Меня окружала кромешная тьма. Река заглушала все звуки, и если бы не холод, я подумал бы, что уже мёртв. Однако мне повезло чуть больше, чем могло бы: я не разбился.

Фильтры заполнила грязная вода, воздуха не хватало, но сдаваться я не собирался. Я пережил Слияние миров, меня не убили метацеридовые и мародёры Дачса, не заразил Метацерис, и утонуть теперь, случайно сорвавшись с моста, будет глупо. Я с силой оттолкнулся от воды, надеясь, что плыву к поверхности, а не погружаюсь на ещё большую глубину. Киберброня всем весом тянула на дно, вынуждая прилагать максимум сил, на какие способно усиленное имплантами человеческое тело, а течение несло меня вниз по реке, однако я чувствовал, что всё-таки продвигаюсь дальше.

Казалось, лёгкие сейчас разорвутся. Несмотря на непроницаемый мрак, в глазах темнело от удушья. С каждым новым рывком сил оставалось всё меньше, а вода казалась тягучей трясиной. Единственным, за что я цеплялся взглядом, чтобы оставаться в сознании, было едва различимое синеватое свечение на стыках киберброни, от которого иссиня-чёрной становилась и тьма вокруг.

А затем тьма стала светлеть — едва заметно, почти неуловимо для глаза. Воздуха не хватало, но я не позволял себе паники. Плыть, а не барахтаться. Сосредоточенно, быстро, но без судорожной спешки, движение за движением. В глазах темнело, но я видел, как светлеет вода — и вот глухая водная толща расступилась.

Я вынырнул. Из последних сил проплыл ещё немного к заваленному обломками берегу и выбрался на клочок чистого пространства. Под перчатками с металлическими накладками скрипела галька. Сидя на мелководье, я сорвал шлем, судорожно вздохнул. Воздух ворвался в горящие лёгкие с болезненным хрипом, и я зашёлся кашлем. Засаднило содранное горло.

Больше всего сейчас хотелось упасть и отдышаться, но я не мог позволить себе такой роскоши, как отдых: в отдалении всё ещё выли метацеридовые, и это не считая того, что нужно как можно скорее найти напарника и своего дрона. Нет ничего более сумасбродного, чем бродить по Вершине в одиночку. Поэтому вместо передышки я потратил выдавшееся затишье на то, чтобы привести в порядок снаряжение — заменил фильтры шлема, наскоро почистил и проверил состояние оружия, провёл быструю диагностику систем киберброни и собственных имплантов.

Снова надев шлем, я поднялся, закинул винтовку за спину и постучал по экрану коммуникатора.

— Алард, приём! — повторил несколько раз, но в ответ услышал только помехи, а затем коммуникатор и вовсе мигнул напоследок и погас. — Чёрт… Сдох.

Прежде чем искать путь дальше, я бросил взгляд туда, откуда приплыл. Мост уже скрылся за погрызенными небоскрёбами и стеной дождя, и определить точно, как далеко река отнесла меня от того места, где я в неё упал, стало невозможно. На противоположном берегу, где вода билась о бетонный фундамент, возвышались будто бы срезанные у середины здания, чьи обломки образовали склоны из бетона и арматуры. Остатки строений держались на жгутах Метацериса.

А на «моём» берегу оставалось всего два пути: вдоль реки, и неизвестно, куда и как далеко он выведет, или наверх, в город. Идти наугад, лишившись карты и связи, через сплошную синюю зону, решится только дурак, и я выбрал второй путь. Убедившись, что обломки не собираются осыпаться, забрался на самый широкий бетонный блок у основания склона и полез, хватаясь за устойчивые куски выломанного «с мясом» бетона и вывернутые обломки каркаса.

Лезть было невысоко, каких-то пару метров. Я схватился за верхний край обвала, подтянулся — и в этот момент кучка мелких камней поехала под ногой. С лязгом брони о камень я повис на руках. От удара о неровную стену заболели рёбра. В сердцах проклиная этот призрачный город с его опасностями, я снова подтянулся уже на одних только руках и выбрался на набережную.

Сам собой у меня вырвался выдох, но отнюдь не от облегчения: об этой части города ходили такие слухи, что оказаться здесь в одиночку врагу не пожелаешь. Байкам пьяниц в барах верить себе дороже, однако кое-что из их рассказов я отметил на подкорке: в этом секторе пропадают не только люди, но и, говорят, метацеристерии. Опасное место и крайне непредсказуемое, потому что некому рассказать, с чем здесь придётся столкнуться.

