1 июня 1977 года

Эхо шагов, поднимающихся по винтовой лестнице, ведущей в кабинет директора, заставило Лили Эванс снова задаться вопросом: "О чем Дамблдор хочет со мной поговорить?" За исключением "события" произошедшего в ноябре семьдесят пятого у нее не было причин здесь находится. Джеймс, Сириус, Питер и Ремус, казалось, всегда что-то вытворяли, но у них никогда не возникало никаких проблем, по крайней мере, они всегда так говорили. Если эти четверо смогли навестить ее и не попали в беду, то, возможно, в этом визите не будет ничего серьезного. Однако чувство тревоги, поселившееся в животе, не покидало ее, несмотря на вынужденный оптимизм. Это особое чувство присутствовало с тех пор, как начались ее сны. Эти ужасающие сны. Кошмары. Мама посоветовала ей для того, чтобы облегчить сны — отслеживать их и записывать. Возможно, это даже поможет понять, о чем говорит ей ее подсознание. Это не сработало.

Всегда один и тот же кошмар, без изменений. Она бродит по коридорам Хогвартса и каждый раз натыкается на изуродованное тело Гермионы. Ее кровь окрашивает стены, ее миниатюрное тело лежит в алой луже, а ее красивые карие глаза остекленело смотрят вверх, как у куклы. Лили бежит вперед, падает на колени, обнимает и укачивает Гермиону, умоляет ту проснуться, в то время, как кровь подруги пропитывает ее кожу и одежду. Гермиона никогда не просыпается. Каждый раз, поднимая глаза, Лили видит в тени фигуру, и она точно знает — это убийца Гермионы. Каждый раз она кричит на фигуру и посылает в ее сторону проклятия, но они никогда не достигают цели. Просыпаясь, Лили чувствует, что ее сердце бьется так сильно и быстро, будто вот-вот вырвется из груди.

Мадам Помфри давала ей Сон без сновидений, но только ровно до тех пор, пока зелье не стало вызывать зависимость. И все же, просыпаясь, начиная заниматься повседневными делами или видя Гермиону в классе, всегда в компании Северуса и других слизеринцев, Лили вздыхала с облегчением. Это был очередной сон, ее когда-то лучшая подруга жива и здорова.

Несмотря на ссору между ними, Лили все еще заботилась о Гермионе. Ее отношения с Северусом на самом деле были простой формальностью. Именно с Гермионой ее связывала крепкая дружба. Лили была уверена, что даже если бы они с Северусом и встретились, то их дружба без Гермионы, в лучшем случае, была бы шаткой и манипулятивной. Она, вероятно, бросила бы его в ту минуту, когда он заинтересовался темными искусствами. Нет, с Гермионой все иначе, и если она когда-нибудь скоропостижно умрет, мир Лили никогда не станет прежним. Она никогда не будет прежней. Северус же, вероятно, погрузится во тьму и никогда не вернется.

Остановившись у двери, Лили оторвалась от своих гнетущих мыслей. Она хотела поскорее покончить с этим визитом и найти Джеймса. Несмотря на то, что порой он тот еще зануда, он действительно прекрасный парень. Да, незрелый, но он старается.

— Входите, мисс Эванс, — голос директора отозвался эхом, а дверь открылась сама.

Кабинет директора не изменился с тех пор, как она была здесь два года назад. Он был похож на организованный хаос с различными разбросанными причудами. Несомненно, это было визитной карточкой великого волшебника.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — Лили сдержала дрожь в своем голосе. Чувство тревоги в животе все еще не покинуло ее.

— Садитесь, садитесь. Уверяю вас, мисс Эванс, у вас нет никаких неприятностей, если именно этим опасением вызвано ваше мрачное выражение лица, — директор указал на стул, стоящий перед его столом. Он улыбнулся, как подобает любому любящему дедушке.

Лили улыбнулась в ответ, но дурное предчувствие не покидало ее. Подойдя и сев, она устроилась как можно удобнее, все еще пытаясь понять, что все это значит. Она не вляпалась в неприятности, директор это уже подтвердил, но Лили все еще не понимала, по какой причине она здесь.

— Я слышал, что у вас проблемы со сном, — он поднял руку, останавливая рыжеволосую ведьму от расспросов. — Мадам Помфри должна сообщать мне о любом чрезмерном использовании или необходимости использований определенных зелий.

— Это просто сны, — она опустила тот факт, что это были не просто сны, а кошмары о смерти ее подруги. — Я приношу извинения за причиненное беспокойство, сэр.

— Вы уверены, что не хотите поговорить об этом? — Дамблдор подтолкнул к ней вазочку со сладостями. — Лимонный щербет? — он взял один кусочек и отправил себе в рот.

