибыли вместе, немного более нарядные, но так, что это не особенно бросалось в глаза, однако они всё равно выделялись, как городские: более нежные, ухоженные, и слабо пахнущие, чем горцы, они привлекали взгляды. Тэхён, как-то очаровательно запинаясь, вручил ему немного техники: солнечную батарею, пауэрбанк и новые классные наушники.

— Я знаю, что тебе нравится музыку слушать, так что вот… смотался в город, — словно оправдываясь, проговорил он. — С днём рождения! Мы теперь сравнялись.

— Спасибо, — Кай прижал к себе подарки, расплывшись в улыбке, а затем прижал к себе Тэхёна. Бомгю, дождавшись своей очереди, тоже обнял его и поцеловал в щёку:

— Ты только дождись и выбери, ладно?

Кай покраснел. С каждым упоминанием это звучало всё более… интимно.

— Кай! Познакомь нас!

— Да, познакомь!

— А я вас со свадьбы помню!

Вопреки опасениям Кая, всё было хорошо. Они играли, веселились, выпивали немного, как обычные молодые люди, валяли дурака и друг друга по мокрой траве, забирались на деревья, затем высыпали наружу прокатиться на тарзанке над речкой. Бомгю с огромным удовольствием и громкими криками участвовал во всём этом, заслужив неизмеримое уважение со стороны друзей Кая, которые, хоть и были дружелюбными, полагали, что нежному городскому мальчику такие забавы будут казаться страшными.

— А вот зимой можно ещё по льду кататься или в сугробы с крыш прыгать!

— Не ты ли провалился по колено в замёрзший ручей и потом две недели лежал с ангиной?

Под вечер, умаявшись, они все воротились к дому Кая. Там, разведя костёр, они повесили над ним жариться мясо, и в ход уже пошли страшные истории и загадки, а также рассказы из жизни, сплетни и слухи.

— Мне так нравится, — Бомгю украдкой потёрся о плечо Кая, словно кот. — Так атмосферно.

— Да, я как будто в кино, — вздохнул Тэхён, оплетая рукой локоть Кая с другой стороны. Кай немного покраснел, но в жарких отсветах костра на их лицах это было незаметно.

— А как тогда у вас в городе справляют дни рождения?

— Да, расскажите! Чем занимаетесь?

— О, очень скучно, — в унисон отозвались Бомгю и Тэхён и немного неловко рассмеялись.

— В доме устраивают дурацкий банкет, на который созывают всех твоих ровесников, даже если ты их не знаешь, или, хуже того, терпеть не можешь, — проговорил Бомгю. — И ходите вы такие чопорные, ведёте светские беседы.

— Да, — закатил глаза Тэхён. — Никаких развлечений, максимум — унылый концерт классической музыки и перечисление твоих академических и профессиональных достижений за год. Скупые аплодисменты, — он уныло похлопал в ладони.

— Ну, я потом всё равно уматывал в клуб и плясал там до утра, — пожал плечами Бомгю. — Вместе со своими друзьями. Если у тебя день рождения, то можно получить в баре скидку или бесплатный сет шотов. Один раз я выпил текилу из ложбинки ключиц сногсшибательной эльфийки, — заключил он с невинной улыбкой. Кай вытаращил глаза, как и многие другие.

— Что такое шот?

— Что такое текила?

— Что такое чопорный?

Бомгю беззлобно рассмеялся и подробно объяснил всё. Здесь у ребят клубов не было, не было даже концертного зала, ресторана или бара, а привычные ему городские слова они слышали разве что мельком и от других. Конечно, Кай часто бывал в городе, как и Субин, но другие горцы могли совсем ничего не знать о таких местах.

— Клуб звучит классно, — восхитился один из них. — Хочу попробовать…

— Лучше не надо, — усмехнулся Бомгю. — Для ваших ушей и носа это может быть слишком большим шоком, но если вдруг надумаете, дайте знать. Мы проведём экскурсию, — он потёр ладошку Кая, — верно?

— Я не так часто зависаю в клубах не по работе, — открестился он. — И да, это заведения на любителя.

— Мой брат терпеть их не может, — поделился Бомгю. — Ёнджун-хён. Он вообще не фанат никаких излишеств, а клубам предпочитает оперу.

— Ёнджун любит оперу? — удивился Тэхён. Бомгю закатил глаза:

— Ещё как.

— Неудивительно, что мои родители от него в восторге, — пробормотал альфа.

— А что такое опера?..

За такими витиеватыми, разнообразными по своему наполнению разговорами наступила поздняя ночь. На небе проступили звёзды и луна, изредка скрывающиеся за облаками, костёр мало-помалу угас, и празднество подошло к концу. Гости разошлись, и Кай решился проводить Бомгю и Тэхёна до домика — на самом деле, просто хотел немного продлить такой приятный день и не хотел отпускать их обоих, зная, что на следующий день они уедут.

— Как себя чувствуешь, постарев на год? — ласково спросил Бомгю, сцепившись с ним руками и раскачивая ими, словно маятником.

— Я каждый день старею на день, — проворчал Кай. — Ничего не отличается.

— А вот я в твоём возрасте не грубил старшим, — поучительным тоном сказал Тэхён, держа его за другую руку. Кай зыркнул на него:

— Да ты на пару месяцев старше всего!

— Что за молодёжь пошла, — поцокал языком Тэхён. Кай почувствовал, как в груди у него что-то ощутимо потянуло, и сладко, и больно, как он давно не чувствовал, и тем страннее было ощущать, что обе его руки заняты.

— Я вообще старше вас обоих, и всё равно никакого уважения, — цыкнул Бомгю. — И вообще, вас двое, а я один! Вы меня на руках носить должны.

