Хуа Чэну исполнился век, когда из горы Тунлу появился Хэ Сюань. Сказать по правде, долгое время ему не было до него дела — ну обитает он там себе где-то в водах, и пусть обитает. Не то чтобы это было долгое время, ладно. Первые пятьдесят лет они точно не виделись и не слышались, даже не пересекались, а потом что-то пошло не так.
И Хуа Чэну пришлось познакомиться с этой водянистой хренью.
Когда появился слух, что родился новый Непревзойденный, Хуа Чэн был готов драться с ним за территорию. К его облегчению, новый демон предпочел воды, и Хуа Чэн искренне надеялся, что не встретит его в ближайшее… никогда. Потому что лишние помехи в поисках своего Гэгэ ему не нужны были, а Демон Черных Вод точно бы ею стал.
Как оказалось позже — не стал, а наоборот, очень даже помог, да только сам Хуа Чэн никогда в этом не признается.
Разве что тогда, когда эта сволочь вернет долги. И то, признается Хуа Чэн лишь мысленно, самому себе, да и долги эта пакость никогда не отдаст. Не в этой жизни точно.
В общем и в целом, у них случилось вынужденное общение, а после — сотрудничество. Как бы Хуа Чэн не старался тратить все свое время на поиски, как бы не смотрел на всех свысока, а временами поговорить хоть с кем-то все же хотелось.
Так что Хэ Сюань был идеальной (и единственной) кандидатурой, которой приходилось выслушивать все его мысли о любимом.
У Хэ Сюаня просто не было выбора, да.
Однако, когда Хуа Чэну пошел четвертый век, он начал осознавать, будто что-то… упускает. Ощущение это было мерзким, просто ужасным, потому что его не покидало чувство того, что происходит это прямо у него под носом.
Подобного святотатства Градоначальник Хуа потерпеть не мог. То есть мог бы, происходи это под водой (не его территория, не его забота, в конце концов), да только где это видано, чтобы на суше мимо его носа проскальзывало нечто непонятное?
Для начала Хуа Чэн решил послать своих демонят, на разведку. У него самого были дела, чтобы обращать внимание на что-то, что не должно было принести проблем. Просто сам факт того, что что-то происходило на его территории без его ведома, Градоначальника сильно раздражало.
Но от вестей, которые ему донесли, Хуа Чэн немного… впал в ступор.
Хэ Сюань, Демон Черных Вод, зачем-то отправился в пустыню. И если догадка Хуа Чэна была верна, то происходило это стабильно на протяжении так трех (может, чуть меньше) веков точно.
Зачем Хэ Сюань захаживает в пустыню? Он же не мог заняться благотворительностью по раздаче воды желающим раз в столетие (а может и чаще)?
Хуа Чэн не мог понять столь странного поведения. В этом не было ни смысла, ни логики, но она должна была быть. Потому что Хэ Сюань — не та личность, которая бы творила что-то бессмысленное или нелогичное (конечно, если это не касалось еды и его любви к влезанию в долги), да и в целом он был достаточно ленив, чтобы тащиться из своей горячо любимой лужи куда-то… куда-то.
Хуа Чэн посидел, подумал, поразмышлял.
И пришел к выводу, что черт с ним, ему стало интересно.
Так что наведаться в пустыню Градоначальник решил самолично. Отчего бы и нет, собственно? Погуляет, развеется, мозги проветрить, в конце концов. Одни плюсы, честное слово.
И так он оказался здесь (потому что найти Хэ Сюаня ему не составляло труда, рыбак рыбака видит издалека, и прочее-прочее).
Здесь — представляло собой огромную песчаную нору под песком, с множеством лабиринтов. Чем-то это даже напоминало Тунлу, вызывая странную ностальгию по столь доброжелательному месту.
Но столь странное место его не особо впечатлило. Гораздо больше его впечатлило то, что именно он увидел.
