Я и Дьявол шли рука об руку

— Я и сам могу за себя постоять, — недовольно произнес Гаон, сбрасывая крепкую хватку Ехана, уводившего его подальше от толпы женщин. Даже на расстоянии он слышал их смешки и восторженные возгласы, затылком ощущая прожигающие взгляды.

— Ты был словно олененок в кругу львиц, — сказал Ехан с легкой ухмылкой на лице, продолжая идти вперед. Через пару секунд он заметил, что молодой человек больше не следует за ним, и, остановившись, повернулся к нему, встречая раздраженный взгляд.

Если говорить откровенно, Гаон действительно был пойман врасплох толпой женщин, окруживших его и готовых едва ли не раздеть на виду у высокопоставленных чинов. На секунду он подумал, что они правда могут это сделать, мало ли какие причуды у богачей. Дамочки так восторгались его внешностью, будто собирались сдать его на аукцион, предварительно оценивая, сколько можно выручить деньжат с такого «красивого лица».

— Вам бы стать актером, господин судья.

— Такой милый.

— Наша восходящая звезда.

— Можно с вами сфотографироваться?

Вспышки камер, тела, пытающиеся как можно теснее прижаться к нему, игривое щебетание на ухо и руки, украшенные всевозможными драгоценностями, трогающие его, будто он их собственность.

Будучи лишенным какого-либо личного пространства, и не привыкший к такому назойливому вниманию, Гаон почувствовал себя неловко, искренне не зная, как реагировать. Он не мог нагрубить или оттолкнуть от себя нежеланных спутниц не только потому, что это подпортило бы его имидж, но и потому, что его воспитание не позволяло ему так обходиться с женщинами, даже если они заставляли его чувствовать себя дискомфортно и пугали своей настойчивостью. Он ненавидел, как они трогают его лицо, хватают за волосы, словно он милая собачка, которую нужно тискать. Он буквально начал задыхаться от тесного присутствия незнакомых лиц, не дающих свободно вздохнуть, и навязчивых, смущающих прикосновений. Поэтому, когда появился Ехан, любезно попросивший дам, завороженно смотревших на него, как будто он какое-то божество, ненадолго «украсть» его, Гаон почувствовал огромное облегчение, словно тиски, сдавливающие его сердце, наконец-то исчезли.

Однако, это чувство тут же сменилось раздражением, когда Ехан уводил его, держа за руку, как какого-то ребенка. Мало того, что сам заставил его прийти сюда, так теперь ведет себя, как герой, пришедший принцессе на выручку. Но Гаон не дама в беде, а Ехан уж точно не герой, каким он пытается себя выставить, играя на публику. Гаон пока не был уверен, кем является мужчина — справедливым судьей или ищущим выгоду карателем, Дьяволом, каким назвал его пастырь, или спасителем униженных и оскорбленных. Он доверяет ему не больше, чем этим стервятникам вокруг, прикрывающихся показной добродетельностью.

— Мне не нужна твоя помощь, — прошипел он, раздраженно глядя на Ехана. Тот недоверчиво пробежал по его фигуре глазами и подошел ближе.

— То есть у тебя все было под контролем, и я зря вмешался? — спросил Ехан, заглянув ему в глаза с привычной самодовольной улыбкой. Гаон ненавидел его самоуверенность, его твердое убеждение в том, что он во всем прав, и то, как он внушает это людям, смотрящим на него по другую сторону теле-суда. Гаон сорвет с него маску, обличив истинную сущность, и не позволит ввести себя в заблуждение.

— Я могу о себе позаботиться, — сказал он, пытаясь звучать уверенно. Ехан какое-то мгновение смотрел на него, словно ожидая, что Гаон скажет что-то еще, или же обдумывая его слова, но затем только кратко кивнул, скривив уголок рта.

— Я тебя понял.

***

Остаток вечера навязчивые поклонницы его не беспокоили. Гаон держался рядом с Еханом, поскольку мало кого знал из присутствующих. Однако они не проронили друг другу ни слова после той стычки, за исключением, когда Ехан представлял его и знакомил с новыми лицами, подходившими к ним, чтобы поприветствовать и обязательно оставить комментарий по поводу теле-суда.

