Дорога тянулась через деревню на берегу Райна. Течение прибивало к берегу реки мусор, но в грязной воде бесшумно перемещалось нечто, которому на это было плевать. Оно скользило вдоль дна — гигантское, не принадлежащее этому миру и потому невероятно опасное. Слухи о твари, поселившейся в Райне, стали расползаться по округе около месяца назад, и никто не сомневался, что пришла она из Кёльна.

С её появлением другие метацеридовые покинули поля вокруг деревни и прилегающий к берегам лес, в то время как люди оказались не так чутки. Разумеется, они знали о нежелательном соседстве, но наверняка нашли способ избежать стычек с монстром. Если метацеристерии научились мирно жить с биомассой и многими её порождениями, что мешало человеку найти свой подход? А может, местные просто надеялись на удачу.

Я всегда обходил эту деревню десятой дорогой — не знал, чего ждать: в Треугольнике нашлось место и психопатам, и фанатикам, и каннибалам. Мародёры не шли с ними ни в какое сравнение. От человека всегда можно ожидать любой подставы — трудно найти кого-то, кто живёт по совести. Военные — и те забыли о чести. А кто-то и не скрывает истинных намерений, но когда это понимаешь, обычно уже поздно.

Идти до деревни оставалось несколько часов. Иногда мы делали короткие привалы, но не задерживались надолго. На одном из таких привалов я поинтересовался у вынужденного напарника:

— Вольфганг — настоящее имя?

— Нет, — сознался тот. — Но у меня тоже есть враги, и по настоящему имени меня могут выследить. Я представляюсь по-разному в разных местах, а моё имя знают лишь те, кому я доверяю. Таких людей единицы.

Я хмыкнул, оценив подход к маскировке. Вольфганг не снимал шлем, не называл имени… Кому и когда он мог настолько навредить, будучи бесхарактерной тряпкой? Связавшись с головорезами, я не бросался в крайности, а разве есть в Треугольнике изоляции враг опаснее?

— А ты, Харман? Ты представляешься настоящим именем? — полюбопытствовал Вольфганг. Я кивнул, и он продолжил: — Значит, либо я не ошибся, либо забавное совпадение получается…

— Ты о чём? — удивился я.

— Да так… Может быть, когда-нибудь я расскажу, а пока… Давай не будем затрагивать эту тему.

Пообедав непортящимися синтетическими консервами, мы продолжили путь. Деревья на горизонте скрывали деревню, но я знал местность, как свои пять пальцев. В траве шуршали мелкие животные, которых после Слияния стало заметно больше. Природа захватила города, и звери вернулись в ранее покинутые ими места. Метацерис не страшил их: они не понимали, какую угрозу он несёт.

Словно в подтверждение внезапной мысли взвизгнул кролик. Я направил винтовку на звук, но не увидел ничего, кроме колышущейся травы. А затем с другой стороны на дорогу выскочило худое лысое животное, отдалённо похожее на кого-то из рода собачьих. Под тонкой кожей вились синие прожилки, пульсировало охваченное Метацерисом сердце. С оскаленных клыков капала пена. Из приоткрытой пасти свешивался длинный тонкий язык, больше похожий на хоботок, который тварь легко просунет между пластинами брони.

Эти гады имели мало общего с земными хищниками. Я навёл на тварь оружие и провёл пальцем по сенсорной панели. Монстр прыгнул, и плазма попала ему не в голову, а в сердце. Он упал, не долетев всего метр.

Следом за первым подоспела стая. Нас окружали. Я попытался вырваться из почти сомкнувшегося кольца, краем глаза заметил смазанное движение, но сделать ничего не успел: тварь прыгнула мне на спину. Холодный скользкий язык проник под шлем и вдруг вонзился в кожу. Я тщетно пытался сбросить с себя зверя. Выхватив нож, я ударил себе за спину. Заскулив, монстр спрыгнул на дорогу и снова бросился в атаку вместе с несколькими собратьями. У Вольфганга дела обстояли не лучше.

— Они пьют кровь! — предупредил я.

