Лео влетает в свою комнату и хватает всё, до чего может дотянуться, чтобы накинуть на себя. Одеяло с кровати. Картонная коробка — ее содержимое осталось на полу. Скейтборд. Пляжное полотенце, доска для экшен-фигурок.

Он прячется в своем клаустрофобном кустарном гнездышке и прижимает незаконно добытое к груди. Он не понимает, зачем вообще. Тут все равно негде прятаться, и они…

Они что? Это его семья. И если на него разозлятся за украденные чипсы. То, ну, что, заслужил. Кто он такой, чтобы красть еду себе, когда запасы на исходе?

Он, в общем-то, этого и ожидал, когда включился свет и в проеме оказался Раф. Чтобы на него наорали как следует, устроили выволочку, отчитали — чтобы Раф сделал то, чего он ждал всё это время. Почему он никогда не делает как сказано? Почему он всегда всё делает неправильно?

Но Раф не стал орать. Он сбежал. И теперь Лео вообще не понимает, чего ожидать.

Возможно, Раф пошел за папой, или даже за Драксумом. Он ждет, спрятавшись, слушая, как грохочет в ушах сердце, ждет, когда его сердито окликнут полным именем — надежный показатель, что тебе настала Большая Жопа. Он выкрал еду, которую ему даже нельзя есть, а у них еще и запасы на исходе. Он не может представить себе. Каким будет наказание, и страх неизвестности утягивает только глубже в самодельное гнездо.

Он хочет знать. Узнать слишком страшно.

Время проходит. Сколько — неизвестно. Здесь нет никаких часов (там часов тоже не было), а телефон заряжается на прикроватной тумбочке. Чтобы добыть его, придется выйти из укрытия. А ему страшно.

Так что он ждет, и ждет, и ждет. Пока рукам и ногам не становится так неудобно, что мышцы уже едва не на грани судороги, а ерзание больше не притупляет боль. Сердце до сих пор скачет в груди перепуганным зайчишкой. (Он может, и черепаха, но…)

Никто не приходит по его душу.

Наконец, наконец, когда тело уже просто физически не может вытерпеть то же положение, он выползает из укрытия и встает. Пакет чипсов всё еще зажат в пальцах. Он идет к занавеске на дверях — ну, идет слишком сильное выражение, потому что между шагами он останавливается и стоит часы.

Добравшись до дверей, он выглядывает.

В логове стоит тишина. И тьма. Никто не проявляет желания вставать.

Он пробирается обратно к кровати и смотрит на пакет у себя в руках. Ему так страшно, что тошнит. С такой тошнотой есть нельзя, а не то он потеряет ужин.

Так что он даже не может съесть чертовы чипсы. Он посмеялся бы над этой иронией, если бы мог.

Присев на колени, он выуживает из-под кровати коробку — она там, она точно там. В ней лежит куча игрушек и драгоценных безделушек из детства — всё, что он сохранил из старого логова и на что у него не хватило духу поднять руку и выбросить, но и мысль быть увиденным с ними была невыносима.

Содержимое коробки отправляется в другую, побольше, которую он спрятал тут ранее. Это важнее.

В этой же коробке он прячет пакет и сует обратно под кровать.

Он забирается на кровать и морщится, когда пружины матраса скрипят. Одеяла всё еще на полу, но вставать за ними и производить больше шума не хочется. Так что он ложится и безуспешно пытается заснуть.

Новенькие занавески Донни даже не помогают. Может, это часть его наказания.

_________________

Неведомо как он доживает до завтрака. Он не помнит, ни кто сунул голову в его комнату и сказал, что завтрак готов, ни как он отлепился от кровати и дошел до кухни. Он просто оказывается там.

Майки встречает его солнечной улыбкой и объявлением, что вместе с яичницей он сегодня получит овсянку. В овсянку даже добавят немного банана. Ему стоило бы радоваться такому разнообразию, но он такой онемелый. Тем не менее он дарит Майки улыбку, которой тот ожидает, благодарит и надеется, что его поведение пройдет суровый экзамен.

Приходит Драксум, за ним приходит папа. При появлении обоих он коченеет, сжимается, ожидая, что начнется взбучка с криками. Но никто не кричит. Драксум садится завтракать, и Лео слышит от него напоминание выпить витамины. Сплинтер зачитывает список покупок, и все стараются вспомнить что-нибудь в последнюю минуту.

В обычный день именно в этот момент Лео подключился бы и попросил вкусняшек и чего-нибудь вредного, но знает, что ему ничего не разрешат, так что отмалчивается. Он чувствует, как странно это выглядит, но не подымает глаз от тарелки — не хочет видеть лица остальных.

Донни заявляется последним; быстро выхлебав кофе, он решать попытать удачу и включить в список покупок уран. Вместо завтрака как у всех он берет себе батончик и говорит Майки ждать его у выхода через пять минут. Составив посуду в раковине, Майки обходит стол и обнимает всех на прощание — Драксума тоже.

Когда Майки доходит до него, Лео улыбается.

— Хорошего дня, Майкстер, — он проглатывает желание вцепиться в него и умолять остаться.

Доев завтрак, он уходит в гостиную и устраивается в кресле. Раф заходит, треплет по плечу и говорит звонить, если что-нибудь понадобится. Сплинтер запрыгивает на кресло и треплет по голове, после чего следует за Рафом.

Теперь он один. Наедине с Драксумом, а тот сидит на кухне и делает боги знают что.

(Лео не нравится мысль, что он там один. Там вся их еда.)

(Ну, не совсем вся. Кое-что он припас.)

Он укладывается и притворяется спящим. И слушает.

Чтобы точно знать, что братья и папа ушли и не вернутся, вспомнив про забытый телефон или кошелек.

Чтобы точно знать, что Драксум переместился в вагон, который так по-хозяйски занял.

Чтобы точно знать, что никто не наблюдает.

Тогда он встает. Идет в свою комнату. Он сам не понимает, откуда такое чувство, будто он крадется, ведь ему можно здесь находиться.

Он проверяет, что все окна закрыты занавесками или чем угодно другим. Что занавеска на двери закрыта до максимума.

И тогда он так тихо, как это только возможно, тянется под кровать и вытаскивает коробку. Открывает и видит там украденное.

Раскрывая пакет, он морщится от каждого потрескивания пластика. Снова бросает взгляд на дверь, на окна. Чтобы точно никого там не было, никто за ним не наблюдал.

Он сует руку в пакет и подбирает чипсину.

Он не знает, стоит ли сделать это сейчас. Может, стоит подождать, сохранить до момента, когда обстановка ухудшится. Но никого нет. Они оставили его наедине с Драксумом. Что если Драксум не разрешит ему поесть сейчас, когда а него некому заступиться?

Он боится голода. Он не хочет возвращаться туда.

Просто несколько штук, говорит он себе. Только парочку, и он остановится.

Чипсина показывается на свет, и он сует ее в рот.

_________________

Они в местном продуктовом магазине, где никто не задает вопросов, корзина наполовину заполнена, а Сплинтер уже три минуты пытается решить, стоит ли покупать замороженные обеды по акции «Купи один и получи половину скидки», когда Рафу приходит в голову, что, возможно, им не стоило уходить всем одновременно.

Конечно, обычно это не было бы большой проблемой, особенно если бы в логове находился номинально ответственный взрослый. Но «как обычно» не было уже больше двух недель. Тощий панцирь младшего брата, который всегда был самым большим и громким в комнате, а теперь старается стать как можно меньше, — это ненормально.

Они вернули Лео, но ему всё еще кажется, что он в руках злодеев.

И теперь Рафу стыдно. Он так отчаянно просто хотел сбежать от чувства, как всё неправильно, от страха всё испортить, что теперь, похоже, испортил всё еще больше, оставив Лео наедине с тем, кто ему не нравится. Рафу стоило остаться дома. Или сказать Майки или Донни подождать пока они не вернутся.

(Это тоже беспокоит его, но по другим причинам. Он знает, что не может запереть братьев в логове, чтобы с ними точно ничего не случилось. Но ему хочется.)

Но он ничего не сделал, и теперь все ушли. И Лео там один. Раф вспоминает пакет чипсов и вздыхает. Похоже, он просто не знает, как принимать правильные решения. Расчеты такие неохватные, что он остается без сил. Вот почему он всегда отдавал математику на откуп Донни.

— Эй, пап, — Сплинтер как раз переворачивает уже четвертый готовый обед и ищет этикетку с пищевой ценностью. — Как думаешь… Лео будет в порядке?

Сплинтер замирает, потом дергано сует коробку в корзинку. Он похлопывает Рафа по колену, и тому снова так невыносимо хочется стать маленьким.

— … Да, будет. Понадобится много времени и любви, но думаю, вскоре…

— Нет, — перебивает его Раф, — я в плане, сегодня Лео будет в порядке? Мы все типа сбежали и оставили его одного.

