По пути в кухню утром Раф замечает изменения в комнате Лео. Он замирает и целую минуту пытается понять, что он видит, после чего направляется на кухню.

Там уже сидит Майки и Сплинтер заваривает чай.

— Утречка! — радостно оповещает Майки, перекидывая болтунью на тарелку.

— Утречка, — эхом отзывается Раф. Он хотел, чтобы это прозвучало в худшем случае нейтрально, но все равно Майки бросает на него взволнованный взгляд.

— Что такое?

— Ничего, — быстро отвечает Раф. — Я просто…заметил, что Лео кое-что изменил у себя в комнате.

— А, да… — Майки закусывает губу. — Непонятно, зачем.

— Не знаю, Рафу от этого просто неспокойно.

— Так что там? — уточняет Сплинтер, переводя взгляд между ними.

— Лео закрыл все свои окна, — поясняет Майки.

— О, вот оно что, — Сплинтер ставит перед ними чашки и следом чайник. — Я схожу посмотрю, как он там.

И уходит. Раф и Майки обмениваются неуверенными взглядами.

— Зачем ему закрывать окна? — продолжает удивляться последний. — От чего ему прятаться здесь?

— Не знаю, Майк, — Раф вздыхает. — Похоже, он до сих пор не чувствует себя в безопасности.

— Но он же дома, — настаивает тот. — Он с нами.

— Ага, — отвечает Раф, потому что просто не знает, что еще можно ответить.

— Я же сказал ему, если его что-то беспокоит, он может сказать нам, — Майки стучит лопаткой по пустой сковородке. — Он сказал, что обязательно расскажет, но…

Раф даже не знает, удивляться ли ему.

— Он ни о чем тебе не говорил?

— Ни о чем важном, — Майки мрачнеет. Раф прыскает:

— Ну, ты же его младший брат…

— Я не настолько маленький! — рычит Майки, швырнув лопатку и резко обернувшись в Рафу.

Внезапная вспышка удивляет. Понятное дело, Майки всё больше настаивает на своей независимости, но это выпад куда более агрессивный, чем обычно.

— Раф не хотел сказать ничего такого, — говорит он, но Майки продолжает испепелять его взглядом. Рафа спасает возвращение Сплинтера.

— Он спит, — заявляет папа, запрыгивает на стул, подтягивает тарелку с яичницей поближе и прыскает. — Даже слюнку пустил.

— Ладно, но ты же спросишь, когда он проснется? — просит Майки.

— Нет, — Сплинтер накалывает яичницу на вилку. — Если он захочет, то сам расскажет.

— Тебе не кажется, что это, ну… тревожный сигнал? — подбирает слово Раф.

— Эти декорации никому не вредят и помогают вашему брату спокойно спать. Ничего плохого я в них не вижу, — с нотой окончательности подытоживает Сплинтер. Такой исход явно не по нраву Майки, но он решает промолчать, скидывает остатки яичницы в тарелку для Лео и сует в микроволновку.

Раф не может сам себе ответить, что он чувствует. Единственное, что он знает — он точно не станет об этом расспрашивать.

_________________

Лео выходит где-то через двадцать минут, когда все уже поели. Он всё еще в пижаме, на плечах плед с логотипом Юпитера Джима, будто мантия. Если смотреть в район груди и живота, благодаря панцирю он почти выглядит как здоровый подросток.

Но руки у него всё еще тщедушные, запястья, когда выглядывают из-под рукавов, костлявые. Щеки до сих пор впалые, коже не вернулся здоровый яркий оттенок. А каждое его движение сопровождает едва заметная дрожь, как будто чтобы дойти из своей комнаты сюда, ему понадобилось невероятное количество сил.

А, и при виде пустых тарелок он выглядит абсолютно убито.

Раф припоминает, что в мотеле Лео едва не умолял разбудить его к завтраку, и теперь ему неприятно крутит живот.

— Боже. А мне-то вы ничего и не оставили? — в противоположность выражению его лица голос у него беспечный, почти шутливый. Раф может сказать наверняка, Лео даже не осознает, что сейчас творится у него на лице. Он самопровозглашенное лицо команды, обычно он контролирует свой внешний вид от и до, а сейчас даже не осознает, how far his heart has slipped onto his sleeve

— Мы тебе оставили тарелку! — Майки торопится открыть микроволновку. — Хочешь, подогрею немножко?

— Нет, — отвечает он слегка слишком быстро. Он натягивает самую безмятежную улыбку, какая только есть в арсенале, даже если она так очевидно контрастирует со всем остальным его обликом. — Уверен, они и так не остыли, спасибо, Анджело.

Майки пытается улыбнуться, протягивая ему едва теплую яичницу и тост. Лео принимает и берет вилку с тщательно скрываемой торопливостью. Он откусывает так размеренно, что Раф готов спорить, тут можно настукивать ритм, и он четко совпадет с движениями Лео — он делает всё, что может, чтобы не глотать еду в спешке.

Ладно, очевидно, ему пока не стало лучше. Чтобы понять это, не нужно быть семи пядей во лбу. Всем разговорам, что роятся в голове Рафа, о произошедшем в той комнате, придется подождать. Ничего, он умеет ждать.

Чтобы не следить за ним слишком навязчиво, Раф достает телефон. Эйприл написала в общий чат двадцать минут назад — ей нужно делать домашку, но она придет сегодня. Раф этому рад, потому что ее присутствие поддерживает общее настроение. Он тратит куда больше времени, чем нужно, чтобы отреагировать на ее сообщение тщательно отысканной гифкой.

— А можно еще один тост? — спрашивает Лео, выдергивая Рафа из своих мыслей. Он уже съел один и где-то половину яичницы и теперь быстро пристукивает вилкой по пустой половине тарелки.

Это что, первый раз, когда Лео попросил о чем-то напрямую? Раф не уверен.