От боли закружилась голова. Твари набрасывались одна за другой, впиваясь языками под кожу. Я отбивался изо всех сил, но монстры регенерировали на глазах. Прижав одного ногой к асфальту, я несколько раз загнал нож ему в голову — и он испустил дух. «Значит, два уязвимых места... А если по-другому?»

— Алард! Ультразвук! — крикнул я.

Дрон активировал программу. Монстры отступили, тряся головами и недовольно ворча. Я включил заглушки в шлеме и открыл огонь, срезая нескольких тварей длинной очередью. Вольфганг не стрелял. Я на мгновение оглянулся, чтобы проверить, всё ли с ним нормально. Он сидел на коленях и раскачивался из стороны в сторону, схватившись за голову: то ли не успел активировать защиту, то ли конструкция её не предусматривала.

— Отставить! — приказал я, отключая заглушки.

Ультразвук затих. Вольфганг орал от боли и громко матерился. Пока он приходил в себя, на него набросились несколько оклемавшихся монстров. Я отдал приказ Аларду прикрывать Вольфганга, а сам опустился на колено и встретил кинувшихся ко мне противников короткими очередями.

Последний заряд плазмы нашёл свою цель, и винтовка заглохла. Не завибрировала, как когда в картридже заканчивается газ, а именно выключилась. Погас слабо светившийся сенсор.

В тот же миг на меня прыгнул иномирный зверь. Я отбросил его ударом приклада и со всей силы саданул винтовкой по морде следующему. В отличие от оружия прошлого поколения, новое выдерживало и не такие удары. Чтобы сломать винтовку из серии S&B-«Plasma 2090», нужно приложить немало усилий, однако старые модели расходовали меньше энергии.

Очередная тварь напала сбоку. Отбиваясь от другой в рукопашном бою, я слишком поздно заметил нападение исподтишка. Монстр повис на мне, цепляясь гибкими пальцами за выступы брони, и сунул язык между пластинами. Я ударил его прикладом в брюхо, но зверь и не подумал отступить. За мгновение до того, как он пробил бы мне горло, Вольфганг разнёс ему голову одиночным выстрелом.

— Перезаряжай — прикрою! — крикнул он, стреляя в следующую тварь.

Я отсоединил севшую батарею, бросил её прямо на дорогу и подключил новую. Винтовка завибрировала, сообщая о включении. Зажёгся спусковой сенсор. Развернувшись к атакующему врагу, я выставил перед собой оружие. Зверь налетел пастью на ствол. Я провёл пальцем по сенсору, и разогнанная плазма вынесла монстру затылок.

Ещё нескольких расстрелял Алард, но меньше зверья не становилось. Всё новые и новые твари выбирались из травы и бесстрашно бросались в бой, движимые слепым голодом: мелкой живности в этом районе осталось мало из-за разгулявшихся тварей, естественные враги которых ушли с появлением монстра в Райне. Почему-то некоторые виды метацеридовых не покидали облюбованные места, даже когда дичи становилось мало.

— Валим! — бросил я.

Мы побежали по дороге в сторону деревни — сейчас оставалось надеяться только на помощь людей, потому что кровожадные метацеридовые пустились в погоню. Отстреляться втроём от большой стаи не выйдет. Одно дело, когда броня защищает от клыков и когтей, и совсем другое — если противник находит слабые места. Увы, существа из параллельного мира оказались умнее заражённых Метацерисом животных.

Ровное шоссе превратилось в полосу препятствий. Обломки металла валялись на раздробленном асфальте. На дороге и метров на пятьдесят вокруг зияли ямы и рытвины от взрывов. В первые дни после появления Треугольника здесь прошла бомбёжка: военные ещё пытались остановить монстров, однако лишь сократили их численность. Может, поэтому мы всё ещё живы.

До спасительной деревни оставалось бежать не так уж много, но силы заканчивались. Не останавливаясь, я вытащил из подсумка энергетик и на бегу опустошил банку. Пусть это истощает организм, но на короткое время спасает от усталости. Ещё пару километров можно пробежать без остановки.