— Он не один, — Сплинтер кривится, что мгновенно противоречит его словам. — Барон Драксум может быть самым раздражающим засранцем на планете, но он не позволит чему-либо с вами случиться.

Раф трет затылок.

— Ну, да, но… Лео не очень его любит. Особенно сейчас…

— Синему необязательно любить его, — с прохладцей замечает Сплинтер. — Он просто должен есть то, что Драксум дает.

— Ага, вот только корень проблемы именно в этом, — настаивает Раф. — Он ведет себя как говнюк.

— А… понимаю. я говорил ему насчет его… тона. — Сплинтер отмахивается. — Он старается быть вежливее.

Раф вспоминает завтрак сегодня утром. Будь бы он в состоянии смеяться, он бы посмеялся.

— Это причина, почему сегодня он сыпал всеми этими «пожалуйста», «спасибо» и «извиняюсь»? Рожа у него была, как будто он лимон съел.

И судя по отстраненности Лео, всё это совершенно не помогало.

— Это лишь доказывает, что он не умеет быть вежливым! — Сплинтер прыскает. — Не волнуйся, Красный. Мы ушли всего на пару часов. Скорее всего, Синий проспит всё это время.

— Раф очень на это надеется.

Они продолжают двигаться по проходам, вычеркивая пункты из списка. Занятие обычное и скучное. Раф думает, что сейчас ему это необходимо. Если бы только это отвлекало от мыслей в собственной голове...

Так много вопросов, над которыми нужно задуматься. И самый большой из них нависает над всеми, постоянно привлекая внимание Рафа.

Они находятся в отделе супов, когда он снова заговаривает:

— Эй, пап, думаешь… — и отказывается от вопроса, не договорив.

— Довольно часто, — отзывается Сплинтер, силясь достать томатный биск. — Но в моем возрасте это уже становится сложновато!

Раф против воли фыркает, снимает суп и подает ему.

— Ну прекрати, Раф пытается спросить что-то серьезное.

— Хм, — Сплинтер кладет банку в корзину. — Тогда я отвечу серьезно.

— Думаешь… — Раф перекладывает корзинку из руки в руку и в этот раз набирается храбрости. — Думаешь, Лео поступил правильно? Что ничего не сказал этому Бишопу?

Сплинтер долго не отвечает. Указывает пальцем на суп с буквами алфавита, который Лео любит есть во время болезни, и Раф послушно кладет его в корзину.

— … Думаю, его поступок храбрый и благородный, — наконец говорит он.

— Это не одно и то же, — указывает Раф.

— Я не знаю, был ли в той ситуации выбор, который можно было назвать правильным, — в его голосе печаль, пальцы отстраненно поглаживают банку супа. — Возможно, если бы Синий заговорил, сейчас он был бы в лучшем состоянии. А возможно, Бишоп бы… избавился от него, получив желаемое.

Сама мысль, что Бишоп «избавился» бы от Лео, мешает Рафу дышать. Но ведь он сам так тоже думал.

— Эйприл в общем-то сказала то же самое.

— Охо! Эйприл очень мудра, — Сплинтер согласно кивает, снова подтверждая догадку Рафа, что на самом деле это она является любимым ребенком в семье. Но потом Сплинтер смотрит на него и добавляет: — Но этот ответ тебя не удовлетворяет.

Раф вздыхает.

— Просто… что если он считал, что должен молчать, потому что я… потому что считал, что обязан?

На его ладонь ложится пушистая. Дыхание идет рвано, и свободной рукой Раф отирает глаза. Откуда-то там влага. Он даже не знает, когда это произошло.

— … Я очень часто беспокоюсь о том же, — признается Сплинтер. — Когда думаю обо всех вас.

Раф не знает, как ему ответить. Он понимает, что отец отдал бы что угодно, чтобы им не пришлось сражаться; также он понимает, что это не в его власти.

Почему это он может принять, но ту же самую ситуацию для себя принять не может?

— Боюсь, у меня нет ответа на твой вопрос, — произносит Сплинтер, возвращая Рафа из мыслей обратно в магазин. — Я хочу, чтобы вам ничего не грозило. Но ситуация, в которой оказался Леонардо, угрожала его жизни всерьез. Я не уверен, что он мог сделать выбор, который помог бы ему. И все же... — Сплинтер вздыхает. — Возможно, причины, по которым он сделал такой выбор, должны вызывать беспокойство.

— Ага, — подтверждает Раф. — Я тоже этого боюсь.

— Мм, — Сплинтер снова треплет его руку. — Твои тревоги и вопросы свидетельствуют о твоей мудрости, Рафаэль. Помедитируй, возможно, когда ты будешь готов, поделись этим с Синим. Вы выстроите путь вперед вместе.

Раф зажевывает губу.

— Я боюсь облажаться, — признается он.

— Признать истину — никогда не ошибка, — уверяет Сплинтер, — главное — делать это с любовью.

Раф моргает.

— Пап, это разве не твоя реплика из фильма, забыл какого?

— Но хорошая же! Очень сердечная, — он снимает банку с полки и тоже кладет в корзину. — Главное — говори с ним с любовью, Красный, и всё будет хорошо. И помни, это не только твоя ноша. Мы все здесь, чтобы помогать друг другу.

Это должно быть очевидно без напоминаний, но слова Сплинтера снимают с его плечей некоторую часть веса. Это не только его ответственность. Все сейчас хотят ему помочь. Именно поэтому Майки и Донни сейчас на свалке — чтобы закончить с карнизами. Поэтому Драксум не перестает искать и записывать, улучшая свой план питания для Лео.

Раф не один против всего мира. Он не один, и Лео тоже не один.

— Да, знаю. Спасибо, пап.

— НЕ за что, Красный. И теперь давай шевелиться, чтобы не задерживаться!

Они уже стоят в очереди в кассу, и Раф замечает полку с вкусняшками, а на ней пакетики с твердыми кислинками. Он проводит по пакету пальцами.

— Мм… Синий ведь очень любит такие, верно? — уточняет Сплинтер.

— Ага, — Раф снимает пакет с держателя и неуверенно заносит над корзинкой. — Я знаю, что их ему пока нельзя, но ему ведь скоро уже можно будет нормальную еду, да?

— Да, — Сплинтер кивает. — Клади. Спрячем. Пока Драксум не даст добро, и презентуем ему.

Раф с улыбкой кладет пакетик в корзинку. Как минимум что-то хорошее на будущее.

_________________

Лео прикончил пакет чипсов наполовину, когда занавеска его комнаты отлетает, и в дверях показывается Драксум.

Он говорил что-то о витаминах, которые Лео забыл принять, в руке у него маленький синий органайзер для таблеток. А теперь, увидев происходящее, он замирает: Лео с полной рукой чипсов с луком и сметаной, щеки набиты тоже, а по рукаву худи подымается соленый след улики.

В мгновение ока он пересекает комнату, хватает Лео за запястье, и тот вскрикивает и выкручивается, пытаясь высвободиться.

Но он не может, он слаб, он слишком слаб…

— Что ты ешь?! — ревет Драксум. Органайзер отброшен на прикроватную тумбочку, одна из крышечек отщелкивается, и с тихими плим плим таблетки рассыпаются. — Сколько этого ты уже съел?

Он выворачивает пакет из руки Лео, и тот снова вскрикивает, потеряв еду. Единственное, что у него было, а теперь пакет у Драксума, и он…

— Пакет наполовину пуст, — рычит Драксум, размахивая им перед лицом Лео. У того даже не хватает присутствия духа хотя бы защитить себя, потому что сосредоточен на задаче освободить свое запястье. Он впивается в кожу Драксума ногтями, и как-то это заставляет Драксума разжать руку; он отскакивает, остатки чипсов выпадают из руки, и в тот же момент те, что были во рту, скребут по горлу, проходя вниз. Лео сгибается пополам и хрипит, пытаясь заглотнуть воздуха.

— Ты что… Леонардо! — Драксум нависает, а у Лео нет сил на побег. Он беспомощен, когда Драксум колотит его открытой ладонью по панцирю, раз, второй, третий.

Жарко-белый кашель разрывает ему горло, и он выплевывает полупрожеванные картофельные чипсы на одеяло, на губах болтаются ниточки слюны и желчи, а он пытается торопливо неуклюже шарахнуться и заложить расстояние между собой и нападающим.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — с воплем он кидается искать мечи и не может их найти. Куда он их положил? Куда их забрали?

— Леонардо…

Драксум шагает в его сторону, и Лео вскакивает и хочет нашарить хоть что-то, чтобы защититься. Но тут ничего нет, ничего, где его мечи…

— Леонардо, — тверже повторяет Драксум и снова наступает. — Прекрати, ты навредишь себе…

— Нет! — он вжимается в книжную полку у дальней стены, металлические полки впиваются в руки. — Нет, — повторяет он, пока в горле вскипает высокий, маниакальный смех. — Ты забрал у меня еду.

