Взъерошенный парень в чёрных круглых очках, стоял, докуривая серую сигарету, около бара с яркой неоновой переливающейся вывеской «Bitter Water» над входом. Холод приятно гладил его по коже даже сквозь тёплое чёрное худи. Был уже третий час ночи: оставалось несколько машин, стоявших в тёмном безлюдном переулке, где находилось заведение. От стены здания доносился глухой звук прямой бочки. Свежий ментоловый воздух смешался с тянущимся табачным дымом, но всё равно позволял свободно дышать. Помимо вывески тьму растворял яркий свет экрана телефона в руках парня. Он активно переписывался с незнакомцем, шустро перебирая пальцами правой руки по клавиатуре. Не убирая сигарету ото рта, он нервно затягивался, неосознанно сдвигая брови, и выпускал густые клубы ванильного дыма. Окурок, нежно прижавшись лицом к урне, потух. Голова немного мутнела от никотина, однако что-то продолжало крепко держать тело на ногах. Парень открыл заледеневшую входную дверь, и в уши ударил шум музыки, громких голосов и звона стекла. Растолкав компанию молодых парней, которая навеселе шла навстречу, он добрался до барной стойки, заказал Лонг-Айленд и достал телефон. Цитрусовый вкус, слегка напоминавший чай, недостаточно теснил другой — обжигающий вкус алкоголя, из-за чего парень очередной раз пожалел о выборе и недовольно опустил уголки губ. Каждый заказ Лонг-Айленда приводил к разочарованию, но почему-то ему хотелось верить, что в следующий раз точно будет иначе.

— Густав, хватит от всех прятаться! — у левого уха послышался звонкий юношеский голос. 

— Что тебе надо? — парень в очках отвлёкся от телефона и увидел знакомого темноволосого демона. Приглушённый фиолетовый свет освещал его серое недовольное лицо и поблескивал на рогах.

— Может ты перестанешь игнорить свою девушку? Она меня уже, честно, подзаебала.

— Блэк, я занят, — спокойно перебил его Густав.

— Да. Поэтому она здесь, — на его лице тут же проскользнула хитрая улыбка.

Парень в очках наконец заметил женскую фигуру за спиной демона и нахмурил густые тёмные брови. Когда девушка в обтягивающем чёрном платье приблизилась к Густаву, тот глубоко вздохнул и убрал телефон, морально готовя себя к очередному неприятному разговору. Их ссоры могли длиться и один, и два, и даже иногда три дня. Безостановочно. А когда мирились, они далеко не всегда могли простить друг друга полностью. 

— Да-да… — в его расслабленном низком голосе послышался ещё один глубокий вдох, — Лу, хватит. Я не собираюсь это слушать.

— Нет, ты послушай! Ты можешь уделить мне хотя бы пару минут своего драгоценного времени?! — гневно ответила она, пальцем закручивая свои и так волнистые русые волосы.

— Я сказал тебе сразу, что я много работаю. Если тебя не устраивает, мы можем расстаться.

— Тебе всегда проще расстаться. Я не требую от тебя многого, я просто хочу любви в наших отношениях. Это много, Густав? Тебе правда тяжело дать мне это? Зачем ты избегаешь меня? — её голос внезапно задрожал, и она посмотрела парню прямо в глаза сквозь его чёрные линзы. Зрачки Лу метались в разные стороны. Внутри неё ещё горела надежда, но разочарование было сильнее.

Ведь в его глазах она не видела ничего. 

— Давай ты перестанешь придумывать себе и мне проблемы, – грубо выдал он.

В этот момент на оголённое плечо девушки нежно легла холодная тёмная рука. Она обернулась к демону и её тёмные пухлые губы опустились. 

— Не хочу лезть в ваши разборки, конечно… Но на улице уже поздно. Лу, давай я провожу тебя до дома? — сквозь улыбку проговорил Блэк. Было видно как излишняя забота доставляла ему удовольствие. Особенно после того, как Лу неоднозначно хмыкнула в сторону Густава, сжав губы сильнее чем прежде.