Мы свернули с дороги и помчались по заросшему травой по пояс полю. Монстры дышали в спину. Оглянувшись, я бросил перед ними гранату и прыгнул в рытвину от взрыва, в движении схватив Вольфганга за броню и утащив за собой. Граната рванула, разметав вокруг раскалённую плазму. Завыли раненые звери. Их вой не походил ни на волчий, ни на собачий — вызывающий иррациональный страх звук на грани человеческого восприятия, от которого пробирает мороз.

Прямо перед нами в рытвину спрыгнула очередная тварь. Взрыв искалечил ей переднюю лапу и морду: кожа обгорела, местами обнажив пульсирующие синие жилы, — но зверюга держалась на трёх конечностях. И держалась довольно уверенно. Однако стоило ей коснуться земли, как её подстрелил Алард — теперь точно наверняка.

Выскочив из укрытия, мы побежали дальше. Граната мало помогла. Да, несколько трупов осталось лежать позади, но большинство свирепых монстров по-прежнему преследовало нас. Вскоре бежать стало проще: больше не приходилось перепрыгивать через траншеи и ямы и огибать куски заржавевшего металла, хоть ландшафт и не стал ровнее — кочки и бугорки ещё попадались на пути.

— Алард, прикрой! В деревню не лезь! — приказал я.

— Есть! — откликнулся дрон.

Он завис на месте и открыл огонь. Заряда батареи и запаса газа должно хватить надолго, если это будет последняя стычка за сегодня.

Поле сменилось редкими посадками. По стволам некоторых деревьев вились синие жгуты. Метацерис выбрался далеко за пределы Вершин. Неровен час — он расползётся по всему Треугольнику, и борьба человека за выживание ужесточится во много раз. Одна ошибка — и вот биомасса уже захватывает организм, меняя его и либо убивая носителя, либо вступая в симбиоз. Тогда у заражённого появляется шанс: если повезёт, он не сойдёт с ума от боли и приспособится к мутации.

Оголодавшие монстры не побоялись последовать за нами ближе к Райну, на берегу которого виднелся полуразрушенный дачный посёлок. Крыши коттеджей провалились, и их залатали кусками ржавого металла. Им же закрыли разбитые окна. Теперь некогда красивое место больше походило на захолустную деревню в глуши, о которых говорилось в исторических книгах о начале позапрошлого века. Сейчас таких сёл не осталось нигде, но Треугольник изоляции словно переместился в прошлое.

Лагерь окружало заграждение из сетки Рабица с колючей проволокой. У единственных ворот дежурил пулемётчик, на крыше наверняка залёг снайпер. Предположение подтвердилось: как только метацеридовые показались из-за деревьев, по округе разнеслось эхо хлопков. Монстры один за другим покатились по земле.

Ворота приближались.

— Оружие убрать и вытащить батареи! — крикнул пулемётчик.

Если бы не погоня, я ни за что не разрядил бы винтовку, но выбор стоял между двумя перспективами — быть сожранным, потому что всех монстров не перебьют, или довериться неизвестным. Пришлось рискнуть. На бегу я отсоединил батарею и убрал в подсумок. Вольфганг ненадолго заколебался, но всё-таки разрядил оружие.

— Как бы за это не поплатиться! У меня нехорошее предчувствие… — даже не сбив дыхание, бросил он.

— Может быть, потому, что за нами гонятся твари?! — огрызнулся я.

Часовой приоткрыл ворота ровно настолько, чтобы мы боком прошли в лагерь, и вновь запер их на цепь. Метацеридовые с воем и рычанием бросались на сетку, но перебраться через неё не могли: им мешала проволока.

Я тяжело дышал. Лёгкие жгло огнём. Действие энергетика ещё не закончилось, но легче не становилось. Вольфганг запыхался, но держался бодрее. И именно это меня насторожило — не может человек пробежать несколько километров на пределе сил, мало того, что не используя энергетики, так ещё и не устав! Начали закрадывается сомнения в правильности сделанного выбора. Как бы поход с Вольфгангом в Кёльн не оказался опаснее встречи с Дачсом.

— Кто такие и что здесь делаете? — задал дежурный вопрос пулемётчик, скучающе глядя через стекло шлема.

Представившись, я кивнул на беснующихся тварей:

— Как видишь, нам пришлось заглянуть на огонёк. В планы это не входило. Как только зверьё отсюда уберётся, мы уйдём.

