Спустя некоторое время Джеспер, лёжа на ковре со сложенными крыльями, читал раскрытое перед ним «Путешествие к центру земли» на подлинном языке, который когда-то выучил на Земле. По художественной литературе эйло успел очень соскучиться и не отрывал глаз от текста, вглядывался в светло-зелёную бумагу. Она была немного не такая, как из древесной целлюлозы, но здесь её было много, можно было шуршать страницами. На ощупь они казались шёлковыми. Йохансен сомневался, что листы были такими на самом деле, ощущения нового тела могли быть иными. Но, без сомнений, книга затягивала какой-то необыкновенной, внезесамской магией.

Правда, немного отвлекал не столько шум воды, сколько пение, доносившееся из душа. Хорошо, что у всех лери со слухом всё было в порядке, и Ричард не фальшивил…

Послышалось цоканье коготков, и раздался хиний голос: — Эй, птица в очках!

Лекарь оторвался от книги и хотел оглянуться к завроподу, но «клювастый» уже подбежал к нему сам. У секретаря в руках была свёрнутая ткань, а если приглядеться — деловая человеческая одежда.

— Чё он там в ванной горланит? Я тут нашёл для него — вот.

Степной хин положил вещи на пол, прямо перед Джеспером.

— Я подумал, что возьму этот… ну, эту штуковину, за которую вас купить можно. У меня такая безделушка дома на окне — звенит на ветру. Вот, для неё эта пластинка в самый раз, только дырки нет. И… — хищник обошёл лери кругом. — Ты что, и вправду читаешь?

— Я сто лет таких книг не видел. На Земле все такими были… И да, умею я читать. И писать ещё умею.

— Просто удивительно, как такие твари могут так хорошо помнить, кем они были, — он поставил ногу на спину и ощупал пальцами крыло существа, не царапая его и проверяя на прочность. — Да ты явно умнее Троллейбусорога, стеклоглазый!

— Спасибо за комплимент, — сказал эйло, приопустив опахала с войлочной спины. — Но Троллейбус, он не совсем прямо хлебушек, я с ним даже разговаривал. Я скажу Ричарду про одежду, когда из душа выйдет.

— Нет, спасибо, я сам его проведаю, заодно проверю, не выпил ли он какой-нибудь шампунь, — хин, сказав это спокойно, снова рванулся прочь, как на пружинах.

Он тут же вылетел из комнаты и заглянул в одну из соседних дверей, в ванную. Стены были в тех же зелёных, но более светлых тонах с широкими пластинами возле большой ванны. Над ней, выше гардины со шторой, виднелось маленькое узкое окошко наверху. По стенам комнатки через углы тянулась одна широкая полка, разукрашенная под дерево. Все принадлежности для умывания вроде как были на месте. Кроме большой грубой щётки с рукоятью для чистки самой ванны.

Её держал тот, кто в ней сидел.

Мелон, чей силуэт виднелся за занавеской, тут же заметил гостя и выглянул из-за шторки, протерев руками глаза.

— Ах, это вы… — сказал он вместо того, чтобы накричать на хина снова, что он так без предупреждения ворвался к нему. — Я тут, как вам сказать. У вас есть что-то вроде сита или дуршлага какого-нибудь? Тут кое-что собрать надо, чтобы слив не засорялся.

Услышав об этом, завропод вздыбил гриву. Казалось, что со стыда он вот-вот провалился бы под пол.

— А ну вылезай оттуда! — запищал радониец. — С меня ж все травнички повыдирают, если узнают, что я допустил это!

— Простите, — пернатый взбудоражил вялую чёлку, которая от своего веса падала ему на глаза. — Волосы мокрые, вас плохо слышу, позже…

Ричард явно хотел сказать что-то ещё, но секретарю это надоело, и он сдвинул занавеску, увидев в руке посыльного уже засорённую чем-то тёмно-серым щётку. Такого же цвета была и шкурка существа, на которой хорошо выделялись белые кродоновые воротничок и манжеты. И ещё куски этого намокшего «войлока» плавали в мыльной воде, постепенно оседая на дно. Пахло всё это так, будто в ванную вылили несколько бутылей стирального геля сразу.

Нос хищника уже не чувствовал ничего, кроме этого запаха.

— Скоро выйду, подождите! — водохлёб попытался быстро и осторожно вернуть шторку обратно, но боялся её порвать, и хин остался в выигрыше, придавив ту к бортику ванны.

— Дайте хотя бы одеться! — возмутился эйло, всё ещё сидя в ванне и подобрав к себе ноги.