Вопреки себе Лили улыбнулась, угостилась сладостью и начала рассказывать старому волшебнику все, что было у нее на уме, словно ее накрыла словесная рвота.

***

1 марта 2001 года

Зеленое пламя каминной сети вспыхнуло, впуская на кухню дома 12 по площади Гриммо Амелию Боунс и Кингсли Шеклболта. Гарри отправил им сообщения о необходимости поговорить, ровно в ту минуту, когда вернулся из Хогвартса. Молодой аврор решил пойти и поговорить с портретом Дамблдора после того, как нынешняя директриса школы сообщила Амелии об интересном пергаменте, поставившим ее в замешательство. Он давал понять, что Лили Эванс знала Гермиону Грейнджер. Это заняло много времени, но они смогли снять с Минервы чары памяти, результатом наложения которых стало полное стирание Гермионы Грейнджер из ее памяти с тысяча девятьсот семьдесят первого по тысяча девятьсот семьдесят седьмой годы. Прошедшая неделя была потрачена на восстановление и объединение воспоминаний о прошлом и настоящем. Самым сложным для Минервы стало осознание того, что она не только дважды потеряла Гермиону Грейнджер, но и того, что Альбус лично предал ее забвению. Он был единственным, кто смог бы проделать такую великолепную работу и избежать любых осложнений, если очарование забвения пошатнется.

— Спасибо, что пришли так быстро, — Поттер кивнул гостям, прежде чем жестом пригласить их сесть. Зная, что встреча будет продолжаться всю ночь, Гарри попросил Кричера приготовить чай. Много чая.

— Острое недоверие и подозрительность Амелии к профессору Дамблдору справедливы, — Гарри почувствовал, как эмоции во второй раз за день гневной волной поднимаются в его груди. Он никогда не верил в то, что Амелия была права, считая, что за всем стоит Дамблдор. После разговора с портретом он понял, что был наивным дураком.

— Он признался, что стоит за исчезновением и уменьшением возраста Гермионы Грейнджер? — Спросил министр. Он должен был оставаться профессионалом, несмотря на желание самолично выпотрошить портрет.

— После того, как я все объясню, я сотру себе память. Одиннадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят седьмого года Дамблдор забрал Гермиону из ее дома и использовал Северуса Снейпа в качестве рычага, чтобы убедиться, что она добровольно пойдет с ним, — Мальчик-который- выжил был серьезен, как никогда. Гарри не испытывал угрызений совести из-за того, что его самого использовали на войне, в конце концов, таково было пророчество. С чем у него действительно была проблема, так это с тем, что его лучшая подруга оказалась на глубине шести футов под водой, потому что ее украли из ее собственного времени ради выгоды старого директора.

— Северус был там? — Спросила Амелия. Мысли вспыхнули, когда она начала спрашивать о том, что директор-манипулятор рассказал мальчику.

— После смерти Эйлин Грейнджеры обеспечивали ему крышу над головой на лето, — объяснила Минерва младшей ведьме. Как будто это все, что нужно было для объяснения. На самом деле все так и было. Присутствие Гермионы Грейнджер на временной шкале не изменило того факта, что Тобиас Снейп был монстром во плоти. Маггловские правоохранительные органы так и не смогли обвинить его в убийстве жены, но знали, что это он стал причиной ее смерти.

— Пожалуйста, продолжай, Гарри, — кивнул Кингсли.

— Он сказал, что это потому, что у моей мамы было видение, — его подбородок уперся в пергамент, который нашла Минерва и который сейчас лежал посреди стола. — Он хотел "защитить" Гермиону, поэтому вовремя ее ликвидировал, чтобы никто не стал искать какую-то магглорожденную ведьму, которой никогда не существовало. Дамблдор предал забвению всех, кто ее знал. Моя мама так никогда ее и не вспомнила. Профессор Снейп все вспомнил после того, как ему вернули память в Отделе тайн. Альбус сказал, что позаботился об этом, он сказал, что между Гермионой и Снейпом была близость, и ему еще раз пришлось изменить профессору память, чтобы он снова ее забыл, — к горлу подступила желчь.

— Все хорошо, но это не объясняет, почему сломался разум Гермионы? С Минервой, кажется, все в порядке, — Амелия разочарованно вздохнула.

Невеселый смешок сорвался с губ Поттера: — "Дамблдор привязал Гермиону к Снейпу для того, чтобы стабилизировать ее в будущем. Он рассказывал об этом так, словно это было самое сострадательное, что он мог сделать, чтобы разрушить их будущее. Итак, когда Северус умер на полу той лачуги..." — Гарри остановился, пытаясь сдержать рыдание. — Он сказал, что удивлен, что Гермиона продержалась так долго. Она должна была просто упасть замертво в тот момент, как умер Северус. Альбусу было все равно, — теперь Поттер был зол, он сжимал и разжимал кулаки, безумно сильно желая что-нибудь сломать.