— Проходите в центр лагеря, там можете подождать.

Дачный посёлок состоял из нескольких улиц, однако живущая здесь горстка людей поселилась в малой его части. Центральная улица вывела на перекрёсток, заставленный брошенными легковушками. На машинах сидели местные жители, а между ними кружили с ножами в руках двое бойцов в комбинезонах, поверх которых обычно надевают броню. Эластичная ткань защищала от влаги и неплохо сохраняла тепло, однако больше ни на что не годилась.

Я сел на капот свободной машины. Делать всё равно нечего, так почему бы не посмотреть, чем закончится поединок? К тому же он только начался.

— Ставлю на Джерта! — крикнул кто-то.

— Новенький его уделает! — ухмыльнулся сидящий напротив зритель.

Ставки делали не все, но большинство, и я понял, что заставляло бойцов идти на эти показательные драки — либо желание потешить своё эго, либо незавидное положение. Победитель в любом случае должен получать часть выигрыша. Исходя из азартных выкриков толпы, я сделал вывод, что Джерт — широкоплечий мужчина с покрытым шрамами лицом. Противник — парень лет двадцати, — уступал ему в росте и весе, но заметно превосходил в скорости.

Прозвучал выстрел в воздух. Бойцы атаковали одновременно — и оба успели уклониться от удара оппонента. Разорвав дистанцию, они вновь пошли по кругу. Джерт сделал обманный выпад, сбил противника с ног мощной подсечкой и занёс ногу для удара в горло. В последний момент парень откатился в сторону и, кувыркнувшись, вскочил. Нож просвистел рядом с ухом уклонившегося Джерта.

Перехватив руку врага, он развернулся вокруг своей оси и ударил ножом. Тот потерял равновесие и упал на колено, а лезвие едва не вонзилось ему в живот. Парень ловко отскочил назад. Клинок прошёлся вскользь, распоров ткань комбеза и оставив кровавую полосу на коже. Зрители, болевшие за Джерта, одобрительно зашумели. Разгорячённый боем и подбадриваемый криками, он ринулся на противника. Габариты сыграли с ним злую шутку, едва не стоившую ему жизни: парень отскочил вбок, а Джерт не успел повернуться за ним. Не слишком метко брошенный нож скользнул по его боку и упал на асфальт. На лезвии темнела кровь.

Джерт злорадно осклабился. Потерявший оружие парень уклонялся от его ударов с ловкостью кошки. Казалось, Джерт действительно стремился попасть, однако опытный глаз заметит попытку измотать противника. Последний старался добраться до ножа, но Джерт каждый раз преграждал ему путь и вынуждал отступить к другому краю «ринга».

— Убей его! Давай! — подбадривали зрители.

Джерт резко сократил дистанцию и ударил без замаха. Противник пригнулся. Нож рассёк воздух. Врезав врагу поддых, парень кинулся к своему оружию. Помешать ему Джерт не успел — и в его руках оказался нож. Парень двинулся вдоль границы круга, выставив лезвие перед собой и стараясь зайти Джерту за спину. Тот сделать этого не позволял, и парень неожиданно бросился на него спереди, показав обманный выпад. Заблокировать настоящую атаку Джерт не смог, но закрылся рукой. Клинок легко разрезал его предплечье. Боец зарычал от боли и ударил противника в челюсть.

Парень отшатнулся и отступил влево. Вовремя: Джерт попытался его зарезать, но промахнулся. Он рванулся к врагу. Клинок почти коснулся горла… и выскользнул из руки Джерта. Вражеский нож до рукояти вошёл ему под рёбра. Парень подловил опасного противника на единственной ошибке.

Его победу встретили свистом и одобряющими криками. Забрав причитающееся, он отошёл к машине, на которой расположились его друзья, теперь активно поздравляющие его. В то же время труп из круга утащили в сторону реки.

Я собрался уйти, думая, что представление закончилось. Не тут-то было! Сидевший на крыше микроавтобуса парень — видимо, организатор сегодняшних боёв, — нас заметил. А может, заметил он раньше, но только сейчас обратил внимание.

