Безмолвный бард рассказывает скучные истории

Чувство вины едва не захлестнуло Геральта, когда его взгляд упал на знакомую фигуру, притаившуюся в тени замка. Казалось, мужчина старался быть как можно меньше и незаметнее, но Геральт всегда умел замечать тех, кто не хотел быть замеченным. Ведьмак уже много лет не видел своего друга — Цири, чудовища и Каэр Морхен не давали ему покоя.

Геральт не был подвластен человеческим эмоциям, но единственным словом, обозначающим тяжелое чувство внутри, была «вина». Вина за то, что не нашел друга раньше, за то, что бродил по континенту, не думая о том, как тот поживает. Вина, вина, вина.

Геральт отступил в тень, желая немного понаблюдать за бардом. Это было его второй натурой — следить и наблюдать за людьми. Слушая и наблюдая, а не разговаривая, он часто открывал их неведомые тайны.

Однако Геральт едва успел расслабиться, прислонившись спиной к холодному камню, как к его другу уже приближались трое неприятных на вид людей. Прежде чем ведьмак успел пробраться через рынок и добраться до Лютика, группа мужчин уже тащила его прочь из поля зрения.

Геральт выругался про себя, продолжая идти вперед, несмотря на то, что упустил их из виду. Когда он добрался до того места, где прятался его друг, то увидел следы самодельной кровати и почувствовал еще один кинжал вины, вонзившийся ему в живот.

Ведьмак услышал чей-то крик — слишком тихий, чтобы его могли расслышать люди в суматохе рынка, — и скрылся за тем же углом, где исчезли четверо мужчин. Чтобы выследить их, почти не требовалось никаких усилий, да и не потребовалось бы вовсе, не будь в этом маленьком городке базарного дня. Геральт отыскал небольшую аллею, в которую свернули мужчины, и приготовился к неприятному разговору. Переулок был так узок, что Геральт полностью перекрыл его. Бандиты оказались в ловушке.

— Ну же, красавчик, — услышал он голос одного из мужчин, — мы были достаточно терпеливы. Даже дали дополнительную неделю, чтобы ты собрал для нас монеты.

— Но терпение закончилось, — прорычал другой.

Геральт успел завернуть за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как бандит держит его друга за ворот рубашки.

— Отдай нам монеты, которые ты должен! — гадкий ублюдок подкрепил свои слова ударом кулака в уже окровавленное и покрытое синяками лицо.

Геральт прочистил горло — совершенно не наслаждаясь тем, как вздрогнули трое бандитов, — и шагнул ближе. Их не было видно никому из прохожих, так как переулок следовал за домом за углом, в конце концов заканчиваясь тупиком.

— Я уверен, что в этом нет необходимости, — почти небрежно проворчал он.

Самый мелкий из трех бандитов ухмыльнулся Геральту. — Это личное дело, убирайся!

Ведьмак хмыкнул.

— Боюсь, я не смогу этого сделать. Человек, которому вы угрожаете, мой друг.

Это заставило мужчин громко расхохотаться.

— У этой маленькой крысы нет друзей, — рявкнул коротышка. — Ты ошибся с уродом, ведьмак. — Он выплюнул последнее слово, как это делали и все люди прежде, как будто оно было оскорблением. 

Геральт ухмыльнулся, оскалив зубы, как собака. — Нужно быть уродом, чтобы узнать другого урода. Позволь мне откупить его, и закончим на этом разговор.

Самый широкий бандит зарычал, склонившись над Лютиком.

— Он не продается. У этого подонка уже есть долги!

Геральт пожал плечами, сунул руку под плащ и вытащил кошелек с монетами — не такой тяжелый, как ему хотелось бы, но достаточно.

— Я оплачу его долги, — произнес Геральт, — если только ты не захочешь продолжать избивать этого явно нищего человека.

Бандиты глядели на ведьмака и его кошелек с монетами так, будто кто-то из них откусит им пальцы. Наконец, мелкий мужчина шагнул вперед с ухмылкой на лице.

— Две тысячи оренов.