Потому что видеть, как Хэ Сюань спит, ткнувшись в бок какого-то красноволосого незнакомца, было как минимум, ну, странно.
На пару мгновений Хуа Чэн зажмурился, думая списать все на сомнительного рода галлюцинации (он с трудом удержался от того, чтобы не ущипнуть себя), однако когда открыл глаза, столь странная картина никуда не исчезла — наоборот, стало только хуже, потому что Хэ Сюань совершенно бесстыдно закинул руку на грудь красновласого незнакомца, прижавшись еще ближе (едва ли не заползая на него, а помня о его любви к еде, Хуа Чэн поставил бы на то, что Хэ Сюань пытался сожрать несчастного).
Хуа Чэн медленно моргнул.
Теперь он даже сомневался, хотел ли вообще знать, что за чертовщина тут происходит.
И, когда он уже собирался развернуться и уйти (а после, может быть, расспросить Черновода, что это за хрень), тот, на ком спал Хэ Сюань, внезапно открыл глаза.
И Хуа Чэн замер, моментально признав в незнакомце демона. Причем демона сильного, древного (и отчего-то Хуа Чэну казалось, что это создание было древнее горы Тунлу, хотя это, в теории, было невозможно).
Хуа Чэн в целом был способен определить, насколько силен противник перед ним. Он был весьма и весьма чувствителен к подобному, так что никакого труда не составило понять, что демон перед ним весьма и весьма силен.
— Ты… что ты? — Прямо спросил он.
Бирюзовые глаза (пустые и стеклянные) бездушно смотрели на него, не отрываясь.
— Гаара, — тихо ответил тот, покосившись на Хэ Сюаня, — я сплю тут. Пожалуйста, не мешай. Ни мне, ни ему.
И Хуа Чэн, ну, слегка подвис.
Позже Хуа Чэн узнает подробности. Что эта тварь, уснувшая в песках — действительно демон, действительно древний. Не просто древний, а древнее Тунлу — и как так произошло, никто не знает. По крайней мере, Гаара в подробности не вдается.
Всю информацию о нем Хуа Чэн едва ли не щипцами вытаскивает из Хэ Сюаня, однако ответа, каким образом тот вообще умудрился познакомиться с этим созданием, он выведать так и не смог.
Увы.
Внятного ответа, по крайней мере.
— Шел, шел, провалился, а там он спит. Ну я думаю, он спит, чего я не могу? Лег рядом, уснул. Так и познакомились, — мрачно булькал Хэ Сюань, и Хуа Чэн…
Знаете что?
Он отказывался это комментировать.
Хотя бы по той простой причине, что слов на подобное у него попросту не находилось, в чем Хуа Чэн ни за что не признается, нет.
Что Хэ Сюаню на тот момент нужно было от пустыни, он узнать тоже не смог, потому что гаденыш говорить отказывался.
А вот то, чего он вообще решил рядом с этой тварью спать…
— Ну, с ним спится хорошо. Тепло, уютно, как под одеялом, — Хэ Сюань безразлично пожал плечами, кажется, даже не видя в этом ничего особенного.
Хуа Чэн все еще отказывается это комментировать.
У Хуа Чэна по прежнему нет слов, чтобы это комментировать, хорошо.
Хуа Чэн вздыхает, зажмуривается, устало массируя переносицу. Должен ли он вообще объяснять своему… вынужденному товарищу (почти сородичу, из одной дыры вылезли, все-таки), что это, как бы, не совсем нормально?
Но он смотрит, как Хэ Сюань укладывается обратно под бок незнакомому демону пустынь и…
И лишь обреченно вздыхает, решая, что все-таки в это он влезать не будет.
Пусть сами разбираются, а его дело Гэгэ найти.
Хуже то всяко не будет.
(И, как ожидалось, Хуа Чэн безбожно ошибся).