— Это, — Драксум снова встряхивает пакетом, — пустые калории. Это не поможет тебе восстановиться! Почему ты просто не можешь делать как сказано…

— А тебе бы это понравилось, да? — плюется Лео. Он чувствует себя сильнее, чем пару мгновений назад, отталкивается от полки и держится на более твердых ногах. Он может противостоять Драксуму. — Просто делать, как сказано, — он холодно смеется. — Прямо как того хотел Бишоп.

Драксум каменеет. Что-то в его лице… странно. Если бы Лео не знал, он был почти мог сказать, что Драксум напуган.

— Не сравнивай меня с ним, — отвечает он куда более низким голосом, чем секунду назад. — Я пытаюсь тебе помочь.

— Помочь мне? — Лео протягивает руку и делает шаг вперед. — Так отдай мне мою еду.

Драксум смотрит в ответ неподвижно. Отводит руку с пакетом.

— Я не могу.

Лео смеется грубо, высоким холодным смехом.

— Так и знал. Ты просто врал.

Теперь это он надвигается на Драксума, медленно, но с силой печатая шаг, по одному за раз. Драксум не двигается.

— Леонардо…

— Я тебя насквозь вижу, — с не меньшим холодом, нараспев продолжает Лео. — Ты таааак рад, что удалось спровадить всех остальных из дома. Теперь никто не помешает тебе меня пытать. Теперь ты полюбуешься на мои страдания.

— Я не желаю тебе страданий, — возражает Драксум размеренно. Он не сдвинулся ни на сантиметр, даже если теперь Лео стоит прямо перед ним, на расстоянии удара.

— Тогда зачем ты забрал у меня еду?!

— Это вредно для тебя, — отвечает тот. — Через два часа у нас будет здоровый обед.

— Да? — Лео мотает головой. — И что я должен буду сделать, чтобы его заслужить? Чего ты хочешь?

— Ты о чем? — глаза Драксума распахиваются.

— Ну давай. Расскажи, — Лео улыбается. От улыбки больно. — Чтобы я встал на колени? Чтобы просил, как животное?

Драксум бледнеет.

— Нет, — говорит он твердо. — Ты ничего не должен сделать.

— Я тебе не верю, — цедит Лео. И снова смеется. — Я не верю. Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ!

Кулак соприкасается со стеклом — но это не стекло, это лицо Драксума, и тот пролетает через всю комнату, как тряпичная кукла, влетает спиной в полки, и вещи Лео с дребезгом осыпаются вокруг него.

Он подымает на него взгляд огромных глаз, даже если лицо у него спокойное, хотя Лео только что…

Лео… не знает, что только что произошло.

Он не смог бы ударить так сильно. Не должен был. Не смог бы вообще ударить — Драксум должен был заблокировать удар, должен был ответить, должен был… должен был…

— … Чего? — вырывается из Лео, вырывается что-то надтреснутое на середине.

Драксум смотрит на него. Потом вздыхает, встает, оперевшись на полку. Приближаться не спешит.

— Я не могу отдать их тебе, — он снова приподымает пакет. — Но и сражаться с тобой не буду.

— … Почему нет? — это не соответствует ничему, что творилось и разворачивалось в голове Лео.

— Потому что ты мне дорог, — отвечает Драксум просто. Как будто это очевидно.

— … Я не понимаю, — Лео правда не понимает. Драксум кивает:

— Потому что я ничего тебе не объяснил. Не считал нужным… но объяснить надо было. Нужно сейчас, — он вздыхает и трет щеку, на которой после удара начинает сгущаться краснота. — Я очень сожалею об этом, Леонардо.

Лео глазеет. Драксум… извинился? Он должен ударить в ответ, сражаться, не извиняться!

Адреналин иссякает, он понемногу опускается на пол посреди комнаты — своей разгромленной комнаты, будто тут зона военных действий. Через него проходит миллион эмоций, затухающая ярость борется с замешательством и зачатками совести. От этого вихря начинает крутить живот.

Ой, погодите, нет. У него реально крутит живот.

Он захлопывает рот руками, и Драксум снова приходит в движение — в этот раз спокойнее. Кинув пакет чипсов на пол, он приносит ему мусорку, стоявшую у того, что с барского плеча можно было назвать столом, и протягивает ему как раз вовремя, чтобы именно в него Лео выпустил свой завтрак и все только что ухлопанные чипсы.

— Ты всё? — уточняет Драксум. Лео пожимает плечами. Тот принимает ответ за положительный и оставляет ведро у двери.

— Почему ты мне помогаешь?

— Я помогал тебе всё это время, — отвечает Драксум, и только пробившееся в этих словах ожесточение позволяет Лео подумать, что — возможно — это не ложь.

— Почему? — повторяет он с большим напором.

— Потому что ты мой сын.

Шаг назад — коленки стукаются в кровать. Лео опускается на матрас. Погружается и сворачивается в клубочек, пока не обхватывает руками свои колени.

— Нет, — говорит он. — Майки твой сын. Раф и Донни — они твои сыновья.

Какая-то эмоция скользит по лицу Драксума. Она… грустная.

— Ты тоже мой сын, — он делает шаг в его сторону, потом, похоже, передумывав, останавливается. — Я знаю, мы не в лучших отношениях. Но когда мне сказали, что ты пропал, мою грудь сковал такой холод — это не может быть ничем иным.

Лео изучает его взглядом, ищет любой намек, любое допущение, что он лжет. Ждет, чтобы Драксум сменил пластинку, снова начал орать, чтобы сделал хоть что-то.

Он ничего не делает. И Лео проседает в кровати. Чувство страха, никуда не примененное, улетучивается и оставляет его в подвешенном состоянии.

— Я объясню тебе все, — продолжает Драксум. — Но сперва мне нужно кое за чем сходить. Ничего, если я оставлю тебя на пару минут?

Остаться на пару минут одному звучит отлично; Лео нужно взять себя в руки. он кивает.

— Хорошо, — Драксум по пути подбирает мусорку, пакет чипсов и разбросанные остатки чипсов. — Ответь на звонок, — кивает он. — А то твои братья прилетят сюда и освежуют меня живьем.

И уходит. Только в этот момент Лео осознает, что телефон звонит — звонил всё это время.

Неловко подорвавшись, он берет и видит на экране высвечивающиеся имя и фотку Рафа. Раф, который должен сейчас идти за покупками, потому что у них кончаются запасы.

Раф, который, видимо, не выдал его и заначку чипсов.

Дрожащей рукой он отвечает на звонок. Потом он делает глубокий вдох и сглатывает, чтобы голос звучал спокойнее.

И принимается за то, что получается у него лучше всего — начинает говорить.

_________________

— Хееей, бро, — произносит Лео, и Рафу от облегчения хочется заплакать.

Он уже в целых двух кварталах от магазина — бежал к люку, что ближе всего ко входу в логово. Покупки остались на асфальте где-то позади, а в другой руке он крепко держит Сплинтера. Когда Лео не поднял на первом звонке, Раф начал двигаться.

В конце концов он это почувствовал: не такой сильный, как в первый раз, не такой отчаянный или испуганный, но он был. Это был Лео, испуганный, одинокий, злой, — он звал на помощь.

Лео не ответил на первые четыре звонка, и худшие сценарии до сих пор проигрываются в голове Рафа, даже если теперь он слышит самого Лео.

— Лео! — кричит он и, едва не выронив телефон, нажимает на громкую связь, чтобы Сплинтер тоже слышал. — Что произошло?! Ты в порядке?! Мы уже на пути домой!

— Воу, воу, воу, — голос Лео хриплый и скрипучий, но очень старается звучать успокаивающе. — Ты о чем, здоровяк?

Его голос еще и дрожит, как будто говорить эти слова в этом тоне стоит ему огромного труда. Рафу хочется колотить что-нибудь, пока не разобьется.

— Просто скажи, что случилось? — Раф очень старается говорить спокойно, и ему не удается. Сплинтер, похлопав его по руке, подключается:

— Нам просто нужно знать, что ты в порядке, Синий.

— Да, я в норме, — на последнем слове его голос слегка надламывается, и он прочищает горло. — Почему должно быть иначе?

Раф обмирает, уставившись в телефон. Лео не знает? Он серьезно не заметил, что сделал это?

Раф беспомощно смотрит на папу. Тот, к сожалению, выглядит не менее беспомощно. Раф слишком долго мнется и гоняет свой ответ по языку, и наконец выдавливает:

— У Рафа просто… было плохое предчувствие.

— Оно у тебя всегда.

(Ах, если бы. Оно сработало бы, когда Лео отправился в Беговую пиццерию.)

— Просто это было… очень плохое предчувствие.

— Леонардо, — снова мягко вступает Сплинтер. — Ты уверен, что ты в порядке?

— Ага, — Лео не говорит это как кто-то, кто был бы в норме, но скорее как актер, который делает вид, что он кто-то, кто в норме. — Тут… ладно, у нас с Драксом была небольшая стычка, но это так, фигня.

— Он тебя бил?! — вскрикивает Раф. Кто-то с другой стороны улицы одаривает его странным взглядом.