— На тебе вся твоя одежда, не придуряйся, — отвернулся «аффлинёнок». — А помыться можешь и в подвале, тащить от тебя будет так же, как и сейчас.

Лери понял, что вымыться и полинять нормально он уже не мог, и встал, сняв полотенце с жерди. Попытка выйти из ванны тоже вышла неудачной — ихх сам преградил путь.

— Мне всё-таки нужен твой… Это… Фигня, которую ты мне предлагал.

— Керн? — показав пальцами жест «денег», спросил Мелон. — Знаете ли, ради этого не обязательно было так вот вламываться.

Ричард нагнулся и присел обратно в воду, вытесняя её крыльями, хоть и «тушка» была нескромная в объёме. Изогнув шею, водохлёб поднял голову к хищнику.

— Да знаю, просто взволновался слишком. Я думаю, это отмоется, не пахнет же погадками… — секретарь вздохнул. — Что надо сделать для этого твоего керна?

Мелон высунул руку из воды и показал на него щёткой, от которой завропод отдёрнул голову, всем другим оставаясь неподвижным.

— Для начала дайте мне спокойно помыться, — сказал купавшийся. — Но можете и помочь мне.

На последней фразе пернатый улыбнулся и жестом предложил взять щётку, на руке блеснули металлические ногти: — Потрёте мне крылышки?

— Пожалуй… Я сделаю это в перчатках.

Радониец предпочёл не думать о том, из чего состоит родная одежда эйло, но убирать всё, что отслоилось с неё, придётся ему самому. Хин радовался, что хотя бы у этого экземпляра восточной природы нет острых лезвий за головой, как у того, полудикого. Когда ихх вернулся и взял щётку, Ричард погрузился в воду лицом вниз, сказав перед этим:

— Здесь ванная не такая удобная, как моя — без подставок для крыльев. Поэтому, если что, говорите. Я подвинусь, чтобы вам было удобно достать. Начните со спины, как обычно. Только с ранами осторожно, вообще их не трогайте. Я бы подождал, пока боль пройдёт, но слинивают уже, и будет выглядеть некрасиво.

И «птица» вся погрузилась под воду.

Можно сказать, что эйло здесь и не было, если бы не пластинчатые крылья, приподнятые над пеной. Степной хин заметил, что до хвоста от их оснований шли две белые полосы из того же материала. Всё бы ничего, но и они слоились тоже. Как это оттирать простой щёткой, завропод не имел понятия, и первое, что сделал — потыкал ею в спину, а затем и в голову.

Существо в ванне совсем замерло и не подавало признаков жизни. Секретарь некоторое время смотрел на водохлёба непонимающим взглядом, пока тот не поднял голову снова.

— Ну и скоро вы приступите? Как будто лери в первый раз видите, честное слово. Просто сдирайте этот старый слой. Мне не больно!

Ихх запищал, когда опомнился, и стал тереть мягкую пружинящую шкуру между крыльями. Отслаивалась она довольно хорошо, а вот с кродоном пришлось повозиться. Серошкурый полностью поднял одно из опахал, с которого стекло много воды. Секретарь подумал, что конечность лучше прислонить к стене, но не знал силы её каркаса, который был ничуть не менее прочный. Раненое крыло уже ощутимо зажило, и шрам на нём был оставлен как будто царапиной.

С перьев сыпалась какая-то резина, из жалких кусочков которой уже ничего не смастеришь, кроме набивки для подушки. И пахнуть она будет так же, как и вся эта комната. Так что материал, полученный с этого телендора, был вдвойне бесполезнее, чем разделанные простые крылья.

И уже на первом опахале лапки хина начали уставать. Закончив со всего лишь одной стороной, он бросил щётку в воду, обессилев от чистки этого необычного создания. Не успел секретарь опомниться, как злополучный предмет снова оказался у него в руках.

— Отдохните, отдохните, — поднялся из воды весь эйло. — Сейчас я повернусь.

Посыльный снова лёг, но на этот раз головой в другую сторону. Ихх уже не мог даже поднять руки и тщательно промыл щётку, чтобы взять её зубами. Работать головой было гораздо легче, чем своими небольшими слабыми передними лапками с тонкими пальцами, никак не подходящими для этого. А челюсти крепко держали ручку щётки, оставив на ней неглубокие следы.

После чистки пошли менее трудные процедуры: «прислуга» помог лери зачем-то вымыть голову и сполоснуться. В конце Мелон стал что-то отколупливать по краям глаз, на которых появились пузыри, будто на стёклах было что-то небрежно наклеено.

— Это уж я сам, не стоит, — отвернулся эйло. — Вы своими когтями только царапины оставите, а мне с ними ходить потом ещё месяц.