Сгущающаяся тьма поглощала небо и последние проблески сумеречного света, а ливень скрадывал пейзаж. На фоне стремительно блёкнущих и чернеющих синих туч едва различимо вырисовывались очертания длинного здания, на которое словно наступил великан. «Отель», — по памяти прикинув карту, смекнул я. Этот ориентир давал хоть какую-то определённость.

Но найти тех, кто не стоит на месте, а то и вовсе прячется от метацеридовых, так просто не выйдет. Значит, нужно двигаться не к ним, а к лаборатории. Найти взглядом шпили башен сейчас не получалось, но я примерно понимал направление — обогнуть руины и найти путь туда, где до заката тучи были темнее.

Вот только всё понятно в теории, пока не пытаешься наложить нарисованную в голове карту на незнакомую местность, испещрённую провалами, непроходимыми развалинами и очагами Метацериса. Тот маршрут, что я мысленно проложил, вряд ли будет прямым. И уж точно не будет простым.

Я включил фонарик. Ультрафиолет рассеял клочок мрака передо мной и подсветил хлёсткие струи дождя. Слабый синий свет разлился по тонким прожилкам биомассы на исцарапанной трещинами дороге. Там, куда не доставал фонарик, тонкая, едва различимая в темноте тёмно-синяя паутина разбегалась по дороге и терялась за пеленой дождя.

Ещё раз оглянувшись в ту сторону, где остался злосчастный мост, я двинулся во тьму — туда, куда уводил Метацерис. Вернуться назад мешал завал, перебираться через который мне совсем не хотелось, да и метацеридовые наверняка всё ещё где-то там, и я предпочёл искать обходной путь. Широкая набережная напоминала о временах до Слияния — просто обрывок далёкого детского воспоминания, в котором ярко светило солнце, пахло свежей выпечкой и задорно кричали чайки в небе над рекой.

Осколки воспоминаний, вдребезги разбивающиеся об острые когти руин.

Под ногами хлюпала вода. В выбоинах асфальта скапливались покрывающиеся рябью лужи, но ям уже не хватало, чтобы вместить потоки воды, и ливень ручьями растекался по дороге. Изредка я замирал и вслушивался в шелест дождя, прекрасно зная, что шаги подкрадывающейся твари он скрыл бы так же хорошо, как скрывал мои.

Медленно, осторожно, не приближаясь к руинам, в которых могли обосноваться метацеридовые, я дошёл до заброшенного кафе на берегу реки. С двух сторон от него, примыкая к стенам, возвышались груды обломков, и я направился ко входу, вскинув к плечу винтовку.

Площадку перед кафе, где когда-то стояли уличные столики, устилали осколки давно разбитых панорамных окон. Сорванную с петель дверь перекосило так, что она перегородила проход. Стараясь не наступать на стекло, но неизбежно похрустывая каждым шагом, я переступил через край окна и протёр визор шлема. Тусклый фиолетовый свет от фонарика пятном скользил по стенам и перевёрнутой мебели вместе с тем, как я поворачивал голову. От былого интерьера мало что осталось: покрытие со стен срывали кусками, столы и барные стулья вокруг них давно превратились в рухлядь, от витрины осталась только гора обломков и стекла, не говоря уж о чувствительной технике вроде кофемашины, чьи сенсорные панели вышли из строя ещё в первые дни локального апокалипсиса, а чипы искусственного интеллекта замкнуло так, что они, наверное, ещё долго повторяли искажённую до неразборчивости фразу: «Ваш кофе, пожалуйста», — пока не перегорели. Машины не распотрошили на запчасти только потому, что их обвивал застарелый, высохший без питания Метацерис.

Я осматривал всё — каждый тёмный угол, потолок, покрытый тонкими синими прожилками, осторожно заглянул за груду обломков. Ничего — но это ещё не значит, что здесь безопасно. И всё же я оглянулся на пустые оконные проёмы, за которыми стеной лил дождь, теша себя мыслью переждать непогоду. Останавливало меня от короткого привала только то, что я знал об этом месте, ведь тот факт, что до сих пор ничего не произошло, ещё не означает, что все байки про эту часть Кёльна — ложь.

Позволив себе только пару минут постоять под крышей, я пересёк зал и остановился перед чуть приоткрытой дверью подсобки. С другой стороны шум дождя слышался почти так же явственно, как за спиной, с тем лишь исключением, что его что-то едва заметно приглушало.

Я толкнул дверь стволом винтовки и сразу прицелился в открывшийся коридор, из которого в две стороны уводили проходы. Выход на рампу оказался завален, и я бесшумно прошёл дальше, заглянул в оба дверных проёма. За одним из них оказался полностью оплетённый синей биомассой санузел, за другим — какой-то склад, в чьей внешней стене зиял огромный пролом. Над этим проломом отсутствовал и кусок плоской крыши, так что дождевая вода скапливалась прямо на полу.