Майки неуверенно хмурится и проверяет телефон:

— Барри сказал много не давать… о, но если ты еще голоден, можешь взять йогурт!

И открывает холодильник. Лео морщится и накалывает яичницу с большей силой, отчего металл скрипит по фарфору.

— Барри сказал, — ворчит он. — Сколько мы еще планируем его слушать?

— Он много работает, чтобы помочь тебе, Лео, — вставляет Раф. — Похоже, он знает, о чем говорит.

— Ой, ну прекрати, всего-навсего тост! — Лео наклоняется к Майки. — Один несчастный тост никому не навредит!

Он говорит непринужденно, почти шутя, но его глаза снова работают за него и становятся большими и жалостливыми. Раф может сказать с уверенностью, что он сам не понимает, что делает это.

Отказать таким глазам невозможно. Раф переглядывается с Майки, оба не знают, что делать.

— Ну… — слабо блеет Майки, бросая взгляд на тостер. Он собирается поддаться на уговоры, и Раф не может его винить. Сплинтер тоже не вмешивается. — Барри сказал…

Лео улыбается. Улыбка почти маниакальная.

— О чем Драксум не знает, ему не повредит, — почти пропевает он.

— О чем я не узнаю?

Раф подскакивает. Все подскакивают — такая себе из них семья ниндзя.

Драксум стоит на нижней ступеньке эскалатора у их импровизированной кухни, скрестив руки на груди. Раф сдерживается, чтобы не вздохнуть с облегчением, и замечает, что и Майки тоже расслабляется. Насупившись, Лео резко оборачивается к нему.

— О, да ладно! — взрыкивает он. — У тебя что, в списке дел на сегодня не стоит пункта пытать других подростков?

— Сегодня суббота, — отвечает тот, пересекает комнату и садится. — Так что всё свое внимание я уделю исключительно тебе.

— Ааааа, — стонет Лео, драматично упав на стол грудью. Он совершенно не замечает, какое воздействие на комнату оказывает слово «пытать». Раф чувствует это. Майки тоже.

— Так Синему можно съесть еще один тост? — спрашивает Сплинтер, разгоняя неловкую атмосферу. В его голосе не меньше раздражения, чем сейчас источает Лео, но он явно решил позволить Драксуму взять это дело в свои руки. Интересно, думает Раф, не состоялся ли между ними разговор за закрытыми дверями.

— Хммм… — Драксум оценивает тарелку Лео взглядом. — Сперва доешь яичницу и йогурт. Если все еще будешь голоден, можешь съесть еще один тост. Но только если будешь голоден, — он направляет всю силу своего самого строгого взгляда на Лео. — Не переедай, если сыт. Потом будет тошнить.

— Не будет, — спорит Лео.

— Пф, — Драксум выражает этим щедрую порцию неверия, но больше ничего не говорит. Лео возвращается к ритмичному приему пищи.

Раф относит пустые тарелки Майки и Сплинтера в раковину. Что угодно, чтобы не продолжать пялиться на Лео. И сегодня он просто везунчик: в раковине его ждут целые стопки причин отвлечься. Включив горячую воду, он приступает к работе.

— Доброе утро, семья, — раздается через пару минут сонный голос Донни. Рафу даже взгляд подымать не нужно, потому что автопилот прямой наводкой ведет Донни к кофемашине. Раф знает точно, что после вчерашнего разговора в лаборатории он пошел в свою комнату, но сколько он на самом деле спал — вопрос открытый.

Пока чашка наполняется кофе, Донни сонно облокачивается на кухонную стойку и проверяет телефон. Раф не отвлекается от текущей задачи. Лео доедает болтунью, и Драксум дает добро на половинку тоста. Майки, скрипнув стулом, подскакивает поджарить ему тост.

Донни берет чашку, едва она наполнилась, и тут же бесстрашно отпивает, не беспокоясь об ожогах. Затем поворачивается и спрашивает:

— Зачем ты закрыл окна в своей комнате, Лео?

Раф роняет только что вынутую из мыльной воды тарелку — ну хотя бы она не разбивается. Майки замирает. В полной тишине раздается дзынь тостера.

— Ах, это, — спокойно отзывается Лео. Раф не смеет повернуться, так что в этот раз не видит его лица. — Просто пытался понять, как будет выглядеть комната с занавесками.

— И использовал для этого полотенца?

— Что я могу сказать, у меня развитое воображение.

— Хмм… — оттолкнувшись от стойки, Донни таким образом исчезает из поля зрения Рафа. — И что, ты решил, хочешь ли ты занавески?

— Э, ну да… думаю, они были бы очень по феншую! Да и в наших старых комнатах окон не было, а теперь в вагон попадает столько света, что просто невозможно спасть.

Он подает аргумент так естественно, что Раф даже впечатлен.

— Окей, — отвечает Донни запросто. — Я могу установить в твоей комнате карнизы. На самом деле, у меня даже остался металлолом, который я не знал, куда приложить, думаю, он отлично подойдет для этого дела.

— Правда? Ты сможешь сделать это сегодня?

— Да. На сегодня у меня ничего не запланировано… до завтра это ждать не может.

Лео прыскает и с искренней радостью говорит:

— Спасибо, Ди.

— А у меня осталась ткань, из которой я могу сшить занавески, — добавляет Сплинтер. — Можешь пока повесить их, а потом найдешь то, что тебе понравится.

— Правда? Ты не против?

— Конечно нет! Это будет миленькое маленькое дельце, чтобы мои старые руки не застаивались без работы.

— Спасибо, пап, — Лео искренне благодарен. Какое-то движение — похоже, он получает желанные обнимашки с отцом, которые затягиваются чуть дольше, чем обычно. Раф не может его винить — будь бы его воля, он бы взял Лео на руки и никогда больше не отпускал.