Ричард подцепил ногтем плёнку, которая целиком слезла с его глаза. В некоторых местах она оставалась жёсткой, но от влаги сильно размягчилась и стала заметна на виду. После этого глаза пернатого ярче светились голубым. Он сполоснул лицо, затем протёр его полотенцем.

— Фух! Надеюсь, этот городок теперь не будет таким тусклым.

***

Лекарь настолько увлёкся книгой, что не сразу заметил, как вернулся его собрат. Джеспер во время чтения весь замер, как неживой, только парочка его лезвий листала страницы, а зрачки бегали по ним из стороны в сторону. Удобно, когда так можно освободить руки.

— Я думал, сэр, вы справитесь гораздо лучше, — обратился Ричард к секретарю, вошедшему за ним. — Теплеть скоро будет, в этом сезоне кродон нежнее становится, и чистить перья надо тщательно, а не абы как. Перед отлётом найму себе кого-нибудь другого.

— Но что! — поднял тот голову. — Я никогда в жизни не занимался этой шебурнёй, а ты меня уже отсчитываешь.

— И можно ко мне на «вы»? — успокаивающе произнёс лерский голос. — Мы же оба разумные существа.

— Так и когда вы дадите мне эту штуку, которой хотели мне заплатить?

— Не-не, пока не могу. Вы ещё многое должны для меня сделать. Учтите — это не какая-то дешёвая оплата на еду. Керн — это высшая из мер, его даже разделить нельзя ни на какие доли.

Читающий поднял взгляд на водохлёба в домашнем халате и тапочках. Теперь Мелон ещё больше напомнил почтальону его самого когда-то, городского неженку.

— Рич? — Йохансен взглянул на земные часы, висевшие над шкафом. — Даже я столько времени не моюсь. Что ты там делал?

Посыльный тоже взглянул на часы, только на свои, наручные, и «тапки» снова полетели в хищного помощника.

— Я подозревал, что чистка неопытным новичком займёт больше, чем полагается, — эйло расправил оба слоя рукава, скрыв тикающую вещицу за ними. — Но чтобы настолько затянуть с простой линькой…

— Так, вам сейчас что-нибудь нужно или нет, человек крылатый?! — отозвался ихх совсем неожиданно, потеряв терпение. — Давайте, сделаю что надо, возьму этот керн и вернусь к своей настоящей работе! Я бы Джесперу помог с удовольствием, но ему ничего не надо — он гораздо скромнее тебя. Он даже читать умеет, офигеть можно!

— Мало того, скажу, эти книги очень качественно сделаны, — восторженно отозвался «умный» лери.

Джеспер перебрал страницы, издавшие приятный листающий звук, которого можно было добиться только такой вещью, как книга. Радонийца это немного удивило, но и, кажется, немного порадовало и чуть развеяло недоверие к электронным существам.

Никогда они не показывали себя с такой стороны.

Это… это было похоже на…

Троллейбусорога когда-то хотели приучить ко всему этому.

«Клювастый» читал в музее про корнотеку и людей, про попытки вернуть его человеческую суть. Как ни жаль, успехом они не увенчались.

А тут ни с того, ни с сего свалились на голову эти довольно кроткие и избирательные эйло. Будто люди надели их шкуры и пришли сюда.

Секретарь посвистел о чём-то, его грива медленно опустилась, а хвост успокоился. Вверх поднялись ушки.

В это время Ричард перебирал и свои мысли тоже.

Он через несколько секунд изложил их, разгибая пальцы: — Хотите керн? Слушайте! Вот вам немного поручений: приготовьте что-то незамысловатое на ужин, почитайте мне что-нибудь перед сном из вашей библиотечки, а сейчас самое время для массажа. Этот день был очень напряжённым.

— Надеюсь, это не цветочки всех его капризов, — тихо сказал хин, повернув голову к лекарю.

«Не подавать виду… Эх. А я думал, можно просто будет оставить их здесь — и всё» — думал хищник.

Следующие полтора часа протянулись для него как целая вечность. Секретарь вообще не представлял, как делается массаж, потому что у любых зубастых народов эта практика была не столь популярной. Серошкурый, снимая халат и ложась на просторную кровать, объяснил, как полезны для организма приятные поглаживания по спине. Да и многие другие движения. Завропод приступил к делу, сжимая севоз передними лапками…

— Ну что вы, как будто проколоть хотите шкуру. Нежнее, и не так дерите, — разъяснил водохлёб.