— Не бил! — торопливо перебивает Лео. — Не… в плане… он не… ну не стал же он бы делать мне больно, так ведь?

Слишком похоже, как будто он спрашивает всерьез, и Рафу становится дурно.

— Уж лучше пускай воздержится, а то Раф сделает больно ему.

— Красный, — тихо шепчет Сплинтер. В телефон же он говорит: — Нет, Синий. Он не станет делать тебе больно.

— … ну да, — тихо отвечает Лео. — Да. Не станет.

Раф рвано дышит. Очень старается подавить желание отдубасить парковочный автомат, пока от него не останется металлолом.

— Слушай, мы уже идем домой, хорошо? Просто дай нам…

— Вы уже закупились? — перебивает его Лео. Он звучит так хрупко.

Снова Раф беспомощно смотрит на Сплинтера. В этот раз он принимает бразды на себя.

— Закупаемся прямо сейчас, Синий. И потом двинемся домой.

— … ага. Хорошо. Круто, — Лео снова прочищает горло. — Тогда… скоро увидимся?

— … ага, — растерянно повторяет Раф. — Скоро.

— Ладно. Давай. Пока.

Он вешает трубку. Раф еще долго смотрит на экран, пока он не гаснет и не исчезает улыбающееся лицо Лео.

— Пап, мы же не пойдем за покупками на самом деле, правда?

— Если мы вернемся без них, он расстроится.

Раф знает, что папа прав. Он знает это. Но всё его тело кричит, что нужно вернуться к Лео немедленно, не оставлять его одного ни секундой долее.

— Нельзя снова всем разбегаться и оставлять его одного.

— Да, — соглашается Сплинтер. — Ты прав.

Раф кивает. И даже если это разрывает его на части, разворачивается и возвращается к магазину. Очень надеется, что никто не забрал их покупки, а не то придется начинать с начала. Лео придется оставить одного.

— Когда он был маленьким, он ненавидел оставаться один, — произносит он.

— Знаю, — отвечает папа.

— Нельзя было оставлять его одного сегодня. Я так и знал.

— Да. Ты был прав.

Раф немножко злится на папу, почему он не подумал о последствиях. Сплинтер сказал, что это не только его ноша, но пока что он единственный думает о благополучии своих братьев…

Братья.

Он ставит Сплинтера на землю и снова разблокирует телефон.

— Надо позвонить остальным. Они наверняка тоже почувствовали.

— Хорошая идея, — откликается Сплинтер. Раф кивает и первым нажимает на контакт Донни.

К счастью для его нервов, Донни отвечает на второй гудок.

— Здравствуйте вы разговариваете с Донателло, — барабанит он и тут же: — Что с Лео?! Вы дома?!

— Нет, но мы ему дозвонились, — скоренько успокаивает его Раф. — Он говорит, что у них с Драксумом вышла стычка.

— Стычка?! — эхом повторяет Донни. — Ага! Я знал, что однажды он снова вернется на злодейский путь! С тебя двадцатка! — пауза, после чего Донни спрашивает: — Стоп. А Лео в порядке?!

— Нет, — честно отвечает Раф, — но, думаю, это всё еще в разряде «в порядке», просто на хреновом конце шкалы. Это была стычка не в таком смысле.

— А. Эмоциональная стычка… — Донни вздыхает. — Пожалуй, это должно было случиться рано или поздно.

— … Ага, — Раф соглашается, даже если ему кажется, что предотвратить это было более чем возможно. Он снова вспоминает чипсы. Он до сих пор не понимает, что это было.

— Ты тоже это почувствовал?

— Да. Но не так сильно, как в прошлый раз.

— А что насчет Майки? Он почувствовал?

— Скорее всего.

Раф хмурится.

— Ты не знаешь?

— Я не Майкл.

— … А спросить не можешь?

— Могу написать ему, если хочешь.

 Раф чуть телефон не роняет. Потом бросает взгляд на Сплинтера — слышно ли ему ту часть разговора.

— Так почему бы тебе не спросить его, раз он прямо рядом с тобой, где ему и положено быть?!

— А? Ох, э, да! — Донни нервно хихикает. — Работа в парах, где он мой напарник и остается ровненько рядом со мной. Ни на шаг от меня не отходит.

— Ага, — шипит Раф. — Именно такая работа в парах.

— Да! Ну. Он со мноооой… почти, но! Он рядом. Вот тут. На другом краю свалки.

Раф трет переносицу.

— Так скажи ему, чтобы пришел к тебе с того конца свалки, чтобы вы как два напарника работали в паре!

— Да, обязательно. Незамедлительно. И тогда мы будем вместе. Потому что находимся в одном и том же месте. Но прямо сейчас я очень занят Рафала пока!

Он вешает трубку. Раф сверлит телефон взглядом.

— Всё в порядке? — уточняет Сплинтер, и Рафу так хочется на них скрысятничать, но всего на миг. Он не ябеда. Даже если считает, что братья ведут себя невероятно глупо.

— Всё в порядке, пап, — он быстро открывает чат с Майки.

малой тебе лучше тащить свою задницу к Д прям щас или да помогут мне боги тебе НЕ понравится то что я тебе устрою

Кинув Сплинтеру натянутую улыбку, он повторяет:

— Всё в норме! Пошли за нашими покупками!

_________________

Когда Драксум возвращается, у него с собой пластиковый мешочек, бутылка изотоника и белая доска для записей. Он уточняет, можно ли сесть на кровать, и Лео неохотно кивает.

Отложив доску в сторонку, Драксум открывает изотоник и протягивает Лео. Потом открывает пакетик и тоже подает ему.

В пакетике крекеры. Лео с некоторым неверием принимает всё.

— Можно их съесть? — уточняет он.

— Это поможет твоему желудку успокоиться, — отвечает Драксум. — Сейчас тебе вредно переедать, но и оставлять желудок пустым нехорошо.

Лео с опаской достает один, не сводя с Драксума глаз. Никто не останавливает его, и он откусывает и медленно пережевывает. Ему всё еще немножко дурно, но знакомые вкус и текстура приносят некоторое утешение.

— Хорошо, — Драксум устраивает доску у себя на коленях и снимает колпачок с маркера. — Не забывай запивать. Тебе нужны электролиты.

Лео делает как сказано и перемежает одно с другим. Желудок понемногу развязывает свои узлы, пропадает напряжение в плечах.

Он не ждал, что будет перекус, но Драксум добровольно дал ему перекусить.

Тот вырисовывает на доске дни недели, а под ними решетку. Лео ест, пока Драксум наполняет каждую клетку решетки числом.

— Где ты ее вообще взял? — уточняет он, подумав.

— Одолжил из лаборатории Донателло.

— И не спросил разрешения? — Лео присвистывает.

— Не думаю, что он будет против.

— Да-да, тешь себя иллюзиями и дальше, — Лео указывает на цифры — это не время не цены, так что… — Это что?

Опустив доску, Драксум снова переводит взгляд на него.

— Ты знаешь, что такое синдром возобновленного питания?

— … А должен?

— Нет, — Драксум качает головой, — тебе до сих это было без надобности. Я должен был объяснить раньше. Но не посчитал это важным. … и подумал, что могу тебя испугать.

— Испугать? — переспрашивает Лео. Вряд ли есть что-то больше, чем страх, который он теперь испытывает постоянно.

— Я говорю это не затем, чтобы тебя испугать, — с нажимом продолжает Драксум. — Я рассказываю тебе это, чтобы ты понял, что именно сейчас происходит.

Лео медленно кивает.

— Хорошо. Итак, знаешь ли ты, что когда больной долго голодал, его организм меняет процесс переработки питательных веществ?

— Ага. Это типа режим голодания.

— Раз тебе так нужно облекать это в такие слова, — Драксум кивает. — Организм перестает полагаться на углеводы и глюкозу и использует вместо них жирные кислоты. Это помогает сохранить мышцы, но вызывает сильное истощение внутриклеточных минералов.

По уровню заумничанья напоминало монолог Донни. Он упирает в Драксума пустой взгляд.

— Можешь повторить en Ingles por favor?

Драксум издает что-то, что на самом деле можно принять за смех.

— Ладно, давай представим это так: художник хочет использовать фиолетовую краску, но именно этот цвет у него закончился. Так что он начинает смешивать синий и красный, что решает проблему, но теперь у него закончились еще и синяя и красная.

Лео приподымает бровь.

— Это т вот так учишь Майки?

— Ему легко понять художественные метафоры, — Драксум пожимает плечами. Лео ерзает, устраиваясь немного удобнее, и сует в рот крекер.

— Ладно, сегодня это прокатит. В следующий раз придумай комиксную метафору.

Драксум делает долгий мученический вздох.

— Ладно. Теперь ты понимаешь?

— Да, пожалуй.