Рядом что-то лязгает, и Раф поворачивает голову: Майки намазал тост маслом и стоит окаменевший. На лбу хмурая складка, ладонь с ножом для масла сжалась в кулак.

— Хей, Лео, — он оборачивается, и Раф чувствует опасность и тоже наблюдает, как Майки приближается к столу. — Это единственная причина, по которой ты хочешь занавески?

Лео переводит взгляд между лицом Майки и тостом и напрягается. Баночка из-под йогурта жалобно хрустит в его руке.

— Да, по сути да.

— Ты уверен? — переспрашивает Майки. Половинка тоста до сих пор в его руках. Глаза Лео продолжают возвращаться к тарелке.

— А тут есть в чем сомневаться, Мигель? — он отвечает вопросом на вопрос. — Это просто занавески. Они у многих есть.

— Просто ты никогда ничего о них раньше не говорил. И вдруг сегодня они тебе понадобились? — он делает жест тарелкой — Лео прослеживает его. — Ты сказал мне, если тебя что-то…

— Микеланджело, — резкий голос Сплинтера второй раз за утро заставляет всех присутствующих подскочить. — Ты держишь тост твоего брата. Отдай его уже.

Похоже, Майки только сейчас воспоминает, что у него в руках. Скривив гримасу, он быстро ставит тарелку на стол перед Лео. У того на лице снова какая-то тоска и отчаяние; он берет тост в руки, как будто не хочет, чтобы кто-то еще его забрал.

— Ну… мне кажется, что занавески будут смотреться круто! — вставляет Раф. — Понтово!

Понтово? Ох, Великая Пицца в небесах, помоги.

— … Спасибо, Раф, — говорит Лео уже без той теплоты, что до этого. Теперь в кухне снова повисла неловкость.

Вытерев тарелку, Раф ставит ее на столешницу, вытягивает затычку из слива и быстро направляется к дверям.

— Я на утреннюю тренировку! — провозглашает он, чтобы убедить всех, особенно себя, что он не сбегает.

_________________

Лео сидит в гордом одиночестве на папином кресле, взглядом прожигает стену напротив и изо всех сил старается удержать завтрак в себе.

Еще три недели назад этого ничтожного количества яиц и тостов было бы крайне мало для него, но теперь его сжавшийся желудок набит до отказа. Правда в том, что когда он выторговал у Драксума тот тост, он уже наелся, но не мог же он позволить себе проиграть.

Плюс, он ведь не знает, когда его покормят в следующий раз. Лучше переесть, чем снова почувствовать голод.

Разумеется, он драматизирует. Он поест в обед… скорее всего. Нет, определенно, точно, потому что он дома и семья ни за что не отберет у него еду.

Вот только как сегодня Майки держал его тост и требовал ответа…

Лео правда посчитал, что всё разрешилось. Никто ничего не упомянул, пока Донни не завел разговор об этом, и его полностью убедили ответы Лео! Но разумеется, Майки видел его насквозь. Майки точно также хорошо разбирается в людях, как и Лео, но в случаях, когда сам Лео использует это для манипуляций и наведения хаоса, Майки раскрывает и обнажает.

в следующий раз ему придется быть осторожнее. Нельзя позволить, чтобы слабые аргументы встали между ним и едой.

Не то чтобы кто-то правда стал держать его голодным. Потому что они его любят, они его семья. Он просто снова ведет себя странно.

И всё равно…

Желудок пучится и урчит, и Лео сжимает подлокотники. Он правда очень не хочет выпустить завтрак. Мало того, что он наблюет на кресло, он еще и потеряет съеденное. Он даже не знает, когда снова дадут поесть. Потеряет то, что есть сейчас, — и он останется с ничем.

— Синий? Ты в порядке?

Он поворачивает голову — у кресла стоит Сплинтер и снова на него снизу вверх. До Лео вдруг доходит, что он не спрашивал, можно ли тут сесть, и начинает приподыматься…

— Я могу притащить кресло-мешок…

— Нет, нет, всё хорошо, — папа запрыгивает рядом и делает это так невесомо, что кресло едва ли покачивается. — Всё хорошо, Синий. Попробуй вдыхать через нос и выдыхать через рот.

Лео следует указаниям, откидывается на спинку и закрывает глаза. Забавно, что папа стразу понимает, в чем проблема, и ему даже не пришлось ничего объяснять — видно, таковы последствия, когда растишь четверых в одиночку. Секунду спустя спинка кресла опускается, а подушка для ног приподымается. Потом пушистая рука вытягивает плед из-под его плечей и укрывает его целиком.

— Вот так, — говорит Сплинтер, закончив. — Тебе удобно, Синий?

Лео может лишь едва заметно кивнуть, любые другие действия только усиливают тошноту. Сплинтер, похоже, понимает знак. И с утвердительным «мгм» спрыгивает с кресла.

— Что такое? — раздается новый голос, и Лео скрипит зубами, но не двигается с места.

— Синему просто нужно немного отдохнуть, — говорит Сплинтер.

— Он съел слишком много, да? — раздраженно спрашивает Драксум. — Сказал же ему не переедать, если не голоден…

— Прекрати, — приказывает Сплинтер тем своим твердым голосом, которому невозможно перечить. — Мы обсудим это потом.

Интересно, включен ли Лео в это самое мы. Но Драксум, поворчав сквозь зубы, уходит и оставляет их снова наедине.

— Не волнуйся, — Сплинтер включает проектор. — Я разберусь. А ты отдохни, Синий.

Включив одну из своих историй и убавив громкость, он снова забирается в кресло и устраивается рядом. Мирное жужжание проектора, тихие голоса актеров и дыхание папы убаюкивают Лео. Тошнота в конце концов проходит.

_________________

После тренировки Раф снова обходит логово и проверяет всех. Это становится привычкой.