— Гарри, — ладонь Минервы легла на плечо парня, даря успокоение. Все это время ее сердце разрывалось на части. Разрывалось из-за мальчика, которого вырастили на убой. Разрывалось из-за двух других ее детей, которые были так юны, счастливы и влюблены, у них было такое светлое будущее впереди, которого их лишили. Забавно, что Минерва планировала предложить Гермионе ученичество как в тысяча девятьсот девяносто восьмом году после окончания войны, так и до того, как ее перекинули во времени в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году. Она могла только молиться, чтобы в загробном мире Гермиона и Северус нашли друг друга, и проклиная, желать своему некогда дорогому другу страдать в геене огненной за совершенные преступления.

— Он упоминал, почему решил, что твоя мать изрекла пророчество?

Гарри отрицательно покачал головой, глядя на главу Отдела тайн: — "Половина того, что он сказал, не имеет смысла. Возможно, вы лучше поймете, что Альбус имел в виду, Поттер достал свою палочку, вытащил серебряную нить памяти и, поместив ту во флакон, вручил Кингсли. — Я верю в одно. Я думаю, что он обезумел. Я думаю, что он не смог смириться с тем фактом, что были чистокровные, которые отвернулись от Тома. Что он вновь не станет героем, — Гарри замолчал, когда все взгляды обратились на него.

Он вспомнил то, что сказала ему Минерва после того, как ее воспоминания начали успокаиваться. Она рассказала ему о произошедшем, о том, что вызвало раскол в троице вместе приехавшей в Хогвартс. Стыд только усилился, когда Гарри понял, что, как и он, его мать использовала Сектумсемпру против того, кто этого не заслуживал. Минерва рассказала ему о том, как одна магглорожденная ведьма перевернула Слизерин с ног на голову, да так, что многие чистокровные дети поняли, что эта магглорожденная ведьма готова предложить им свою доброту и дружбу, готова стать им настоящим другом, ничего не требуя взамен. Как один маленький акт теплоты по отношению к другому человеку смог вызвать цепную реакцию. Действия Дамблдора гарантировали, что Первая война волшебников продолжится там, где она, возможно, никогда и не начиналась. И все это благодаря устранению одной ведьмы, которая просто хотела жить своей жизнью.

***

11 августа 1977 года

Медово-карие глаза отвели взгляд после неудачной игры в гляделки, в которую они играли. Северус зажал ее между собой и кухонной стойкой, поглаживая пальцем ее щеку так медленно и нежно, словно она сделана из стекла и ее нельзя трогать, но он не смог устоять перед искушением.

— Ты можешь пялиться на меня, когда мы окружены людьми, но отводишь взгляд, когда мы одни? — он хихикнул. Она такая забавная ведьма. Моя ведьма.

— Предполагалось, что ты достанешь масло и джем для тостов, — она попыталась его отругать, но потерпела неудачу, все-таки взглянув в его глаза, прежде чем опустить взгляд на его губы. Она была рада, что ее родители решили поехать в отпуск. Им действительно не нужно, чтобы ее отец зашел к ним, как он сделал это прошлым летом.

— Хм.

Северус прижался губами к ее губам в сладком поцелуе. Он никогда не забудет ее поцелуи, каждый из них запечатлен в его памяти. От самого первого неуверенного поцелуя, полученного в тот день, когда он провожал ее из Больничного крыла после того, как Поппи ее отпустила, до страстного поцелуя под омелой — их первого рождественского поцелуя в статусе пары. Именно в эти моменты ее глаза закрывались в предвкушении ласковых касаний его губ и это заставляло сердце Северуса замирать.

Грохот заставил Гермиону открыть глаза. Она увидела, как Северуса швырнуло в стену, разделяющую кухню и столовую.

— Как жаль, что вы здесь, мистер Снейп. Я не ожидал вас здесь увидеть, — Альбус Дамблдор вальяжно вошел в комнату, словно этот дом принадлежал ему.

Гермиона почувствовала, как ужас и гнев слились в один маленький комочек. Вокруг нее вспыхнула магия, но быстро стихла.

— Пожалуйста, мисс Грейнджер, не надо этого, — рука старшего волшебника дернулась, как будто он меняет маггловскую лампочку.

Магия, которая окружала ее, усилилась, когда Гермиона почувствовала, что ее сердце пропустило удар, остановившись на мгновение.

— С ним все будет в порядке, — голубые глаза смотрели на молодого волшебника, пришпиленного к стене. — А Вы, мисс Грейнджер, пойдете со мной, нам предстоит еще много работы, — его тон и магия, прижимающая Северуса к стене, не оставляли ей выбора и возможности отказать. Альбус убьет ее любимого, если она не подчинится.