Дверь позади хлопнула. Я резко обернулся. Палец автоматически лёг на спусковой сенсор, однако стрелять не пришлось: это оказался просто сквозняк. Хмыкнув самому себе, я опустил оружие и шагнул на улицу. С этой стороны завала уже был виден угол высотного здания, печально смотрящего на дождь пустыми провалами окон. Небоскрёб чуть накренился, но, встретив какую-то опору, не падал.

Прикинув примерное направление, я двинулся к выезду на дорогу. Казалось бы, смотреть по сторонам в такую погоду бесполезно, но ни на миг я не ослаблял бдительности — оглядывался за спину и бросал взгляды на окна зданий. Столь неестественная для Вершин тишина затягивалась, и шестое чувство начинало неприятно ворочаться комом в животе.

Я шагнул за угол — и замер. Метацерис покрывал всё — здания, дорогу, горы обломков и остовы машин. Синие жгуты и прожилки, похожие на какую-то странную кровеносную систему, стелились по дороге и взбирались по стенам, сетью переплетались с обломками, пронзали и обвивали руины. А наверху, на высоте нескольких десятков этажей, между похожими на огарки свечей небоскрёбами провисали космы синей «паутины», такой же, как на подходах к городу. Где-то изодранные в отчаянных попытках попавших в ловушку существ вырваться, где-то — натянутые, как струны, они удерживали на огромной высоте переломанные тела летающих монстров. Некоторые из них уже покрылись органическими коконами, другие застыли в смертельной ловушке гротескными силуэтами.

Метацерис властвовал здесь безраздельно.

Переступая через толстые щупальца биомассы, я двинулся дальше с большой осторожностью, и дело было не только в Метацерисе: несмотря на его ловушки, метацеридовые вряд ли покинули опасный район. Многие из этих существ не настолько умны, другие — наоборот, обладают столь высоким уровнем интеллекта, что способны выжить в самой глубине очагов заражения. Эти монстры — самые опасные. В отличие от своих примитивных собратьев, они способны почти что строить логические цепочки, устраивать засады или долго выслеживать свою добычу так, что та и не подозревает об опасности.

Поэтому-то я ни на миг не ослаблял бдительности, хотя нервы были уже на пределе. Вершины — коварное место. Стоит только расслабиться, как влипнешь в очаг заражения, пополнишь рацион биомассы или станешь обедом какой-нибудь хитрой твари. Выжить в этих адовых условиях человеку позволяли зачастую только импланты, ускоряющие реакцию и обостряющие все чувства. Вот только заменить нервную систему на искусственную в полевых, по сути, условиях, невозможно, и уже через пару-тройку лет постоянных скитаний по самым опасным местам нервы ни к чёрту.

Дорогу впереди перегородил забор из столкнувшихся автомобилей. Наверное, если посмотреть с высоты, авария предстала бы в куда большем масштабе, но я со своего места видел только первые несколько машин, покорёженный автобус и крыши автомобилей за ним. Погнутый и оплавленный металл сжала в крепких объятиях биомасса; некоторые машины её жгуты будто бы удерживали, обхватив в несколько витков, как поймавший жертву удав.

Некогда автоматические двери автобуса застыли в открытом положении, а на месте его стеклянной части остались только каркас и несколько тёмных осколков, да и те — в районе потолка. Вытащив пистолет, я поднялся в салон. Фонарик выхватил из пелены дождя сиденья, отсвечивающую в ультрафиолете биомассу и тело во вскрытой, как консервная банка, киберброне.

Меньше всего я ожидал найти в этом гиблом месте человеческий труп. Чтобы зайти в Вершину, нужны веские причины. Чтобы зайти в очаг Метацериса, нужна безвыходная ситуация. Я присел на корточки и окинул взглядом развороченную на груди, ощерившуюся сколами броню. Мертвец в ней уже истлел, но его рана могла многое сказать об обитающих здесь метацеридовых. Его грудную клетку просто вывернули наизнанку вместе с пластинами брони, и сделать такое под силу только очень крупному метацеридовому с огромными когтями.

Одно оставалось неясным: как тело попало в слишком тесный для таких больших монстров автобус? Если только упало сверху… Я поднял взгляд на остатки крыши. Похоже, летающие метацеридовые гнездятся совсем рядом.