Проследовав за папиным громким храпом, он обнаруживает их с Лео в одном кресле перед проектором. И как Лео только может под такое спать… С другой стороны, вспоминает Раф, в старом логове он долгие годы спал под прямым потоком папиного храпа. Для него это скорее ностальгия.

Драксум обретается на кухне. Похоже, он собирается остаться на все выходные. Раф решает не заводить с ним разговор и ускользает, пока его не заметили.

Теперь нужно найти младших братьев. Сперва он идет прямиком к лаборатории, зная, что в это время дня Донни, скорее всего, окажется там, даже если бы он не пообещал сделать для Лео карнизы.

С идентификатором голоса приходится повторить все те же танцы с бубном, что и вчера, но вскоре дверь открывается, и Рафа внутри встречает спор. Как минимум идти искать Майки не придется.

— … просто не понимаю, чего ты так завелся, — говорит Донни, склонившись над своим верстаком. Гогглы опущены на глаза, в руках выключенный паяльник. — Это просто занавески.

— Потому что все делают вид, что это не странно! — возражает Майки. Повернувшись к Рафу, он умоляющим тоном восклицает: — Раф, ты же со мной согласен, правда?!

— Раф только что пришел, — отвечает тот, скрестив руки. — Не потрудишься пояснить, о чем вы тут спорите?

Даже если у него уже есть крепкая догадка.

— Мы не спорим, — отмахивается Донни.

— О Лео, блин! — рявкает одновременно с ним Майки. Донни вздыхает и подымает гогглы на лоб:

— Майки беспокоит, что я делаю для Лео карнизы, о которых он попросил.

— Да не о карнизах я беспокоюсь! Но вы все делаете вид, что это нормально!

— Занавески — это нормально!

— То, что Лео хочет занавески — вот что не нормально, — горячится Майки. — Да зачем они ему вообще! Мы живем под землей!

— Он же сказал, ему не нравится, что через окна светит.

— И за все месяцы, что мы здесь живем, он ни разу этого не упомянул? Прекрати, Дональд, и включи мозг!

— Извините, я всегда использую свой мозг…

— У него бессонница, Майки, — вставляет Раф. — Может, в полной темноте ему будет лучше спаться.

— У него в и прошлом логове была бессонница, — возражает Майки. — А сейчас он так истощен, что только и делает, что спит! Когда я зашел в гостиную, он там спал!

На это Рафу нечем ответить. И штука в том, что он догадывается, зачем Лео хочет закрыть окна, и это ни на йоту не связано с бессонницей. Но пока он не знает, какую часть из этого можно озвучить Майки, причем так, чтобы избежать упоминания футажей.

Похоже, та же мысль навестила и Донни, потому что когда Раф бросает на него взгляд, он уже смотрит на него.

Майки это, разумеется, замечает, ведь Майки столь же наблюдателен, как и Лео, особенно когда нужно прощупать других.

— Вы что-то знаете, — он смотрит на них по очереди.

— Нет, — слишком быстро выдавливает Донни.

— Дональд, — Майки нависает над ним.

— Лео рассказал нам не больше, чем всем остальным, — спешит уверить Раф.

— Но вы что-то знаете. Откуда вы могли… — он распахивает глаза. — Футажи с камер. Донни же всё оттуда скопировал.

— Ну, да, скопировал, — признает тот, — но…

— И вы их посмотрели, не так ли? — спрашивает он обвинительным тоном.

— Нет, — реагирует Раф, и теперь это он выдает ответ слишком быстро. Майки щурится на него, переводит взгляд на Донни, зная, что он слабое звено.

— Донни, ты смотрел записи с камер?

— Конечно… нет, — выдавливает тот с типичной неубедительностью. Раф рычит.

— Так и знал! — Майки кидается к компьютеру, и только лапки боевого панциря удерживают его на расстоянии от клавиатуры. — А ну дайте мне тоже посмотреть!

— Майки, стой! — Раф кладет ладонь на его плечо и кривится, когда плечо у него из-под пальцев вырывают. — Мы не будем смотреть видео.

— Почему нет?! — кипит Майки, вырываясь и отскакивая подальше от них обоих. — Почему мне нельзя? Вы же оба посмотрели! — он переводит между ними дикий взгляд, после чего тускнеет. — Это потому что я младший, да?

— Нет, — отвечает Раф. — Это потому что мы оба решили не смотреть его, чтобы уважить личные границы Лео.

— Личные границы? — Майки это явно не убедило. — Раф, он страдает! Что если видео может помочь?

— А что если посмотрев их мы только сделаем ему еще больнее? — защищается Донни. — Вот узнает он, что мы их посмотрели, и что тогда?

— Он поймет!

— Разве? — в голосе Донни столько сомнений, что Рафа они одолевают тоже.

Даже Майки сникает. После паузы он обнимает себя и сжимается.

— … Я не хочу, чтобы он страдал, — наконец говорит он. — Я хочу ему помочь.

— Мы все хотим ему помочь, — поддерживает Раф.

Майки поворачивается к нему, и в его глазах столько страха, сомнений и неуверенности.

— Ты ему даже двух слов не скажешь, — роняет он. Это нависает над ним холодом и, что хуже всего, правдой. Прерывисто вздохнув, Раф старается скрыть от этих внимательных глаз свое разбитое сердце.

— Слушай. Раф лишь хочет сказать, что он всего три дня как вернулся домой. Мы должны надеяться, что он сам будет готов рассказать нам.

— … Ладно. Я не стану смотреть видео, — вздыхает Майки, но потом всё равно смотрит дерзко. — Но я не перестану пытаться ему помочь.

— Просто не дави на него, Майки…

— Да я не буду! Я знаю, что делаю, — он улыбается, но по сравнению со всеми его улыбками эта такая слабая. — Поверьте мне. За мной стоит Доктор Чувства!

