Нападение произошло из ниоткуда, от людей с одной или двумя клетками мозга. Заклинатели не были бесполезны без своих мечей, но без них они были гораздо менее могущественными.
Цзян Чэн первым бы признался, что у него могла быть реакция получше, но шок от того, что кто-то посмел сорвать Саньду с его пояса (не говоря уже о том, должно ли это вообще быть возможным) замедлил его на секунду - на секунду, которая была достаточно долгой, чтобы грабители схватили его и Не Хуайсана в переулке.
Не Хуайсан вскрикнул, когда кто-то толкнул его к другому человеку, крепко схватившему его за руки. Цзян Чэн был схвачен еще одним, яростно ругаясь, когда понял, как много людей там было: по крайней мере два главаря, плюс двое сзади, и тот, кто держит Не Хуайсана, не говоря уже о том, кто был за его спиной, кого он не мог видеть. Это было спланировано заранее.
— Ну же, красавчик, — ухмыльнулся один из них, — вы, заклинатели, зарабатываете кучу денег. Конечно, вы можете оставить немного для нас, бедных заурядных людишек.
Не Хуайсан высоким голосом пробормотал что-то о том, что никто их так не называл. Цзян Чэн был слишком занят, желая, чтобы Вэй Усянь был здесь, чтобы позаботиться о них. Его брат знал бы, что делать. Вероятно, он даже не допустил бы этой ситуации. Паника была единственным настоящим врагом Цзян Чэна. Он не мог вспомнить ни одного талисмана или заклинания, которые могли бы помочь.
— Мы всего лишь ученики, — возразил Не Хуайсан, снова вскрикнув, когда тот, кто держал его, грубо толкнул его к стене. Цзян Чэн пришел в ярость и откинул голову назад, испытывая удовлетворение от услышанного крика.
— А ты буйный, — сказал другой из нападавших. Это был высокий человек в красной верхней одежде и со шрамом на шее. — Диди, приведи его сюда.
Диди? Это семья психопатов? Цзян Чэн ударил локтем человека позади него, но за свои усилия заслужил лишь ворчание. Его потащили к мужчине, который только что говорил.
"Будет легче надрать ему задницу, когда мы будем ближе" — злобно подумал Цзян Чэн. Единственным недостатком было то, что он больше не мог видеть Не Хуайсана.
— Говорите, вы ученики, — произнес мужчина, — значит, вас хватятся. Необычные одеяния, осмелюсь сказать, что я узнаю орден. Ты случайно не один из тех детей Цзян?
Он рассмеялся, увидев пораженный взгляд Цзян Чэна. — А твой друг молодой господин ордена Не, не так ли? Тот, что ... бесполезный.
— Ты! — Цзян Чэн откинул голову и ударил еще несколько раз удерживающего его человека. Он слышал, как тот застонал от боли, и мог только надеяться, что ему удалось пустить кровь.
Позади них послышался какой-то шум. Человек перед ним выглядел слегка удивленным, а затем явно удивленным, выпрямившись и разинув рот.
— Отпусти его, — произнес дрожащий голос. Голос Не Хуайсана. Испуганный и настойчивый.
Цзян Чэн отчаянно хотел узнать, что вызвало такое выражение на лице человека со шрамом — это был почти страх, почти уважение, что-то вроде «я этого не ожидал». Мужчина кивнул тому, кто держал Цзян Чэня, и его отпустили.
Цзян Чэн быстро попятился от них и обернулся, чтобы посмотреть, что именно произошло. Его брови удивленно взлетели вверх. Не Хуайсан стоял спиной к стене, а перед ним стоял на коленях взрослый мужчина с веером из красных цветов у горла. Солнце отражалось от края шелка — или, точнее, от лезвия на краю шелка.
— И Саньду, — нервно добавил Не Хуайсан, сглотнув. Его глаза метались от друга на нападавших. Цзян Чэн почувствовал искру чего-то, что могло быть гордостью или, может быть, впечатлением.
Теперь, когда у него была возможность смотреть, он мог сказать, что человек, удерживаемый красным веером, был лидером группы. Его одежда была самой красивой, прическа самой причудливой, а лицо самым старым. И если это действительно была семья, то никто не посмеет напасть, когда лидер находится под контролем Не Хуайсана.