— Давай, хватай его, — скомандовал Тэхён, и Кай кивнул. Бомгю вскрикнул и рассмеялся, когда оба альфы схватили его за ноги и под мышки и понесли дальше.

— Ну не как куль с мукой же!

Кай перехватил его, взяв на руки, и Бомгю притих, зажимая себе рот — все в посёлке уже либо спали, либо собирались спать.

— Так лучше? — улыбнулся Тэхён. — Или ко мне на ручки?

— К тебе пока не хочу, — Бомгю капризно сморщился, обвивая руки вокруг шеи Кая, — сегодня в фаворе именинник.

— А завтра? — спросил Кай и прикусил язык. Завтра они уже уедут. Оба.

— И завтра тоже, — болтая ногами, заявил Бомгю. Тэхён, ничуть не обидевшись, переключился на Кая, запрыгнув ему на спину:

— Тогда у меня тоже именинник в фаворе!

Как фыркнул, но не стал их скидывать — он ведь волк, они ему не в тягость. Так они и дошли до домика — как бы ни хотелось этот момент отложить. Тэхён и Бомгю слезли с Кай и встали напротив него.

— Зайдёшь на секундочку? — спросил Бомгю тихо, как будто Кай когда-нибудь мог бы сказать ему нет.

— У нас, вообще-то, есть ещё кое-что для тебя, — добавил Тэхён. Кай встрепенулся и зашёл вслед за ними, и ребята, держа его за руки, повели за собой, заводя во внутренний дворик, где теперь было темно и безлюдно.

— Подожди здесь, — сказал Бомгю, — я сейчас!

— Ага, — тупо кивнул Кай, переводя взгляд на Тэхёна, но тот только улыбнулся и закусил губу.

— С днём рожденья тебя, с днём рожденья тебя, — послышалось тихое пение. Бомгю высунулся из комнаты, и его лицо озарил огонёк пары маленьких свечек, воткнутых в крошечный тортик. Тэхён присоединился к пению:

— С днём рожденья, милый Хюнин Кай, с днём рожденья тебя!

У Кая немного защипало в горле и в глазах. Конечно, у него были замечательные и весёлые дни рождения, но торта со свечами он не получал до сих пор — просто не было такого обычая у них.

— Вы откуда торт достали-то? — с неверием спросил Кай. — У нас их, вроде как, даже не делают…

— Я привёз с наушниками, — признался Тэхён. — А здесь, в гостевом домике, есть хороший холодильник, так что получилось сделать сюрприз… ты не обессудь только… он вчерашний, получается.

— Спасибо, — растроганно прошептал Кай, принимая тортик в ладошки и загадывая желание. У него как раз было, что загадать — и он задул свечки. Конечно, десерт был небольшой, особенно для оборотня, особенно на троих, но ведь важен был вовсе не его размер.

— И ещё кое-что, — Тэхён достал из кармана простенькую коробочку и дал Каю: — Вот, открой.

Кай поставил тортик на столик и раскрыл коробчонок. Внутри оказались три причудливых плетёных кожаных шнурка с небольшим металлическим звеном, напоминающим то ли цветок, то ли клевер, то ли трискель. Кай узнал в этом работу Уёна. Один шнурок был жёлтым, другой красным, третий — синим.

— Это нам всем, на самом деле, — проговорил Бомгю. — Так уж вышло, что мы… не без истории. Завтра мы вернёмся в город, так что хочется оставить кое-что на память. Чтобы ты смотрел на браслет и вспоминал нас.

— Каждому по одному, — сказал Тэхён, пальцем касаясь браслетов. — Кай, мы хотели, чтобы ты не забывал, как ты важен для нас. Чтобы не сомневался, что ты значишь не меньше в нашей жизни.

— Шнурки можно носить и в волчьем облике, Уёни-хён сплёл их так, чтобы они растягивались, — добавил Бомгю и немного зарумянился: — Я знаю, что конечно, волки обычно прокалывают друг другу уши, но… у нас пока вроде и не такие отношения, и всё же…

Он отвёл взгляд, а Кай всё разглядывал браслеты, чувствуя, как у него губы подрагивают.

— Это… парные украшения? — пробормотал он.

— Тройные, если уж на то пошло, — поправил его Тэхён. — Какой тебе нравится?

— Я думаю… синий, — Кай позволил Тэхёну застегнуть на его запястье браслет, сам надел жёлтый на Бомгю, а Бомгю застегнул красный на руке Тэхёна. Кай прижал их к себе крепко, надеясь, что они чувствуют, как у него сердце колотится, потому что слов ему было бы недостаточно, а эмоции внутри него были слишком сумбурные. Тэхён и Бомгю выглядели счастливыми, провернув такой трюк, и крайне довольными собой, сумев сделать Кая счастливым тоже.

— Ты можешь остаться, если хочешь, — проговорил Тэхён.

— С нами. До завтра, — уточнил Бомгю, погладив Кая по колену и поцеловав его в уголок губ. Кай оторопело помотал головой.

— Я такой подарок не приму, — пробормотал он, но Бомгю рассмеялся тихо:

— Это не подарок, дурачок.

— Мы же тебя любим, — Тэхён прижался к нему, а затем потянул на себя, уводя в сторону своей комнаты. — Тортик не забудь только…

— Твои родители не будут волноваться? — шепнул Бомгю ему на ухо, расстёгивая рубашку на его груди. Кай мотнул головой.

— Хорошо, — Тэхён закрыл за ними дверь и прильнул к губам Кая, шепча: — Мы же не хотим, чтобы они волновались…

Кай закрыл глаза и выкинул из головы мысли о родителях. Он обещал, что поговорит с ними попозже — это попозже ещё не настало.