- -
Хуа Чэн ломается во второй раз, когда появляется Ци Жун. То есть, не сказать, что его шокирует его появление — о Зеленом Фонаре он знал довольно давно, еще до того, как тот прославился своим мерзким (даже для демона) поведением. Такого ублюдка, по ошибке оказавшимся братом Его Высочества, запомнить было не сложно. Особенно беря в расчет то, сколько неприятностей тот принес ему в детстве.
Хуа Чэн ломается от того, куда именно направлялся этот ублюдок.
Хуа Чэн крайне задумчиво смотрит на Гаару — древнего демона, что древнее Тунлу и… и не знает, как на это реагировать.
Потому что к правому боку прижался Хэ Сюань, сладко посапывая. Спал он в той же позе, что и в прошлый раз — плотно прижавшись, закинув на грудь демона руку. С левого же бока спал Ци Жун. Ци Жун, свернувшись каким-то странным калачиком, умудрился устроить свою голову на животе Гаары, руками обхватить его таз, и в придачу ко всему закинуть на чужие ноги свои.
В общем, спал он на нем еще более бесстыдно, чем Хэ Сюань. И Хуа Чэн даже не знал, как это комментировать.
— Ты снова здесь, — открывает глаза Гаара, и Хуа Чэн пожимает плечами, садясь на песок, опираясь спиной о стену.
Сел он ровно напротив Гаары и его… водных демонов.
— Уж как получилось, — все же отвечает Хуа Чэн, а после задумчиво добавляет: — всегда знал, что любопытство никогда не приведет меня ни к чему хорошему.
Взгляд Гаары, кажется, становится более оживленным.
— В любопытстве нет ничего плохого, — отвечает он. — Мне и самому любопытно. Например, как вокруг меня собралось уже три демона, два из которых спят рядом.
Хуа Чэн пытается сдержать смешок, но не выходит. Для приличия он замаскировал его под кашель, прикрывшись рукой.
— Хороший вопрос, — говорит он. — У меня, возможно, есть предположение.
Гаара вопросительно смотрит.
Хуа Чэн улыбается.
— Вы, уважаемый, похоже магнит для водных тварей.
Гаара моргает. Сначала смотрит на Хэ Сюаня, затем на Ци Жуна, а после вновь останавливает взгляд на Хуа Чэне. И в этот момент Градоначальник Хуа замечает в бирюзовых глазах демона некую… обреченность.
Хуа Чэн едва не фыркает вновь, но в этот раз мужественно держится.
— Не понимаю, что я сделал, — делится с ним Гаара, — я просто спал.
— Может, они нашли в этом какое-то свое очарование? — Предполагает Хуа Чэн, на что Гаара жмет плечами.
У Хуа Чэна странное ощущение, что с Гаарой они вполне могли бы подружиться. Разговаривать с ним было забавно, а наблюдать за этой ситуацией — еще забавнее, он вряд ли мог устоять.
Две водных твари и один древний демон пустынь. Это было похоже на начало какого-то хорошего анекдота, который смертные, как только узнают, будут рассказывать едва ли не на постоянной основе. То, что смертные об этом узнают, Хуа Чэн даже не сомневался.
Рано или поздно поползут слухи, и это станет началом конца.
Хуа Чэн делится своими мыслями с Гаарой, отчего тот морщится.
— Я хотел, чтобы обо мне забыли, — говорит он, и Хуа Чэн вопросительно (с легким удивлением) приподнимает брови.
— Стоит ли мне спрашивать, почему?
— Хотел поспать, — честно отвечает Гаара, и Хуа Чэн…
Он фыркает от смеха.
О, это просто великолепно.
В этот момент Ци Жун начинает возиться, бурчит что-то себе под нос, трется щекой о живот Гаары, а после затихает, видимо, устроившись поудобнее.
И Гаара, и Хуа Чэн наблюдают за этим с непередаваемо-пустыми выражениями лиц.
— Я не буду это комментировать, — спустя пару минут молчания наконец произнес Хуа Чэн.
Гаара качнул головой:
— Лучше не стоит.