Пришлось залезть на эйло с ногами, чтобы он что-то почувствовал. Когти на нижних лапах были тупее, да и руки снова устали настолько, что ихх с трудом их поднимал. Под ногами перекатывались желудочные ветви, коих в лери было в избытке, степной хин знал, что это ожидаемо от вида Ричарда. Большие пальцы сжимали и мяли эластичную, как резиновую шкуру, постоянно проваливаясь в какие-то выемки между полосками севоза, из которых эта шкура состояла. Делавший массаж схватил её пальцами и потянул вверх, куда она легко шла, покрываясь белыми треугольниками.

— Вот, так ещё-о, — одобрительно высказался на это пернатый.

Он расслабился ещё больше и «закрыл глаза», надев на них маску для сна.

Ткань закрывала чуть ли не все стёклышки, становясь универсальной и для людей, и для таких существ.

Посыльный лежал на достаточно просторной кровати, чтобы расстелить по ней крылья с хвостом. По ним тоже надо было пройтись. Даже лекарь не понимал, для чего, кроме как привычки, это Мелону было нужно. Чтобы разогреть и так неуёмный аппетит того, кто скрывался за этим «человеком»?

Потоптавшись ещё немного, хищник сообщил, что уже устал, и чуть не грохнулся на пол с двинувшегося крыла.

Он сказал, отдышавшись: — Почему это всё Джеспер не мог сделать? У него силёнок побольше будет.

— Хм, ну а как же. Я привык к живым стараниям, — Ричард снял маску и приподнялся, потянувшись крыльями. — Дома всё это для меня делают хины, настоящие живые организмы. Только они могут сделать всё с душой и отточенным мастерством. А большинство лери — это просто машины, в которых заложены инстинкты. Пусть они выполняют какую-нибудь монотонную заводскую работу, им же это интересней. Я ценитель естественного, и моя душа очень устала от всех этих механизмов.

Джеспер оторвал взгляд от книги, но ничего не сказал.

«То есть я — безвольная машина. Отчасти правда, но это слишком… Ай, ладно, я ничего не слышал».

Он вернулся к чтению.

Он перелёг на спину, свернув крылья вдоль тела.

— То есть ты не веришь, что ты такая же машина, приятель? — спросил ихх, не заостряя на этом внимания, а направившись к двери.

Водохлёб, выгнув шею, поднял голову: — Я, в отличии от этих роботов, имею сознание.

— О-о-о, тогда тебя это сильно удивит, Ричард, — лекарь сел по-турецки на ковре, расстелив хвост веером. — Я бывал там, где они живут. И дикие лери, ну, они почти как мы. У каждого свой характер, интересы. У каждого именно лери, а не вида. Хотя они считают весь вид одной личностью, есть у них такая странность. Ты не поверишь, они даже придумали свой язык, и слов там больше, чем сигналов, которые даны им от природы.

— Всё это звучит как какая-то сказка, — другой эйло тоже сел, положив халат на комод. — Знаешь, я умных лери, кроме себя, и не видел. Все они какие-то одержимые своей бесцельной работой. Эта непонятная сила — Виндовера, просто их использует. Сделала людей своими прислугами. Хорошо, что я её не послушал, хотя советовала мне просто есть побольше, и ничего такого.

— Ты… смотрел на неё?

У посыльного на грань уменьшились зрачки.

— Да… — тихо, как будто виновато, выговорил он.

— Ладно, успокойся. Можешь не рассказывать, — Йохансен сжал пальцы на коленях, размышляя, как там пластинка на ферме, не сломал её кто-нибудь, не забрал ли… — Для нас это очень сокровенный знак. Просто с ума сойдёшь, пока смотреть на него будешь. О Виндовере лучше потом поговорим.

Через недолгое время вернулся секретарь с какой-то миской в руках. На полном серьёзе он взял табурет пальцами ноги, а затем оттащил в сторону кровати. И так несколько раз, отойдя и подтаскивая, но не выпуская из рук предмет, завропод дотащил стульчик до цели.

— Ужин подан, — с восторженностью объявил «прислуга», — наивкуснейший.

И поставил на табурет ёмкость, до краёв заполненную полупрозрачной чёрной жидкостью, переливающейся на свету, от которой пахло почти так же как и от самих лери.

Мы то, что мы едим.

Эйло посмотрел на неё, не меняя формы зрачков, затем перевёл их на того, кто подал ему такой ужин.

— Не пытайтесь водить меня за нос. Это же обычная пресная чёрная жижа, — Ричард отодвинул от себя пиалу с тёмной водой. — Зачем подавать мне мою повседневную пищу, если у вас есть эта замечательная стекломойка?