Геральт фыркнул. — Нет, даже ради ночи с королевой, — он откинул плащ, демонстрируя блеск своего меча, — мы могли бы решить этот вопрос по-другому, если хотите. Но это не закончится в вашу пользу.

Предводитель бандитов был раздражен. Любая монета лучше, чем ничто… и они не смогут потратить их, если будут мертвы. Наконец, он протянул руку.

Геральт бросил ему кошелек с монетами и отошел в сторону, пропуская мужчин. — Приятно иметь с вами дело.

Как только бандиты ушли, Геральт подошел к барду. — Лютик — пробормотал он, взяв того за подбородок большим и указательным пальцами, чтобы лучше рассмотреть раны.

Лютик молчал, зажмурив глаза, когда несколько испуганных слез, наконец, упали.

Геральт тихо произнес, — ты жив, они ничего не сломали…, — он смотрел на друга, позволяя облегчению нахлынуть на него медленными волнами. Это ослабило чувство вины, но лишь немного. — Пошли, — сказал он, наконец, поднимая Лютика на ноги.

Однако бард не тронулся с места. На самом деле… похоже, он даже не был рад видеть Геральта.

Ведьмак слегка наклонил голову, — Лютик?

Бард крепче зажмурился, его тело дрожало.

Геральт не был человеком. Все существа, которых он когда-либо встречал, любили напоминать ему об этом. И хотя он приспособился жить с людьми, это не помогло ему понять их. Монстры были простыми существами, маги — лжецами и заговорщиками, но люди? Геральт сомневался, что когда-нибудь полностью поймет их, даже с учетом того, сколько лет он будет странствовать среди них.

— Лютик, что случилось? — тихо спросил Геральт.

Бард только сильнее затрясся, обхватил себя руками и опустился на землю.

Геральт присел рядом с ним на корточки и некоторое время просто наблюдал.

Наконец, он притянул голову Лютика к своему плечу и нежно обнял друга за плечи.

Несмотря на неудобство, Геральт оставался в таком положении, пока бард не перестал дрожать. Утешение людей никогда не было тем, в чем Геральт был бы хорош, но дыхание Лютика довольно быстро пришло в норму.

На этот раз, когда ведьмак встал и поднял его на ноги, мягко сказав: «Пошли», Лютик зашевелился. Геральт сопровождал его всю дорогу до постоялого двора, где остановился, чувство вины вернулось к нему в десятикратном размере.

Бард никогда не был тихим так долго. Даже когда Джинн забрал его голос, он все равно издавал какие-то звуки. Его молчание только раздражало Геральта, заставляя кожу покрыться мурашками и усилив неприятное ощущение в животе. Геральт весь день боролся с этим тошнотворным чувством — за ним всегда следовала какая-нибудь беда, и он отказывался признать, что это связано с тем, что он столкнулся с Лютиком.

Геральт провел барда в свою комнату и осторожно усадил его на кровать. Затем взял чашу, наполовину наполненной пресной водой, и поднес ее к Лютику.

— Могу я? — спросил он все еще тихим и неуверенным голосом, указывая с тряпкой в руке на лицо Лютика.

Бард кивнул, все еще не встречаясь глазами с Геральтом и не произнося ни слова.

Ведьмак позволил себе погрузиться в расслабляющее состояние медитации, осторожно смывая кровь и грязь с лица друга. Он действовал медленно, осторожно и тщательно, расслабляясь по мере того, как Лютик начинал выглядеть все больше похожим на себя. К тому времени, когда его лицо стало чистым, вода, оставшаяся в чаше, приобрела мутный коричнево-красный цвет.

Геральт встал, убрал чашу с тряпкой, после чего вернулся и опустился на колени перед другом.

— Лучше? — мягко спросил он.

Лютик медленно и вяло кивнул. Затем он протянул тонкую руку и сжал ладонь Геральта.

Мужчина догадался, что бард говорит «спасибо».

— Хочешь немного поспать? — негромко спросил он, не отодвигая руку от чужой ладони.

Бард кивнул, едва не падая на кровать.