Глазки демонёнка заискрились, и его лицо ещё сильнее расплылось в улыбке. Шум вокруг усилился. Она обернулась, громко выдала «Да»; глоток холодного алкоголя и Густав снова провожает её взглядом. Конечно, он был рад тому, что этот тяготеющий и напряженный диалог окончился. Но что-то было, как всегда не так, будто парень окунулся в грязь или дотронулся до чего-то очень мерзкого. Хотелось бросить всё, направиться домой, принять душ и надолго уснуть, но недопитый коктейль останавливал. Настроение явно было испорчено. Было ли оно?

Парень, недовольно сжав губы, поправил блестящие очки — они, кажется, съехали с носа от порыва эмоций, который обрушился на лицо Густава пару секунд, или уже минут, назад — и попытался отвлечься от произошедшего. На тёмном экране блокировки не было ни одного нового сообщения. Убрав телефон Густав поднял голову и увидел как пьяная компания устроила драку в паре метров от него, послышались громкие крики, ругань, скрежет тяжёлых высоких стульев. Юноша взял коктейль и направился к другому краю барной стойки, и чуть не врезался в огромную мужскую фигуру.

— О, Густаво, — протянув открытую ладонь для рукопожатия, сказал высокий и широкоплечий парень с бритой головой. На лице его блестело множество пирсинга и бросались в глаза крупные серые тату. Это был Альберт.

— Ага, привет. Давно тебя не видел здесь, — горячо сжав ладонь друга, ответил Густав. 

— Да, бля, ну… Короче, слышал про инфу последнюю? — он положил свою большую руку на стойку и уже приготовился рассказывать своим низким голосом огромную весёлую историю, но Густав быстро его остановил.

— Да. Давай не здесь. 

— А ты как? 

— Так, понемногу, — ответил Густав и повернул голову в сторону толпы.

Людей в баре становилось больше. Та драка судя по всему разрешилась, пространство заполонил глухой звук музыки. Какая-то монотонная песня играла уже довольно продолжительное время, однако сложно было обратить на это внимание. Эта фоновая музыка в баре играет в голове Густава почти всегда. 

— Мне на тебя твой друг жаловался, – попытавшись прервать нервную паузу, заговорил Альберт.

Издалека разносился сладкий запах индики, который невозможно спутать ни с чем. Острый аромат обволакивал всех присутствующих в баре и немного расслаблял. Густав осмотрелся, почувствовав нить этого запаха, но рядом с ним никого не было. 

— Какой друг?

— Блэк? Рогатый твой.

— Почему мой? 

— А он что, с кем-то ещё тусит кроме тебя?

Густав громко и хрипло закашлял. Альберт слегка удивился, но продолжил:

— Ну, в общем, он говорил, что ты не отвечаешь ему по поводу площадок. 

— Я же расписал ему всё. Он сам меня игнорит, шляется постоянно. 

Ещё одно неловкое молчание позволило Густаву сделать ещё пару глотков невкусного алкоголя. Альберт обратил на это внимание и невинная улыбка пропала с его лица:

— Ты в последнее время какой-то нелюдимый. Что-то случилось?

— Ничего. Нужно воркать, а Лу опять сверлит меня.

— На вас больно смотреть, – Альберт попытался подобрать слова, – Может ты всё-таки подумаешь, нужны ли тебе с ней отношения?

— Отъебись.

Густав намеренно посмотрел в телефон будто ему пришло какое-то важное сообщение, а не просто хотелось уйти от неудобного разговора. Но как оказалось, сообщение, и правда, пришло, после чего парень, не отрывая взгляд от экрана, поправил худи и выпрямился. 

— Кажется, мне пора. Давай, рад был повидаться.

Альберт недоверчиво посмотрел на друга, но крепко пожал его руку на прощание. 