Послышалось недовольное ворчание, но кто-то неохотно бросил меч на землю перед Цзян Чэном. Он схватил его почти с любовью, расслабляясь только от ощущения знакомой рукояти в своих руках. Он подошел к Не Хуайсану и обнажил Саньду, указывая им на людей перед ними.
— Имена, а потом на улицу, — резко сказал он, указывая головой.
— Чжэн Синьи, — пробормотал один из них. Вероятно, это было не настоящее имя, но Цзян Чэну было все равно — их можно выследить, несмотря ни на что.
Один за другим они выскользнули на улицу. Цзян Чэн мягко кивнул Не Хуайсану, который убрал свой веер, позволяя другу пнуть мужчину на земле.
— Вон! — приказал он, нахмурившись. — Не пытайтесь сделать это снова.
Мужчина сердито посмотрел в ответ, но попятился с Саньду, направленной прямо в лицо. Цзян Чэн проводил его до улицы, наблюдая, как группа уходит, прежде чем вернуться в переулок, где Не Хуайсан опустился на землю. Он нахмурился и, вложив меч в ножны, поспешил обратно к другу.
— Ты в порядке? — спросил Цзян Чэн, бегая руками по телу Не Хуайсана, проверяя, нет ли травм. Он не выглядел раненым, но было ужасно много мантий, чтобы сказать наверняка.
Не Хуайсан неуверенно рассмеялся, его руки все еще дрожали. — Просто немного понервничал, вот и все, — сказал он дрожащим голосом. Он схватил руки Цзян Чэна, чтобы остановить их, и сжал.
— Классный трюк с веером, — сказал Цзян Чэн, неловко устраиваясь рядом. Он обхватил руками другого мальчика, сжимая его в ответ.
— Это была идея дагэ, — признался Не Хуайсан, — он сказал, что я должен сделать свои веера полезными, если у меня их так много.
Цзян Чэн вздрогнул, — они ведь не... все такие, правда?
Если так, то его обретенное уважение взлетит до небес. Он был уверен, что видел, как Не Хуайсан махал в сторону Лань Цижэня открытым веером.
— Нет, — сказал Не Хуайсан, слегка улыбаясь, как будто зная, о чем думает друг, — только те, что с красными цветами.
Цзян Чэн нахмурился.
— Это единственный веер с красными цветами, который я видел. И ты показал мне всю свою коллекцию.
Не Хуайсан снова рассмеялся.
— Нет, я показал тебе ту часть моей коллекции, которую принес с собой в Гусу. Это единственный веер с наконечником, который я взял. Не думал, что мне когда-нибудь придется его использовать, — он сглотнул, улыбка сползла с его лица.
Цзян Чэн решил оставить вопрос «сколько именно у тебя вееров, какого хрена, Не Хуайсан» на другой день.
— Ладно, — сказал он так легко, как только мог. Звучало не очень, но, похоже, сработало. Не Хуайсан издал негромкий звук, когда Цзян Чэн поднял его на ноги и неловко обнял. — Давай вернемся в Облачные глубины и расскажем Вэй Усяню о том, как ты в одиночку расправился с целой бандой грабителей.
— Думаю, это сделал ты, — сказал Не Хуайсан, прижимаясь к боку друга, — отдай себе должное.
— Это были совместные усилия, — поправил Цзян Чэн. Они вышли из переулка на улицу, освещенную угасающим солнцем.
Тот день полностью изменил взгляд Цзян Чэна на Не Хуайсана. Он больше не был бесполезным ребенком, нуждающимся в защите. Скорее, Не Хуайсан был кем-то, кого часто недооценивали, и Цзян Чэну, вероятно, повезло не оказаться на конце его веера с красными цветами. Он дал себе молчаливую клятву не недооценивать его снова, но, как и многие другие (мы будем двумя героями Юньмэна) она была нарушена.
Шестнадцать лет спустя, после только что рухнувшего храма и распутанной паутины лжи, Цзян Чэн вспомнил тот день. Он покачал головой, нахмурился и прыгнул на Саньду. Когда-то Не Хуайсан открылся ему. Цзян Чэн мог только надеяться, что он сделает это сейчас.