— Сами же сказали, что-то незамысловатое… — степной хин повернул к двери, подхватив с собой миску.

— Постой, постой, я буду, — поднялся Джеспер.

Взяв ёмкость, он быстро вылил лерскую пищу в себя, как уже привык делать. Пустую миску он вручил хищнику обратно.

— А то изголодался уже. Вкус есть, но его почти не заметно. К нему быстро привыкаешь, — рассказал сизошкурый, подходя к окну.

Лекарь встал возле него, смотря на пустующую улицу в тумане, ожидая, когда из носа повалят клубы пара.

А другой пернатый дожидался, когда снова насладится этим волшебным вкусом.

— Подумать только, сколько в мире вкуснятины, если так поглядеть. А когда я был человеком, ведь не замечал всего этого.

— Я тоже многое не замечал, Рич, — ответил ему Йохансен.

— Сложно привыкнуть к этому телу, да, — тот привстал, чтобы не сидеть на хвосте, а расстелить его по кровати.

— А я… — высказал Джеспер, но его прервал вернувшийся радониец.

Он принёс несколько жестяных бутылей моющего средства и одну держал в пасти. Затем предложил искушённой «птахе» выбрать из напитков понравившийся. Но водохлёб даже не стал рассматривать этикетки и сравнивать аромат бытовой химии, он выбрал бутыль наугад.

Мелон с удовольствием, медленно и вдумчиво, выпил чашку розоватого состава, то и дело, нахваливая его. Джеспер, быстро подбежав с окна и обратно, тоже попробовал средство для мытья. Он не хотел портить потолок сыростью от пара, но и чего-то такого же вкусного, как те коктейли для лери, давно не пил. Почтальон с трудом представлял, что когда-то питался только этим.

И от небольшой порции цветного состава вскоре шкурка приобретёт соответствующий оттенок. До очередной линьки.

А некоторые хозяева, как Орид когда-то рассказывал своей любимой «ксолушке», чтобы для красоты поддержать цвет своего лери, поили их той же тёмной водой, правда, с красителями. Такие, к примеру, эйло могли участвовать в праздниках, традиционных гонках.

— У нас этого добра хватает, — сказал завропод, уходя за ещё новыми видами средства. — Так что, можете хоть на завтрак, обед и ужин всё это есть. Ну, конечно, в меру, по вашей потребности.

На ёмкостях были этикетки с разными названиями и опознавательным узором — хиньим знаком для удобства. Чем-то мыли полы, чем-то стены, какая-то жидкость была стиральным гелем. Но для того, кто решил попробовать все эти «напитки», был важен только вкус и запах.

К счастью, трапезничал Мелон аккуратно, аристократично попивая из чашечки, а иногда пробуя с ложечки новое средство. Но одними такими чашками он бы не насытился, а всё-таки от такой дегустации разыгрался аппетит.

— Ладно. Идите, сполосните мою чашку. Из горла́ можно?

«Клювастый» наморщил мордочку: — Ну хорошо, можно. Сполосну всё потом, вымою…

Керн был теперь вполне достижим. С ужином было почти закончено, а почитать немного текста любой дурак сможет. А завтра уже с этими «птицами» разберутся другие.

«Прислуга» ушёл с чашкой в руках, в то время, как голодный эйло поднял бутыль и стал пить из неё большими глотками, совсем не растягивая удовольствие.

Как раз у Джеспера закончилось парение, когда он подошёл к кровати и заметил несколько пустых ёмкостей на стульчике.

Он легонько потряс серошкурого за плечо, где пальцы тоже проваливались в шкуру: — Эй.

— М? — обернулся Ричард, посмотрев на него девятигранниками.

Он сглотнул оставшееся средство — галочки на шее волной сильно вжались внутрь и вернулись на место.

— Парить в окно будешь? Могу включить.

— Нет уж, лучше это сделать на улице, в то вдруг так заметят. К тому же я так хочу спать…

Лекарь вздохнул: — Тогда не наедайся слишком, твой желудок очень раскидистый. Ты даже не заметишь, как выпьешь всю подсобку.

— Всё хорошо, я полностью себя контролирую, — ответил эйло, подобно Троллейбусорогу, запрокинув над собой следующую бутыль.

Не прошло и минуты, как она была опустошена. Видимо, сразу затекая в горло, жидкость проглатывалась сильными мышцами. Они шумно сжимались и расслаблялись, в то время как шкурка на туловище немного раздалась в стороны.