— Хорошо. Так что, когда после долгого периода голодания организм начинает снова получать пищу, тело не переключится сразу на потребление глюкозы. Оно всё еще в, как ты выразился, «режиме голодания», и переключиться обратно — непростая задача. Художник наконец купил фиолетовую краску, но цвет отличается, так что он продолжает использовать смесь красного с синим.

— Я начинаю терять нить метафоры. Фиолетовый появился, но красного и синего всё еще мало, да?

— Да. Именно. Твое тело исчерпало запасы жизненно важных минералов, и одновременно с восполнением их запасов ты должен потреблять не меньшее количество углеводов, чтобы получать глюкозу.

— Я всё еще не понимаю, почему я должен есть меньше.

— Сам процесс пищеварения требует много энергии, а тело до сих пор не приспособило свой инструментарий. Оно продолжает использовать минералы, никак их не заменяя. Дисбаланс приводит к стрессу для организма, который приводит к еще более негативным последствиям.

— То есть, если заспидранить твои объяснения, если я сейчас съем слишком много, мой организм не справится, и мне будет плохо?

— Я не знаю, что значит заспидранить, но да, если обобщить.

Лео глубокомысленно смотрит на крекер в руке:

— То есть те разы, когда меня рвало, это синдром возобновленного питания?

— Нет, — Драксум качает головой. — Это происходило, потому что твой желудок съежился, а ты его набивал до отказа, — после паузы он добавляет: — Хотя, как мне кажется, то, что произошло пять минут назад, было реакцией на стресс.

— У меня нет стресса, — буркает Лео. Драксум смотрит без убежденности. — Тогда что же такое этот твой синдром возобновленного питания, если не выход обеда не с той стороны?

— Нехватка минералов приводит к серьезной нагрузке на разные органы. Это приводит к ряду расстройств… зачастую включает недостаточность, — он останавливается, как будто не хочет это произносить, но всё-таки присовокупляет: — В особенно серьезных случаях может это может привести к сердечной недостаточности.

Крекер выпадает у Лео из рук. Он чувствует, как начинает скакать сердце, как внутри склизко вьется что-то холодное и ужасное.

— Если я буду слишком много есть, у меня может остановиться сердце? — переспрашивает он тихо.

— В серьезных случаях, — повторяет Драксум. — Если бы у тебя появились симптомы, мы бы отвезли тебя в больницу. Даже в Скрытом городе нет волшебной пилюли от всех болезней, но как минимум они бы уменьшили нагрузку на органы.

Лео встряхивает головой. Руки подрагивают. Слова будто доносятся через тысячу кубометров воды.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Я не хотел тебя напугать, — повторяет Драксум. — И не считал это необходимым. Избежать синдрома крайне просто, если принять все меры.

Слова едва его достигают. Всё, чего Лео хочет, — это еды. Всё, чего Лео хочет, — это есть. Но еда теперь кажется ему врагом. Внезапно ему снова плохеет. Ему вообще можно эти крекеры? Что теперь безопасно? А что нет?

— Это навсегда? — выдавливает он из себя.

Если да, он не вынесет.

— Нет, — быстро отвечает Драксум. Он тянется к нему, но Лео вздрагивает. Рука падает. — … Нет, Леонардо, это не навсегда, — говорит он, и его голос звучит так мягко, каким Лео никогда его не слышал — даже не думал, что Драксум на такое способен. — Критический срок для развития синдрома — первые пять-семь дней. Сейчас ты уже почти в безопасности. А если брать в расчет твою улучшенную биологию, возможно, уже… но я все равно буду осторожен.

Лео выдыхает. Это не навсегда — всё даже, возможно, почти закончилось. Это не успокаивает стучащее сердце (хотя бы он знает, что оно не остановилось, ха ха) но хотя бы у него достаточно сил и мужества снова подобрать крекер.

— Раз мы почти закрыли эту историю, что потом?

— Затем я и принес ее, — Драксум снова берет доску и устраивает у себя на коленях. — Даже когда тебе уже не будет угрожать синдром, нам всё равно необходимо постепенно наращивать твой ежедневный рацион, пока не вернется к твоей норме. Это, — он пристукивает маркером, — мои цели на калораж каждого приема пищи. Как видишь, каждый день цифры увеличиваются.

Лео оценивает числа. Для него они не несут особого смысла, но хотя бы числа и правда становятся больше на протяжении всех семи дней.

— А норма — это сколько?

— По моим подсчетам, прогнозам вашего развития и наблюдением за вашим поведением, ваша с Донателло норма округленно составляет пять тысяч калорий в день. В дни особой активности вы доходите до шести тысяч, — Драксум отмечает число в уголке. — По сравнению с людьми это много, но не для вашего быстрого метаболизма и мутантской биологии. Рафаэль ест еще больше, а Микеланджело немного меньше, хоть и незначительно.

— Ага, — Лео прыскает, — когда у него падает уровень сахара, он может заточить целую пиццу в один присест.

— К сожалению, я видел своими глазами, как он это делает, — Драксум вздыхает. — Но прямо сейчас твой средний рацион гораздо ниже, — он снова стучит по числам. — Прямо сейчас наша цель — это дойти до ровной планки в две двести, чтобы тебя не тошнило.

Математика никогда не была его сильной стороной, но даже ему доступно простое деление в уме.

— Меньше половины? Серьезно?

— Да, серьезно. Именно поэтому я делаю так, чтобы все твои приемы пищи приносили максимальную пользу, — кивок на органайзер. — Поэтому витамины так важны.

Меньше половины, чем он ел раньше… от таких мыслей снова кружится голова. Вот так его организм подкосили девять дней без еды?

— Без паники, — в голосе Драксума снова та мягкость, и с некоторым негодованием Лео замечает, что она работает против его мрачных мыслей. — Как видишь, число калорий постепенно увеличивается, а с возвращением твердой пищи пойдет еще легче. Плюс, я постоянно подстраиваю план на ходу. Нужно подождать еще немного, и скоро ты сможешь… затачивать по пицце в один присест, — Драксум кривится от омерзения. — Но уже через пару недель твоя диета будет куда больше напоминать твой нормальный образ жизни.

Лео потирает руку вверх и вниз.

— Нормальный, это, ну, типа, можно будет есть чипсы, и никто не будет на меня орать?

— Я прошу прощения, — Драксум вздыхает. — Я не должен был на тебя орать.

— Ну, — Лео вылавливает последний крекер в пакетике и катает между пальцами. — Я тебе фонарь поставил. Думаю, мы квиты.

— Хмф, — что-то в тоне Драксума почти отдает весельем, но он не позволяет уголку губы подняться ни на миллиметр. Лео начинает думать, что у него аллергия на улыбки, как минимум до тех пор, пока он не приступает к злодействам. — И всё-таки я надеюсь, что теперь тебе понятно, что происходит.

— Да, пожалуй, — Лео откусывает чуть-чуть от последнего крекера. Неторопливо прожевывает, прежде чем проглотить. — Ключевая мысль здесь — в следующие несколько недель ты останешься занозой в заднице. Я верно понял?

— Да, тебе от меня не отделаться, — проследив, как он снова надкусывает крекер, Драксум продолжает: — Еще кое-что, что ты должен понять, Леонардо. Вся цель этого, — он снова стучит по доске, — в том, чтобы тебе не стало плохо. Не в том, чтобы ты оставался голодным.

Лео снова оценивает доску и все выстроенные на ней ряды чисел.

— Ладно, — он не верит. Посомневавшись, Драксум перечисляет все ряды:

— Завтра, обед, перекус, ужин, перекус. Объем меньше, есть чаще. Чтобы твой желудок оставался полным, но не переполнялся.

— Логично, пожалуй.

— И вся эта система гибкая. Если будешь завтракать раньше, перекус можно съесть утром. Но ты чаще всего дрыхнешь до победы, поэтому я составил план так.

— Девять утра — это не до победы, — ворчит Лео.

— Девять… нет, стоп, я хотел сказать не это, — он встряхивает головой. — Что я хотел сказать, если хочешь передвинуть приемы пищи, это можно сделать, цель — чтобы тебе не стало плохо.

— Я тебя услышал с первого раза.

— Нет, мне кажется, не услышал, — снова сняв колпачок с маркера, Драксум возглавляет всю доску четырьмя простыми словами.

Если ты голоден — поешь.

Лео смотрит на эти слова. Они кажутся ловушкой, трюком — сейчас Драксум весь из себя такой добренький, но до этого он вырвал чипсы у него из рук…

— Когда я ел чипсы, я хотел есть, — возражает он, и это немножко вранье, но это не главное. Он пристально наблюдает за Драксумом, ищет любой признак, что это ложь, что на самом деле Драксум хочет увидеть, как он страдает.

Тот хмурится.

— Никто не станет наказывать тебя за то, что ты ел. Никто не собирался и никогда не будет наказывать тебя за то, что ты ешь. Просто прямо сейчас будет лучше, если ты будешь есть полезную еду.

— Я знаю, что это несправедливо, — прибавляет он открыто, — но так в целом устроена жизнь.

Лео изучает его лицо. И что самое поразительное, Драксум не врет.