Банкет был в самом разгаре. Чон Сона объявила щедрых спонсоров, вложившихся в проект «Дом мечты», а председатель фонда Со Чонхак выдал пламенную речь. Гаон видел реакцию гостей на его слова, их фальшивые громкие овации и истеричный смех, когда речь зашла о человечности и милосердии, будто для них это что-то смешное. Гаон словно попал в цирк уродов. Ехан смеялся вместе с остальными, выглядя, как безумец. Он идеально вписывался в окружение, и Гаон не мог понять, притворяется он или правда находится в своей стихии.

В какой-то момент вечера, когда большинство гостей изрядно напились и набили животы, обсуждая уже далекие от политики и благосостояния страны темы, к Гаону, оставшемся без попечения Ехана, подошел председатель, предлагая удалиться в отдельную комнату, чтобы в спокойной обстановке обсудить вопросы, касающиеся теле-суда. Гаон видел, как мужчина выпил несколько бокалов шампанского, но на удивление он выглядел довольно трезво, особенно по сравнению с остальными. Гаон догадывался, что теле-суд является лишь предлогом для разговора, но у Гаона тоже были свои скрытые мотивы. Может быть, ему удастся узнать что-то любопытное о фонде, который, как он был уверен, скрывает немало интересных секретов, в том числе касающихся Ехана.

Со Чонхак попросил подождать его, удалившись, чтобы взять им выпить, прежде чем они покинут шумную толпу. Гаон не хотел пить, но решил не отказываться, чтобы расположить мужчину к себе. Пока он ждал, к нему подошел Ехан, отреагировавший на удивление резко, когда Гаон сказал ему, что собирается отойти вместе с председателем.

— Ты не пойдешь один, — твердо заявил он, двумя глотками осушив свой бокал с дорогим алкоголем. Гаон был заинтригован. Почему Ехана так волнует то, что он останется наедине с председателем? Это нарушает его планы? Боится, что Гаон узнает лишнее?

— Я составлю тебе компанию.

— Тебя не приглашали.

— Кто-то же должен присмотреть за тобой.

— Я не нуждаюсь в няньке, — огрызнулся Гаон.

— Ты…

Ехану пришлось сдержать себя, потому что в этот момент вернулся председатель с двумя бокалами шампанского.

— Судья Кан, вы не будете против, если мы немного пообщаемся с вашим верным помощником?

Ехан натянуто улыбнулся, взглянув на Гаона, давая тому последний шанс передумать.

— Если это то, чего он хочет… — он сделал паузу, пристально глядя Гаону в глаза, отчего тот нервно сглотнул, но не собирался отступать, — тогда не смею возражать.

Поклонившись Со Чонхаку и бросив на Гаона последний взгляд, Ехан растворился среди толпы, а Гаон последовал за председателем на верхний этаж, испытывая одновременно ликование от маленькой победы над Еханом, и в то же время ощущая непонятно почему взявшуюся нервозность, увеличивающуюся с каждой ступеней лестницы.

***

Комната была небольшой, но явно побольше жилища Гаона (до его переселения в огромный мрачный особняк Ехана). Между двумя черными кожаными креслами стоял диван, и Гаона посетила мысль, что обстановка не самая подходящая для обсуждения рабочих вопросов, но он быстро был выдернут из мыслей предложением председателя выпить за долгосрочный союз теле-суда и фонда.

— За справедливую Корею. Мы всегда будем защищать права наших граждан, — сказал тост мужчина, чокаясь с Гаоном.

Они сидели на диване, довольно близко друг к другу. Гаон отвечал на предсказуемые вопросы председателя, например, почему он решил стать судьей, что он думает о теле-суде и как ему работается с Еханом. Он понимал, что еще рано переходить к своим интересующим вопросам, нужно выждать правильный момент.

— Нелегко работать с популярной личностью, как Кан Ехан, верно? Но я уверен, что такой красивый юноша, как вы, не останется в стороне. Публика без ума от вас, — засмеялся Со Чонхак, двигаясь ближе и хлопая Гаона по колену. Теперь они сидели вплотную. Гаон выдавил улыбку, не решаясь отодвинуться.

С каждой последующей минутой его сердцебиение ускорялось в бешеном ритме, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Гаон чувствовал прилив жара, медленно обволакивающий тело и лицо. Он выпил всего один бокал, если не считать пары предыдущих, а в голову ударило так, будто он выпил залпом всю бутылку. Списав странное состояние на нервы, он продолжил неспешную беседу, стараясь не обращать внимания на дискомфортное ощущение от ладони, оставшейся на колене.