— Да у нас свежачок! — громко оповестил он. — Выходите на ринг, мужики. Нечего топтаться в стороне. Или слабо?

— Я пас, — развёл руками Вольфганг. — И тебе не советую.

Но я отступать не собирался. Гордость не позволила проигнорировать откровенный вызов. Перед тем, как стащить шлем и снять броню, я вышел на связь с Алардом и едва слышно приказал:

— Сюда. Держись высоко, чтобы тебя не заметили.

Затем я разоружился, оставив только нож, и шагнул на «ринг». Мне навстречу вышел поджарый парень в балаклаве.

— Ну, тут без шансов, — хмыкнул организатор. — Не ударь лицом в грязь, Колман.

— Ты сомневаешься в моей победе? — взглянув на него, ухмыльнулся мой противник.

Я видел, что это не просто бравада. Колман ни секунды не колебался — то ли опытный боец, то ли просто самоуверенный. Хотя реакция организатора о многом говорила… Впрочем, меня мало смутил противник: долгие годы выживания никогда не проходят даром.

Выстрел в воздух — поединок начался. Я напал первым, чтобы проверить реакцию Колмана. Тот не подкачал, уклонился и отступил на пару шагов. Я не стал подходить сразу, давая возможность для атаки. Нужно понять, насколько серьёзный противник, и определить его стиль.

Я ожидал стандартного удара, который легко парировать, но Колман присел и кувыркнулся наискосок, чтобы оказаться почти у меня за спиной. Одновременно я отскочил и развернулся в прыжке. Нож едва не задел сухожилия под коленями. Колман стоял на колене, оперевшись свободной рукой о дорогу.

— Деритесь! — крикнул кто-то из зрителей.

Колман прыгнул на пару метров из неудобного положения, перекатился и вскочил, метя ножом мне под лопатку. Я ушёл от удара в последние секунды. Стало понятно, почему Колман был так уверен в себе — не человек это. Точнее, не совсем человек — киборг с мощными боевыми имплантами.

Разворачиваясь, я взмахнул ножом. Колман перехватил лезвие, вздрогнув от боли. Кровь потекла по наполовину перерубленным пальцам. Он рванул руку с клинка, разбрызгав алые капли, и одновременно с этим пнул меня в живот. Я согнулся на несколько секунд, и этого хватило. Следующий удар пришёлся по лицу. Потеряв равновесие, я повалился под ноги противника. Горячая кровь потекла из сломанного носа. На губах появился металлический привкус.

Колман прижал меня коленом к асфальту и приставил нож к горлу. За мгновение до того, как он перерезал бы мне глотку, его отбросил выстрел. В боку зияла сквозная дыра, плоть обгорела. Не было даже кровотечения — плазма прижгла рану.

— Какого чёрта?! — закричал организатор, и его поддержали дружными воплями. — У нас правило одно — не вмешиваться в чужой бой!

В небе над дачным посёлком завис Алард. Вовремя он среагировал! Сбоку донеслись звуки возни и ударов. Я вскочил, но помочь Вольфгангу не успел: его приложили головой о машину, и он обмяк. Алард накрыл новоиспечённых врагов шквальным огнём. Я попытался добраться до своего снаряжения, но не сделал и шага, прежде чем по телу пробежал электрический разряд.

Я очнулся на холодном металлическом полу. Руки стянули за спиной каким-то кабелем. Я задёргался, пытаясь сесть. Получилось не сразу.

Полумрак в маленькой пустой комнате разгоняла единственная горящая лампа под потолком. И в этом ультрафиолетовом свете отсвечивали синим толстые… трубки? Вены? Вольфганг сидел напротив, связанный. Странные светящиеся прожилки ветвились по его лицу и пульсировали под одеждой. Несколько секунд я тупо смотрел на эти отростки, прежде чем понял, что это.

Метацерис.

— Вольф! — позвал я. Язык ещё заплетался.

— Чего? — он поднял голову.

— Это… биомасса… — я пытался подобрать слова. — Тебя эти уроды заразили?

— Это вышло случайно, — пожал плечами Вольфганг. — Полез, куда не надо, без шлема, ну и подцепил. Около месяца назад.

— Вот, почему метацеристерии тебя не убили!