Развернувшись, он покидает лабораторию, и дверь закрывается с них с окончательным шух.

Донни оседает в кресле.

— Хотя бы не Доктор Деликатность.

Раф отвечает смехом. Едва ли сейчас он может сделать что-то еще.

_________________

Лео кормят обедом. Разумеется, кормят. Он сам не знает, почему он думает, что могут не накормить.

И разумеется, Драксум сидит с ними и смотрит через его плечо, чтобы Лео даже не подумал съесть хоть на грамм больше, чем ему можно. Под его взглядом обед становится испытанием на прочность, и он готов свалить и отрубиться, как только это всё закончится.

(Неужели теперь его жизнь будет выглядеть именно так? Длительные периоды изнурения, прерываемые лишь напоминанием о том, что еду всегда контролирует кто-то другой?)

В этот раз он не погружается в дрему надолго — по логову разлетается звонкий клич:

— Всем привет!

— Эйприл! — вопит Майки и вскакивает со своего кресла-мешка, как пружинка. Он довольно долго в нем лежал и сфокусированно смотрел в телефон. Но Лео так и не спросил, чем он там занят. Наверняка скачал какую-нибудь новую игру. — Заходи, заходи!

Она заявляется в гостиную — на локте у нее болтается пакет со знакомым логотипом магазина комиксов. Обняв Майки одной рукой, она перемещается к креслу и протягивает пакет Лео, провозглашая:

— Прошу! Зашла забрать его, как только закончила с домашкой.

Лео с некоторым недоумением принимает пакет и заглядывает внутрь. Там что-то довольно большое, и когда он вытягивает…

— Спешл на шестидесятый юбилей Юпитера Джима?! — вскрикивает он, кладет комикс на колени и благоговейно оглаживает обложку пальцами. — Он уже вышел?!

— Ну, да, сегодня, — она отвечает смехом. — Забыл? Ты заставил меня поставить три напоминалки сразу.

Лео смотрит на комикс со странным разладом внутри. Он помнит времена, когда вспоминал о скором выходе комикса как минимум раз в день — он с самого начала предзаказов считал дни. Но… с тех пор так о нем ни разу и не вспомнил.

В какой-то момент он перестал ждать его выхода, потому что думал, что не сможет его прочитать.

Но он здесь. Он жив. Время движется вперед, и доказательство этому — долгожданный комикс — лежит у него на коленях.

(Может, в жизни до сих пор остались хорошие моменты, которых стоит дожидаться.)

Может, Лео и устал плакать, но плакать не устало от Лео. Все эти мысли обваливаются на него разом, и горячие бурные слезы текут по лицу. Горе по чему-то почти потерянному, бесконечное облегчение, что он так ничего и не потерял.

Он начинает яростно отирать глаза и шмыгать носом. Потом подымает на Эйприл самую лучшую улыбку, на какую он сейчас способен, и раскрывает руки.

— Спасибо, Эйприл.

— Разумеется! — она светится и, ни словом не упомянув слезы, заключает его в крепкое теплое объятие. Большего ему и не нужно. — Наконец-то ты перестанешь постоянно мне об этом писать.

Лео смеется, отпуская ее, и даже если в смехе всё еще немножко звенит слезливость, она и это не упоминает ни словом.

— Ну так чего же мы ждем? Прочитаем его вдвоем?

— Ну конечно! — она безо всяких усилий пододвигает его и устраивается в кресле рядом. — Я слышала, что в этом выпуске они вернули вообще всех старых комиксных персонажей!

Лео оживленно кивает и встречается взглядом с Майки.

— А ты присоединишься, Майкстер? Можем почитать по ролям!

Хотя он знает, что не продержится дальше пары страниц.

— Ага! — отвечает Майки. — Дай мне только…

Он опускает взгляд на телефон, и его лицо меняется — что-то на экране перехватывает его внимание и заставляет нахмуриться.

— А вообщеее, — он натянуто улыбается, — у меня… есть другие планы. В другом месте» но вы повеселитесь!

И улетает по эскалатору в направлении их спален. Лео смотрит ему вслед и поворачивается к Эйприл. Она тоже вытягивает шею, следя за его побегом, за очками образовалась встревоженная складка на лбу. Заметив, что Лео смотрит, она разглаживает эту морщинку.

— Ну-с. Тогда, видимо, почитаем вдвоем.

Лео снова оглаживает обложку пальцами. Желание прочитать комикс исчезло вместе с Майки. Донни занят, Раф его избегает, а теперь и у Майки нашлись дела поважнее.

Хотя бы Эйприл ряжом. Он прижимается ближе к ее теплу и надеется, что и ее не спугнет.

— Давай пока займемся чем-нибудь еще, — предлагает он. — А эту красоту сохраним, чтобы прочитать всем вместе.

— Уверен? — Эйприл смотрит удивленно. — Вряд ли они обидятся…

— О, нет, Донни точно убьет меня, если я прочитаю что угодно с содержанием Атомной Детки раньше него, — он осторожно откладывает комикс в сторону. — И вообще, как мы собрались читать по ролям, если нас всего двое?

— Что хочешь сказать, я не справлюсь? — задиристо усмехается она. — Я тебе такой театр одного актера устрою!

— О, на это я бы посмотрел с удовольствием! — Лео смеется, и лишь присутствие Эйприл позволяет смеху прозвучать искренне, а не натужно. — Но я всё равно вряд ли продержусь и не засну на середине.

— Ну… ладно, — она отступает. — Ты хочешь заняться чем-нибудь вместо этого?

— Ммм… — он протягивает ей пульт. — Знаешь что, давненько мы не осуждали участников шоу «Скажи платью да».

— Ооо, ты абсолютно прав! — она включает проектор и ставит эпизоды на загрузку. — Секунду, дай найду, где мы остановились.