Вскоре наивная вера Гаона в то, что его чувства придут в норму, рассеялась. Он тяжело дышал, борясь с удушающей духотой от полыхающего огня в груди, распространившегося в каждую конечность и ставшим слишком сильным, чтобы игнорировать его. Он потерял нить разговора, с трудом заставляя себя сконцентрироваться на словах Со Чонхака. Однако на ладонь, тянущуюся вверх по его бедру, он отреагировал в ту же секунду.

Гаон резко подскочил с места, отчего комната завертелась в безумном вихре, кровь шумела в ушах. Он тихо застонал, сжимая голову руками. Силы словно покинули его, а колени затряслись, с трудом удерживая его. Он почувствовал, как его тянут за плечи назад, укладывая на диван.

Гаон смутно видел лицо председателя. Дышать было трудно, сознание туманилось и плыло, но хуже всего было обжигающее пламя, ощущающееся каждой клеткой тела. Гаон не мог спокойно лежать, ворочаясь из стороны в сторону, как в горячке.

Ему нужен свежий воздух.

Он не протянет так долго.

— Я не могу дышать… Мне нужно…

Слова давались с трудом. В горле пересохло, грудь тяжело вздымалась, пока он корчился на диване, закрыв глаза, чтобы его не стошнило от безумной карусели. Несмотря на спутанность мыслей, он понимал где он и с кем. Что-то происходило, и он не в силах был это контролировать.

Но бушующий внутри него пожар перекрывал остатки мыслей. Тело покрылось потом, рубашка противно липла к телу. Такое чувство, будто он в адском котле.

Может, он правда горит? Если он сдерет с себя кожу, станет легче?

Он неосознанно царапал шею, пытаясь непослушными руками избавиться от галстука, ощущающегося как удавка, но тут на помощь подоспели чужие ладони.

Вместе с галстуком председатель снял с него пиджак. Удивительно, как ему это удалось, учитывая, как лихорадочно изгибался Гаон.

— Какой интересный экземпляр…

Он открыл глаза, щурясь от света, казавшегося слишком ярким. Со Чонхак навис над ним, и в следующее мгновение Гаон почувствовал руку на своей промежности.

— Что вы делаете? — прохрипел он, запрокидывая голову назад и выгибая шею, пытаясь вдохнуть больше воздуха. Он так громко и тяжело дышал. Почему снаружи никто не слышит? Почему никто не приходит за ним?

Глаза закатились куда-то вверх, веки мелко подрагивали. Он умирает? Это предсмертная агония?

«Я могу позаботиться о себе», — прозвучали в голове собственные слова.

Нет, не может. Он в ловушке, корчится на диване, не в силах справиться с адским пламенем внутри и мерзкими прикосновениями снаружи. У него есть все шансы узнать о темных тайнах фонда, испытав их на собственной шкуре. Он был настолько глуп и наивен, что добровольно шагнул в этот капкан.

От напряжения и зарождающейся паники, в глазах стали собираться слезы.

— Мы прекрасно проведем вечер, — послышалось где-то рядом с ухом, терпкий запах одеколона ударил в нос.

Жар, нехватка воздуха, рука, касающаяся его внизу, грубые пальцы, хозяйничающие под рубашкой — всего так много. Почему все считают, что могут трогать его без разрешения, словно он бесчувственный наряженный манекен без права голоса, которого можно раздеть в любой момент? Почему для всех этих людей он просто красивая вещь, с которой можно обходиться, как захочешь?

Он не мог даже позвать на помощь, когда мужчина потянулся к нему, обнюхивая, как какое-то животное, но собрав последние силы, которые у него остались, Гаон смог спихнуть его с себя.

Избавившись от сдавливающей ноши, он повернулся набок. С губ сорвался болезненный стон, слезы оставляли мокрые дорожки на розовых щеках. Есть ли предел этого жара? Ещё немного и он сгорит заживо. Но даже этот вариант предпочтительней тошнотворных прикосновений и ужасающего понимания того, что может произойти дальше.