— То есть, если я захочу перекусить ночью, мне можно будет взять крекеров? — он взмахивает пустым пакетиком.

— Да. Или банан, или немного йогурта… если совсем невмоготу, можешь сварить себе яйцо или разогреть остатки супа.

— И ты не против, что я буду есть… когда захочу?

— Если ты будешь так сильно хотеть есть, я прошу лишь одного: чтобы ты сказал мне, чтобы я мог подстроить свой план, — он снова обращает внимание на доску. — Но да, я не против. Теперь ты знаешь все условия и ставки. Я тебе доверяю.

Доверие. Никто никогда особенно не доверял Лео. Опустив взгляд на пустой пакет, он думает, правда ли это.

— …тебе нужно что-нибудь? — Лео снова подымает глаза на него. — Могу принести.

Лео раздумывает.

— Когда, ты сказал, будет обед?

— Через час и двадцать минут.

— Тогда… ничего не нужно, — Лео падает на кровать и кидает мусор себе в ноги.

— Хм. Я принесу тебе еще сока, — Драксум кивает на органайзер. — Тебе всё еще нужно принять витамины.

— Да выпью я их, хоспаде, — Лео жестом указывает ему на дверь. Теперь-то он понимает, как это важно. Закатив глаза, Драксум встает и забирает мусор, но доску, приставленную к стенке в изножье кровати, оставляет. Он уже в дверях, когда Лео, прочистив горло, всё же окликает его:

— Эй, Барри?

Драксум задерживается, придерживая занавеску рукой.

— Да?

— Есть ли шанс, что мы не станем рассказывать папе и моим братьям о… случившемся?

Помолчав, Драксум всё же отвечает:

— Поверь, мне не меньше твоего тоже хотелось бы избежать объяснений…. Но как минимум я должен буду рассказать твоему отцу.

Лео сердито стонет, откинув голову на подушки.

— Отстой.

— В таком случае я постараюсь найти способ снизить градус отстойности, — он оттягивает занавеску. — Отдыхай, Леонардо. Я принесу тебе сока.

И вот он уже ушел и оставил Лео в одиночестве.

_________________

Раф кидает пакеты с продуктами на кухню и смотрит на эскалатор вниз. Он должен остаться и помочь папе расставить всё по местам, но прямо сейчас всё, чего он хочет, это бежать к Лео.

— Иди, — бросает Сплинтер за его спиной. — Я тут справлюсь.

Другого разрешения Рафу не нужно; перепрыгивая по ступеньке эскалатора за раз, он слетает на этаж ниже.

Тут же обнаруживается Драксум — стоит у вагончика Лео и снова просматривает свои заметки. Услышав шаги Рафа, он закрывает блокнот и встречает его взглядом.

От Рафа не укрывается наливающийся синяк у него под глазом и на скуле — только начавший темнеть, но Раф уже видит, то к вечеру будет здоровенная лиловая фара.

— Он сказал, что обошлось без рукоприкладства, — тут же отмечает Раф. С некоторой угрозой.

— С моей стороны рукоприкладства не было, — отвечает Драксум. Раф, сам удивляясь, этому верит, и не может сдержать усмешки. Драксум дует губы. — Да, да, очень смешно.

— Ой, прекращай, Барри. Ты знаешь, что заслужил, — Раф хлопает его по плечу.

— Это еще предстоит вынести на обсуждение, — сухо отвечает Драксум и кивает на вагон. — Он у себя.

— Раф догадался, — он останавливает взгляд на занавеске. Вот бы увидеть сквозь них. — Когда у вас случилась стычка, он… снова послал зов.

На лице Драксума проступает новый слой озабоченности — практически незаметный, но Раф знает его достаточно, чтобы распознать.

— Да, я знаю.

— Ты тоже почувствовал?

— Нет, — Драксум отстраняется. — Мне нужно кое-что обсудить с Лу Джитсу. Он на кухне?

— Ага, — Рафу интересно, что видел Драксум, но ему всё еще не терпится увидеть, что Лео в порядке. В итоге братская связь побеждает, и он отпускает Драксума. — Помоги ему разобрать покупки.

— Видимо, придется, — вздыхает тот и направляется к эскалатору. Раф не остается понаблюдать, доберется ли. Он спешит к Лео.

В комнате бардак, даже более масштабный, чем обычно. Экшен-фигурки разбросаны, комиксы послетали с полок, одеяла на полу. Сам Лео в кровати, на лице отсутствующее выражение, глаза уставились в никуда. Странно видеть его притихшим, но без телефона или комикса.

Он прочищает горло, и глаза Лео дергаются на него.

— Привет, Лео.

— Привет, — тот фокусируется, как будто до этого спал с открытыми глазами и устраивается, чтобы было удобнее. — Успешно закупились?

— Да, — он входит и встает у его кровати. Он так бежал сюда, а теперь он снова в той же ловушке. Не знает, что сказать или сделать. Лео просто смотрит на него сверху вниз.

— Всё в порядке, hermano?

— Я хотел спросить об этом у тебя, — Раф присаживается на краешек и пугается, когда на руку падает что-то твердое — белая доска для записей, на которой (не рукой Лео) рядами и столбиками записаны бессмысленные для него числа и которую озаглавливает фраза

Если ты голоден — поешь.

Раф пялится на эти слова чуть дольше, чем нужно. Неужели Лео нужно было это сказать напрямик? Тот произнес:

— Мы с Драксом повздорили, но мы разобрались. Всё нормально.

— Ага, — Раф улыбается и наконец отрывает глаза от белой доски. — Я видел, каким фингалом ты его украсил.

Он ждет, что Лео улыбнется в ответ, как маленький засранец, что будет похваляться. Что гордо признает, да, я засадил Драксуму в глаз.

Он вовсе не ожидал, что Лео вздрогнет и отведет взгляд:

— Я думал, что он умеет уклоняться.

Раф осекается. Не знает, что ответить. Он знает Лео; его младший брат не стал бы лезть на других с кулаками без причины, даже на кого-то вроде Барона Драксума. Лео может устроить возню понарошку, даже время от времени бросается в других вещами, но никогда не держа за этим цели нанести другим вред, только побесить.

И снова Раф в растерянности, как ему подступиться. Стоит попробовать разговорить Лео? Ему ли стоит это делать? Лео вообще захочет его слушать, зная, как порой Рафу сложно сдержать гнев?

(Он снова вспоминает их ссору. Его снова захлестывает стыд.)

Он в раздумьях, как поступить дальше, когда Лео меняет тему.

— Почему ты ему не рассказал? — Лео гоняет меду пальцами ворсинки пледа. — Про чипсы.

Еще один вопрос, который Раф не мог разрешить. Но хотя бы на это у него есть ответ.

— Никто на них свое имя не ставил.

Ладонь Лео замирает.

— Но ты же знал, что мне нельзя чипсы.

— Ну да… я всё равно не собирался доносить. Раф не ябеда, — он пожимает плечами. — Слушай. Я знаю, что правда на стороне Драксума. Что тебе нужно следить за рационом, чтобы не стало хуже. Но это все еще твой дом, Лео. Мы давным-давно договорились: если никто не подписал еду, значит, все имеют на нее право.

Это вызывает у Лео маленькую улыбку, и в ответ сердце Рафа радостно подпрыгивает. Это не большая настоящая улыбка Лео, но уже лучше.

— Хотя нас и имя не всегда останавливает.

Раф смеется.

— Это лишь потому, что у меня трое младших братьев, которые умеют быть занозой в панцире, — он тянется потрепать Лео по голове и с легким удивлением и теплом видит, что тот не уклоняется.

(В итоге это выливается в новую тревогу, что Лео принимает любое прикосновение, как утопающий принимает помощь.)

— Давай так, — продолжает он, — Если Драксум будет тебе нудить — приходи и говори мне, ладно? Я со всем разберусь. Мы справимся, — он опускает руку на панцирь, куда Лео сам обычно достать не может. — Раф всегда прикроет тебе спину.

Лео деревенеет, и Рафа окатывает мысль, что он сказал что-то не так, но тихое: «Ох», — выражает не злость, а просто… удивление.

Почему он удивляется?

Но если так подумать… когда в последний раз он говорил Лео такие слова? Когда в последний раз сам чувствовал, что Лео готов прикрыть его спину?

Где-то они оба потеряли то, что делало их ими. Лучшими друзьями, лучшими соперниками, братьями, которые вместе несмотря ни на что. Всё это утонуло в их разногласиях и ссорах. А потом Лео у него забрали.

Но он не пропал. Он здесь.

И вдруг Раф не понимает, как он мог жить так долго, не обнимая своего младшего брата. Он обязан был уже закрыть этот вопрос. Обязан был сделать первым делом.

Он тверже кладет ладонь на его спину, внимательно следя за его реакцией. Лео опускает веки — показывает, что он чувствует себя в полной безопасности, и Раф не теряет не секунды, оправдывая оказанное ему доверие.