— Я не один из них, если ты об этом. Мутация — это другое. Я не человек, но и не метацеридовый. Не дошёл ещё до сумасшествия: обезболивающие спасают.

Я долго переваривал только что открывшуюся правду. Обрывки информации и догадки складывались в цельную картину. Благодаря заражению Вольфганг медленнее уставал, из-за него же не снимал шлем при посторонних и, наверное, по той же причине рвался в Вершины. Один из немногих, кому повезло не погибнуть и не свихнуться при заражении этой дрянью.

Вдруг меня осенило: даже если Вольфганг — учёный, вряд ли он хочет понять причину агрессии Метацериса. Потому что не может низкоразвитый организм внезапно кардинально изменить поведение в среде, не причиняющей ему вреда. А будь Земля для него опасна, он не прожил бы здесь двадцать лет.

— Зачем ты идёшь в Кёльн? — спросил я.

— У тебя склероз? Я уже объяснял, — упрямо отрезал Вольфганг.

— Ты солгал. Не отрицай. Как-то не сходится: ты заражён, но хочешь изучать убивающий тебя Метацерис, хотя тебе осталось недолго. На бред похоже. Да и чего ради тебе это? Знания? Смешно. Они ничем не помогут. Изучай, не изучай, с Метацерисом ты ничего не сделаешь.

Вольфганг смерил меня испепеляющим взглядом: я попал в яблочко.

— Хорошо, я объясню, — сдался он. — Я не хочу стать очередным метацеридовым отродьем и потерять рассудок, а вечно сидеть на обезболивающем не выйдет. У меня есть выбор: сдохнуть в муках, застрелиться, найти способ избавиться от этой грёбаной биомассы или узнать, что это невозможно, и вернуться к одному из первых двух вариантов. Как видишь, выхода нет.

— Предположим, мы доберёмся до Кёльна и найдём научный центр. Дальше-то что? — подумав, поинтересовался я.

— Я долго изучал биологию по разным сводкам, документам, искал информацию в архивах… Мне нужны любые носители данных из этих НИЦ. Всё, что касается Метацериса, если есть хоть что-то.

— Всё произошло слишком быстро. Ты ничего не найдёшь.

— Так нам сказали. Ты в это веришь?

— Да, чёрт возьми! Я это пережил! — Вольфганг вывел меня из себя.

— Я тоже… — тихо проронил он, содрогаясь от воспоминаний.

И раз он что-то запомнил, ему не меньше двадцати пяти. Почти ровесники…

— Так не неси чушь! Никто не изучал Метацерис. Некому было! Если ты такой классный учёный, что сможешь сам провести все исследования — флаг тебе в руки! Только постарайся не сделать хуже.

— Куда уж хуже... Но ты прав. Даже если ничего не получится, я должен попытаться.

Я не верил в удачный исход этой безнадёжной затеи, но взглянул на Вольфганга с другой стороны. Если сначала он показался мне до странного наивным, то теперь я понимал: это не наивность. Это отчаяние. На его месте я, наверное, сдался бы, а Вольфганг боролся до последнего.

Пока мы не оказались заперты здесь. Оба обречены. Нужно было послушать Вольфганга — тогда пострадало бы только моё самолюбие, но уже поздно жалеть. Вся надежда оставалась на Аларда, если его не сбили, но сможет ли он чем-то помочь без управления? Была бы возможность связаться с ним…

Я долго сидел без движения. Время тянулось мучительно медленно. Я не знал, ни какое сейчас время суток, ни что нас ждёт. Расстрел? Более жестокая казнь? Или нас так и бросят гнить здесь, медленно сходя с ума? А может, это поселение каннибалов? Думать о грядущем не хотелось, но ничего другого в голову не приходило. Сбежать не получится: в комнате глухие металлические стены и дверь с электронным замком, да и руки связаны.

Смерть не пугала, но умирать по собственной глупости не хотелось. Особенно в этой дыре — и это после стольких раз, когда я оказывался на волоске от гибели! Вне Треугольника мир враждебен, а уж здесь — и подавно. В городе можно запросто словить пулю в спину лишь потому, что кому-то стало скучно или захотелось лёгкой наживы. В Треугольнике изоляции — стать обедом, заразиться Метацерисом или точно так же попасться на пути мародёров. Вот только здесь каждый сам отвечает за свою жизнь.