Через разорванный борт автобуса с другой стороны затора я выбрался наружу, но лишь для того, чтобы понять настоящие масштабы аварии. Десятки помятых и обгоревших машин образовали лабиринт из металла и очагов заражения. Из разбитых окон некоторых автомобилей смотрели пустыми глазницами оплетённые синей биомассой скелеты. Сейчас оставалось только гадать, что вызвало эту аварию двадцать лет назад — быть может, начало катастрофы, а может, какой-то из первых метацеридовых, оказавшихся в нашем мире, не вовремя выскочил на дорогу.

Я шёл среди машин, приглушив фонарик и посматривая на крыши — точнее, пытаясь разглядеть их через ливень. Небоскрёбы терялись в тёмной дождливой бесконечности — такой же, как та, что поглотила улицу впереди. Дождь поредел, но прекращаться, похоже, не планировал.

Из стены воды, словно в гигантском тёмном тоннеле, выныривали машины, вот только фары их не горели, не слепили глаза, как когда-то, когда они мчались через тоннель над дорогой и, проезжая мимо, исчезали в неизвестности. Ещё одно яркое воспоминание — урчание мотора, вспышки фар, мелькание машин за окном, отец, вцепившийся в руль. Явно превышенная скорость. Бегство…

Всё здесь напоминало о прошлом, но почему-то не отзывалось ни щемящей болью, ни ностальгией. Просто вспоминания, просто то, что было до Слияния. Я почти не помнил последний день перед катастрофой. Один день, когда прогресс должен был шагнуть далеко вперёд, но вместо этого небо вспыхнуло синим, мир вокруг на мгновение замер, будто время остановилось, а затем началась паника. Дальше воспоминания были обрывочны и полны спешки — машина, исчезающие вдали очертания города, мелькающие за окном деревья.

Я задумался. Отвлёкся на мгновение, и этого хватило, чтобы не заметить, в какой момент с шумом ливня слился шелест крыльев. Зато я успел заметить краем глаза, как похожая на летучую мышь тень разорвала пелену дождя, и бросился на дорогу между двумя стоящими близко друг к другу машинами. Когти твари ударили по крышам, и она с разочарованным воплем взмыла в небо.

Хуже всего было то, что ей ответил скрипучий многоголосый визг. Выдохнув короткое: «Твою мать!» — я прокатился под машиной, вскочил с другой стороны и сорвался на бег. Укрытие. Добраться до укрытия. Воздух позади взбили сильные крылья, и я перемахнул через капот другой машины. Не оглядываясь, я мог сказать, что метацеридовый схватил когтями пустоту и взлетел выше, к готовым атаковать собратьям.

Я бежал между машинами, уповая только на удачу. Если на пути окажется непроходимый затор, который не получится преодолеть, просто проехавшись по капоту, бежать станет некуда. Пятно фиолетового света беспорядочно металось передо мной, дождевые разводы растекались по стеклу шлема, и в условиях настолько плохой видимости я не то что не мог понять, сколько тварей растревожило моё появление, — едва понимал, когда нужно уклониться и только на нечеловеческих рефлексах избегал смертельной хватки когтей.

Метацеридовый пролетел прямо надо мной. Я пригнулся и, замерев на мгновение, выпустил очередь ему вслед. Полный боли вопль известил, что плазма достигла цели, а в следующий миг тварь с грохотом, смяв крышу, упала на одну из машин впереди. Но я уже не стоял на месте — проскочил мимо этой машины и, обернувшись, бросил метацеридовым гранату.

Секунда. Две. Три. Плазменный взрыв озарил несколько уродливых тварей, и одна из них, обожжённая и изуродованная сильнее прежнего, камнем рухнула вниз. Остальные монстры бросились за мной, взрезав крыльями дымок от тела своего собрата. С разбегу я проехался под опиравшимся на капот машины бетонным обломком. С другой стороны в него с возмущённым криком врезался метацеридовый.

Двое его собратьев облетели обломки с разных сторон и бросились за мной. На другой стороне развилки виднелся узкий, но ведущий дальше проход. Мгновение промедления, чтобы подняться. Ещё мгновение — преодолеть открытое пространство. Третьего мгновения мне не хватило…

Краем глаза я уловил движение сбоку и метнулся в сторону, туда, где завал из обломков образовывал стену выше человеческого роста на самом краю улицы. Лязгнули о броню когти, но всего один шаг отделил меня от участи человека, чьё тело я нашёл в автобусе, и удар монстра лишь отбросил меня к завалу.

Едва упав, я сел и, опёршись о бетонный блок позади, вскинул оружие. С пронзительным криком метацеридовый бросился на меня. Я провёл по спусковому сенсору. Под злобный электрический треск винтовка выплюнула короткую очередь, в темноте светящуюся, как синий трассер. И метацеридовый, пролетев по инерции ещё несколько метров, упал на меня.