Приподняв Лео, он садит его себе на колени, обвивает руками и заключает в самое безопасное медвежье объятие, на которое только способен. Лео плавится, кладет голову на пластрон старшего брата и обхватывает его за шею.

— Я с тобой, Лео, — Раф прижимает его к себе. — Я с тобой.

— Я знаю, — отвечает он, но Раф сомневается, так ли это. Раф не очень старался показывать это в последнее время.

Он до сих пор не знает ответа. До сих пор слова Лео, что он поступил так, как поступил бы герой, отзываются в сердце колотой раной. Но Эйприл была права. Прямо сейчас Лео не нужны нравоучения. Ему нужен его старший брат.

И это Раф может. В этом он лучший.

— Хей, не хочешь пойти посмотреть «Юпитер Джим: Авантюра на Венере» со мной?

Лео приоткрывает глаз.

— Ди нас возненавидит, если не будет подпевать в свои любимые моменты, — говорит он, но теперь в его голос наконец вернулась толика его хитринки.

— О чем Донни не знает, то ему не навредит, — Раф улыбается.

Лео отвечает смехом, тихим, хриплым и усталым, но настоящим. Еще раз жмякнув его, Раф встает с ним на руках.

Он до сих пор страшно легкий, прямо как когда Раф подобрал его с той раскладушки. Но он понемногу возвращается.

Если каждый день частичка его будет возвращаться, то в конце концов его младший брат вернется домой.

_________________

Кино они смотрят в той же конфигурации: Лео у него на коленях. Он сам никуда не сбегает, и Раф не пытается его снять.

Где-то на середине фильма Сплинтер приносит им обед: суп с буквами, который они купили в магазине, хлеб и банан на закуску. Лео ноет, что он не ребенок. Но краем глаза Раф замечает, что он старательно вылавливает буквы Л, Е, и О. Когда ему удается, он тихонько улыбается, и Раф усилием воли заставляет себя перевести взгляд на экран, а не стиснуть его покрепче, как плюшевого медвежонка.

После обеда Лео быстро отъезжает. Неудивительно, учитывая, какое насыщенное выдалось утро. Раф просто радуется, что это обычный сон, а не то пугающее оцепенение с пустым взглядом, в котором он обнаружил Лео ранее.

Раф не двигается, даже когда у него затекают руки, когда заканчивается фильм, когда он слышит, что Донни и Майки вернулись домой (ну хотя бы вместе). Он бы тут всю ночь просидел, но Сплинтер приходит и кладет ладонь на его плечо. У него с собой тарелка с перекусом для Лео.

— Драксум хочет поговорить с тобой, Фиолетовым и Оранжевым.

Раф опускает взгляд на прижавшегося к нему Лео.

— Я не хочу его оставлять.

— Ничего. Я с ним побуду, — Сплинтер снова похлопывает его по руке. — Передохни, разомнись. Посидишь с ним, когда вы закончите.

Раф неохотно встает, перемещает Лео в кресло с максимальной осторожностью (тот возится и бормочет во сне, но не просыпается).

— Ты же будешь рядом, когда он проснется? — повторяет вопрос.

(Наверное, он всё еще немножко злится.)

— Да, — уверяет Сплинтер. — Буду.

И Раф уходит. Встряхивает затекшие руки и ноги и заходит в уборную, после чего уже направляется на кухню. Оттуда уже слышно голос Майки.

— …кажи, что произошло, — он смотрит сердито, скрестив руки на груди. Раф до сих пор не видел, чтобы Майки так сердился на Драксума. Донни не менее раздражен.

— Я рассказал о произошедшем вашему отцу, — в сравнении с ними Драксум выглядит намного спокойнее, — и пока что мы согласились, что не станем переступать личные границы Леонардо.

— Дело в личных границах, или тебе кажется, что мы не заслуживаем правды? — срывается Майки. Рафу знаком этот тон, он понимает, что разговор вот-вот выльется во вспышку и встает между ними, пока этого не случилось:

— Придержи коней, Майки. Давай его выслушаем, — младшему брату это явно не нравится, он открывает рот, чтобы поспорить, но к тому моменту Раф уже смотрит на Драксума. — Расскажи, Барри.

Драксум медленно оглядывает всех троих и останавливает взгляд на Рафе.

— Как я уже рассказал твоим братьям, мы с Лу Джитсу решили не рассказывать вам троим, что произошло сегодня. В основном потому что не можем предсказать, насколько сам Леонардо хочет рассказывать вам о произошедшем.

От этой мысли Рафу больно, но головой он понимает, что так правильно. Как и в случае с записями, которые Донни не стал смотреть. Они должны позволить Лео решить, что известно другим, а что нет.

И всё же у Рафа всё еще есть его собственные страхи. Скрестив руки на груди, как и двое младших рядом, он меряет Драксума глазами.

— Ладно, — он пропускает мимо ушей грозный звук, который испускает Майки за его спиной. — Но папе ты всё рассказал?

— Да.

— Всё?

— Да, — повторяет Драксум. — Ему знать необходимо, чтобы мы понимали, как правильно оказать Леонардо помощь и поддержку.

Пусть Раф не так хорош в чтении других, как Лео, но и Драксум не Энигма. Вряд ли старый козел лжет. Раф опускает руки.

— Хорошо. Главное, что папа знает.

— Он сделал что-то, отчего Лео его ударил! — возражает Майки. — Лео не делает такое без причины!

— В его защиту, — вставляет Донни, — у него лицо само напрашивается на кулак.

На это Драксум отвечает таким негодованием в глазах, что Раф невольно хихикает.

— Честное слово, — тот вздыхает, — вы все четверо совершенно одинаковые… но вот что я могу вам рассказать, — он отводит взгляд, упирает в пол. — Я отобрал у вашего брата еду до того, как понял, что это было ошибкой.

Все деревенеют. Раф загривком чует, как Донни расставляет ноги пошире и перемещает вес с одной на другую.

— Ты отнял у него еду? — кричит Майки криком преданного. — Почему?!

— Я не хотел, чтобы ему поплохело, — объясняется тот. — Но выбрал неправильный подход. Я уже перед ним извинился.

— Уж очень надеюсь! — о, а вот и Доктор Чувства.

— Я извинился, — повторяет Драксум. — И мы достигли понимания… и именно об этом мне нужно поговорить с вами троими, — теперь он снова смотрит на них. — О новых правилах в этом доме. Как минимум на время восстановления Леонардо.

— И что за правила? — уточняет Раф. — Кроме правила «не вырывать из рук Лео еду»?

— Это одно из важных правил, — кивает тот. — Но также мы решили внедрить более строгое расписание для завтрака, обеда и ужина, чем у вас было обычно. Мы думаем, что четкое составленное расписание поможет снять с Леонардо некоторые тревоги.

Раф вспоминает слова на доске для заметок. Ровные ряды цифр. Неужели Лео правда держит в голове вопрос, когда его будут кормить в следующий раз? И незнание пугает его?

Неужели он не знает, что семья никогда не позволит ему остаться голодным?

— Логично, — рассуждает Донни. — Обычно мы едим, как придется, но Лео должен следить за диетой, и установленный распорядок всё очень упростит.

Раз Донни с этим согласен, значит, так оно и есть. Раф кивает.

— Ладно, хорошо. Что угодно, чтобы помочь Лео.

Драксум кивает в ответ.

— На данный момент мы планируем завтрак в восемь, или когда он проснется, обед в полдень, ужин в шесть. Леонардо также будет регулярно получать перекусы. Ему сейчас полезно дробить приемы пищи на более мелкие и частые порции. Вы трое, конечно, можете делать как вам хочется; если захочется перекусить ил поесть позже, на здоровье.

— Давайте постараемся есть вместе с Лео, — Раф смотрит на братьев. Донни тут же соглашается. Майки сомневается.

— А если Лео будет перекусывать по желанию, ты станешь это пресекать? — уточняет он.

— Ни в коем случае. Я уже ему это сообщил. Голоден — поешь; никто не долен разрешать ему поесть.

Раф рад это слышать; он бы всё равно не выдержал отказывать ему в еде. Это успокаивает и Майки, и он кивает.

— Ладно. Так что, это вводится с сегодня? Ужин в шесть?

— Именно, — Драксум, похоже, вздыхает с облегчением, что Майки больше не злится. — Если хочешь, можешь помочь мне.

— Естественно, — восклицает он, и Драксум морщится. — Я никуда не денусь!

Они расходятся; Донни заявляет, что пойдет доделывать занавески, Майки отправляется в свою комнату. Раф задерживается, дожидается, пока братья уйдут достаточно далеко.

— Ты точно его не трогал?

— Не трогал, — Драксум смотрит открыто, не прячется. — Я действовал в спешке, но не поднимал на него руку.

— … Ладно. Я тебе верю, — Раф снова складывает руки на груди. — Но если Лео скажет мне обратное, ты представляешь, что тебя ждет?