Раздался писк, замок лязгнул. Дверь с шипением отъехала в нишу в стене. На пороге стояли четверо амбалов в полностью закрытой броне. Стало не по себе. Нас заставили подняться, чуть ли не волоком вытащили на улицу и повели к реке. Скосив взгляд на Вольфганга, я заметил, как он нервно сглотнул. Он знал, что обитает в Райне.

Нас вывели на пустую пристань. Люди собрались поодаль, не рискуя подходить к воде. Трое из четверых сопровождающих тоже поспешно отошли подальше, словно панически чего-то боялись, и только один остался у реки.

— Вы могли уйти отсюда живыми, но… — протянул он. — Ты убил одного из наших. За победу в честном бою тебе и слова не сказали бы. Вызывать дрон ни ты, ни твой напарник права не имели.

Палач полоснул ножом по моему лицу. Несколько капель крови упало в воду, и круги побежали по отражению. Вольфганг стал белее снега: что-то приближалось. Огромный силуэт шёл против течения к пристани. По телу пробежала дрожь.

Нас собирались скормить метацеридовому!

Удара по коленям я не ожидал — и потому сорвался в воду. Рядом с плеском упал Вольфганг. Мы пошли ко дну, барахтаясь со связанными руками и безуспешно пытаясь всплыть. Я оказался в темноте, всё глубже погружаясь в холодную воду. Воздуха не хватало. Казалось, лёгкие сейчас разорвёт.

Поднимая со дна ил и волнуя воду, метацеридовый подплыл к пристани и вынырнул, чудом не задев нас: мы находились слишком близко к берегу. Оглушительный рёв пробился сквозь толщу воды. Тварь сделала резкое движение длинным телом, и мощная волна выбросила нас на пристань. Я перевернулся на бок и закашлялся, отхаркивая грязную воду.

Из Райна выбиралось нечто, похожее на огромного уродливого аксолотля, перевитого жилами Метацериса. Крики людей и треск винтовок смешались с клокочущим рыком монстра. В лагере началась паника. Метацеридовый бросился на ближайших стрелков и порвал их на куски в считанные секунды. Видя его в полную длину, я невольно присвистнул: метров десять, не меньше.

— Харман! — крикнул Вольфганг.

Пока я во все глаза смотрел на ужасающую тварь, он успел забрать с какого-то трупа нож и срезал путы. Словно очнувшись, я рывком сел. Вольфганг освободил мне руки. Я благодарно кивнул.

— Давай на склад! Заберём свои вещи — и валим! Он сам здесь разберётся! — торопливо сказал он.

Мы метнулись к зданиям и, не отходя от стен, побежали к самому большому коттеджу в лагере. На бегу Вольфганг пояснил, что, когда мы пришли, видел, как туда заносили какие-то ящики.

Монстр продолжал с неожиданной ловкостью скользить по дачному посёлку, разбрасывая людей ударами хвоста и раздирая их в клочья клыками и когтями. Одного его удара хватило, чтобы смять легковушку. Следующим он снёс ограждение лагеря и проломил стену перед нами. Во все стороны разлетелись осколки кирпича.

— Сюда! — Вольфганг запрыгнул в пролом, и я последовал за ним.

Среди старого хлама, занимавшего почти всё пространство склада, нашлись несколько ящиков с военной маркировкой и коробки с конфискованным и снятым с трупов снаряжением, среди которого нашлось и наше. Надев броню и взяв в руки тяжёлую винтовку, я почувствовал себя куда увереннее. Активировал встроенную в шлем рацию.

— Алард! — позвал я.

— Слушаю, — ответил механический голос, и я вздохнул с облегчением: не сбили.

— Лети к нам. Осторожно, здесь ад!

— Принято.

Мы вышли из здания. Метацеридовый добивал выживших. Несколько человек попытались сбежать, но всё равно попались разъярённой твари. Пользуясь хаосом, мы незаметно проскочили улицу и выбрались с территории лагеря, после чего побежали прочь из дачного посёлка.