Вскоре комнату наполняют всхлипы чересчур драматичного реалити-шоу. Лео устраивает голову у Эйприл под подбородком, и в процессе просмотра она поскребывает ногтями его панцирь. Вместе они оценивают платья и высмеивают коварных друзей и членов семьи.

Всё это так обычно. Более обычно Лео еще не чувствовал себя с того момента, как проснулся в комнате, где абсолютно всё было белым.

Крепкое доказательство тому, что всё вокруг вполне может быть нормальным.

(И всё равно в глубине души он не может отогнать мысль, когда будет следующий перекус.)

_________________

Раф не знает, сколько еще напряженных обедов выдержит его семья.

Сегодня на обед тушеная говядина, отчасти чтобы Лео не слишком выделялся со своим супом. Вот только он всё еще выделяется, потому что у всех остальных в тарелках внушительные шматы мяса и овощи, а у него почти голый бульон с мелко нарезанной морковкой и яйцом — источник протеина.

Рафу ненавистно есть у него на глазах. Как будто Раф над ним насмехается. Но если все заберут свои порции и уйдут — разве станет лучше?

Вряд ли, потому что Драксум всё еще будет за ним наблюдать. А это главный источник напряжения.

Он сидит за столом, как и все остальные, но нет никакой разницы, сидит он или нависает у Лео над плечом. Лео же сжался над своей миской, как будто ее могут в любой момент выдернуть, ложка двигается быстрыми вороватыми движениями, и в унисон с ней Лео каждый раз стреляет глазами в Драксума.

Полная противоположность его размеренного завтрака, и это поведение тревожит только больше.

Слава Великой Пицце в Небесах, Эйприл с ними, и она очень старается поддерживать разговор, чтобы не сосредотачивать внимание на напряженной атмосфере. Хотя ей отвечает только Сплинтер. Раф, конечно, пытается, но…

Вместо этого он был лучше тысячу раз вступил в схватку со злодеем.

— А, точно, Донни. Лео упомянул, что вы со Сплинтером делаете ему в вагон занавески, — продолжает Эйприл, привлекая внимание Рафа. — Как там продвигается?

На том конце стола мордашка Майки становится серьезнее. Он утыкается в тарелку и не замечает, как Раф на него смотрит.

— О, всё идет своим чередом, — подхватывает Донни, — но моих остатков металлолома оказалось недостаточно, чтобы закончить. Нужно будет завтра отправиться на свалку и посмотреть, что я там откопаю.

— Хмм… мне не нравится мысль, что ты пойдешь туда один, — нерешительно вставляет Сплинтер. — Мы не знаем, возможно, те люди еще вернутся.

Никто не уточняет, о ком он говорит. Донни всё равно выглядит раздраженным.

— Папа, это свалка, — спорит он. — Я вернусь еще до темноты.

— И тем не менее.

— Я с ним пойду! — вдруг вызывается майки и подымает руку. — Тогда он не будет один. Работа в парах! — и роняет поднятую руку ему на плечо.

— Ауч, — бесцветно откликается Донни и, дотянувшись, спихивает его руку с плеча. — Несмотря на данное более чем необязательное покушение на мою персону, я готов на консенсус — Майкл может пойти со мной.

— Что значит «консенсус»? — театрально шепчет Лео.

(Сейчас он больше похож на себя, чем за весь день.)

— Это, наверное, как-то связано с консервами, — таким же театральным шепотом отвечает Майки.

(Раф не может сдержать улыбку и прячет ее за салфеткой.)

— Это значит, что я согласен, — огрызается Донни. — Никто не читает мои сообщения про слово дня, да?

— Да никто не разговаривает такими словами, — фыркает Лео. — Серьезно, кто вообще использует слово «фарисейный»?

— Куча людей!

— Куча заучек?

Донни прожигает его взглядом.

— Тебе просто невероятно повезло, что у нас сейчас семейный обед, Нардо.

Лео со смешком возвращается к своему супу. На его лице играет большая, дерзкая улыбка. И всё кажется таким нормальным и обычным, что у Рафа в груди как будто узел какой-то развязывается. Может, Лео понемногу становится лучше.

А потом Сплинтер говорит:

— Мне тоже нужно будет завтра уйти. Мы так давно не ходили за продуктами, я даже не смог погреть себе свой обычный буррито на обед!

И вся нормальность срывается нафиг.

Лео резко подымает взгляд на отца и смотрит не моргая. Шишковатые пальцы притягивают тарелку ближе, как будто кто-то может ее отобрать.

— У нас заканчивается еда?

У него в голосе столько страха, что Раф сам не понимает, как тянется к нему. Просто чтобы положить руку на плечо, или обнять, если захочет. Что угодно, что ему нужно, чтобы успокоить его, чтобы в его глазах не было столько страха.

Но Лео, видимо, неверно понимает его жест, потому что отшатывается, прижимает тарелку к себе, глаза навыкате, а плечи едва заметно дрожат. Как будто он боится Рафа.

Так и не дотронувшись, Раф убирает руку и сжимается, отодвигаясь, насколько это возможно, не выходя из-за стола. А может, ему стоит просто встать и уйти. Как он может находиться рядом со своим младшим братом, если тот его боится?

— О, нет, — эта сценка наконец сломала его спокойный тон. — Запасов всё еще предостаточно, Синий. Не беспокойся.

— … хех. Ну да. Предостаточно, понял, — отвечает тот. Он снова говорит высоким неживым голосом, а лицо подергивается, как будто он силой пытается надеть улыбку, что была там пару минут назад, просто мышцы не могут вспомнить, как такая улыбка делается. — Всё именно так.

Сплинтер нерешительно тянется к нему и поглаживает по руке. Но Лео всё равно вздрагивает, еще напряженно придерживая тарелку, и Сплинтер убирает руку.