Геральт встал, однако Лютик крепче сжал его руку, глаза расширились от страха. — Я никуда не уйду, — заверил он, присаживаясь на край кровати.

Лютик не сводил глаз с Геральта, хотя и лежал на спине, собираясь поспать. Его широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели на мужчину.

Геральт протянул руку и убрал челку Лютика с глаз. — Отдыхай, — тихо сказал он, натягивая тонкое одеяло на барда.

В конце концов глаза Лютика закрылись, усталость овладела им.

Геральт воспользовался случаем, чтобы полностью рассмотреть старого друга. Лютик всегда был худым, но сейчас он выглядел изголодавшимся — впалые щеки, пальцы чуть толще кости. Его волосы были тусклыми и нуждались в стрижке, а одежда в подшивке и стирке. Только тогда Геральт заметил, что у барда нет лютни. Лютик редко расставался с ней, факт ее отсутствия огорчал больше всего.

Геральт оказался в глубоком раздумье: почему Лютик именно здесь? Почему бандиты преследовали его? Кому бард задолжал деньги? Почему он прятался в том углу города? Где его лютня?

Ведьмак покачал головой. Слишком много вопросов, на которые пока нет ответов. Он глубоко вздохнул, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как спит Лютик.

— Почему каждый раз, когда я сталкиваюсь с тобой, происходит что-то плохое? — вслух задумался Геральт, убирая чужие волосы за ухо.

Медальон Геральта негромко загудел, когда его палец коснулся шеи барда. Ведьмак нахмурился, осторожно придвинув Лютика поближе к себе, чтобы посмотреть на его затылок. Когда Геральт убрал волосы, медальон завибрировал сильнее. На затылке Лютика, как раз на последнем шейном позвонке, было что-то похожее на клеймо. Геральт узнал в нем печать ведьмы, но никогда раньше не видел, чтобы она была выжжена на чьей-то коже.

Он пошарил по карманам и наконец нашел клочок пергамента и полуразвалившуюся палочку древесного угля. Геральт набросал печать и приложил все усилия, чтобы разрушить ее. Это было проклятие тела, достаточно очевидное, но он не узнал знак мага, который сделал это. Он засунул пергамент и уголь обратно в карман и подвинулся вперед, чтобы прижать палец к коже на затылке друга. Однако, когда палец Геральта коснулся печати, Лютик резко проснулся.

Бард отпрянул от него, стараясь отодвинуться как можно дальше, глаза снова заблестели от слез.

Геральт поднял руки, как будто успокаивая Плотву после того, как та испугалась. — Прости, я не хотел тебя тревожить.

Лютик несколько раз моргнул, прежде чем к нему пришло осознание, отчего немного расслабился. Он просто кивнул, плотнее закутываясь в одеяло.

— Ты был проклят, — произнёс Геральт.

Лютик закатил глаза, его губы двигались, как будто он говорил. Геральт почти расслышал: «Да, спасибо, Геральт, я это понял».

Ведьмак прищурился, изучая барда. — Ты знаешь, кто это был?

Лютик покачал головой.

Что-то щелкнуло в глубине сознания Геральта. — Они забрали твой голос, Лютик? — осторожно спросил он.

Мужчина замер, его губы слегка дрожали. Он медленно кивнул.

Геральт почувствовал, как брови дрогнули в сочувствии. Вся личность Лютика выражалась через его голос. Жить без него… это было бы сродни тому, если бы Геральт лишился мутации.

Бард протянул руку к горлу, словно неосознанно потирая его.

— Больно? — спросил Геральт.

Лютик кивнул и снова открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же снова закрыл. Он тяжело вздохнул и опустил руку на кровать.

— Я помогу тебе вернуть голос, Лютик, — искренне произнес Геральт.

Голова барда приподнялась, глаза широко раскрылись. В уголках губ мелькнула улыбка.

Геральт закатил глаза. 

— Не заставляй меня сожалеть об этом, — предупредил он, хотя за этим не скрывалась никакая угроза.

Геральт решил помочь, как только понял, что нищий на другой стороне улицы вовсе не нищий, а его старый друг.