Если не судьба

Геральт узнаёт этот крик.

Обычно это хорошо: он может определить большинство существ по звукам, которые те издают. Деревья здесь слишком густые, чтобы он мог видеть далеко за тропой, а звук помогает ему узнать своего врага, когда зрение бесполезно.

Однако этот крик, скорее, сигнал бедствия, чем боевой клич, и голос слишком знакомый. Есть несколько людей, которых он узнает по их крикам, и он не уверен, что чувствует, узнав этого человека.

Лютик снова кричит, вместе с этим кто-то смеётся. Геральт с мечом в руке спрыгивает с Плотвы и бросается в лес.

***

Геральт находит Лютика, окруженного тремя бандитами на поляне. Пиджака на нём нет, один рукав рубашки порван, но крови Геральт не видит. Один бандит держит лютню, плохо бренчит на ней и смеется, когда Лютик съёживается.

— Проваливайте, — говорит Геральт, выходя из-за деревьев. Бандиты лишь смеются в ответ.

— Геральт! — восклицает Лютик. — Спасибо... ах! — один из бандитов на середине фразы бьёт его кулаком в живот, а затем заставляет опуститься на колени.

Геральт бросается вперед и бьет рукоятью меча в голову ближайшего бандита. Мужчина падает без сознания.

Второй, держащий лютню, ловит взгляд Геральта.

— Ублюдок ведьмак! — кричит он, делая два медленных шага назад, после чего бросает лютню и убегает. Оставшийся бандит немедленно следует за ним.

«Достаточно жестокие, чтобы нападать, недостаточно уверенные в себе, чтобы сражаться - отчаянные горожане» — рассуждает Геральт. Большинство бандитов достаточно глупы, чтобы драться даже после того, как узнают, кто он.

— Лютик, — говорит Геральт, убирая меч в ножны, — ты ранен?

Лютик хрипит на земле, но ему удается выдохнуть: «Моя лютня!»

— Ты ранен? — повторяет Геральт. Лютик кашляет и отрицательно качает головой, и ведьмак снова может дышать.

Он протягивает руку. Лютик не шарахается в сторону, как большинство людей, когда ведьмак рядом. Бард без колебаний соединяет их руки, позволяя Геральту поднять себя на ноги, и держит их сцепленными, пока переводит дыхание.

— Спасибо, Геральт, — наконец говорит он.

После чего улыбается.

Геральт никогда не знает, что делать, когда мужчина дарит ему улыбку. Он считает, что в лучшем случае достоин ужимки, но Лютик всегда улыбается ему, как будто действительно рад его видеть, как будто его день лучше в присутствии ведьмака, даже когда он не спасает ему жизнь.

— Что ты сделал на этот раз? — спрашивает Геральт. Его рука кажется непривычно холодной без руки барда.

— Этим идиотам не понравилась моя новая песня, — говорит Лютик, надув губы в обиде.

— Не похоже, что они услышат ее снова в ближайшее время, — Геральт поднимает лютню с того места, где ее уронил бандит. Она в целости и сохранности, но большая часть струн сломана.

Лютик берет инструмент, баюкает его и стонет: «Почему всегда лютня?»

— Её починить легче, чем горло, — напоминает ему Геральт. — Пошли.

— Куда это ты собрался? — спрашивает Лютик. — Геральт!

Он всё равно следует за ведьмаком, спотыкаясь. Лютик всегда ему доверяет, и это, как и его ослепительные улыбки, постоянно выводит Геральта из равновесия.

— Примерно в дне пути отсюда есть деревня. Там ещё не ненавидят меня. Ты хочешь, чтобы струны сделали, или нет?

Геральт оглядывается и видит, что Лютик снова улыбается. Однако в его глазах есть что-то ещё, что-то снисходительное и понимающее, и Геральту хватает всего нескольких секунд, прежде чем в его груди что-то сжимается, отчего он вынужден отвести взгляд.

Он позволяет Лютику ехать позади себя на Плотве, объясняя, что они будут двигаться быстрее, если оба будут на лошади. Лютик обхватывает его за талию и болтает без умолку, а Геральт слушает всю дорогу.

***

— Ты веришь в судьбу, Геральт? — спрашивает бард.

Уже стемнело, и ведьмак медленно гасит огонь. Он полностью погасит его, как только Лютик заснёт. Они вышли из леса, и здесь недостаточно деревьев, чтобы скрыть свет, но он знает, что Лютик жалуется, когда ему приходится засыпать без тепла костра.

Однако сейчас тот сидит, ожидая ответа.

— Нет, — говорит Геральт.

— Тогда как ты назовёшь то, что в этом огромном мире мы постоянно сталкиваемся друг с другом?

— Несчастье.

Лютик фыркает.

— Я бы предпочёл назвать это удачей.

— Удача только для тебя, — возражает Геральт, — ты попадаешь в неприятности, но это я ввязываюсь в драку за тебя.

— Да, и я бесконечно благодарен тебе за все те моменты, когда ты галантно бросался мне на помощь.

— Хм, — ворчит Геральт. Лютик так легко изображает его рыцарем в сияющих доспехах, что он даже не знает, как реагировать. — Значит, это не судьба и не несчастье.

— Может быть, дружба? — предполагает Лютик. Он смотрит на Геральта широко открытыми, ранимыми глазами, и мужчина вспоминает о загадке, которую представляет из себя Лютик: как он бежит от одного монстра, чтобы спрятаться за другим, как он стоит рядом с Геральтом, чувствуя себя в полной безопасности. Ведьмак этого не понимает, но и не ненавидит.

— Возможно, — соглашается он.

Лютик светится ярче, чем огонь. — Я знал, что тебе не всё равно, — говорит он, его голос звучит радостно и мягко.

— Заткнись, — говорит Геральт и бросает в Лютика камешек. Тот слишком гладкий, чтобы поцарапать, и бросок слишком лёгкий, чтобы ушибить, но, как и ожидалось, Лютик дёргается.

— Ложись спать, бард.

— Ну конечно, дорогой ведьмак.

Огонь уже почти погас, и Лютик громко дрожит, лежа на прохладной земле. Царит тишина, пока бард снова не начинает вздрагивать.

Геральт вздыхает. Он придвигается ближе, затем ложится так, что их спины соприкасаются. — Я не могу спать с твоими стучащими зубами, — говорит он.

Слабое оправдание. Они оба знают, что это сделано скорее для комфорта барда, чем Геральта. Тем не менее, Лютик ничего не говорит, не дразнит и не поучает. Обычно в мирное время это Лютик тот, кто приближается к Геральту, никак не наоборот. Он понимает, что все, что можно сказать, не стоит того, чтобы раздражать Геральта. Ведьмак радуется тишине, ему на удивление удобно лежать вот так.

Через минуту Лютик засовывает ступни между ног Геральта.

— Лютик.

— Холодно.

Геральт снова вздыхает, но оставляет все как есть, в то время как Лютик придвигается невероятно близко.

***

Когда Геральт просыпается, бард заново разжигает огонь и готовит яйца, без сомнения, взятые из мешка ведьмака, и украшает их ягодами с ближайшего куста. Геральт ждет, чтобы сказать, что они ядовиты, пока первый укус не окажется в нескольких дюймах от рта Лютика, дабы просто увидеть, как его лицо превращается в забавную смесь предательства и смущения. Лютик прячет румянец в плече Геральта, и тот смеётся.