— Представляю. Но я не стал бы причинять его ему вред, — Драксум выглядит спокойно даже после таких слов. — Несмотря ни на что, я прикипел к вам. Я здесь, чтобы помочь.

Раф не сдерживает улыбку. Пожалуй, ближе к понятию доброжелательности Барри не подогнать.

— Тогда спасибо. За всю твою работу, — Раф собирается уходить. — Но не думай снова вырывать у него из рук еду.

— Не стану. Даю слово.

Раф решает принять его слово.

_________________

— Синий…? Не спишь?

Лео разлепляет глаза. Над ним стоит Сплинтер с тарелкой в руке. Едва согнав сон из глаз, он садится. Секунду спустя до него доходит, что Раф ушел.

Ему немножко грустнеет. Он знает, что у Рафа на уме до сих пор есть причина поорать на него, но пока было крайне приятно побыть просто его младшим братом.

А теперь тут папа, и с едой. На ум приходит распорядок, установленный Драксумом — завтрак, обед, перекус, ужин, перекус. Ему легчает на сердце.

— Прив, пап. Да, не сплю.

— Хорошо. Я принес тебе йогурта и фруктов.

— Урааа, — безэмоционально реагирует Лео. — После такой еды я стану самым усредненным челом на всей планете.

Сплинтер смеется, и от этого в груди разгорается радость маленькой победы.

— Цени, пока молодой.

— Фу, гадость какая, — бурчит он, и Сплинтер снова смеется.

Лео принимается за перекус. Проектор всё еще светит, но ничего не показывает. Сплинтер устраивается на подлокотнике и дожидается, пока тарелка почти не опустела, и тогда заговаривает снова:

— Драксум рассказал мне, что произошло.

Лео замирает. Сглатывает банан, хотя в горле встал ком.

— Да, он… говорил, что расскажет тебе.

— Мне жаль, что он повел себя с тобой так грубо. Никто не станет ругать тебя за чипсы. У тебя ровно столько же прав есть в этом доме, сколько и у остальных.

— Я знаю, — отвечает Лео, даже если на самом деле не может сказать точно, верит ли. Но именно это Сплинтер хочет услышать.

— Я не оставлю тебя снова наедине с ним, — Сплинтер похлопывает его по руке. — Пусть он и исправился, но остается тупоголовым чурбаном. Доверять ему детей нельзя!

— Ну просто идеальный кандидат для работы в школьной столовой. — отвечает Лео и улыбается на смех отца. Он доедает. Проектор до сих пор показывает ничего и тихонько щелкает каждые пару секунд.

— … Леонардо, — и Лео снова напрягается.

— О нет, только не полным именем.

— Тебя никто не собирается ругать, — повторяет Сплинтер. Интересно, зачем он это повторяет. — Но я должен снова тебя спросить. Когда ты был… у СЗЗ. Кто-то из них как-либо к тебе прикасался?

Лео смотрит непонимающе. Почему они снова это обсуждают?

— Нет. Я же тебе уже это говорил, помнишь?

— Помню. Но мне нужно убедиться, — он накрывает его ладонь своей. Лео глазеет. — Кто-либо там… заставлял тебя делать что-то, что тебе не нравилось?

— Ээ… Кроме как удерживали меня там?

— Леонардо, — он не злится, и всё равно Лео сжимается. — Я понимаю, что говорить об этом неприятно. Но ради твоей же безопасности мне нужно знать. Кто-то из них что-либо с тобой делал? Заставлял делать что-либо для них? Или делать что-либо с собой?

Лео не может отвести глаз от папиной руки. вспоминает, как опускался на колени и просил.

— … Нет, — он мотает головой. — Они меня даже не били, ничего.

И это правда.

На самом деле с ним ведь ничего не сделали.

— … Хорошо, — Сплинтер наклоняется и целует его в лоб. Лео не отводит взгляда от их рук и слушает щелчки проектора. — Спасибо, что рассказал.

— Ага. Без проблем, — он передает пустую тарелку и погружается в подушки кресла. Теперь от такого разговора всё внутри перекрутилось. — Ээ, а может… включим что-нибудь, чтобы проектор так не щелкал?

— О, да! — Сплинтер отставляет тарелку и берет пульт. — Скоро начнутся Скорпионы на беговой дорожке!

Лео против воли фыркает.

— Класс, отличная идея.

Сплинтер включает нужный канал и устраивается с Лео в кресле. Лео закрывает глаза и слушает японскую речь, которую едва может разобрать, и смех отца. Кожа кажется противной.

_________________

После ужина и перекуса Донни демонстрирует ему новые занавески.

Они точно такие же очевидно рукотворные, как и вчерашние, те же цвета, те же детали. Лео в восторге. Он сообщает об этом Донни, и тот улыбается широкой счастливой улыбкой, так что и Лео согревает радость, раз хотя бы одного брата он может вот так осчастливить.

— О, я так рад, что тебе понравилось! — Донни повторяет это уже. Кажется, в пятый раз. — Но серьезно, если захочешь от них немного большего, просто свистни мне.

— Спасибо, Ди, обойдусь. Не очень хочется, чтобы мои карнизы обрели самосознание.

Донни дуется, но в хорошем смысле. Он садится рядом, и они вместе смотрят как изменилась комната — а она изменилась до неузнаваемости. Для Лео это просто безумие какое-то. Хотя, возможно, тут еще бардак сыграл роль…

— Тут теперь так темно, — замечает Донни. Он говорит это таким спокойным тоном, какой Донни ни за что не удалось бы сфальсифицировать, так что Лео не воспринимает это за осуждение. Это хорошо, потому что он не сможет объяснить, что ему это очень нравится. Что так он чувствует покой и безопасность. Он укрыт тьмой.

— Я в любой момент могу добавить освещения, — размышляет он вслух. У него висят гирлянды и стоит настольная лампа, но стоит признать, без фонового освещения снаружи будет сложнее.

— О, я могу заняться этим! — восклицает Донни. — Какое освещение тебе бы хотелось? Я посмотрю, что у меня осталось в лаборатории…

— Воу, эгей, — быстро вставляет Лео и щелкает его по его большому лбу. (Без какого-либо усилия, но всё еще слаб, но Донни всё равно отвечает раздраженным «ауч!».) — Я понимаю, что ты хочешь помочь, но ты уже сделал более чем достаточно, наверняка у тебя застоялось что-нибудь на очереди, там, новый боевой панцирь, или робот, или атомная бомба.

Донни осекается. Смотрит на него так же. Как все смотрят в последнее время, как будто он какая-то бомба замедленного действия, которая может сработать в любой момент.

— Я просто хочу, чтобы тебе было удобно.

— Ты о чем? Мне супер-удобно! — Лео взмахивается рукавом худи. — Это же наше логово, Донтрон. Такое же, как и всегда.

Донни только больше затухает и смотрит на стенку вагона.

— Как всегда? Мы тут еще года не прожили.

Лео вздрагивает. Ну да, точно… не такое же, как и всегда. Но украли же его именно отсюда. И именно это имеет значение, так ведь?

— Ты знаешь, о чем я, — он пихает его плечом. — Это дом. Вы здесь. Я в полном порядке.

Он это всерьез.

Он это всерьез, он это всерьез, он это всерьез.

— … Ладно, — Донни очень старается выглядеть так. будто поверил ему. — Ну, если передумаешь насчет света, ты знаешь, где меня найти.

— Совершенно верно, hermano, — он снова пихает его плечом. — Но спасибо.

Некоторое время они сидят в тишине. Лео задумывается, не будет ли правильным с его стороны предложить посиделки на ночь глядя за фильмами, или стоит отправить Донни восвояси. Он разрывается. Не очень хочется оставаться одному. Но и надоедать ему еще больше тоже не хочется.

Он не успевает решить — телефон Донни издает сигнал. Он встает и что-то щелкает.

— Что там? — интересуется Лео.

— А. Ничего, — Донни отмахивается. — Просто Драксум наконец решил свалить. Давно пора…

— А? Как ты… узнал…

Лео заглядывает ему через плечо и получает ответ на свой вопрос.

Камеры. Ну разумеется у Донни есть камеры. Эта, например, установлена снаружи логова и показывает удаляющуюся спину Драксума.

— Система оповещает меня, когда уходит кто-либо не из нас пятерых, — рассказывает тем временем Донни. — Это часть апгрейдов, которые я внес в систему безопасности.

— Апгрейдов, — повторяет Лео, чувствуя легкую слабость.

Донни не замечает и разражается монологом.

— Да! Я добавил больше камер и работаю над усовершенствованием наших трекеров, как я тебе уже говорил. О, и новые меры безопасности для моего мальчика, разумеется. А когда новое тело Шеллдона будет готово, я интегрирую его в систему, и...

Донни продолжает болтать, но Лео не слышит. Его взгляд мечется, обыскивает собственный вагон, все его темные углы, полки, все возможные места.

Донни видит всё логово через камеры.

А где камеры спрятаны здесь?

_________________

Которую ночь подряд Лео не может заснуть.