Оставив стакан с безжизненным лимоном на стойке, Густав направился к выходу. Кисловатый запах продолжал щекотать ноздри и проникать внутрь лёгких, пока дверь бара не распахнулась и не впустила внутрь свежий уличный воздух. Сзади продолжал доноситься тяжёлый ритм музыки. Парень поправил капюшон и нервно отыскал в глубоком кармане ключи от автомобиля и направился к нему. Под светом одиноких фонарей блестела чёрная машина с тонировкой на окнах. Густав аккуратно открыл дверь и сел за руль. Внутри пахло кожей и сигаретным дымом, которым пропитался весь салон. Но Густав никогда его не замечал, этот запах был слишком привычен. Он завёл машину, включил через яркий дисплей синюю подсветку и отложил очки на приборную панель. Снова взглянув на сообщение, парень тяжёло вздохнул, прикрыв серо-голубые глаза светлыми ресницами, и пристегнулся.

Почти полная тишина, прямая ночная трасса впереди и мерцающие, исчезающие позади огни фонарей. Кажется, в голове не было ни единой мысли. И всё, что мешало – это бесконечные уведомления, которые заставляли телефон надоедливо вибрировать. 

—

Деревянная дверь обветшалого бревенчатого домика распахнулась и с порога подул сильный ветер. Порыв воздуха втолкнул тёмный силуэт внутрь, а дверь громко захлопнулась, от чего немного затряслись стены. Половицы взвизгивали от наступавших на них чёрных кед, слышалось тихое хлюпанье лесной слякоти, которая ещё не успела затвердеть на подошве. В помещении Блэк ощутил знакомый запах трав и горелого, и внутри стало спокойнее. Он поправил резные кружева на рубашке и прошёл внутрь дома. Пыльный пол прогибался под ногами с каждым шагом и казалось, будто скоро демон провалится вниз, под пол, в подвал или в землю. Но, несмотря на старость, дом уверенно стоял и не позволял себе разваливаться. Слева комната, справа комната. Наконец, обнаружив мага на кухне, Блэк молча начал за ним наблюдать своими лисьими глазами, блестящими от интереса. Потянуло невыносимо едким травяным запахом. В углу, у потолка, по почти невидимой серой паутине размеренно спускался тёмный паук. Перебирая тонкими лапами он скользил по нити вниз. Блэк вздрогнул, подумав, что паук приближается к нему, но тот снова заполз наверх.

Маг в тёмной шубе до пола не обращая внимания на гостя продолжал усердно готовить какой-то отвар. Когда он заговорил своим бархатным голосом, Блэк вздрогнул то ли от страха, то ли от удовольствия.

— Привет, зёрнышко. Заходи, не стесняйся, я уже закончил, — сказал маг, медленно поворачиваясь. Он кинул огромную деревянную ложку на бледную полупрозрачную скатерть.

Демон подошёл к Окулусу и его руки еле ощутимо проскользили по мягкой чёрной шерсти. Спина мага казалась огромной, почти необъятной. Блэк закрыл глаза и уткнулся носом в грудь Окулуса. Каждый раз прикасаясь к Нему, демон чувствовал себя в безопасности.

Наверное, эти нежные объятия длились вечно. Понятие времени больше не существует. Демон чувствовал мягкие прикосновения, как его шелковые волосы проходят сквозь пальцы хозяина дома, а душистый запах травяного настоя и тепло, стоящие в комнате, вызывали дремоту. Воздух выскальзывал из лёгких, дышать становилось труднее. Ощущение мягкого мха под ногами делало ноги вялыми, от чего Блэк осознавал как немного шатается его бренное тело. Демону показалось, что синяя кожа, к которой он прильнул, светилась изнутри, как что-то призрачное.

— Окулус, я хочу обратно к отцу, — демонёнок медленно поднял голову, но выходить из объятий совсем не хотелось.

— Дитя, я думаю, он скорее всего будет не рад тебя видеть, — наигранно ответил маг, нежно поглаживая Блэка по лицу и убирая назад его мягкие волосы. Демону показалось, что маг приблизился к нему, и тогда он подставил свой лоб. Но ничего не произошло, и Блэку стало неловко.

— Да?… Ты так думаешь? — протянул демон. Кажется, глаза застилала дремота и немного закружилась голова. 

— Я знаю. 