— И, во-первых, — изо рта посыльного вылетело несколько мыльных пузырей. — Мне это разрешили есть всё, а во-вторых…

Эйло закашлялся, испуская ещё больше вспенившегося средства в воздух. Прикрываясь рукой, он тихонько продолжил:

— …кажется, я и вправду объелся.

Сглотнув мыльную плёнку, Мелон отодвинул табуретку, внимательно присмотревшись к последней бутыли, которая ещё была заполнена как минимум наполовину.

— Прожорливость у тебя в природе, так что давай с ужином на сегодня закончишь, — Джеспер поднял голову, отмахиваясь от мыльных пузырей, садившихся на глаза и волосы.

Он взял недопитую ёмкость, чтобы она не досталась водохлёбу, и после «десерта» уже чувствовал, что достаточно поел.

— Дома я всегда пью столько же, сколько и ты, — говорил Ричард. — Но тут всё такая вкуснятина, а ей хочется насытиться больше, чем простой водой.

— Рич, послушай: лучше не иди на поводу у инстинктов и старайся держать себя в руках, — говорил сизошкурый, вновь возвращаясь к окну.

— Бред! Это мои личные предпочтения, — важно ответил посыльный. — Сдались мне эти инстинкты. Я ж не животное какое-нибудь.

Но тут открылась дверь, и вернувшийся хищник закатил в комнату платформу для мойки полов, на которой стояло ведро, а в нём лежало ещё с десяток металлических и стеклянных ёмкостей разной бытовой химии.

— Вот ещё, какие были, — степной хин посмотрел на водохлёба, в глазах которого снова появился голод, — все другие уже повторяются.

— Эй-эй! Он наелся! — обернулся Джеспер, выдохнув чуток пара. — Ему хватит на сегодня.

— «Хватит на сегодня». Ты ему что, расцветник? — протяжно взвизгнул «аффлинёнок».

— И что плохого может случиться? Я же просто ем, — поддержал радонийца Мелон.

«Просто ест. Он просто ест. Ему нужна еда, чтобы восстановиться» — говорило что-то в глубине сизошкурого, снова. — «Бедненький, где же он потерял все свои перы? Он ещё мал, ему нужна моя забота. И еда нужна» — всё внутри сжалось, и в горло выплеснулось немного содержимого желудка.

Лекарь сглотнул, бормоча себе разные вещи, чтобы перебить этот голос дикости, чуть не заставивший пойти к «птенцу» прямо сейчас и начать кормить его «из зобика».

Он изучил всё, что принёс ихх, и сравнил с тем, как «птенец турбинки» выглядел сейчас: — Ну ладно, ходить ты с этим сможешь, главное, кроме этого ничего не хлещи.

На табуретку приземлились новые жидкости заместо пустых бутылей, которые «прислуга» убрал в ведро. Он очень хотел получить этот кант.

— Хоть вся кладовка к вашим услугам, главное, чтобы вам хорошо было, — секретарь, поправив ремешок накидки, присел на ковёр, капнув на него с сочащихся висков.

Как оказалось, по сравнению с основным ужином, «на десерт» эйло осилил ещё больше ёмкостей. Без труда выпил все порции чистящего средства, которые так же вспенились в горле и мешали спокойно говорить. Но это если не считать сжавшихся лёгких, уступающих место раздувшимся желудочным ветвям, ещё больше изменившим фигуру существа. Туловище перешло в какие-то бочкообразные очертания, под которыми терялись плечи и таз, а полоски на шкуре вытянулись, мелькая белыми промежутками между ними.

Когда Джеспер оглянулся, услышав, что шумные «насосные» глотки прекратились, он ожидал увидеть нечто подобное, однако его зрачки всё равно опустились до шестигранников. Ричард так меньше походил на человека, которым так хотел остаться в душе…

Девять граней неизменно бегали в его глазах, даже когда тот кашлял мыльными пузырями.

— Дай мне… чем-нибудь… запить… — от сжатых лёгких обрывками выговаривал эйло. — Не мыльным.

Лекарь вспомнил, как и он когда-то, поев как следует, так же выпаливал каждое слово. Только там он сразу высвободил дыхание, а водохлёбу придётся быть таким до следующего утра. Если Мелон, хорошо оправдывающий сейчас свою фамилию, любит спать по-человечески долго.

Секретарь любезно налил в чашку воду из большой ёмкости на стене, похожей на поилку для хомячков. Чтобы открыть поток, он зажал когтем ползунок, а когда отпустил — тот вернулся на место, а вода перестала идти.

Спокойно взяв чашку, Ричард сполоснул горло от мыла, затем так же усиленно сглотнув.

— Ну, и как себя чувствуешь? — подошёл совсем «дистрофичный» эйло в сравнении с тем, кто сидел на кровати.