От переломов меня спасла только броня, но в первый миг мне показалось, что из лёгких выбило воздух. Из-за трупа я не видел других тварей. Клокочущие крики и хлопанье крыльев известили о том, что они совсем рядом и готовы атаковать, а я всё пытался сбросить с себя обмякшее тело.

Пока его не отшвырнул в сторону метацеридовый. Второй спикировал на меня, но я откатился в сторону и вскочил. Та тварь, что отбросила своего мёртвого сородича, налетела с другой стороны. Зажав сенсор, я полоснул очередью наискосок, но совсем чуть-чуть не успел довернуть ствол. Монстр оказался быстрее.

Пробить броню в движении он не смог, но схватил меня когтями и оторвал от земли. Я перехватил цевьё винтовки, направил ствол монстру в брюхо, но выстрелить он мне не дал — тряхнул из стороны в сторону с такой силой, что винтовка выпала из рук и повисла на ремне, а к горлу подкатила тошнота. Машины внизу отдалялись. Я потянулся к ножнам, и в этот момент метацеридовый заложил вираж, снова встряхнув меня. Мир перед глазами перевернулся.

Второй метацеридовый летел следом, и намерения его вряд ли были дружелюбны даже по отношению к своему же собрату. Его злобный визг прорвался сквозь свист ветра в динамиках шлема и мою ругань. Подо мной оказалась плоская крыша — достаточно близко, чтобы ничего себе не сломать, но достаточно далеко, чтобы хорошо приложиться о свою же броню. Однако между, возможно, последним шансом спастись и гарантией быть сожранным тварью выбор очевиден.

Я выхватил нож и с размаху всадил его в грудину монстра. Метацеридовый взвизгнул и разжал когти. Под моим весом перепачканный синей кровью клинок выскользнул из раны, и я ощутил под собой пустоту, от которой сердце ушло в пятки, а выдох застрял в горле.

Падение было коротким, а удар о крышу — болезненным. Я ушёл в перекат, но это мало помогло. Позади сцепились из-за добычи метацеридовые, и я воспользовался теми секундами, что они не обращали на меня внимания, чтобы прийти в себя. Благодаря имплантам головокружение быстро сходило на нет и притуплялась боль от удара о крышу. Прежде чем подняться, я оглянулся.

Один из метацеридовых разорвал второму горло и бросился за мной. Я вспорол небо короткой очередью и, едва монстр отпрянул, подбежал к провалу в крыше. Вниз уводил пологий спуск из обломков, по которому я, не задумываясь, съехал на верхний этаж. На пол посыпались кусочки бетона. Метацеридовый приземлился на край провала, схватившись за него когтями на крыльях. Оказавшись внизу, я оттолкнулся рукой от стены, вскочил и бросился вглубь чердака. Ничего, кроме подпирающих потолок колонн и Метацериса, здесь не было.

Монстр неосторожно съехал по склону, сгребая за собой обломки и ручейки пыли, и ринулся за мной. На земле он был уже не так быстр и ловок, как в воздухе, — перебирал лапами-крыльями, как раненая летучая мышь, теряясь среди оплетённых биомассой колонн, между которыми я петлял в поисках лестницы.

Метацерис существенно осложнял задачу. Сплетаясь в неровную сеть из множества тонких жгутов, он стенами тянулся от колонны к колонне, и чердак превращался в лабиринт. Я потерял монстра из виду. Зачем тратить боеприпасы, когда можно просто сбежать? Здесь, в заражённом городе, каждый картридж с газом на вес золота.

Под ногами хрустел мусор, фонарик резко метался по проходам между колоннами и Метацерисом — я спешил. Тварь подозрительно притихла, и мне это не нравилось. «Ну где же?..» — крутилась в голове мысль. Я высматривал лестницу либо ведущую к ней дверь. В сбивающей с толку суете терялся, возвращался туда, откуда пришёл, и заходил в тупики, которые проще было бы прожечь плазмой, чем искать другой путь, если бы картриджей у меня нашлось побольше.

Разорвав Метацерис, монстр вывалился в проход передо мной. Отступать было некуда, кроме как назад: с двух сторон тянулись синие «стены», — и я только отшатнулся. Раньше, чем я успел бы взять его на прицел, метацеридовый прыгнул. Мне не оставалось ничего, кроме как попытаться разорвать дистанцию, но он достал меня — сбил с ног и, загнав коготь в щели киберброни, подтащил к себе. Врезав ногой ему по морде, я перевернулся на спину.