— Эй, пап, — произносит Раф, отводя внимание от Лео. — Я могу пойти с тобой завтра.

Чем больше рук, тем больше покупок.

— О, спасибо, Красный, — с облегчением отвечает тот. — Так мне будет намного легче донести покупки.

— Конечно, — выдыхает Раф. Он запихивает остатки говядины в рот, прожевывает так быстро, как только может, и встает: — Ну, я наелся, так что пойду потренируюсь перед сном, всем доброй ночи!

И он уходит. Сбегает от того, что осталось от Лео.

Он не знает, что делать, когда младший брат сбегает от его рук. Он не знает, что делать, когда младший брат закрывает окна и прячется от посторонних глаз. Он не знает, что делать, когда младший брат смотрит ему в глаза и говорит, что герой так не поступил бы.

Раф большой и сильный, он никогда не умел обращаться с хрупкими вещами. Так что может, сейчас лучшее, что он может сделать — это отойти в сторонку и отдать инициативу тем, у кого руки половчее.

Даже если ему очень не хочется.

Чего ему очень хочется — так это вернуться в тот комплекс. Найти людей, которые это с ним сделали. И…

Раф встает у груши и размахивается. Снова, и снова, и снова, пока в костяшках не начинает жечь.

_________________

Они оставят его здесь. Они оставят его одного.

Наедине с Драксумом.

Лео хочет возразить. Хочет умолять, чтобы они остались. Хочет, чтобы они изначально не хотели оставлять его одного.

Но Сплинтер сказал, что они давно не ходили за продуктами. И даже если он утверждает, что еда пока еще не кончается, от мысли, что она кончится, Лео страшно до тошноты.

Так что он не просит папу остаться дома. Держит рот на замке, утыкается в миску с супом, гадко пустую по сравнению с тарелкой соседа.

Но Донни… Донни же необязательно уходить на свалку завтра, правда?

Да… Лео вполне переживет без занавесок еще одну ночь. В конце концов, он отлично спал с этими кустарными загородками на окнах. Ему очень приятно, что Донни хочет закончить их поскорее, но это необязательно.

— Хей, Ди, — он подымает глаза и слишком поздно понимает, что перебил Эйприл. Все все равно замолкают, и тогда на него опускается удушающая тяжесть взглядов всех присутствующих.

Во рту пересыхает.

— Да, Лео? — откликается Донни, когда он никак не сопровождает свои слова. Донни смотрит непонимающе и встревоженно. Все так смотрят. Потому что это очень странно, когда Лео что-то вот так мямлит, а потом молчит. Прямо как очень странно для него было бы умолять Донни никуда завтра не ходить, потому что ему страшно оставаться один на один с Драксумом.

— Я просто… не могу дождаться увидеть карнизы, — он переводит разговор на нейтральную тему. Может, никто не заметил. Может, он среагировал достаточно быстро.

Донни светлеет — как и всегда, когда кто-то хвалит его работу, и это хорошо. Лео любит делать братьев счастливыми. Великая пицца тому свидетель, в последнее время ему это удается не очень хорошо.

— Разумеется! — восклицает он, едва не подпрыгивая на месте. — После обеда могу показать!

— Не могу дождаться.

Разговор течет дальше. Лео доедает последнюю ложку супа.

— Ты еще голоден? — спрашивает Драксум. — И в этот раз не лги мне.

— Драксум, — предупреждающе рычит Сплинтер. Но больше ничего. Он не предлагает Лео еще чего-нибудь. Не спорит, что Лео не стал бы ему врать.

Никто давно не ходил за продуктами.

— … Нет, — Лео мнет салфетку в руках. — Я наелся.

_________________

— Для начала я решил сосредоточиться на окнах, которые прямо над твоей кроватью, — Донни пружинисто шагает впереди и распахивает занавеску на входе в его вагончик. — Чтобы тебе лучше спалось ночью. А папа уже повесил занавески, которые успел закончить, так что ты даже можешь взглянуть на результат!

Лео осматривается, встав посередине. Карнизы вышли проще, чем он ожидал — обычные перекладины, прикрепленные к стене, с удобной конструкцией, чтобы можно было снять и поменять их. Карниз над каждым окном немного другой — доказательство того, что Донни пустил на их изготовление остатки, но Лео это нравится. Всё у них в доме сделано руками, кривенько, вразнобой, и это всех было их отличительной чертой. В этом есть очарование, которого не добьешься в нормальном доме.

Кроме того, Донни покрасил их в голубой металлик, а на некоторых выгравированы маленькие Л. И именно такие маленькие детали трогают Лео.

Сами занавески — это просто сшитые куски ткани без узоров. Задвигаешь и раздвигаешь, когда тебе угодно. Простые, на скорую руку, но это доказательство тому, сколько часов папа провел сегодня за швейной машинкой, просто чтобы ему лучше спалось.

Кажется, у него снова в глазах собираются слезы, и он быстро моргает, чтобы загнать их обратно. Сегодня ему не хочется плакать.

— Они такие крутые, Ди, — говорит он искренне; краем глаза он замечает, как Донни радостно встряхивает руками — Спасибо. Они очень помогут.

— О, я так рад, что тебе нравится! — Донни улыбается во всю силу, и Лео улыбается в ответ. — Я хотел бы сделать конструкцию более удобной, но решил, что в данном случае важнее скорость. Я доделал бы их сегодня, если бы у меня не закончились материалы.

— Прекрати, чувак, ты и так сделал за сегодня больше. чем я ожидал, — да. Донни всегда работал быстро, а с тех пор, как открыл свои силы. Еще быстрее. Так что тут нечему удивляться. — Что ты вообще собирался туда добавить? ИИ?

— Охо, не надо меня искушать, — Донни тянется вверх и пристукивает по карнизам кончиком ногтя с тихим бзынь. — Тога ты мог бы открывать и закрывать их по голосовой команде!