По мягкой бледной коже проходили мурашки. Блэк вздрогнул. Он заметил, как тёплые руки удерживали его навесу, а сам он медленно таял в объятиях. Дыхание прерывалось, хотелось заглотнуть как можно больше последнего воздуха. Но захватить больше не получалось, ведь тот ловко выскальзывал из приоткрытого рта. Блэк медленно спускался на пол, не чувствуя своего тела и хватаясь за одежду мага. Сознание медленно покидало тело, а глаза самовольно закрывались. Сквозь этот дым в голове отчётливо слышался Его голос.

— Ты обманешь-проведешь, — звучал нежный шёпот, — В сыру землю спать уйдешь…

Пытаясь выдать глухой звук похожий на «Х», демон мог только тихо стонать. 

— Баю-баюшки-баю. Ты во красные пески да под черны камешки… — его голос становился тише, переходил на шёпот, но улыбка не исчезала.

Тёмные волосы становились ещё более мягкими и покладистыми под когтистой рукой. Запах трав стал острее и как никотин обжигал гортань. Сквозь него просачивался яркий аромат гнили. Жар и духота со звериной силой сдавливали грудь. Чей-то хищный взгляд впивался в обречённую добычу. 

Звенящий шум грел уши, медленно становился громче и иногда застывал. Блэк закусил губу, подавляя в себе всё то, что так сильно рвалось наружу. Ядовитые руки продолжали гладить демона, а мягкий голос — окутывать, усердно пробираясь сквозь грохот, стоявший в голове. Но, кажется, Блэк не слышал уже ничего. Кажется, что желтые стены, сливаясь с букетами трав и грязно-белыми платками, которые были беспорядочно распиханы по шкафам, сползали вниз и утекали в сырую землю. Присутствие перешло в больше-не-присутствие. Глаза застилал морок, а тело невольно задрожало от вожделения. Рыхлый пол вжался в колени Блэка, и тот попытался встать, намертво схватившись за шубу, но всё было тщетно. Однако намного больше пугал резкий запах мертвечины, доносящийся из-под пола. Демон не мог ничего сделать, покорно закрыл глаза и ещё ярче почувствовал как две властные руки крепко обхватывают горло, а остальные шесть гладят, от локтя поднимаясь к плечам. Что-то хтоническое метафорически пожирало его плоть изнутри, и, ощутив это, Блэк понял, что его худое лицо онемело от страха.

Кажется, демон уснул или потерял сознание, примкнув к деревянным пыльным половицам. От них отчётливо пахло сыростью и, кажется, энтропией.

В окне рассеивался диск бледной луны. Она выглядывала из облаков и иногда мигала, подавая сигнал. Домовина пошатнулась под гнётом расверепевшего ветра. Окулус затушил рукой вытянутые свечи на столе, и мгла принялась медленно пожирать комнату, окутывая страхом всё неживое. Паутина под потолком задрожала. Паук стремительно прыгнул на неизвестное крупное чёрное насекомое, оно извивалось, дёргая кучей лапок, в попытке высвободиться из крепких нитей, но, кажется, запутывалось ещё больше. Жертва долго и мучительно крутилась, а мрачный хищник жадно наблюдал за последними секундами её жизни. И всё перестало казаться, кроме того, что это конец.

—

Но сон отступил. На пол и на белое одеяло падал режущий глаза свет иссякшего солнца. Блэк приподнял голову от чёрствой подушки, но затуманенным взглядом еле разглядел незнакомую комнату, заставленную кучей хлама и мебели. За красной шторой выглядывало голубое утреннее небо, солнце поблескивало в окнах многоэтажных домов и слышался шум толпы. Демон не понимал, где он и как он здесь оказался. Единственное, что сохранилось в его памяти со вчерашнего дня — это то, как он зашёл в дом Окулуса. А дальше не было ничего. 

Придя в себя, Блэк сел на край дивана и почувствовал очень сильную боль во лбу. Пошатываясь словно с похмелья, он попытался встать и схватился за гудящую голову. Странный вой сирены въелся в неё. Наличествование изнуряло. Блэка охватила небольшая паника, и он попытался вспомнить, что с ним произошло, но мысли перебил голос из соседней комнаты. Дверь была открыта. 