На то, чтобы пристрелить чудовище, времени не было. Я успел только рвануться вбок. Движимый слепыми инстинктами, метацеридовый щёлкнул зубастой пастью там, где только что находилась моя голова. Ещё раз уклонившись от укуса, я схватил валявшуюся на полу арматуру.

Клыки твари сомкнулись на металле. Воспользовавшись её растерянностью, я выхватил пистолет. Выстрел отозвался вибрацией оружия в руке, затем ещё и ещё. Плазма разнесла голову монстра. Липкие синие брызги заляпали визор шлема, и я, обессиленно опустившись на пол, протёр стекло рукой. За вмиг испачкавшейся кровью перчаткой протянулись отвратительные разводы от пальцев.

Спихнув обезглавленное тело, я поднялся, быстро оглядел себя на предмет незамеченных в пылу боя ранений. На броне там, где прошлись когти утащившей меня сюда твари, встопорщились рваными краями верхнего слоя рубцы, но крови не было. Повезло, что метацеридовый не пробил металл…

Как-то незаметно стих шелест дождя снаружи. Я приблизился к окну. Небо было темно, будто на него пролили чернила, и лишь в одном месте оно чуть светлело и становилось тёмно-синим — там за тучами пряталась луна, чьего слабого проблеска хватило, только чтобы очертить рваные тени небоскрёбов. На мокрой дороге далеко внизу почти не было бликов: её погружали во мрак слишком высокие здания.

И всё же моё обострённое имплантами зрение уловило движение среди руин в конце улицы. Я припал к прицелу, отрегулировал кратность. Среди обрушившихся зданий, часто оглядываясь и замирая в укрытиях, пробиралась метацеристерия. В том, что это Ферфликт, я не сомневался: только она могла сейчас идти через сплошную синюю зону в простой одежде и без оружия. От жгута на руках она уже избавилась, но её шансы это увеличило не сильно.

Я перевёл прицел выше — туда, куда направлялась Ферфликт. Впереди, за руинами, возвышалось более-менее уцелевшее здание. Посреди почти полностью сравнявшегося с землёй района (что здесь произошло, я не брался гадать) оно смотрелось неестественно, как шпиль посреди чистого поля. Местами его стены обрушились, открыв скалящиеся обломками каркаса остатки этажей, а панорамные окна на самом верху пустовали. Разглядеть детали с такого расстояния не получилось, но раз Ферфликт идёт туда, значит, в этом есть какой-то смысл.

Чаще всего она оглядывалась на то здание, в котором сейчас находился я: похоже, слышала выстрелы и визг метацеридовых. Может быть, именно это заставило её покинуть своё укрытие и двигаться дальше? А может, и просто то, что дождь наконец закончился, и видимость значительно улучшилась.

Опустив оружие, я уже без суеты прошёлся по этажу. Теперь, когда в спину не дышал метацеридовый, можно было осмотреться внимательнее. Попетляв по «лабиринту», я наткнулся на шахту лифта. Через щель между искорёженными очень сильным ударом откуда-то изнутри дверьми было видно, что кабины за ними нет, а тросы оборваны. Я обогнул лифт, зашёл за угол и обнаружил то, что искал — выход на лестницу. Автоматическая дверь с сенсорным замком, погнутая и покорёженная, оказалась выдрана вместе с частями скрытого в стене механизма, а по другую сторону оставшейся арки начинался тёмный лестничный пролёт, на изгибе заваленный потолочными перекрытиями. С потолка свисали давно обесточенные кабели и провода. От стеклянных перил остались только сегменты каркаса, да и то — не все.

Спустившись к завалу, я аккуратно перебрался на уводящую ниже лестницу. На ступенях крупные щупальца биомассы встречались редко, но под ногами мерзко чавкали тонкие прожилки. Я придерживался за стену — остатки перил оказались слишком шаткими, — но не забывал и крепко удерживать винтовку в другой руке так, чтобы при необходимости быстро её поднять.

Чем ниже уводила лестница, тем темнее становилось вокруг. Я светил фонариком перед собой и по сторонам, проверял потолок и проходы на этажи. Отовсюду отзывался свечением Метацерис, однако монстры мне пока не встретились. Если кто и обосновался в этом здании, вёл он себя предельно тихо.

Мне уже начало казаться, что проблем с возвращением на улицу не возникнет, когда путь преградил очередной завал, и на этот раз дальше не оказалось даже лестницы: несколько пролётов обрушились, и слабого ультрафиолетового света не хватило, чтобы увидеть дно разверзшейся на месте спуска пропасти. Из дыры в стене на гору обломков падал слабый проблеск луны. По виду на здание напротив я приблизительно определил, сколько этажей прошёл — чуть больше половины.