— Отли… — пернатый снова набрал воздух, — …чно. Я как будто… никогда не… наедался так хоро… шо.

Он наклонил голову, оглядев себя, и осторожно поднялся с кровати на по-прежнему тонких ногах, с чем ему помог Джеспер.

— Нет… — посыльный отпустил руку. — Не тяжело.

Переложив крылья и сделав несколько неторопливых шагов, прочувствовав своё тело заново, он вгляделся в зеркало. Он провёл руками по бокам, измеряя их ширину, и, кажется, сравнивая с тем, что было раньше. На ощупь стало ещё заметнее, как под шкурой перекатывались прохладные кродоновые ветви. Воротничок же практически не изменился и всего лишь отделял пожирневшее туловище от стройной шеи.

— Да уж… — прокомментировал это водохлёб. — В костюме… лучше так… не наедаться… Без одежды… останусь.

Мелон подобрал свой халат и попытался надеть его. Это у него вышло, правда, ткань не закрывала всей «тушки». Края немного сошлись друг на друга, когда лери завязал ремешок на брюхе.

— Знаете, Ричард, — сказал ихх, поднявшись с корточек, — таких, как вы, у нас называют «турбинками», но у вас того — переходников нет. А так вы бы могли попробовать зарядить что-нибудь от себя. Это вам даже понравится, я думаю.

— Надо же… Я так умею?

«Турбинка» сняла халат и вернулась на кровать, легла на ней на бок, подняв лишь голову. Секретарь поднял-опустил гриву, рассказывая, как через особые перы водохлёба подключить его к сети и получить электричество.

— К тому же, не всех лери мы убиваем ради ресурсов. У нас очень уважительное отношение к таким, как вы, всегда такое было.

«Ага, сейчас» — лекарь, в любом случае, был настороже, поэтому за лестными словами степного хина следил внимательно. Особенно с этой фразы, которая, конечно, была в угоду новому генератору энергии.

В Радонии не создавали механизмов для обеспечения города током. Турбины здесь усмиряли, приручали, а некоторые даже уговаривали. Учитывая тягу к «родной природе» даже очень цивильных лери, на такой соблазн вполне мог попасться любой невнимательный водохлёб, не умеющий контролировать свою натуру. Этого Джеспер и боялся, поэтому старался вообще поменьше вступать в разговоры.

Он чувствовал, что этим оградит себя от непоправимого. Любой гнев был недопустим.

«Лекарь» был очень осторожен по натуре, чуть что, он готов был героически выпустить свои лезвия и рассечь пополам любого, кто встал бы между ним и его «пациентом».

— Тебе точно испарение не нужно сейчас? — напомнил сизошкурый.

Ричард лишь махнул рукой и перевернулся на спину, распахнув крылья: — Ну я же спать… собрался. Утром похудею… Тем более… Мне так… нравится. Я… я чувствую… насыщение. И как-то приятно…

— А ты не ощущаешь, что это что-то чужое? Если б ты из прошлого взглянул на то, как ты лерём уминаешь с два десятка литров омывайки. Что бы ты подумал?

— В той жизни… я просто… не мог позволить… себе столько еды, — говорил эйло, накрываясь одеялом.

«Похоже, он совсем не замечает, кто стоит за его предпочтениями…» — думал человек внутри эйло-лекаря.

«Надо что-то сделать, включить испарение. Сам встанет, подойдёт к окну… Ну, он же не разорётся на всю улицу… И разорётся, если я верну ему перы, вылечу. А я ведь хочу помочь».

— А можно потрогать твою шкуру? Посмотрю, нет ли на ней повреждений, — обратился к Ричарду лекарь.

Тот привстал, помогая себе крыльями, и стащил с себя одеяло: — Можешь… Но все мои раны… Уже почти зажили.

Джеспер провёл рукой по необычному рельефу шкуры. На брюхе крылатого уже проявлялся узор из еле видных белых полосочек, в которые проваливались пальцы. Сизошкурый надавил в области живота, и от руки расступилось множество желудочных ветвей, шкура по-прежнему хорошо тянулась.

Так постепенно лекарь проверил её и по бокам, ощущая, что желудок был даже со стороны спины существа. И вот, как бы вместе с остальным, положил руку на место карата и продержал её там достаточно долго, чтобы понять, что сигнал от конечности просто так не дойдёт до грудной клетки.

И достаточно долго, чтобы сытый лери что-то заподозрил.

Мелон перехватил руку собрата и заслонил тушку крыльями: — Может… ты хотел… что-то другое?