— … Продолжаются восстания и митинги на улицах... — вещал серьёзный женский голос, — …митингующие разрушили монумент. Гвардией задержано около 40 человек…

Нет, этого не может быть. Каждый день по 40 человек и одному монументу. И тысячи вандалов. И тысячи несогласных. И тысячи тех, кому просто выгодно. Всё как раньше, но только теперь никто не оставит Блэка дома из-за беспорядков у его школы. Тогда отец всегда звал к себе в кабинет «на серьёзный разговор». Ведь такие «взрослые» вещи касались только Блэка. И причина очевидна — его брат Оливер слишком взрослый для таких бесед, а младший Габриэль — слишком юн. Так и получилось, что в обязанности Блэка в обязательном порядке входило прослушивание поучительных речей. И он выполнял это даже против своей воли, потому что за каждое непослушание демона строго наказывали. Заходя к отцу, Блэк осознавал, что может быть снова заперт в своей комнате без возможности занять себя чем-то кроме книг. Да и книги были ужасные: вся политическая парадигма сваливалась на плечи демона с первых страниц, что быстро надоедало и становилось абсолютно неинтересным. Отцовские идеалы и ориентиры быстро перестали быть авторитетными в глазах Блэка. Ему хотелось простой мальчишеской жизни, но его не допускали к ней ни в детстве, ни в юношестве. И единственной доступной игрой для него был морской бой на политических координатах. 

Комната потекла и воздух смешался с грязью, разъедая мебель сантиметр за сантиметром, приближаясь всё ближе и ближе. Что же ещё произошло? Но ничего не слышно. Руки дрожали от злости или страха и тогда Блэк принял решение пойти и узнать, что было дальше в выпуске новостей.

В проёме показался силуэт демона. На нём была только чужая белая футболка, которая съежилась от холода и смялась мурашками. Густав не видел его, увлекшись чем-то на экране ноутбука. Вокруг, в комнате, было почти пусто, потому что здесь никто и не жил. Всё что здесь жило – это пыльный старый красный диван, парочка ноутбуков в чёрной паутине проводов, пару комодов и выключенный телевизор. Какие-то коробки у дивана, запечатанные скотчем, дошли до апофеоза, а рядом с Густавом находились только круглые чёрные очки и телефон. Самым необычным жителем здесь была блестящая гитара, которая почему-то была одиноко приставлена к стене у звуковой аппаратуры. 

— Шествия прошли…

Блэк стоял у двери со смазанным по щекам вчерашним макияжем и кажется стеснялся (или даже боялся) войти. Он пялился в экран телевизора пустыми глазами где-то минуту или больше, пока Густав не заметил эту печальную мутную тень. 

— Не слышал как ты проснулся. Я приготовил… — прервав тишину сказал Густав и уже хотел было встать, как тут же замер. 

Что-то внутри демона вспыхнуло и быстро разгорелось, словно пожар в деревянном доме. Мысли спутались и превратились в большой узел из цветных картинок, забитых пёстрой палитрой. Блэк подошёл к гитаре, обхватил её гриф двумя руками и оглушительно ударил ей прямо в центр плазменного телевизора. По экрану прошлись блестящие трещины, картинка дёрнулась и пропала, громкий треск раскатился по комнате, грубо толкаясь об стены. Демон застыл, глубоко дыша и готовясь ударить ещё раз, но что-то его останавливало. Леденящий холод в груди обездвижил его, а сердце продолжало стучать, отбивая бешеный ритм. Его красные глаза потускнели от ужаса. Песок из стекла осел на пол как иней, а экран продолжал распадаться на пиксели в некоторых местах. 

Густав осознал происходящее. Кажется, его лицо не изменилось ни на секунду, хотя от шока он немного приподнял брови. Он медленно отложил ноутбук на диван, встал и неспешно подошёл к демону.

— Ты ёбнутый? С тобой всё хорошо? – он взял Блэка за плечи и посмотрел на него. 

В ответ он столкнулся с двумя бездонными жерлами глаз и от безумия бледным, почти фарфоровым лицом. Густав почувствовал звериный страх, охвативший Блэка, и помрачнел.