Но прямой путь закончился. Вернувшись на лестничную клетку выше, я сдвинул в сторону одну из двух дверей. Скрежет металла эхом прокатился по этажу. В той мёртвой тишине, что окутывала небоскрёб с тех пор, как я покончил с метацеридовым, этот резкий звук показался неестественным, каким-то… неправильным. Едва стих последний отзвук эха, я вновь направил винтовку в тёмный проход и прислушался.

Ни звука. Только теряющийся в темноте коридор, по обеим сторонам которого протянулись пустые дверные проёмы. Свисающий с потолка Метацерис сплетался с выпавшими из-под слетевших сегментов потолочного покрытия кабелями. Сквозняк с шорохом играл отколовшимися кусками настенных панелей и мусором на полу.

В фильтры ударил сладковатый до тошноты запах. Я почувствовал его слабее, чем мог бы без шлема, но и этого хватило, чтобы к горлу подкатил ком. Это зловоние хорошо знакомо каждому, кто прожил в Треугольнике изоляции достаточно долго и успел повидать мир за пределами баз выживших.

Я сделал шаг в коридор и убрал руку с двери. Та тут же с лязгом вернулась на место, отрезая путь назад. С оружием наготове быстро и тихо я двинулся дальше, наскоро проверяя каждое помещение. Как бы я ни спешил найти путь к лаборатории, осторожность прежде всего.

За открытыми дверными проёмами представали офисные помещения, сейчас разгромленные и заваленные опрокинутой мебелью, и новые ветвящиеся коридоры, углубляться в которые не было времени. Продвигаясь вперёд, я не мог знать наверняка, не оставил ли за спиной что-то, что могло затаиться в тёмной глубине этих коридоров, но и осмотреть всё здание, естественно, не мог. Особенно после того, как метацеридовые подняли шум и наверняка привлекли внимание падальщиков, а то и тварей пострашнее.

С каждым пройденным метром вонь становилась всё сильнее. Дыхание через раз помогало слабо. Заглянув очередное помещение, я обнаружил источник запаха.

— Охренеть… — вырвалось само собой.

В глубине Треугольника я многое видел, и зачастую то, от чего у человека из нормального мира волосы встали бы дыбом. Та картина, что открылась мне сейчас, вызывала не только отвращение, но и очень нехорошее предчувствие, осознание где-то на подкорке: то, что смогло сделать такое, чертовски опасно. И оно может быть где-то рядом.

Посреди просторного помещения, заваленного сломанными в хлам столами и техникой, лежал мёртвый метацеридовый — собрат тех летающих тварей, что напали на меня снаружи. Вот только этот, в отличие от них, должен был от кого-то бежать, чтобы забраться так глубоко в здание… Или его сюда притащили уже после смерти. Как бы то ни было, на густо покрытом засохшей синей коркой полу валялся практически разорванный в клочья труп. По множеству рваных ран нельзя было даже сказать, чем их нанесли — клыками или когтями, однако из бездыханного тела чудовища торчал сломанный шип.

Неприятный холодок пробежал по спине. Я не знал, что за существо способно так легко разорвать крупного монстра. Ни в созданных после Слияния и постоянно пополняющихся справочниках, ни в рассказах тех, кто побывал в глубине синих зон и сумел вернуться, ни в записях метацеристериев — нигде мне не встречалось информации о подобном.

«Пора убираться отсюда…» — возникла здравая мысль.

Я вернулся в коридор и короткими перебежками от офиса к офису, заглядывая в каждое помещение, двинулся дальше. Метацеридовый, убивший другого монстра, мог находиться совсем рядом, и кто знает, какая у него тактика охоты? Потерять осторожность — значит подставиться под неожиданный удар, и только это останавливало меня от того, чтобы ускориться ещё.

Фонарик высветил провал в полу. Оценив расстояние, покрыть которое прыжком мог бы только метацеридовый, я заглянул вниз, убедился, что этажом ниже нет обломков, об которые можно переломать ноги, и, придержавшись за край, спрыгнул. Грохот от моего приземления отразился от стен. Бегло оглядевшись, я направился туда же, куда шёл раньше — к предполагаемой второй лестнице.

В отличие от предыдущего, этот этаж был скорее техническим. Почти все помещения по бокам коридора наглухо закрывали заклинившие двери, по которым, словно желая запереть их окончательно, вился Метацерис. Вот только позади теперь оказалось неосмотренное пространство, и я часто оборачивался, всматривался в темноту. Без коммуникатора активировать тепловизор или ПНВ было невозможно, и мне оставалось полагаться только на собственную интуицию.