«А его природная сущность не так уж и глупа» — сделал вывод Джеспер.

А сказал вслух: — Да я… это. Почувствовал что-то неладное, посмотрел — так это ж твоё отключенное испарение.

— Так, отстань от «турбинки», тощий бесполезный лери, — сказав это, степной хин вновь раскрытой пастью уставился на почтальона.

Так хотелось просто взять её и захлопнуть, а потом связать чем-нибудь, чтобы этот кусок органики замолк и не мешал заботиться о собрате.

Но лекарь отвертелся одним лишь «хорошо-хорошо» и сел на ковёр, подтянув к себе раскрытую книгу.

— Тебе самому хоть что-нибудь надо? — поднял «колоски» завропод, смотря на полу-дикого одним глазом.

— Ну смотри, — тот поднял взгляд от страниц. — Я уже вычистился, поел и сам читаю. А ты можешь идти и спокойно отдохнуть.

— Ты всё равно какой-то пыльный. Может, в душ сходишь лучше? Я реально беспокоюсь за мебель. Мне же придётся потом оттирать всё это.

— Нет, спасибо, — лекарь поправил крылья, ложась, как прежде. — Я всегда так выгляжу… Большинство лери.

Водохлёб снова подал голос: — А теперь… дорогой друг… почитайте немного… Не забыли?

Он вновь накрывался одеялом, пока слушал ответ от своего «прислуги».

— Я б с радостью, но человеческую букву я не знаю от слова совсем. Там нет ничего на энори, а я не лингвист какой-нибудь.

— А там справочники есть энорские, — напомнил сизошкурый, и хин направился к полке.

Выбора особо не было. Все научные темы для Ричарда были «так себе», а читать самому, ну, не царское это дело, как говорится. Посыльный по названию выбрал более-менее подходящую под свой вкус книгу по краеведению и слушал её, вылупившись в потолок неподвижными угасающими глазами.

— …И таким образом, — читал радониец, поворачиваясь к книге то одним глазом, то другим, — государства дробились и объединялись на протяжении эры Обустройства. Восточные, в число которых входили все пложские леса и горы, создали разные версии документа, запрещающего взаимодействие территорий, чтобы обеспечить их культурную устойчивость. Общаться хины могли лишь в малых масштабах, чтобы как-то взаимодействовать. За это время появилось несколько новых общин, куда ушли немногие пложцы, не согласные с изоляцией стран. Позже они слились воедино, получив название Фатон, на кош-эрожском означающее «Культурный центр». Эта страна неожиданно для всех стала живым музеем культуры, так как приезжие вносили свою лепту, но традиции и духовные ценности были так же чётко отделены друг от друга, как и в остальных пложских территориях.

Хин дёрнул вздыбившейся гривой от щелчка, а затем взглянул на неподвижного лери, глаза которого содержали звёздочки.

— Надо же как быстро, — секретарь легонько бросил книгу на тумбочку, направившись к двери.

В комнате бдящим остался лишь Джеспер, который дочитывал главу, подсвечивая текст глазами. Книга была удивительно подогнана под оригинал, написать такое мог не просто поклонник этого произведения, а действительно знающий человек. Его имя красовалось на обложке, как имя автора реплики по этому роману.

Лечь спать Йохансен решил там же, где и провёл большую часть времени здесь. Диван оказался не таким удобным — для крыльев было слишком мало места. Лучшим решением было лечь на ковёр, как тогда, дома у Альвы.

Над своими ассоциациями почтальон думал, пока не заснул. Подсознательно он хотел вернуться во вчерашний день, проснуться на том же коврике, в комнате Альвы, проведать Ирланду и Редкомаха, как там его крыло заживает. Когда Туман был ему ещё другом. В компании с этими лери и одним забавным милым рину крылатый чувствовал себя, как ни странно, лучше, чем в окружении людей.

И дома было так же. Среди почтовых «птиц» лекарь выделял несколько особенных, к которым немного привязался, на что тогда не обращал внимания. Эйло, правда, чаще всего просто выполняли приказы догадливого на манипуляции сородича, на большее Джеспер и не рассчитывал. Но всё же обращался к ним чаще, чем к хинам.

СЛОВАРИК

Переходник — перы, отвечающие за передачу электричества. Есть у некоторых видов лери, в том числе и у водохлёбов с грозовиками.

Мелон — с английского это слово переводится как «дыня».

Глазная плёнка — защитное образование на глазу лери, которое обновляется примерно раз в две недели, слезая цельной плёнкой. Её задача — защищать глазные стёкла от царапин и выпадения осколков при повреждениях.