— У нас не так много времени, господин судья, — председатель снова приблизился к нему, теперь в его словах слышалось раздражение.

— Я… посажу вас, — сквозь одышку простонал Гаон. Даже если сейчас это звучало жалко, он надеялся, что мужчина поймет его мысль. Может быть, он не такая привилегированная звезда, как Ехан, но со стороны председателя было смело так нападать на кого-то, кто может разрушить его жизнь одним приговором.

— Думаешь вы, судьи, на вершине пищевой цепи?

Со Чонхак засмеялся, снова нависая над Гаоном, смотревшем на него через полузакрытые веки.

— Вам с Еханом не стоит забывать, благодаря кому вы развлекаетесь на своем теле-шоу, если не хотите, чтобы вас заменили кем-то менее инициативным. А сейчас, почему бы нам не закрепить наше тесное сотрудничество?

От упоминания имени в сознании всплыл недавний диалог.

— Мне не нужна твоя помощь.

Сейчас Гаон готов был молиться, чтобы Ехан пришел за ним, со своей самодовольной улыбкой и способностью решать любые проблемы, выходя сухим из воды.

Видимо, прилюдные ласки, которыми развлекал себя Чонхак до этого момента, ему надоели, потому что теперь он уверенно пытался стянуть брюки с дергающегося Гаона.

Он должен позвать Ехана. Больше никто не поможет ему. Не стоит ждать помощи от тех, кто делает пожертвования лишь ради повышения собственного рейтинга, и чтобы потом забрать еще больше. Ехан — его единственный шанс. Их отношения далеки от дружеских, но здесь он самый близкий ему человек, и что-то глубоко внутри подсказывало, что Ехан не оставит его. Он уже выручал его сегодня, пусть это будет еще один раз.

Пожалуйста, Ехан. Прошу, мне нужна твоя помощь.

Гаон боролся с мужчиной в отчаянных попытках оттолкнуть. Слезы застилали глаза, он слабо хрипел, — «Ехан, Ехан, Ехан».

Слишком тихо. Они на верхнем этаже, никто не услышит его, но он не мог закричать, задыхаясь от недостатка воздуха. Даже если бы и смог, вероятность, что его услышат, была ничтожно мала, но Гаон не позволял себе думать об этом, чтобы окончательно не впасть в неконтролируемую панику. Его брюки спустили вниз и теперь тянулись к нижнему белью. Он сильнее задергался, скуля только одно имя.

Если ты правда Дьявол, тогда прокляни этот парад лицемеров, каждую тварь, делающую вид, что она на стороне справедливости, и разрушающая жизни под темным покровом ночи. Можешь забрать мою душу, я отдам всего себя, но останови эту пытку, умоляю тебя.

Гаон был готов признать свое поражение, когда сил сопротивляться почти не осталось, но неожиданно все прекратилось. Либо небеса сжалились над ним, либо Дьявол все-таки услышал его молитвы. Больше не было грубых прикосновений, только знакомый голос, зовущий его по имени. Кто-то тряс его за голову, казавшуюся слишком тяжелой, чтобы держать ее прямо, вынуждая медленно открыть глаза.

— Ехан.

В мире не хватило бы слов, чтобы выразить, насколько Гаон был благодарен этому человеку за то, что он пришел за ним, снова протягивая руку помощи. И если Ехан прижимал его к себе, как ребенка, дрожащего в крепких объятиях, в этот раз Гаон не возражал.

***

Позже Ехан поставит его перед выбором.

— Пойдешь против меня или рядом со мной?

Гаон знал, что шкаф национального героя полон скелетов, и стоит тому только щелкнуть пальцами, как разразится кровавая бойня. Но Гаона это не пугало. Больше нет.

И пусть он пока не мог полностью доверять ему, он чувствовал, что между ними существует незримая связь. Он знал, чью сторону выбрать. Даже если это прямая дорога в ад, Гаон уверенно сделает шаг вперед. Если нужно встать на темный путь, чтобы искоренить всю грязь этой продажной страны, уничтожить тех, кто считает себя выше остальных, играя с чужими судьбами, он без сожаления в сердце сделает этот выбор.

Он уже стоял по левую сторону от своего пути.

Вдвоем они сожгут эту систему дотла.

И я побежал к Дьяволу,

он ждал меня.

Nina Simone — «Sinnerman»