А она уже не внушала доверия, потому что последние сутки здорово потрепали мне нервы. Киборг, не киборг — а всё равно человек, и, как и любой человек, я могу устать. Не столько физически, хотя хороший отдых не помешал бы, сколько морально. Когда за каждым углом таится опасность, а всё в городе-призраке хочет убить незваного гостя, нервная система начинает сдавать.

Я сворачивал в незнакомые коридоры на развилках и поворотах, наугад выбирал путь среди множества ответвлений. Пространство вокруг не менялось — закрытые двери, выступающие панели на стенах, скрывающие трубы, не работающая подсветка и Метацерис повсюду, куда ни глянь. Ощущение пространства начинало давать сбои: выдерживаю ли я нужное направление или уже хожу по кругу?

Думать об этом стало некогда в один миг, потому что там, откуда я пришёл, что-то упало. Скорее всего — старая мебель или оторвавшаяся окончательно лампа подсветки. Не так важно, что: куда больше меня интересовало, почему именно сейчас. Кто или что задело её — я сам, когда проходил мимо, или нечто, всё это время находившееся поблизости?

Как бы то ни было, я резко обернулся, прицелился в темноту. Простоял пару минут, чувствуя, как вспотели руки в перчатках. Звук не повторился. Свет фонарика таял в темноте, и из непроницаемой чёрной пелены, в которую убегали и фосфоресцирующие космы биомассы, не появилось ожидаемого чудовища.

Запоздало пришла мысль, что оно наверняка ориентируется здесь лучше меня. Как минимум — ищет по запаху, и тогда от него бесполезно прятаться, стараться вести себя как можно тише… Только двигаться, и чем быстрее — тем лучше. Но куда?

Выровняв дыхание, я сосчитал до десяти. Потом ещё раз. Сердцебиение успокаивалось, мысли приходили в порядок, и теперь я мог обдумать ситуацию, не дёргаясь от каждого шороха. Этаж казался запутанным, и куда вели десятки коридоров и технических помещений, я не знал. Возможно, они и вовсе образовывали лабиринт. Метацеридовый — если он, конечно, был, — мог появиться откуда угодно. У этих тварей острый слух, у многих из них — обострённый нюх. Значит, в прятки играть бесполезно.

Оценив ситуацию, я рысцой потрусил туда, где, по моим прикидкам, мог находиться выход. Ничего, кроме предположений и догадок у меня не было, и пусть Треугольник — не то место, где стоит надеяться на удачу, сейчас я рассчитывал только на неё. Тяжёлые шаги грохотали по полу, и за ними я не сразу различил раздавшийся где-то позади скрежет по металлу. Короткий, но достаточно громкий и пронзительный, чтобы от этого не вписывающегося в тишину города звука стыла кровь.

Сомнений не осталось. Я сорвался на бег. Усталости как не бывало: монстр дышал мне в спину, но всё ещё оставался вне поля зрения и мог напасть в любой момент с самой неожиданной стороны. Думать, куда свернуть, было некогда, и я выбирал первые попавшиеся повороты, следя лишь, чтобы впереди не было тупика. Вслед мне не доносилось ни звука, но глупо было бы тешить себя надеждой, что монстр отстал.

Очередной поворот привёл к двери. Сердце пропустило удар. Если здесь заперто… Отогнав лишние мысли, я ухватился за выемку ручки и потянул. Заскрежетал механизм. На пол посыпались хлопья ржавчины. Дверь поддавалась с трудом, но вот в просвет ворвался показавшийся по-дневному ярким ночной свет. Позади лязгнули о металл когти, и я приложил столько усилий, сколько мог.

Просвет стал достаточно широким, чтобы в него пролезть. Не тратя время на то, чтобы оглянуться, я боком протиснулся на пожарную лестницу и захлопнул за собой дверь. Ветер хлестнул откуда-то сбоку, напоминая, на какой высоте я оказался. Потрёпанная временем, но пока достаточно крепкая лестница спускалась ещё на несколько этажей ниже. Прежде чем идти дальше, я бросил взгляд назад. Там, в самом начале улицы, угадывались силуэты пришедших на запах крови метацеридовых.

Освещая ступени фонариком, я поспешил вниз. Метацеридовый за мной почему-то не последовал — возможно, искал другой выход. В любом случае, усталость напомнила о себе с новой силой, и я не отказался бы перевести дух. Сейчас остановиться было нельзя, но я рассчитывал найти безопасное место… Хотя насколько вообще может быть безопасно в заражённой зоне?

Скрипучие металлические ступени остались позади, и я снова ступил на твёрдую землю. Ещё раз оглянувшись на заклинившую дверь далеко наверху, выключил фонарик и побрёл вдоль стены небоскрёба, скрываясь в тени.