— Спасибо за предложение, но я не против и руками управиться, — он оборачивается, чтобы еще раз оценить обновки, и пляскает рукой по его плечу.

— Серьезно, hermano. Спасибо.

Донни не отстраняется так же быстро, как обычно.

— Ну, подожди, пока я не закончу весь проект, и тогда будешь благодарить. А это случится уже скоро, после моего завтрашнего похода на свалку!

Точно. Свалка. Вот сейчас Лео точно стоит поднять вопрос. Идеальный момент.

Он может просто попросить Донни остаться. Отложить это еще на денек, поработать над чем угодно еще. Они тут вдвоем, больше никого нет, вряд ли Донни ему откажет. Вряд ли Донни станет над ним смеяться. Вряд ли Донни скажет, что он странный.

— На самом деле, эм…

В голову приходит, как Донни отобрал у него крекер и съел.

— Хм? — Донни выворачивается из-под его руки и смотрит на него с непониманием. — Что-то не так?

В голову приходит, как Донни реагировал на крышку бутылки.

— Лео?

— Ничего, — быстро выдавливает он и трет затылок. — Просто… будь осторожен завтра. Мы не знаем, возможно, эти чуваки из СЗЗ тоже вернулись.

Донни становится серьезнее.

— Верно. Не беспокойся — я принял меры предосторожности.

— Это например?

— Обновил прошивку наших трекеров. Если они покинут пределы города или кто-то со стороны попытается перебить сигнал, трекер немедленно пришлет уведомление на телефоны всех членов семьи.

— Тебе не кажется, что это немного… чересчур.

— Донни складывает руки на груди.

— Нет, если это поможет защитить нас.

С этим Лео не знает как спорить.

— Но я ищу способы, как сделать систему гибче, — добавляет Донни. — Мы бы не хотели пугать друг друга, когда будем покидать город намеренно. И у меня уже есть планы на фиксы, которые могут…

— О нет, — Лео делает жест в сторонц двери. — Я сейчас слишком устал, чтобы выслушивать твой словесный поток. Ди. Может, как-нибудь потом.

— Раздраженный вздох. Твое «потом» никогда не наступает, — Донни мрачнеет.

— Это так! — Лео смеется.

— Ты мог бы послушать и чему-то научиться… но хорошо, — Донни идет к двери. — В этот раз я тебе прощу, исключительно потому что ты всё еще выздоравливаешь.

— Это что, угроза?

— Да, — но Донни кидает ему улыбку. — Ночи, Нардо.

— Ночи, нерд!

Как только донни уходит. Лео опускается на кровать и закрывает лицо руками.

Он не смог попросить Донни остаться. Не смог, потмоу что это было бы странно, ненормально, плохо. И теперь он останется один на один с Драксумом.

Драксум вообще позволит ему поесть? Что если он решит, что что больше кормить его не нужно?..

Это тупо. Конечно позволит. А иначе семья сделает с ним… что-нибудь!

Правда?

Он снова думает о том, как Донни забрал у него крекер. Пульс ускоряется.

Он не выдержит снова жизнь без еды. Не выдержит. Он просто не вынесет этого.

Но если никто больше не станет давать ему еду, то…

Лео делает глубокий вдох и укрепляется в своей решимости. Он знает, что нужно сделать.

Он отодвигает занавеску — едва заметно, чтобы через щелочку увидеть свет снаружи и определить, когда его притушат, и семья пойдет спать.

И ждет.

_________________

Когда Раф наконец вываливается из додзе, в логове уже темно. Только горит аварийное освещение и некоторые неоновые знаки. Из гостиной доносится папин храп. Проектор помигивает титрами шоу. У вагончика для гостей он останавливается — Драксум работает там над чем-то под светом настольной лампы. Майки и Лео оба в своих комнатах, Донни наверняка в лаборатории.

Пора сделать обход; только сначала забежать на кухню попить и взять что-нибудь на перекус.

Он бесшумно подымается по эскалатору, прекрасно зная, какие именно ступеньки будут скрипнут, и переступает их. сейчас ему не хочется с кем-то говорить; не пока костяшки перемотаны бинтами, а пропитанная пóтом маска зажата в пальцах.

На кухне темно, и он не с первого раза нащупывает выключатель. Тут все совсем не так. как в старом логове, а он не привык с утра появляться на кухне первым.

Он наконец щелкает выключателем и понимает, что и в ночи не он первый забрел на кухню.

У тумбочек замер Лео, и когда они встречаются взглядами. В глазах Лео паника. В руках он сжимает полупустую пачку чипсов со сметаной и луком, и от резкого сжатия пакет скрипит. Он похож на испуганное дикое животное, собственное худи сидит на нем мешком, а ноги будто в любую секунду готовы сорваться нафиг. Как будто он совершает какое-то страшное преступление, хотя он просто зашел на кухню перекусить.

Вот только… это немного преступление. И именно это разбивает Рафу сердце.

Но что ему-то здесь сейчас сделать? Сказать Лео, что ему это нельзя, прямо как говорили его похитители? Попытаться объяснить, почему ему сейчас нельзя чипсы, хотя Раф сам едва понимает причины? Вырвать пакет из его слабых рук и доказать раз и навсегда, что Лео не может доверять своей семье?

Раф должен вести себя как старший брат. Он всегда должен в точности знать, как помочь, что делать, как уберечь этих троих оболтусов от жестокого мира.

Но сейчас он не знает, что делать. Такого пункта в его книге правил просто нет.

Он никогда не умел обращаться с хрупкими вещами

Раф щелкает выключателем. Возвращается к эскалатору и переступает скрипящие ступеньки. Он возвращается в свой вагон и занавешивает вход.

Он делает вид, что ничего не видел.